У нас весь капот всмятку, а водитель столкнувшейся с нами машины сбежал еще до приезда полиции. Однако мой офис оказался на высоте и прислал другой автомобиль.
— Похвальное усердие со стороны вашего персонала, синьор сенатор.
— Они отличные люди. Должен сказать, что президент очень хочет встретиться с вами обоими. Он сообщил мне лично: ему кажется, что он встречался с бароном... вашим отцом, когда высадился с десантом в Италии во время второй мировой войны. Тогда президент был молодым лейтенантом. Он вспоминал, что многие крупные землевладельцы оказали им тогда большую помощь.
— Вполне возможно, — с энтузиазмом подхватила графиня. — Наша семья с самого начала была против фашизма. Притворяясь лояльными по отношению к этой свинье дуче, мои родственники сотрудничали с партизанами, спасали сбитых летчиков.
— Тогда у вас найдется общая тема для разговора.
— Простите меня, сенатор, но я родилась уже после войны.
— Ох да, конечно... — Брат гораздо старше меня.
— Я и не имел в виду, что вы помните войну, графиня.
— Ладно, это не имеет значения, — сказала Бажарат, бросила взгляд на Николо и улыбнулась.
Лимузин двигался на восток, в зависимости от интенсивности движения они должны были через пятнадцать минут или около того подъехать к Белому дому.
* * *
19 часов 33 минуты
Телефонист красной линии дал Хоторну домашний номер сенатора Несбита. Ответила женщина, которая или ничего не знала, или не хотела ничего говорить.
— Я только домоправительница, сэр. Сенатор не докладывает мне, куда отправляется, да я и не ожидаю от него этого. Мое дело вовремя подать ему еду.
— Проклятье! — прорычал Тайрел, швыряя трубку бежевого телефона.
— А в офис к нему ты не пытался звонить? — спросила Филлис, входя на веранду.
— Конечно, пытался, но там автоответчик твердит обычный текст: сенатор или его персонал свяжутся с вами по телефону или по почте, если вы продиктуете свою фамилию, адрес и номер телефона. Сенатора всегда можно застать... Ну и так далее!
— А как насчет его персонала? — продолжала настаивать Филлис. — Когда Генри нужна была информация, ему частенько удавалось получить ее у кого-нибудь из служащих. Во всяком случае, быстрее, чем от человека, с которым он не мог связаться.
— Но это не так уж просто. У меня нет никаких сведений о служащих Несбита.
— А у Хэнка были, — сказала Филлис. Она быстро подошла к шкатулке из темного дерева с резными восточными узорами. — Это его личное домашнее досье, — продолжила Филлис, шаря рукой по правой стенке шкатулки. — Вот беда! Она заперта, а я никогда и не знала комбинации, которая ее открывает. Хэнк сказал, что мне это ни к чему.
— О чем ты говоришь, Филл?
— Это китайская шкатулка, мы купили ее много лет назад во время поездки в Гонконг. Кроме бокового замка, действует еще и блокировка — нужно в определенной последовательности нажать на вырезанные фигуры.
— Я имел в виду: что там внутри?
— Генри хранил там списки всех важных людей в Вашингтоне и их персонала — на тот случай, если потребуется срочная информация, — включая всех сенаторов и конгрессменов. Он...
— Я знаю, — остановил ее Тайрел. — У него был пунктик насчет таких вещей. Но как мы ее откроем?
— Мы ее разобьем. — Филлис выдернула из розетки шнур лампы на массивной подставке. — Бей, Тайрел!
Хоторн принялся молотить тяжелой подставкой лампы по крышке шкатулки. После седьмого удара крышка разлетелась на части. Они с Филлис стали лихорадочно вытаскивать из шкатулки хранящиеся там папки.
— Вот она! — воскликнула Филлис, доставая толстую папку. — Белый дом и сенат. Все здесь!
Первый, кому дозвонился Тай, был служащим средней руки в персонале сенатора, просто его фамилия начиналась на букву "А".
— Ходили слухи, что сегодня вечером он собирается в Белый дом, коммандер, но я не знаю деталей. Я работаю у него недавно, но, надо сказать, хорошо разбираюсь в политике...
— Желаю удачи, — бросил Тайрел, повесил трубку и повернулся к Филлис. — Давай следующего и поищи кого-нибудь рангом повыше.
— Вот вроде более подходящая кандидатура, она личная секретарша Несбита.
От первых же слов секретарши Хоторн остолбенел, боль, грозившая разорвать грудную клетку, разлилась по всему телу.
— Да, это просто замечательно, коммандер. У сенатора сегодня личная аудиенция у президента. Он сопровождает графиню Кабрини и ее племянника, сына очень богатого итальянского барона, чьи инвестиции значительно...
— Графиню и ее племянника? Женщину и молодого человека.
— Да, сэр. Возможно, мне и не следовало этого говорить, но для моего босса эта аудиенция очень важна. Миллионы для нашего штата...
— Когда назначена аудиенция?
— В восемь или восемь пятнадцать. При таких неофициальных аудиенциях допускается небольшая неточность.
— Встреча будет проходить в личных апартаментах президента?
— О нет, сэр. Первая леди не очень любит это, особенно когда у них находятся внуки. Она будет проходить в Овальном кабинете.
Смертельно бледный Хоторн положил трубку.
— Бажарат на пути в Белый дом! — прошептал он и вдруг закричал:
— С ней мальчишка! Она проскользнула сквозь все расставленные сети... Филл, эти патрульные на улице, на них можно положиться?
— Но им запрещается покидать дом, Тай.
— А у меня нет времени договариваться, чтобы их отпустили. Но я знаю, что делать, у меня машина госдепартамента с сиреной.
— Ты поедешь один?
— У меня нет выбора. До Палиссера я не могу дозвониться, ЦРУ само может быть замешано, о Пентагоне и речи нет, служба безопасности меня не слушает, а полиция просто упрячет в каталажку!
— Чем я могу помочь?
— Обзвони каждого сукина сына из военно-морской разведки или из другой шпионской конторы, с которыми работал Генри. Пусть устроят, чтобы меня пропустили в Белый дом!
— У меня есть кое-кто на примете, включая адмирала, который постоянно играет в покер с начальником охраны Белого дома.
— Звони, Филл!
* * *
19 часов 51 минута
Лимузин сенатора остановился у южных ворот Белого дома. Морские пехотинцы из охраны нашли фамилию сенатора в списке приглашенных, отсалютовали, и через несколько секунд лимузин быстро направился прямо к главному входу, а не к западному крылу, где находился Овальный кабинет. Когда они остановились возле небольшой лестницы у входа, Несбит помог графине и ее племяннику выбраться из машины, любезно поблагодарил охранников, распахнувших двери, и провел своих спутников внутрь.
— Это мой коллега из штата Мичиган, — представил Несбит встретившего их мужчину, — еще один сенатор от нашего штата. — После представления и обмена рукопожатиями в дверях появился фотограф с камерой. — Как я уже говорил вам, графиня, мой коллега состоит в одной партии с президентом, он приложил много усилий для организации этой аудиенции.
— Да, я помню, — подтвердила Бажарат. — Вы и ваш коллега хотели сфотографироваться с Данте Паоло?
— И с вами, конечно, если пожелаете.
— Нет, синьор, ваш главный козырь — мой племянник, а не я. Пожалуйста, поторопимся.
Было сделано четыре снимка, когда из коридора появился еще один мужчина в темном костюме и подошел к ним.
— Прошу прощения! — воскликнул он. — Маленькое недоразумение, вы должны были подъехать ко входу в западное крыло.
— Недоразумение, черт побери, — прошептал второй сенатор от штата Мичиган Несбиту. — Неужели ты думаешь, что глава администрации позволил бы нам сфотографироваться там?
— Тс-с, — шепнул в ответ Несбит. — Сделаем вид, что просто произошла ошибка.
— Да... конечно.
— Если бы охрана не передала нам по радио, что вы подъехали сюда, вам бы долго пришлось ждать, — пояснил сопровождающий. — А теперь идемте, я провожу вас в западное крыло.
Путешествие по залам заняло сорок шесть секунд. Наконец сенаторы и графиня с племянником вошли в Овальный кабинет, где их встретил глава администрации президента — худощавый мужчина невысокого роста с бледным лицом и настороженным взглядом, как будто бы ожидавший внезапного нападения оттуда, куда не проникал его взгляд. И все же манеры его были приятными, говорил он усталым голосом, как человек, который очень много работает.
— Для меня большое удовольствие видеть вас обоих, — произнес он, здороваясь за руку с Бажарат и Николо. — Президент уже спускается, но надеюсь, вы понимаете, графиня, что это будет очень короткая встреча.
— Большего мы и не просим, синьор, только фотографию для моего брата барона ди Равелло.
— Президент хочет, чтобы вы знали — и он, возможно, сам скажет вам об этом, — что краткость этой аудиенции вызвана важными государственными делами, но, между нами, дело еще в том, что на этой неделе собралась вся его большая семья, включая двенадцать внуков, и у первой леди свои семейные планы.
— Какая заботливая мать и бабушка, не так ли? У нас, итальянцев, обычно бывают большие семьи, и нас не пугают связанные с этим трудности.
— Очень любезно с вашей стороны, графиня. Садитесь, пожалуйста.
— Какое величественное место, Данте Паоло, не правда ли?
— Не понимаю, — отозвался Николо на итальянском. Бажарат повторила свою фразу по-итальянски.
— О да, конечно.
— Здесь сосредоточена власть над вселенной... Нам оказана большая честь!
— Не знаю, как насчет вселенной, графиня, но наверняка над большей частью мира... Не хотите ли присесть, господа сенаторы?
— Спасибо, Фред, — откликнулся один из сенаторов, — но ведь у нас мало времени, не так ли?
— Молодой человек?.. Господин барон?..
— Мой племянник слишком нервничает, чтобы сидеть, синьор.
Внезапно из коридора, ведущего в Овальный кабинет, послышался голос, и вошедший человек остановился перед сенаторами.
— Ну, если еще хоть один ребенок пнет меня в живот, или схватит за лицо, или начнет бороться со мной, я издам закон, ограничивающий рождаемость.
Президент США Дональд Бартлетт поздоровался за руку с сенаторами и прошел в кабинет. Ему было к семидесяти, среднего роста, прямые седые волосы, привлекательное, но покрытое морщинами лицо состарившегося актера, держащегося на энтузиазме прошедших лет. И вместе с тем искусный политик, способный в нужной ситуации продемонстрировать и силу и чувство юмора.
— Графиня Кабрини и ее племянник, барон... барон, господин президент, — объявил глава администрации.
— О, прошу извинить меня! — искренне воскликнул Бартлетт. — Мне казалось, что я пришел даже рано...
Примите мои извинения, графиня, — добавил президент по-итальянски.
— Вы говорите по-итальянски, господин президент? — спросила удивленная Бажарат, вставая с кресла.
— Не очень хорошо, — ответил президент, пожимая ей руку. — Прошу вас, садитесь. — Бажарат опустилась в кресло. — Был вынужден немного выучить итальянский во время войны. Тогда, во время нашей высадки в Италии, я был интендантом, и должен сказать вам, что многие ваши знатные семьи оказали нам большую помощь. Вы знаете, те, кто не очень любил Муссолини.
— Дуче — свинья!
— Мне часто приходилось это слышать, графиня. Еще до нашей высадки мы летали по ночам над территорией Италии и сбрасывали на парашютах провиант и боеприпасы на тот случай, если продвижение нашего десанта на север будет остановлено. Мы называли эти места пунктами снабжения. Я говорил сенатору, что, по-моему, встречался с вашим братом в Равелло.
— Думаю, что это был наш отец, господин президент. Благородный человек, который терпеть не мог фашистов.
— Возможно, вы и правы. Я уже так постарел, что десятилетия кажутся мне годами! Конечно, это был ваш отец. Вы в то время были еще ребенком, если вообще родились.
— Во многих смыслах я до сих пор еще ребенок, сэр. Ребенок, который многое помнит.
— Да?
— Это неважно. Разрешите представить вам моего племянника, младшего барона ди Равелло. — Бажарат снова встала, а президент повернулся и пожал руку Николо, застывшему в благоговейном трепете.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94