— Так просто?
— Вот именно, лейтенант, в наши дни подобные вещи осуществляются таким образом. Не надо больше говорить «хранить в тайне», теперь это делают компьютеры. Сейчас нельзя заниматься шпионажем, не разбираясь в современной технике. Так что я — это, без сомнения, уже история.
— И тем не менее ты отлично действуешь, — сказала Кэти. — Лучше, чем кто-либо другой.
— Хотелось бы, действительно хотелось бы. Если бы только можно было каким-нибудь образом вернуть Кука и Ардисона, еще двоих «бывших»... Черт бы побрал эту суку и всех, кто связан с ней! Мне надо добраться до этих ублюдков!
— Ты близко подошел к ним, Тай, очень близко.
«Близко, — подумал Хоторн, снимая грязную и пропотевшую куртку. — Близко?.. О да, он был близко, настолько близко, что держал ее в объятиях и занимался с ней любовью, думая, что ожили вновь его разбитые мечты. Темная ночь превращалась для него в прекрасный рассвет, встающее из-за горизонта солнце сулило волшебный день. Будь ты проклята, Доминик! Обманщица, обманщица, обманщица! Все, что ты говорила мне, было ложью. Но я найду тебя, сука, обману тебя, как ты обманула меня, заставлю почувствовать боль, которую испытал я. Будь ты проклята, Доминик, я говорил о любви и любил, а ты говорила о любви, но это была всего лишь ложь. Хуже того, ты испытывала ко мне отвращение, Обычное отвращение одного человека к другому, которого он просто использует в собственных целях».
— Но где не она, Джексон? — вслух спросил Тайрел. — Вот это действительно вопрос, не так ли?
— Мне кажется, ты пропускаешь что-то ужасно важное, — вмешалась Нильсен. — Ты выяснил, что она здесь, рядом с Вашингтоном, значит, будут приняты все меры по обеспечению безопасности президента. Как она сможет осуществить свое намерение?
— Но президент не может бросить все свои дела.
— По-моему, ты говорил, что все выезды из Белого дома, даже в пределах Вашингтона, отменены. Он полностью изолирован, как заключенный в камере.
— Я все это знаю. Но меня тревожит то, что и ей об этом известно и все же это не останавливает ее.
— Понимаю, что ты имеешь в виду. Утечка информации, убийства — Чарли, Майами, покушение на тебя на Сабе и здесь, у ван Ностранда. Кто те люди, которые помогают ей? И, ради Бога, почему они делают это?
— Хотел бы я знать ответ... ответы на оба вопроса. — Хоторн сел на кровать, потом откинулся на подушку, подложив руки под голову. — Я вынужден возвращаться назад, в Амстердам, ко всем этим чертовски глупым играм, в которые мы тогда играли, ко всем этим несчастным случаям, о которых никогда не сообщалось, потому что труп не считался там событием... А использует В по одной причине, В использует С по другой, и связи между ними не просматривается; С использует D уже для какого-то другого задания, и, наконец, D выходит на E, который и достигает цели, потому что он или она может сделать то, чего и добивался с самого начала А. Но цепочка настолько запутана, что ее невозможно проследить.
— Но, похоже, ты ее все же проследил, — сказала Нильсен, и в голосе ее прозвучали нотка восхищения. — В твоем досье ясно сказано, что ты был выдающимся сотрудником.
— Возможно, иногда мне что-то удавалось, но не всегда, да и то главным образом, случайно.
Пул сидел за столом, поглаживая свои светло-каштановые волосы.
— Я записал твои слова по поводу А, В, С, D и Е, а так как я неплохо разбираюсь в математике, включая геометрию, тригонометрию, алгебру, и знаком с ядерной физикой, то я понял, тебя так, что эти люди в Амстердаме были запрограммированы на действия в различных узких сферах.
— Понятия не имею, о чем ты говоришь.
— Но ты только что сам сказал.
— Значит, не откажусь от своих слов. А что я сказал?
— Что никто из этих людей, обозначенных буквами, на самом деле не знает точно, что происходит, за исключением первого и последнего.
— Это чересчур упрощенный подход, но в общем все правильно. Это называется использовать вслепую, эти люди могут подозревать что-то, но не иметь возможности выявить суть, а обычно они вообще ни о чем не подозревают.
— А что заставляет их работать?
— Алчность, лейтенант, громадные деньги. Они торгуют имеющейся у них информацией.
— Думаешь, такие люди и стоят за спиной Бажарат? — спросила Кэти.
— Безусловно, нет. Ядро организации слишком хорошо организовано и слишком могущественно. Но это ядро вынуждено для различных целей привлекать других людей, и когда эти люди используются в тайных операциях, тут соблюдается особая осторожность, так что даже если они будут схвачены, то все равно не смогут вывести на главных действующих лиц.
— Как, например, Альфред Саймон в Пуэрто-Рико? — спросил Пул.
— И как авиадиспетчер? Саймон даже не знал, как его зовут, — добавила Нильсен.
— Да, оба они замешаны в делах Кровавой девочки и ее покровителей, — согласился Тайрел. — Обоих держали наа крючке, обоими всегда могли пожертвовать, но вот если взять, к примеру, Саймона, то он ничего толком не знал.
— Но он все-таки назвал тебе два имени, — возразила Кэти.
— Один из них респектабельный адвокат из Вашингтона с безупречной репутацией... А во втором случае просто помогла случайность, майор. Я не шутил, когда ранее упомянул о случайности, мое выдающееся" досье полно подобных случайностей, как, впрочем, и досье моих более удачливых бывших коллег. Любое слово, фраза, замечание, которое ты запомнил, — и что-то может проясниться. Голова моментально срабатывает, но это тоже случайность, потому что мало шансов за то, что ты все-таки вспомнишь нужное слово или фразу.
— Именно так и было в случае с Нептуном, да? — спросил Джексон.
— Да, так и было. Саймон упомянул в разговоре, что его вербовщик Нептун выглядел так, как будто только что сошел со страниц модного журнале. И он был совершенно прав. Ван Ностранд выглядел как картинка из модного журнала даже в тот момент, когда на его глазах должны были убить человека.
— Я не считаю, что ты просто случайно вспомнил слова Саймона, — возразила Кэти, — я бы назвала это результатом тренировки.
— Я не говорил, что я совсем идиот, а просто хотел подчеркнуть ничтожность шанса. Ведь перепуганный владелец публичного дома мог наплести нам всякой чуши или хотя бы просто что-то слегка исказить в своем рассказе. Так что нельзя полагаться на такие вещи. Как я сказал, это просто шанс.
Хоторн лег на кровать и закрыл глаза. Он смертельно устал, ноги горели огнем от боли, руки ломило, голова раскалывалась. Он слышал, как Кэтрин и Пул добродушно спорили по поводу того, что заказать в номер из еды, но мысли его были заняты другим — он думал о случайностях. В его жизни было так много случайностей, начиная с той, которая правела его во флот. Он заканчивал колледж и так часто менял основные предметы специализации, что постоянно сам забывал, на чем специализируется в данный момент. И наконец остановился на астрономии. «А почему бы тебе не попробовать себя в ковроткачестве? — спросил его тогда отец-профессор. — Только держись подальше от моего предмета, сынок. Твоя мать не поймет моего отказа принять тебя на свой курс».
На самом деле курс астрономии оказался не таким уж страшным. Тайрел выходил в море на парусных судах еще с детских лет и настолько поднаторел в астронавигации, что мог без секстанта, а только по звездам положить судно на нужный курс. Он был относительно талантливым спортсменом, благодаря атлетическим данным попал в университетскую команду, но недостаток упорства поставил крест на спортивной карьере. Ему не нравилось терзать свое тело постоянными тренировками. После окончания Орегонского университета (где он бесплатно обучался как отпрыск именитого профессора) Тайрел попал в затруднительное положение. Средний балл у него оказался довольно приличный, так как курсы, которые он выбирал, были ему интересны, но они очень мало интересовали работодателей, которым нужны были менеджеры, экономисты, инженеры или программисты. Вот тогда и произошла первая случайность.
Через два месяца после того, как его мать вставила в рамку его совершенно бесполезный диплом, Тайрел, гуляя по улицам Юджина, прошел мимо пункта вербовки в военно-морской флот. То ли его привлекли красочные плакаты с изображением кораблей в море, то ли просто обуяла жажда деятельности, а может, и то и другое вместе — он никогда не задумывался над этим, — но он взял да и завербовался на службу в ВМФ.
Мать пришла в ужас:
— Но ведь ты абсолютно невоенный человек!
Младший брат, который в то время заканчивал среднюю школу и был президентом общества отличников, добавил:
— Тай, ты понимаешь, что тебе придется подчиняться приказам?
Озадаченный отец предложил ему выпить и выразился более резко:
— Бездельникам, у которых ветер гуляет в голове, обычно очень мало нужно от жизни. Поднимай якоря, сынок, и Господь смилостивится над твоей душой.
К счастью, я военно-морской флот был благосклонен в Тайрелу в плане службы. После проверки способностей новоиспеченного моряка, которые оказались довольно обширными, включая умение управлять парусными судами, он прошел подготовку на военно-морской базе в Сан-Диего, после чего в чине лейтенанта был назначен на эскадренный миноносец, и это привело во второй глазной случайности в его жизни.
После двух лет безрадостной службы на боевом корабле его начала мучить клаустрофобия, я Тайрел стая мечтать о том, чтобы вырваться на свободу. На берегу открылось несколько вакансий, но это была штабная работа, в которой у него не было интереса, но одно место выглядело довольно привлекательно, если ему только удалось бы получить его, — должность офицера протокольного отдела военного атташе в Гааге.
Он получил эту должность, не имея совершенно никакого представления о том, что сотрудники протокольного отдела — это потенциальные кадры военно-морской разведки. В его обязанности входило организовывать развлекательные мероприятия и приемы в посольстве, сопровождать в поездках высокопоставленных лиц, как гражданских, так и военных. Однажды утром, после шести месяцев службы, его пригласил к себе посол и сообщил, что ему присвоено звание старшего лейтенанта.
— Кстати, лейтенант, — заметил посол, — мы хотели бы, чтобы вы оказали нам небольшую услугу. — Случайность номер три. Тайрел согласился.
Коллега Хоторна из французского посольства подозревался в том, что, продавая французскую и американскую разведки, работает на Советы. Не мог бы лейтенант Хоторн во время предстоящего обеда в посольстве хорошенько накачать француза и выяснить у него все, что можно?
— Между прочим, — сказал посол, протягивая Хоторну небольшую пластмассовую бутылочку с глазными каплями, — пара капель в выпивку, и язык развяжется даже у немого.
Случайность номер четыре. Хоторну так и не пришлось воспользоваться этими фальшивыми глазными каплями. Несчастный Пьер, находившийся на грани отчаяния и здорово выпивший, поведал Хоторну свою страшную тайну — он запутался в долгах и связался с Сооветами, которые могут выдать его и уничтожить.
Случайность номер пять. Возможно, под влиянием выпитого Тайрел предложил подавленному французу назвать имена агентов КГБ, с которыми он связан, а за это Тайрел может сообщить начальству, что его патриотически настроенный коллега на самом деле работает на НАТО, потому что подозревает утечку информации из французского посольства. Щеки Хоторна потом еще неделю пылали от благодарных поцелуев француза. Помощь Хоторну сделала его очень ценным агентом-двойником. Это и привело к шестой случайности.
Хоторна пригласил в себе высокопоставленный генерал НАТО. Тайрел искренне уважал этого человека за профессионализм я прямолинейность, он не был каким-нибудь выскочкой-дилетантом.
— У меня на вас особые виды, лейтенант, потому что вы человек высокой квалификации и, что еще важнее, не афишируете ее.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94