И вот - пожалуйста! Главный архитектор готов упасть в обморок от страха, испугавшись того, что построенное по его проекту здание может в одночасье рухнуть. Чушь какая-то...
Гленн почувствовал сильное головокружение и уцепился рукой за дверцу лифта.
- Тебе плохо, Гленн? - прозвучал откуда-то издалека глухой голос Алана Клайна. Гленн видел, что тот стоит в двух шагах от него, но голос Алана доносился словно из глубокой пещеры. Гленн поднял голову, увидел над собой покрытое облаками небо и ощутил некоторое облегчение. Небо заметно посветлело, что обещало улучшение погоды к концу дня. Гленн сделал глубокий вздох, взял себя в руки и решительно вышел из лифта, слабо улыбнувшись своему партнеру:
- Прекрасный вид отсюда, не правда ли?
- Для тех из нас, кто может спокойно наблюдать за ним, - резонно заметил Алан Клайн.
Джим Доувер тем временем возился с бутылкой шампанского, тщетно пытаясь открыть ее.
- Ты присоединишься к нам, или будет лучше, если мы принесем тебе стакан к лифту?
Гленн осторожно двинулся вперед по платформе, неуверенно ступая по металлическим планкам. "Здесь предостаточно места для четырех человек", - убеждал он себя, стараясь казаться спокойным, но в ту же секунду ему стало дурно и он бросился назад к лифту. Джим Доувер огорченно посмотрел на него и передал ему стакан с шампанским. Гленн взял стакан, а затем набрался смелости и обвел взглядом панораму города. Она действительно была потрясающей. Слева от здания виднелись величественный силуэт горы Кзпитал и даже узкая полоска озера Вашингтон, а справа - промышленная часть города и бескрайние поля фермеров. Прямо перед Гленном возвышалась гора Бейкер, а сзади можно было без труда узнать знакомый силуэт горной вершины Рейниер. Поглощенный красотой окрестностей родного города, Гленн машинально отпустил поручни и сделал шаг вперед, торжественно подняв свой стакан с искрящимся вином.
- За самое величественное здание в истории Сиэтла!
Он залпом осушил свой пластиковый стакан, а затем швырнул его вниз и подошел к краю платформы, чтобы посмотреть, как долго тот будет лететь к земле.
Первым ощущением Гленна, когда он посмотрел вниз, было конвульсивное сжатие в области паха. Затем у него засосало под ложечкой, а в брюшной полости, как ему показалось, образовалась тошнотворная черная пустота. Но хуже всего было то, что какая-то неведомая и страшная сила влекла его к пропасти, а у него не находилось сил, чтобы противостоять ей. Испугавшись собственного бессилия, сн попятился и почувствовал, что его грудная клетка снова сжата невыносимо тугими обручами, а все тело покрылось холодным и оттого еще более омерзительным потом.
- Гленн? - кто-то произнес его имя, но на этот раз говоривший находился несравненно дальше, чем прежде. - Боже мой, Гленн, что с тобой?
Гленн покачнулся, тщетно пытаясь дотянуться до поручней. Затем взмахнул другой рукой в поисках надежной опоры, но так и не нашел ее. Ноги перестали его слушаться, колени мелко задрожали, и он начат медленно оседать на платформу. С его сердцем творилось что-то невероятное. Оно колотилось так сильно, что, казалось, вот-вот разорвет грудную клетку и вырвется наружу. Его удары гулко отдавались в ушах, напоминая по своей силе удары парового молота. Обручи еще сильнее сдавили грудь Гленна, а его рот жадно хватал воздух.
- Господи, у него же сердечный приступ, - донеслось до затуманенного сознания Гленна. Кто-то подхватил его под мышки и осторожно положил на платформу. - У тебя с собой портативный телефон, Джим?
Подсказка оказалась совершенно излишней - Доувер уже вовсю стучал пальцем по клавишам, набирая "911". Вызвав неотложку, Джим Доувер что-то громко рявкнул своим подчиненным, оставшимся внизу. Алан Клайн и Джордж Симмонс в это время стояли рядом с Гленном и беспомощно взирали на своего товарища.
- Нам придется как-то затащить его в кабину лифта, - тоном приказа произнес Джим, пряча в карман телефон. - Джордж, мы с тобой осторожно поднимем его, а ты, Алан, поддерживай его голову. Не очень высоко - только чтобы затащить его в лифт.
Когда они подхватили Гленна, тот раскрыл побелевшие губы и что-то невнятно пробормотал.
- Что он сказал? - встревоженно спросил Алан и, не дождавшись ответа, наклонился над партнером. - Все нормально, Гленн. Все будет хорошо. Сейчас мы спустимся вниз, и все пройдет. Потерпи немного.
Лифт резко дернулся и начал опускаться вниз. Это вызвало у Гленна очередной приступ сердцебиения, и он громко застонал, прижимая руку к сердцу.
- Ради всего святого! - издал приглушенный крик Алан. - Ну почему он ползет как старая телега!
Ему никто не ответил, и он снова наклонился над Гленном:
- Спокойно, дружище. Только не волнуйся, хорошо?
Джим и Джордж молча переглянулись. Гленн уже не дышал, а хрипел широко открытым ртом, в его лице не осталось ни единой кровинки.
- Кто-нибудь из вас владеет приемами экстренной реанимации? - прохрипел Джим. - Я боюсь, что он не дотянет до первого этажа.
- Да заткнись ты, ради Бога, - раздраженно прошипел Алан. - Никто здесь не умирает, понял?
В ответ Гленн дернулся всем телом и захрипел, как бы опровергая все надежды своего партнера. Алан стал мучительно вспоминать, чему их учили на курсах по оказанию экстренной помощи, которые он благополучно окончил в прошлом году. Глубоко вздохнув, он открыл рот Гленна, проверил, не западает ли язык в горло, а затем стал ритмично надавливать на его грудь. Убедившись в том, что это не дает никаких результатов, он закрыл двумя пальцами нос Гленна и начал делать искусственное дыхание изо рта в рот. Лифт тем временем медленно полз вниз. Им казалось, будто прошла уже вечность с тех пор, как они начали спускаться. На высоте примерно двадцати футов Гленн захрипел и снова начал дышать, хотя звук его дыхания походил на свистящий хрип.
- Ну давай же, черт возьми! Дыши! - тихо шептал Алан, массируя ему грудь. - Ради всего святого, дыши!
К их величайшей радости Гленн действительно стал дышать ровнее. Именно в этот момент лифт наконец-то остановился на первом этаже.
- "Скорая" еще не приехала, - сообщил им один из поджидавших их там людей Джима. Алан посмотрел на партнера и беспомощно пожал плечами. Не опоздает ли неотложка?
Глава 5
Толпы возбужденных демонстрантов начали собираться перед зданием тюрьмы еще за день до казни. Они установили на небольшой лужайке палатки и стали быстро заполнять все пространство своими машинами, тентами и фургонами. Всю ночь напролет в их лагере горели костры, а сами они без устали орали песни протеста и выкрикивали звучные лозунги, протестуя против казни, как они утверждали, невинного человека. Ходили также слухи, что какой-то адвокат собрал уникальный материал, который якобы поможет спасти Ричарда Крэйвена. Весьма популярной была версия о том, что губернатор штата может в последний момент передумать и отменить казнь, руководствуясь принципами милосердия.
Однако к утру дня казни все слухи и сплетни насчет предстоящего чудесного спасения Крэйвена понемногу начали стихать, сменившись напряженным ожиданием.
Энн Джефферс молча наблюдала за толпой демонстрантов с верхнего этажа административного корпуса тюрьмы. Кое-где все еще дымились остатки вчерашних костров. Сколько их собралось у тюрьмы - тысяча? И кто им сказал, что их чувства относительно того, что должно здесь произойти, менее значимы, нежели ее собственные? Она вспомнила встревоженное лицо своей дочери, когда несколько дней назад они спорили за обедом о сущности и целесообразности смертной казни. Хэдер тогда со свойственной ей горячностью и юным задором доказывала, что правительство не имеет никакого права казнить своих граждан.
- Смертная казнь - это то же самое убийство, - убеждала она мать. - Мы же так гордимся тем, что являемся христианской нацией, но почему-то забыли десятую заповедь. "Не убий" - гласит она, если ты еще помнишь Библию. Разве это не означает, что смертная казнь является делом неправедным?
И вот сейчас, вспомнив слова дочери, Энн пыталась понять, когда же она, Энн Джефферс, утратила способность смотреть на мир невинными глазами и видеть его таким, каков он есть на самом деле. А ведь еще несколько лет назад она целиком и полностью была согласна с Хэдер. Что-то произошло с ней за это время. Где-то на этом пути был момент, когда сна решила, что в некоторых случаях смертная казнь является совершенно неизбежной и оправданной. Отчасти сама работа в газете привела ее к этому выводу - уж слишком много жестокостей ей пришлось повидать за последние годы.
Глядя на толпу, она обнаружила, что среди демонстрантов было немало людей се возраста и даже намного старше. Впереди всех в инвалидной коляске гордо восседала престарелая бабуля в крестьянской юбке. В морщинистых руках она держала плакат со словами: "Смертная казнь - это убийство".
"Мне нужно непременно поговорить с ней, - подумала Энн. - Я должна поговорить с этой женщиной, прежде чем вернусь домой".
Ее мысли были прерваны громким звонком телефона. Вендел Растин снял трубку, что-то буркнул в нее и положил на рычаг.
- Пора, - сказал он, обращаясь к ней. Открыв дверь своего кабинета, он очень удивился тому, что Энн осталась стоять у окна. - С вами все в порядке?
Энн нахмурилась и попыталась вразумительно объяснить то, что происходило с ней.
- Я не знаю, - сказала она и пожала плечами. - Я... О Господи, я настолько запуталась, что не могу сказать о своих чувствах ничего определенного. Еще вчера мне все казалось совершенно ясным и понятным, а сейчас...
- Вам вовсе не обязательно присутствовать при этом, - резонно заметил начальник тюрьмы. - Можете подождать здесь, если хотите.
Какие-то доли секунды Энн испытывала сильнейшее искушение воспользоваться предложением Растина, но тут же отбросила соблазнительную мысль и решительно покачала головой:
- Нет, я просто не могу себе этого позволить. Что обо мне скажут люди? Ведь я всех убедила в том, что он заслуживает смерти, а теперь увильну от присутствия на его казни.
Вендел Растин понимающе кивнул:
- Я знаю, Энн, но должен вам сказать, что выступать за смертную казнь и наблюдать ее своими собственными глазами - совершенно разные вещи. Мне об этом сказали знающие люди.
Ее стали одолевать сомнения. Как было бы хорошо остаться в кабинете и подождать, пока все не закончится.
- Ничего, - решительно сказала она и твердой походкой вышла из кабинета. - Все будет нормально.
В ее душе еще боролись противоречивые чувства, но она убедила себя в том, что присутствие при казни - ее работа и ее нужно сделать добросовестно.
Рядом с комнатой, где находился электрический стул, располагалось небольшое помещение для зрителей. Когда Энн вошла на галерею, там уже было полно народу. Повсюду мелькали знакомые лица адвокатов, полицейских офицеров и высокопоставленных чиновников. Марк Блэйкмур, командир группы особого назначения Сиэтла, уже сидел в первом ряду и приветливо помахал ей рукой, приглашая к себе. Она облегченно вздохнула, увидев земляка, и направилась к нему. Тяжело опустившись на свободное место, она с ужасом обнаружила, что оказалась как раз перед зловещим орудием казни.
Электрический стул поражал своей простотой и какой-то ужасающей обыденностью. Он был сделан из дерева, имел довольно широкое основание и множество кожаных ремешков, которыми прикрепляли к стулу преступников. Над спинкой стула висели два электрода, подсоединенные к толстому электрическому кабелю. Вся камера была залита ярким светом четырех мощных ламп, укрепленных на потолке. Энн тупо уставилась на электрический стул, чувствуя, что у нее пересохло во рту. В этот момент погасили свет в помещении для зрителей, а в камеру ввели Ричарда Крэйвена. На какое-то мгновение он остановился в дверях и тоже посмотрел на электрический стул.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61