Энн показалось, что на его побелевших губах промелькнула едва заметная улыбка. Затем он решительно подошел к стулу и сел. Он был босиком, в светлых брюках свободного покроя и такой же светлой рубашке с короткими рукавами. Его одежда выглядела настолько нелепо, что казалось, будто ее специально придумали, дабы унизить человека в последние минуты его жизни. Охранники стали лихорадочно пристегивать приговоренного ремнями к стулу - ноги к ножкам, руки к подлокотникам, а торс к спинке. Затем в камеру вошел священник и стал что-то говорить Крэйвену. Тот спокойно выслушал его, не удостоив даже самым коротким ответом. После ухода священника охранники смочили электроды в соленой воде и прикрепили один из них к стриженой голове Крэйвена, а другой - к его правой ноге. Напоследок они еще раз проверили качество своей работы и вышли из камеры, плотно прикрыв за собой дверь.
В комнате для зрителей воцарилась гробовая тишина. Энн посмотрела на часы. Полдень наступит через тридцать секунд. Она стала озираться в поисках телефона и только потом сообразила, что подсознательно ждет неожиданного звонка, который прервет этот зловещий спектакль. В каком-то фильме она уже видела подобную сцену, но реальная жизнь, увы, оказалась гораздо проще. В комнате не было никакого телефона - во всяком случае, Энн его не видела. Может быть, Ричард Крэйвен тоже искал глазами телефон, один звонок которого мог сохранить ему жизнь?
Она собралась с силами и посмотрела на Крэйвена. Ее уже предупредили, что комната для зрителей отделена от камеры толстым стеклом, прозрачным лишь с одной стороны, но ей почему-то показалось, будто он видит ее и, более того, смотрит ей прямо в глаза. Ей также показалось, что в этот последний миг его жизни глаза Ричарда Крэйвена утратили свою обычную холодность и в них появились проблески человеческих чувств - точнее, одного необыкновенно сильного чувства. Этим чувством была ненависть. Энн почти физически ощущала, как ненависть огненным шаром вырвалась из груди Крэйвена и, словно жало змеи, впилась в ее тело, загадочным образом проникнув сквозь толстое стекло... Энн стоило невероятных усилий остаться на месте, а не сорваться вихрем куда глаза глядят. В этот момент Ричард Крэйвен резко дернулся и забился в конвульсиях, получив первый электрический удар напряжением в две тысячи вольт.
Энн вздрогнула и почувствовала приступ удушья, словно ее тоже подключили к невидимому электрическому кабелю. Всем своим существом она была с человеком, который бился в предсмертных судорогах за толстым стеклом. После второго удара током она издала приглушенный стон и закрыла глаза. Сидевший рядом с ней Марк Блэйкмур тихо считал секунды. Дойдя до конца второй минуты, он повернулся к ней:
- Вот и все, Энн, пойдем домой.
Она словно прикипела к своему месту, не находя в себе достаточно сил, чтобы покинуть зал. Тем временем в камеру вошел доктор и после беглого осмотра констатировал смерть Ричарда Крэйвена. Охранники отстегнули ремни и вынесли из камеры бездыханное тело. Зал уже давно опустел, а Энн все еще сидела в первом ряду, тупо уставившись на пустой электрический стул. Именно в этот момент она поняла: в ней что-то изменилось, хотя она и не знала пока, что именно. Энн знала одно: ей никогда не забыть того, что произошло на ее глазах, ей никогда не избавиться от того мерзкого чувства, которое она испытала под предсмертным взглядом Ричарда Крэйвена.
В ее сознании неожиданно всплыл образ Гленна. Ей захотелось оказаться рядом с мужем, почувствовать приятное тепло его рук на своих плечах и его губ на своих губах. Он сильный человек и поможет ей справиться с этой бедой. Все будет нормально. Жизнь продолжается. Через несколько часов она снова окажется дома, рядом со своим мужем и детьми, а через несколько дней, пусть даже через несколько недель, она станет потихоньку забывать то ужасное зрелище, свидетелем которого ей только что пришлось стать. Но сумеет ли она забыть тот взрыв ненависти, в эпицентре которого она оказалась по своей собственной воле? Не будет ли мертвый Ричард Крэйвен преследовать ее до конца ее жизни?
Глава 6
Рев сирены смолк в тот самый момент, когда машина "скорой помощи" резко затормозила перед входом на строительную площадку. Из машины быстро выскочили два человека в белых халатах. Один из них побежал к лежавшему у входа Гленну Джефферсу, на ходу доставая кислородную подушку, а второй открыл заднюю дверцу машины и вытащил раздвижные носилки.
- Пропустите меня, - решительно потребовал первый врач, расталкивая толпу собравшихся зевак. - Что тут произошло?
Не дожидаясь ответа, он наклонился над лежавшим человеком и привычным движением пощупал его пульс, затем надел на его лицо маску и повернул краник на кислородной подушке.
- Кажется, у него сердечный приступ, - дрогнувшим голосом сказал Джим Доувер. - Мы были на верхнем этаже, когда вдруг Гленн как-то странно побледнел и стал оседать на пол. Сначала мы думали, что это обыкновенная боязнь высоты, но...
- Инфаркт миокарда? - прервал его второй врач, раскладывая носилки возле больного.
- Да, похоже на то, - ответил первый. - Кладем его на носилки и быстро в машину. Нельзя терять ни минуты.
Алан Клайн и Джим Доувер семенили рядом с носилками, с ужасом наблюдая, как на лице их товарища появляются синюшные пятна. Медики ловко задвинули носилки в салон машины и стали быстро подключать к Гленну жизнеподдерживающую аппаратуру.
- Вы можете поехать с нами, - сказал первый врач, не отрываясь от работы. - В машине достаточно места, и если он очнется...
Алан не дослушал его и быстро залез в салон машины. "Скорая помощь" рванула с места по узким улочкам, мощным воем сирены требуя освободить дорогу. Алан прижался к стенке салона и тупо смотрел на своего друга, сомневаясь в том, что Гленн дотянет до больницы.
* * *
Это было похоже на медленное пробуждение в темной комнате. Первое, с чем он столкнулся, придя в себя, была невыносимая боль. Такой боли он еще никогда не испытывал. Она поглощала все его силы и вгрызалась в каждую клетку его тела, раздирая сознание на мельчайшие кусочки. Прочь! Надо поскорее убраться прочь от этой сумасшедшей боли. Где, где он находится? Его разум мучительно сражался с этой проклятой темнотой, и она понемногу отступала.
Вскоре он начал слышать отдельные звуки. Правда, они были глухими и очень далекими, но через несколько мгновений Гленн восстановил способность различать их. В его затуманенное сознание врезался громкий звук сирены. Что это? Полицейская машина или "скорая помощь"? Мрачная пелена темноты постепенно отступала, и вскоре он обрел способность видеть, но при этом у него появилось чувство, будто он оказался в каком-то совершенно ином, непривычном измерении. Он находился где-то вверху, а внизу копошились люди в белых халатах. Они склонились над носилками и колдовали над каким-то человеком, лежавшим на носилках. Господи, это похоже на "скорую помощь"!
В его сознании зародился очередной вопрос, но ему показалось, что он уже знает на него ответ. Какой ужас! Он внимательно присмотрелся к лежавшему на носилках человеку и узнал в нем себя. Его рубашка была расстегнута на груди, а лицо побледнело, как сама смерть.
Смерть.
Это слово повисло в его сознании, поражая своей невыразимой тяжестью. Что же с ним случилось? Неужели он умер? Но если он уже умер, то почему же он все чувствует, видит и слышит? И тут его поразила внезапная догадка: его душа оставила его тело, но все еще находится неподалеку, как бы ожидая дальнейших событий. Во время последнего приступа ему удалось увернуться от безумной боли, спастись от агонии, которая парализовала все его тело.
- Господи Иисусе! - услышал он отчаянный крик Алана. - Что происходит? Ну сделайте же что-нибудь!
- Он умирает! - закричал кто-то душераздирающим голосом. - Мне нужна срочная помощь!
Глени поднимался все выше, спокойно наблюдая за происходящим. Машина мгновенно остановилась, и второй врач выскочил из-за руля, чтобы помочь своему коллеге. Пока первый усиленно массировал его грудь, второй быстро открыл прикрепленный к стенке ящик и достал оттуда какой-то пластиковый предмет. Затем он открыл рот человеку на носилках и сунул в рот какую-то трубку.
- Давай введем ему немного лидокаина, - предложил первый. Второй быстро вынул шприц, набрал в него какой-то прозрачной жидкости и ввел жидкость в вену.
- Господи, у него ПОС! Скорее готовь аппарат!
- Что происходит, черт возьми? - снова потребовал ответа Алан. - Что означает "ПОС"?
- Преждевременная остановка сердца, - с какой-то злостью выпалил первый врач, а потом добавил умоляющим тоном: - Не надо! Вернись!
* * *
Слова вихрем кружились вокруг Гленна, но он уже почти ничего не понимал. Темнота стала постепенно сгущаться вокруг него, медленно превращаясь в своеобразный тоннель, в конце которого появился проблеск яркого света. Глени начал медленно продвигаться к этому свету, не обращая никакого внимания на голоса людей в машине "скорой помощи". На пути к этому свету перед ним вставали вполне отчетливые картинки из его жизни. Вот он еще совсем маленький, а вот здесь он уже постарше, в кругу семьи. Его мать берет его на руки и напевает ему какую-то песенку. А вот он уже в школе, в окружении людей, которых, как ему раньше казалось, он давно уже забыл. Так, шаг за шагом перед ним проплывала вся его жизнь, а свет в конце тоннеля становился все ярче, все ближе. Уже можно было без особого труда различить отдельные фигуры, мерцавшие вдали. Через некоторое время Гленн отчетливо увидел своего деда, умершего много лет назад, а рядом с ним еще много других людей. Там был даже ребенок.
Ребенок. Да, конечно, это же его ребенок, которого они потеряли двенадцать лет назад, когда у Энн случились преждевременные роды. Они хотели назвать его Апексом. И вот сейчас этот ребенок ожидает отца, радостно протягивая к нему ручонки.
Гленн все быстрее и быстрее двигался к свету, позабыв даже о той боли, которую совсем недавно испытывал. Вдруг где-то позади раздался громкий голос, умолявший его не покидать своих друзей. Точнее, это был не один голос, а целый хор, причудливое смешение разнообразных голосов, среди которых наиболее громко звучали голоса Энн, Кевина и Хэдер.
Гленн растерянно остановился на полпути и медленно обернулся. Позади была темнота - страшная и непроглядная, наполненная невыносимой болью. Впереди же сиял приветливый свет, на фоне которого все еще виднелись фигуры предков Гленна и его маленького ребенка. Они звали его к себе, приветливо помахивая руками.
Вновь послышались призывные голоса из темноты, но Гленн с великим сожалением почувствовал, что должен вернуться назад, в этот пугающий мрак, пренебрегая невыразимым очарованием света в конце тоннеля. Те, кто остался в лучах света, пребывают в блаженной вечности, и он непременно присоединится к ним, когда пробьет его час.
А позади его ждет масса неотложных дел, неоконченных проектов и незавершенных планов. Решительно отвернувшись от света, Гленн Джефферс медленно направился назад в темноту.
* * *
- Поставь триста джоулей и вруби еще раз, - решительным тоном потребовал первый врач.
Второй повернул ручку прибора, и в следующее мгновение тело Гленна подпрыгнуло от мощного электрического разряда. Его сердце на мгновение остановилось, а потом начало медленно сокращаться.
- Вот так, хорошо, - удовлетворенно пробормотал первый врач, пристально глядя на экран монитора. Однако его радость оказалась преждевременной - через секунду сердце снова замерло в неподвижности.
- Ну-ка дай триста шестьдесят, - скомандовал первый врач, прижимая металлические пластинки к обнаженной груди Гленна. От этого удара тело Гленна содрогнулось еще сильнее. Все молча уставились на экран монитора.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61