— Разрешите проводить вас туда?
— Пожалуйста, пойдите туда один, — ответила Бажарат. — Ко мне сейчас сюда придет друг, и нам надо побыть наедине. Мне может понадобиться одеяло, у вас есть?
— Прямо позади вас, мадам, там два пледа.
— Спасибо. А теперь оставьте меня.
— Совершенно верно, капитан Стивенс, именно так я и поступил, — подавленным голосом вымолвил лейтенант Аллен по телефону, установленному в машине военно-морской разведки. — Коммандер четко приказал мне не беспокоить вас... честное слово.
— Он не коммандер и не может отдавать вам приказы! — закричал Стивенс в трубку телефона, стоявшего рядом с кроватью. — Где он, черт его побери?
— Они что-то говорили о дамбе в Чизпик-Бич...
— Это там, где живет О'Райан?
— Думаю, что так, сэр. — Его семью известили?
— Ни в коем случае, сэр. Коммандер...
— Он не коммандер!
— Но он дал указание все хранить в тайне, и это соответствует нашим правилам в подобных случаях. В этом мы согласились с ним, временно, конечно.
— Конечно, — вздохнул смирившийся Стивенс. — Я прямо сейчас проинформирую Директора ЦРУ, об должен об этом знать. А вы разыщете этого сукина сына и заставите его немедленно позвонить мне!
— Простите, сэр, но если Хоторн не офицер разведки, то кто же все-таки он?
— Бывший офицер разведки, мистер Аллен. А в настоящее время бродяга, о котором мы все предпочли бы забыть.
— Тогда почему он здесь, капитан? Почему он участвует в этом деле?
Стивенс помолчал, потом наконец ответил тихим голосом:
— Потому что он был самым лучшим, лейтенант. Мы поняли это. Найдите его!
Когда шофер ушел в ресторан, к забрызганному дождем лимузину подбежал голый по пояс, окровавленный Николо. Бажарат распахнула дверцу и втащила его на заднее сиденье, обнимая и закутывая в плед.
— Перестань, синьора! — крикнул Николо. — Дело зашло слишком далеко. Меня чуть не убили!
— Ты просто не понял, Нико. Это был тайный агент, человек, который борется против нас, против меня, против устремлений твоей святой церкви!
— Но почему вокруг сплошные тайны? Почему ты, связанные с тобой люди и мои священники — никто не говорит об ужасных вещах?
— Подобные дела не делаются открыто, мое прекрасное дитя. Ты испытал это на себе, встретившись на пирсе с этим продажным человеком, А сейчас все в Портичи желают твоей смерти, твоя семья вынуждена отказаться от тебя, иначе их всех убьют. Неужели ты не понимаешь?
— Я понимаю, что ты используешь меня, синьора, используешь младшего барона в своих собственных целях.
— Естественно! Я выбрала тебя из-за твоей природной сообразительности, значительно отличавшей тебя от остальных. Разве я не говорила тебе об этом?
— Говорила несколько раз. Когда не называла глупцом и портовым мальчишкой.
— Это были просто вспышки гнева. Что мне сказать тебе?.. Верь мне, Нико, потом, когда меня не будет, а ты станешь студентом, богатым человеком, ты все переосмыслишь и поймешь. Ты будешь гордиться своей скромной ролью в этом великом деле.
— Тогда во имя Марии, матери Христа, скажи мне, что это за дело!
— В широком смысле оно мало чем отличается от того, чем ты занимался перед тем, как тебя собрались повесить на пирсе в Портичи. Продажные люди существуют не только в порту, но и по всему миру.
Нико помотал головой, дрожа под пледом и стуча зубами.
— Опять слишком много слов, которых я не могу понять.
— Поймешь, мой дорогой. В свое время... Тебе больно? Что я могу сделать для тебя?
— Это ведь ресторан, да? Может быть, кофе или вина. Я ужасно замерз.
Бажарат открыла дверцу лимузина и под проливным дождем побежала к ступенькам ресторана. Внезапно два автомобиля, шурша шинами по мокрому бетону, въехали на стоянку перед рестораном и остановились рядом. Бажарат уже подошла к двери, и в этот момент сквозь шум ветра и дождя до нее донеслись голоса:
— Коммандер, вы должны сделать так, как я говорю! Это приказ!
— Отвяжись, сопляк!
— Тай, ради Бога, послушай его! — воскликнула женщина, и спорящая компания направилась к входу в ресторан.
— Нет! Хватит меня дурачить! Я сам до всего докопаюсь, используя все сведения, которые смогу получить у родных О'Райана и Ингерсола. Вот так!
Это был Хоторн! Бажарат, одетая, как и подобает почтенной матроне, ворвалась в ресторан и увидела шофера, который сидел в ближней кабинке и поглощал большой кусок картофельного пирога.
— Идем! — прошептала она шоферу. — Быстрее!
— Какого черта... Да, конечно, мадам! — Шофер швырнул на стол три доллара и вскочил, но в этот момент несколько человек, рассерженных и спорящих между собой, вошли в ресторан.
— Садись! — приказала Бажарат, хватая шофера за плечо и толкая на место, чтобы его не было видно — за стенкой кабинки. Новые посетители заняли большой стол у стены недалеко от входа. Их яростный спор утих, но, как заметила Бажарат, ее бывшего любовника не удалось переубедить. Ей часто приходилось наблюдать Хоторна в таком состоянии: офицер разведки был убежден, что чутье редко подводит его. Погибший человек был еще одной ниточкой к Кровавой девочке! "Отличная работа, Тай-бой. Я очень редко спала с недостойными меня людьми. О мой любимый муж, Тайрел — это ласковое животное, стремящееся получать только самое лучшее, и я отдала ему все самое лучшее, как отдавала тебе, мой дорогой. Но почему, Тай, среди всего этого безумия, царящего в мире, ты не смог оказаться па моей стороне? Я права, и ты знаешь это, дорогой. Бога нет! Если бы он был, то дети не умирали бы от голода, корчась от боли в распухших животах... Что плохого они сделали этому Богу? Я ненавижу тебя, Бог! Если ты вообще когда-то существовал, Бог. Во всяком случае, я никогда не ощущала твоего существования, ты никоим образом не заявлял о своем присутствии. А теперь я должна убить тебя, Тай-бой. Я не хочу, я не смогла сделать это на Сен-Бартельми, хотя и должна была... Мне кажется, падроне помял меня. Думаю, он чувствовал, как сильно я любила тебя, и был достаточно умен, чтобы не напоминать мне об этом. Ведь он сам любил человека, которого не смог убить, хотя и знал, что следует сделать это. Если это правда, мой дорогой Тай-бой, то «Скорпионы» потерпели крах только потому, что мой единственный отец не смог сделать то, что следовало сделать много лет назад. Нептуна надо было устранить. Он был слишком эмоционален, когда дело касалось любви.
А я нет, коммандер!"
— Пора, — сказала Бажарат сидевшему рядом шоферу. — Медленно встаньте, спокойно идите к дверям, потом на улицу, а затем бегите к машине. Только не пугайтесь: там, на заднем сиденье, сидит раненый молодой человек. Он мой племянник, хороший парень, но на него напал грабитель. Подгоните машину прямо к ступенькам, а когда сделаете это, нажмите два раза на клаксон.
— Мадам, меня никогда не просили ни о чем подобном!
— А теперь просят, и если вы сделаете это, то станете на тысячу долларов богаче. Идите!
Изумленный водитель поспешил к выходу гораздо быстрее, чем ему было сказано, и толкнул дверь с такой силой, что посетители за несколькими столиками оглянулись на шум, и среди них Тайрел Хоторн, сидевший в углу. Бажарат не могла видеть появившееся на его лице озадаченное выражение, но другие это заметили.
— В чем дело, Тай? — спросила Кэтрин Нильсен.
— Что здесь делает этот разгневанный шофер?
— Но ты же слышал, что говорил рыбак. Здесь, как он сказал, живут богатые люди. Почему бы им не иметь шоферов?
— Возможно.
Бажарат не могла слышать этот разговор, все ее внимание было сосредоточено на ожидании сигналов клаксона, означавших, что лимузин стоит у входа. И вот наконец раздались два коротких гудка.
— Шофер? — тихо сказал Хоторн, ни к кому не обращаясь. — Ван Ностранд! — громко воскликнул он. — Выпустите меня отсюда, — закричал Тайрел, отталкивая Пула ж Кэти, чтобы вылезти из-за стола.
В этот же самый момент Бажарат вышла из кабинки и направилась к двери, низко опустив голову. Теперь уже две фигуры, стремясь обогнать друг друга, спешили к выходу из ресторана.
— Простите! — бросил Тайрел, легонько толкнув женщину и обогнав ее. Он нажал правым плечом на массивную дверь с медным засовом и выскочил на дождь, продолжавший хлестать как из ведра.
— Эй, вы! — крикнул Тайрел шоферу лимузина, сбегая вниз по ступенькам в громадному автомобилю. И вдруг он резво остановился и обернулся, словно его осенило. Хоторн рванулся назад в дверям, из которых появилась женщина, которую он только что оттолкнул в сторону. Старуха из «Шенандо Лодж»... Эта глаза! Доминик! Бажарат!
Шум дождя перекрыли звуки выстрелов, пули застучали по металлическому кузову лимузина, отлетая рикошетом на тротуар. Хоторн рванулся влево, почувствовал боль в верхней части бедра. Он ранен! Тайрел перекатился по земле под прикрытие стоявшего на стоянке грузовика, и в этот момент еще одна женщина выскочила из дверей ресторана, громко окликая его по имени. Открывая дверь лимузина, Бажарат выпустила в ее направлении оставшиеся пули и прыгнула в автомобиль. Кэтрин Нильсен рухнула на ступеньки, а лимузин резко рванул с места.
В пять утра Генри Стивенс помянул недобрым слогом свою хлопотную работу. Он настолько устал, что не мот спать, я не потому, что его несколько раз потревожили, когда он прилег отдохнуть, а потому, что не мог перестать думать. Количество вопросов возрастало в геометрической прогрессии, ж сейчас его голова была битком забита просчетом всевозможных вариантов, которые вытеснили мысли о сне. Оставаться в кровати значило для него постоянно ворочаться и лежать с открытыми глазами, зная, что жена проснется от его возни и начнет его успокаивать. Она умела это делать и всегда делала хорошо. Ему не хотелось признаваться себе в этом, но в глубине души Генри понимал, что не добился бы в жизни того, что имел, не будь рядом Филлис. Она была ужасно рациональна, всегда спокойна, как опытный рулевой вела свою семью твердым курсом, никогда не проявляя при этом диктаторских замашек, и всеми силами помогала мужу пересечь бурное море и избежать кораблекрушения.
Садясь на диван на застекленной веранде, Генри усмехнулся про себя тому, что использует в рассуждениях морскую терминологию. Ему всего единственный раз пришлось оказаться в море, и было это во время последнего года обучения в военно-морской школе в Аннаполисе, когда вое выпускники-гардемарины должны были совершить десятидневное плавание на большом парусном корабле, который считался построенным в девятнадцатом веке. Он с трудом мог вспомнить эти десять дней, потому что большую часть этого времени провел в туалете, страдая от морской болезни.
Моряка из него не вышло, но флот оценил другие его таланты — способности организатора и чиновника. Генри «плавал» за кабинетным столом, выявляя бездарей и тупиц, которых беспощадно выгонял, не слушая даже их жалких объяснений. Если работа должна была быть сделана, то ее обязательно надо было выполнить, а если возникали проблемы, которые работник не мог решить, то следовало советоваться с ним, а не пытаться прикрыться своей беспомощностью. И в большинстве случаев Генри бывал прав.
Но однажды... только однажды... он ошибся. Фатальная ошибка. В Амстердаме он рассказал Филлис о жене Хоторна Ингрид, и тогда она спокойно сказала ему; «Ты ошибся, Хэнк, на этот раз ты ошибся. Я знаю Тайрела и знаю Ингрид, а ты что-то упустил».
И когда тело Ингрид Хоторн было извлечено из канала, жена пришла к нему в кабинет.
— Ты имеешь к этому какое-нибудь отношение.
— Хэнк?
— Боже мой, нет, Филлис. Это работа Советов, у них везде свои люди!
— Надеюсь, что так, Генри, потому что ты можешь потерять лучшего офицера, когда-либо служившего в военно-морской разведке.
Филлис никогда не называла мужа Генри, только в тех случаях, когда страшно злилась на него.
— Черт возьми! Да что он задумал? Это не укладывается ни в какие рамки!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94
— Пожалуйста, пойдите туда один, — ответила Бажарат. — Ко мне сейчас сюда придет друг, и нам надо побыть наедине. Мне может понадобиться одеяло, у вас есть?
— Прямо позади вас, мадам, там два пледа.
— Спасибо. А теперь оставьте меня.
— Совершенно верно, капитан Стивенс, именно так я и поступил, — подавленным голосом вымолвил лейтенант Аллен по телефону, установленному в машине военно-морской разведки. — Коммандер четко приказал мне не беспокоить вас... честное слово.
— Он не коммандер и не может отдавать вам приказы! — закричал Стивенс в трубку телефона, стоявшего рядом с кроватью. — Где он, черт его побери?
— Они что-то говорили о дамбе в Чизпик-Бич...
— Это там, где живет О'Райан?
— Думаю, что так, сэр. — Его семью известили?
— Ни в коем случае, сэр. Коммандер...
— Он не коммандер!
— Но он дал указание все хранить в тайне, и это соответствует нашим правилам в подобных случаях. В этом мы согласились с ним, временно, конечно.
— Конечно, — вздохнул смирившийся Стивенс. — Я прямо сейчас проинформирую Директора ЦРУ, об должен об этом знать. А вы разыщете этого сукина сына и заставите его немедленно позвонить мне!
— Простите, сэр, но если Хоторн не офицер разведки, то кто же все-таки он?
— Бывший офицер разведки, мистер Аллен. А в настоящее время бродяга, о котором мы все предпочли бы забыть.
— Тогда почему он здесь, капитан? Почему он участвует в этом деле?
Стивенс помолчал, потом наконец ответил тихим голосом:
— Потому что он был самым лучшим, лейтенант. Мы поняли это. Найдите его!
Когда шофер ушел в ресторан, к забрызганному дождем лимузину подбежал голый по пояс, окровавленный Николо. Бажарат распахнула дверцу и втащила его на заднее сиденье, обнимая и закутывая в плед.
— Перестань, синьора! — крикнул Николо. — Дело зашло слишком далеко. Меня чуть не убили!
— Ты просто не понял, Нико. Это был тайный агент, человек, который борется против нас, против меня, против устремлений твоей святой церкви!
— Но почему вокруг сплошные тайны? Почему ты, связанные с тобой люди и мои священники — никто не говорит об ужасных вещах?
— Подобные дела не делаются открыто, мое прекрасное дитя. Ты испытал это на себе, встретившись на пирсе с этим продажным человеком, А сейчас все в Портичи желают твоей смерти, твоя семья вынуждена отказаться от тебя, иначе их всех убьют. Неужели ты не понимаешь?
— Я понимаю, что ты используешь меня, синьора, используешь младшего барона в своих собственных целях.
— Естественно! Я выбрала тебя из-за твоей природной сообразительности, значительно отличавшей тебя от остальных. Разве я не говорила тебе об этом?
— Говорила несколько раз. Когда не называла глупцом и портовым мальчишкой.
— Это были просто вспышки гнева. Что мне сказать тебе?.. Верь мне, Нико, потом, когда меня не будет, а ты станешь студентом, богатым человеком, ты все переосмыслишь и поймешь. Ты будешь гордиться своей скромной ролью в этом великом деле.
— Тогда во имя Марии, матери Христа, скажи мне, что это за дело!
— В широком смысле оно мало чем отличается от того, чем ты занимался перед тем, как тебя собрались повесить на пирсе в Портичи. Продажные люди существуют не только в порту, но и по всему миру.
Нико помотал головой, дрожа под пледом и стуча зубами.
— Опять слишком много слов, которых я не могу понять.
— Поймешь, мой дорогой. В свое время... Тебе больно? Что я могу сделать для тебя?
— Это ведь ресторан, да? Может быть, кофе или вина. Я ужасно замерз.
Бажарат открыла дверцу лимузина и под проливным дождем побежала к ступенькам ресторана. Внезапно два автомобиля, шурша шинами по мокрому бетону, въехали на стоянку перед рестораном и остановились рядом. Бажарат уже подошла к двери, и в этот момент сквозь шум ветра и дождя до нее донеслись голоса:
— Коммандер, вы должны сделать так, как я говорю! Это приказ!
— Отвяжись, сопляк!
— Тай, ради Бога, послушай его! — воскликнула женщина, и спорящая компания направилась к входу в ресторан.
— Нет! Хватит меня дурачить! Я сам до всего докопаюсь, используя все сведения, которые смогу получить у родных О'Райана и Ингерсола. Вот так!
Это был Хоторн! Бажарат, одетая, как и подобает почтенной матроне, ворвалась в ресторан и увидела шофера, который сидел в ближней кабинке и поглощал большой кусок картофельного пирога.
— Идем! — прошептала она шоферу. — Быстрее!
— Какого черта... Да, конечно, мадам! — Шофер швырнул на стол три доллара и вскочил, но в этот момент несколько человек, рассерженных и спорящих между собой, вошли в ресторан.
— Садись! — приказала Бажарат, хватая шофера за плечо и толкая на место, чтобы его не было видно — за стенкой кабинки. Новые посетители заняли большой стол у стены недалеко от входа. Их яростный спор утих, но, как заметила Бажарат, ее бывшего любовника не удалось переубедить. Ей часто приходилось наблюдать Хоторна в таком состоянии: офицер разведки был убежден, что чутье редко подводит его. Погибший человек был еще одной ниточкой к Кровавой девочке! "Отличная работа, Тай-бой. Я очень редко спала с недостойными меня людьми. О мой любимый муж, Тайрел — это ласковое животное, стремящееся получать только самое лучшее, и я отдала ему все самое лучшее, как отдавала тебе, мой дорогой. Но почему, Тай, среди всего этого безумия, царящего в мире, ты не смог оказаться па моей стороне? Я права, и ты знаешь это, дорогой. Бога нет! Если бы он был, то дети не умирали бы от голода, корчась от боли в распухших животах... Что плохого они сделали этому Богу? Я ненавижу тебя, Бог! Если ты вообще когда-то существовал, Бог. Во всяком случае, я никогда не ощущала твоего существования, ты никоим образом не заявлял о своем присутствии. А теперь я должна убить тебя, Тай-бой. Я не хочу, я не смогла сделать это на Сен-Бартельми, хотя и должна была... Мне кажется, падроне помял меня. Думаю, он чувствовал, как сильно я любила тебя, и был достаточно умен, чтобы не напоминать мне об этом. Ведь он сам любил человека, которого не смог убить, хотя и знал, что следует сделать это. Если это правда, мой дорогой Тай-бой, то «Скорпионы» потерпели крах только потому, что мой единственный отец не смог сделать то, что следовало сделать много лет назад. Нептуна надо было устранить. Он был слишком эмоционален, когда дело касалось любви.
А я нет, коммандер!"
— Пора, — сказала Бажарат сидевшему рядом шоферу. — Медленно встаньте, спокойно идите к дверям, потом на улицу, а затем бегите к машине. Только не пугайтесь: там, на заднем сиденье, сидит раненый молодой человек. Он мой племянник, хороший парень, но на него напал грабитель. Подгоните машину прямо к ступенькам, а когда сделаете это, нажмите два раза на клаксон.
— Мадам, меня никогда не просили ни о чем подобном!
— А теперь просят, и если вы сделаете это, то станете на тысячу долларов богаче. Идите!
Изумленный водитель поспешил к выходу гораздо быстрее, чем ему было сказано, и толкнул дверь с такой силой, что посетители за несколькими столиками оглянулись на шум, и среди них Тайрел Хоторн, сидевший в углу. Бажарат не могла видеть появившееся на его лице озадаченное выражение, но другие это заметили.
— В чем дело, Тай? — спросила Кэтрин Нильсен.
— Что здесь делает этот разгневанный шофер?
— Но ты же слышал, что говорил рыбак. Здесь, как он сказал, живут богатые люди. Почему бы им не иметь шоферов?
— Возможно.
Бажарат не могла слышать этот разговор, все ее внимание было сосредоточено на ожидании сигналов клаксона, означавших, что лимузин стоит у входа. И вот наконец раздались два коротких гудка.
— Шофер? — тихо сказал Хоторн, ни к кому не обращаясь. — Ван Ностранд! — громко воскликнул он. — Выпустите меня отсюда, — закричал Тайрел, отталкивая Пула ж Кэти, чтобы вылезти из-за стола.
В этот же самый момент Бажарат вышла из кабинки и направилась к двери, низко опустив голову. Теперь уже две фигуры, стремясь обогнать друг друга, спешили к выходу из ресторана.
— Простите! — бросил Тайрел, легонько толкнув женщину и обогнав ее. Он нажал правым плечом на массивную дверь с медным засовом и выскочил на дождь, продолжавший хлестать как из ведра.
— Эй, вы! — крикнул Тайрел шоферу лимузина, сбегая вниз по ступенькам в громадному автомобилю. И вдруг он резво остановился и обернулся, словно его осенило. Хоторн рванулся назад в дверям, из которых появилась женщина, которую он только что оттолкнул в сторону. Старуха из «Шенандо Лодж»... Эта глаза! Доминик! Бажарат!
Шум дождя перекрыли звуки выстрелов, пули застучали по металлическому кузову лимузина, отлетая рикошетом на тротуар. Хоторн рванулся влево, почувствовал боль в верхней части бедра. Он ранен! Тайрел перекатился по земле под прикрытие стоявшего на стоянке грузовика, и в этот момент еще одна женщина выскочила из дверей ресторана, громко окликая его по имени. Открывая дверь лимузина, Бажарат выпустила в ее направлении оставшиеся пули и прыгнула в автомобиль. Кэтрин Нильсен рухнула на ступеньки, а лимузин резко рванул с места.
В пять утра Генри Стивенс помянул недобрым слогом свою хлопотную работу. Он настолько устал, что не мот спать, я не потому, что его несколько раз потревожили, когда он прилег отдохнуть, а потому, что не мог перестать думать. Количество вопросов возрастало в геометрической прогрессии, ж сейчас его голова была битком забита просчетом всевозможных вариантов, которые вытеснили мысли о сне. Оставаться в кровати значило для него постоянно ворочаться и лежать с открытыми глазами, зная, что жена проснется от его возни и начнет его успокаивать. Она умела это делать и всегда делала хорошо. Ему не хотелось признаваться себе в этом, но в глубине души Генри понимал, что не добился бы в жизни того, что имел, не будь рядом Филлис. Она была ужасно рациональна, всегда спокойна, как опытный рулевой вела свою семью твердым курсом, никогда не проявляя при этом диктаторских замашек, и всеми силами помогала мужу пересечь бурное море и избежать кораблекрушения.
Садясь на диван на застекленной веранде, Генри усмехнулся про себя тому, что использует в рассуждениях морскую терминологию. Ему всего единственный раз пришлось оказаться в море, и было это во время последнего года обучения в военно-морской школе в Аннаполисе, когда вое выпускники-гардемарины должны были совершить десятидневное плавание на большом парусном корабле, который считался построенным в девятнадцатом веке. Он с трудом мог вспомнить эти десять дней, потому что большую часть этого времени провел в туалете, страдая от морской болезни.
Моряка из него не вышло, но флот оценил другие его таланты — способности организатора и чиновника. Генри «плавал» за кабинетным столом, выявляя бездарей и тупиц, которых беспощадно выгонял, не слушая даже их жалких объяснений. Если работа должна была быть сделана, то ее обязательно надо было выполнить, а если возникали проблемы, которые работник не мог решить, то следовало советоваться с ним, а не пытаться прикрыться своей беспомощностью. И в большинстве случаев Генри бывал прав.
Но однажды... только однажды... он ошибся. Фатальная ошибка. В Амстердаме он рассказал Филлис о жене Хоторна Ингрид, и тогда она спокойно сказала ему; «Ты ошибся, Хэнк, на этот раз ты ошибся. Я знаю Тайрела и знаю Ингрид, а ты что-то упустил».
И когда тело Ингрид Хоторн было извлечено из канала, жена пришла к нему в кабинет.
— Ты имеешь к этому какое-нибудь отношение.
— Хэнк?
— Боже мой, нет, Филлис. Это работа Советов, у них везде свои люди!
— Надеюсь, что так, Генри, потому что ты можешь потерять лучшего офицера, когда-либо служившего в военно-морской разведке.
Филлис никогда не называла мужа Генри, только в тех случаях, когда страшно злилась на него.
— Черт возьми! Да что он задумал? Это не укладывается ни в какие рамки!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94