Дежурный лейтенант Линч стоял рядом с Бирнсом, набивающим свою трубку. Бирнс обхватил черенок трубки короткими, сильными пальцами, большим пальцем уплотняя в чашечке табак. На собравшихся он не глядел.
Карелла наблюдал за ним. Карелла уважал лейтенанта и тоже восхищался им, хотя многие называли Бирнса "старым болваном". Во многих участках такие вот старики любят хвататься за кнут вместо того, чтобы пораскинуть мозгами. Не очень-то хорошо иметь начальником тирана. Но Бирнс был не таков. Он был прежде всего хорошим полицейским, и к тому же - умным полицейским. Поэтому Карелла единственный из всех уже слушал, хотя Бирнс пока еще не сказал ни слова.
Бирнс чиркнул спичкой и зажег трубку. Он выглядел беззаботным, как человек, собирающийся выпить рюмку портвейна после плотного обеда, но на его щеках яростно играли желваки. Казалось, каждая клеточка его тела была возмущена гибелью одного из лучших людей в отделе.
- Обойдемся без бодрых речей, - неожиданно сказал он. -Отправляйтесь работать и найдите мерзавца.
Он выпустил клуб дыма и отогнал его в сторону широкой ладонью.
- Если вы читаете газеты и верите тому, что там пишут, то должны знать, что копы ненавидят тех, кто их убивает. Это закон джунглей, это закон выживания. Малейший намек на месть - и газеты обольют нас дерьмом. Мы не можем допустить убийства полицейских, потому что полицейский — это символ законности и порядка. Уберите этот символ, и вы получите стада животных, разгуливающих по улицам. Одно из них уже гуляет на свободе.
Я хочу, чтобы вы нашли убийцу не потому, что Реардон работал в нашем участке, и даже не потому, что он был хорошим полицейским. Я хочу, чтобы вы нашли этого мерзавца потому, что Реардон был Человеком - замечательным человеком.
Делайте все, что необходимо, вы знаете свою работу. Постоянно сообщайте в рапортах обо всем, что обнаружите в архивах и на оперативной работе. Найдите его. Это все.
Лейтенант вышел вместе с Линчем и несколькими копами, которые сейчас занимались обработкой архивной информации на владельцев оружия 45-го калибра. Некоторые направились в Скотский архив, где хранились сведения обо всех известных преступниках, проживающих на территории участка, собираясь проверить тех подонков, путь которых в разное время пересекался с Реардоном. Кое-кто занялся судебным архивом. Работа состояла в методической проверке всех обвинительных приговоров, вынесенных преступникам, арестованным на территории участка; особое внимание уделялось делам, с которыми работал Майк Реардон. Фостер вышел в коридор и посоветовал парню, которого он недавно допрашивал, убираться домой или к черту и больше не попадаться на глаза полиции. Карелла и Буш вышли на улицу.
- Уши от него болят, - сказал Буш. - Считает себя Наполеоном.
- Он хороший человек, - сказал Карелла.
- Не сомневаюсь, что он так и думает.
- Все тебе не нравятся, - сказал Карелла. - Уж не заболел ли ты?
- Послушай, - сказал Буш. - Я в этом проклятом участке потихоньку становлюсь язвенником. Никогда раньше такого не было. Как начал здесь работать - словно язва открылась. Не знаешь, почему?
Язву Буша можно было объяснить многими причинами, и ни одна из них не имела отношения к участку. Но у Кареллы не было желания спорить, и он промолчал. Буш с кислым видом покачал головой.
- Мне нужно позвонить жене, - сказал он.
- В два часа ночи? - недоверчиво спросил Карелла.
- Какая разница? - в голосе Буша неожиданно послышалась враждебность.
- Никакой, конечно. Иди и позвони.
- Просто нужно сообщить, - пояснил Буш. - Сказать ей, где я.
- Конечно.
- Проклятье, это ведь может растянуться на несколько дней.
- Конечно.
- Что плохого, если я собираюсь позвонить жене?
- Хочешь поспорить со мной по этому поводу? - улыбаясь, спросил Карелла.
- Нет.
- Тогда слезь с меня и отправляйся звонить.
Буш энергично кивнул. Они остановились возле открытой двери кондитерской на Кивер-авеню, и Буш зашел туда. Карелла остался стоять на улице, повернувшись спиной к витрине.
В городе было очень тихо. Многоэтажные дома тянулись грязными пальцами в спокойное ночное небо. Иногда в какой-нибудь квартире вспыхивал свет, словно открывался глаз на полуослепшем лице. Две молодые ирландки на высоких каблучках процо-кали по мостовой. Карелла бросил мимолетный взгляд на их ноги и легкие летние платья. Одна из девушек смело подмигнула ему; обе тут же начали хихикать, и Карелла неожиданно вспомнил что-то насчет вздымающихся юбок ирландских девушек... что-то знакомое... похоже, в какой-то книге. Ирландские девушки... "Улисс"? Боже, какого же труда стоило одолеть эту книгу и как мало там оказалось девушек. Интересно, что читает Буш? Буш слишком занят, чтобы читать. Буш слишком занят заботами о своей жене. Господи, как он о ней заботится.
Карелла оглянулся. Буш стоял в будке и что-то быстро говорил. Человек за витриной склонился над программой скачек, зажав в зубах зубочистку. Молоденькая девушка в углу деловито поглощала порцию яичного крема. Карелла втянул в себя глоток душного воздуха. Дверь телефонной будки отворилась, и Буш вышел оттуда, нахмурив брови. Он кивнул человеку за прилавком, выходя на улицу.
- Адская жара в этой будке, - сказал он.
- Все в порядке? - спросил Карелла.
- Естественно. - Буш с подозрением посмотрел на него. - А почему должно быть иначе?
- Просто так, спросил. С чего начнем?
- Это не так-то просто, - сказал Буш. - Любой недовольный ублюдок мог убить его.
- Или тот, кого он застал на месте преступления.
- Оставим это уголовной полиции, отделу по расследованию убийств. У нас и так дел выше головы.
- Мы даже не начинали, а ты говоришь, что у нас дел выше головы. Хэнк, что за чертовщина с тобой творится?
- Ничего со мной не творится, - сказал Буш. - Просто я не считаю копов такими умниками, как некоторые.
- Странно слышать такое от копа.
- Но это правда. Все эти игры в детективов - куча дерьма, и ты знаешь это так же хорошо, как и я. Все, что требуется от детектива, это сильные ноги и упорство. Ноги носят тебя по разным притонам, а упорство не дает отступить. Ты механически проверяешь каждую версию. Если повезет, одна из них приводит к цели. Если не повезет - начинай сначала.
- А мозги в этом не участвуют, так?
- Совсем немножко. Во всяком случае, чтобы быть копом, не нужно иметь хорошие мозги.
- О'кэй.
- В каком смысле?
- В том смысле, что я не хочу спорить. Если Реардон собирался остановить кого-то в момент совершения преступления...
- Вот что еще меня бесит в копах, - сказал Буш.
- Да ты просто ненавидишь копов, а? - спросил Карелла.
- Весь этот чертов город ненавидит копов. Думаешь, кто-нибудь уважает полицейского? Символ законности и порядка, как же! Старику давно пора выйти на улицу и взглянуть на жизнь. Да любой, кого оштрафовали за неправильную стоянку, уже ненавидит копов! В этом-то все и дело.
- И тем не менее это совершенно не так, - несколько раздраженно сказал Карелла.
Буш пожал плечами.
- Меня бесит в копах то, что они не могут говорить по-английски, - сказал он.
- Что?
- "В момент совершения преступления", - передразнил Буш. - Сразу можно узнать копа. Ты слышал когда-нибудь, чтобы полицейский сказал: "Мы поймали его"? Нет. Он говорит: "Мы произвели задержание".
- Ни разу не слышал, чтобы полицейский говорил "мы произвели задержание", - сказал Карелла.
- Я имею в виду, для официального заявления, - сказал Буш.
- Это другое дело. Для официального заявления все говорят красиво.
- Особенно копы.
- У тебя предохранитель перегорел? Или ты просто устал?
- Да нет. Пришла на ум идея, вот и решил поиграть с ней-, -Буш неожиданно улыбнулся. Во время своей обличительной речи он ни разу не повысил голоса. Теперь он улыбался, и было трудно вообще представить его сердитым.
- Я думаю насчет баров, - сказал Карелла. - То есть если кто-то был сильно озлоблен, то этот молодчик должен жить по соседству. Может быть, удастся разузнать что-нибудь в барах. Чем черт не шутит?
- Наконец-то я выпью пива, - сказал Буш. - Всю эту ночь я хотел пива.
Бар "Шэмрок" мало чем отличался от миллиона своих собратьев, разбросанных по всему свету. Он примостился между ломбардом и китайской прачечной на Калвер-авеню. Бар работал круглосуточно и ориентировался в основном на клиентов-ирландцев, заселявших окрестные кварталы. Иногда в "Шэмрок" забредал какой-нибудь пуэрториканец, однако местные завсегдатаи с плохим характером и крепкими кулаками обычно отбивали охоту к подобным визитам. Полицейские часто бывали в баре; не для того, чтобы промочить горло (правила и инструкции строго запрещали пить в рабочее время), а для того, чтобы убедиться, что плохой характер посетителей не смешался со слишком большим количеством виски и крепких кулаков. Шумные драки под ярко разукрашенными сводами бара были теперь редки или, выражаясь поэтически, не столь часты, как в добрые старые времена, когда на окрестности обрушилась первая волна пуэрто-ри-канских переселенцев. В те времена пуэрториканцы, не умеющие еще как следует говорить по-английски и читать вывески, вызывающие в своем невежестве, во множестве вваливались
в бар. Непримиримые сторонники лозунга "Америка - для американцев", высокомерно игнорируя тот факт, что пуэрториканцы - такие же американцы, как и они, провели немало вечеров в кулачных схватках, и к украшениям бара часто прибавлялась обильно пролитая кровь. Но то было в добрые старые дни. В плохие новые дни можно было целую неделю сидеть в "Шэмроке" и увидеть одну, от силы две разбитые физиономии.
На баре висела табличка "Свободный вход для дам", но не многие дамы пользовались этим приглашением. Здесь пили в основном мужчины из окрестных кварталов, уставшие от заключения в четырех стенах своих душных квартир в многоэтажках. Они приходили сюда в поисках свободного от надзора, сурового мужского товарищества и находили его в таких же страдальцах, сбежавших на час-другой из дому. Их жены играли в бинго по вторникам, ходили вместе в кино по средам или встречались в Клубе Знатоков ("Я видела то-то, то-то, то-то и вот это") по четвергам. Так вес и шло. Что плохого, когда друзья встречаются в кабачке по соседству? Ничего.
Правда, иногда появлялись копы. Всегда неприятно, когда в бар приходят полисмены, а особенно - сыщики. Конечно, есть своя прелесть в том, чтобы сказать: "Добрый вечер, лейтенант Дуган, как поживаете?" и тому подобное. Хорошо подшутить с хлопушкой над безусым новобранцем, но нельзя отрицать, что когда вы изрядно набрались, а рядом сидит коп, то это вызывает определенное неудобство и сразу возникает желание оказаться где-нибудь подальше. Но то чтобы люди имели что-то против копов вообще. Просто копам не следует слоняться по барам и мешать людям честно напиваться. Не следует им врываться в притоны и мешать честной игре. Не следует околачиваться возле борделей и мешать людям честно трудиться. Копы должны ходить по улицам, - этого достаточно.
А сыщики... сыщики - это переодетые копы, только хуже.
Так что же нужно этим двум громилам?
- Пива, Харри, - сказал Буш.
- Иду-иду, -отозвался бармен. Он налил пиво и принес кружки к столику, где расположились Буш с Кареллой.
- Хорошая ночка, чтобы попить пива, а? - сказал он.
- Никогда не встречал бармена, у которого бывает плохое время для выпивки, - тихо сказал Буш.
Харри засмеялся, но лишь потому, что посетитель был копом. Два человека за скрипучим столиком в углу оживленно беседовали об ирландской государственности. По телевизору шла ночная передача о жизни русской императрицы.
- Вы на работе, ребята? - спросил Харри.
- А что? - спросил Буш. - Есть что-нибудь для нас?
- Да нет, просто поинтересовался. Я имею в виду, к нам не часто заходят ко... к нам не часто заходят детективы из полиции.
- Это потому, что у тебя такое чистое заведение, - сказал Буш,
- Самое чистое на Калвер-авеню.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23