Алан пребывал в таком жутком напряжении, что ему казалось, будто он вот-вот рухнет на пол без сознания. Ровная линия на экране монитора слегка вспучилась и конвульсивно задергалась. Сердце Гленна снова забилось в рваном ритме, а из горла вырвался сдавленный хрип. Второй врач прыгнул на сиденье водителя и погнал машину к больнице, ни на секунду не сбавляя скорости. Тишину улиц разорвал громкий вой сирены.
* * *
Как только машина остановилась, ее дверцы мгновенно открылись и пара дюжих санитаров подхватила носилки. В ту же секунду носилки исчезли за дверями больницы. Алан выбрался из машины и поспешил за санитарами, но так и не успел проследить, куда же они повезли Гленна. Увидев дежурную медсестру, Алан растолкал стоявших в очереди людей и приблизился к ней. Толпа стала грозно шуметь, требуя вызвать полицейского, чтобы тот навел надлежащий порядок в очереди. Для Алана весь шум показался каким-то странным, словно его производили обитатели другой планеты.
- Этот человек, которого только что привезли с сердечным приступом, - сбивчиво начал он, обратившись к толстой блондинке, величественно восседавшей за перегородкой. - Где он сейчас?
- А вы что, не можете подождать, когда наступит ваша очередь? - грозно выпалила та, вперившись в него своими мутными глазами. - Вы здесь не один! У меня тут много таких, и все с сердечными делами!
- Девушка, вы только скажите мне, куда его отвезли. Мне больше от вас ничего не нужно, - взмолился Алан.
Белокурая толстушка немного подумала, а потом спросила:
- Сердечный приступ, говорите?
Алан молча кивнул, и медсестра тут же протянула ему какой-то бланк.
- Если вы сможете быстро заполнить его, я постараюсь выяснить, где находится ваш... - она помолчала, ожидая, что Алан объяснит ей, кем ему приходится больной - родственником, другом или, может быть, даже любовником.
- Я его партнер, - быстро сказал Алан, но потом подумал, что партнеры бывают разные, и добавил: - Партнер по работе.
- Ну ладно, неважно, - сказала медсестра. - Мне нужны его имя, фамилия и номер страхового полиса. Все остальное я смогу узнать с помощью компьютера.
Она долго всматривалась в экран компьютера, а потом радостно воскликнула:
- Ну вот, наконец-то. Мистер Джефферс только что был помещен в отделение кардиологии.
В этот момент в холл больницы ворвался Джим Доувер и, увидев Алана, подбежал к нему:
- Где Гленн? С ним все в порядке?
Алан пожал плечами:
- Он в кардиологическом отделении. Узнай, где находится это отделение, а я тем временем позвоню в офис.
Оставив Джима с белокурой медсестрой, Алан быстро направился к телефону-автомату и набрал номер офиса. Услышав ответ, он торопливо рассказал Рите Альварес, секретарше Гленна, обо всем, что случилось за последний час.
Как раз в это время Рита Альварес сидела перед телевизором и смотрела репортаж из Коннектикута, в котором главным действующим лицом была Энн Джефферс, только что вернувшаяся с места казни.
- Выясни, как там у него дела, - сказала Рита, нервно теребя провод телефона. - Оставайся с Гленном и держи меня в курсе дела. Обо всем остальном я позабочусь сама.
Положив трубку, Рита тут же составила список лиц, которым следовало немедленно сообщить о случившемся. Естественно, первой в этом списке значилась жена Гленна.
Недолго думая, она набрала номер тюрьмы, где совсем недавно состоялась казнь, и попросила позвать к телефону Энн Джефферс.
- Это срочно, - настойчиво объясняла Рита оператору. - Она в вашем здании, и мне нужно немедленно...
- Всем нужно немедленно поговорить с Энн Джефферс, - упрямо талдычил оператор. - Все говорят, что это срочно. Если вы назовете свое имя, то я внесу вас в список...
- Я секретарь мистера Джефферса, - прервала его Рита. - У него сердечный приступ, и он может умереть в любую минуту.
* * *
Энн положила трубку и опустила на нее голову. Сердечный приступ? У Гленна? Но это же невозможно! Ему ведь нет еще и сорока пяти! Господи! Он каждый день бегает, внимательно следит за своим весом, соблюдает диету, много времени проводит на свежем воздухе, зимой катается на лыжах, а летом занимается греблей... У таких людей, как Гленн, не бывает сердечных приступов!
И тут же она вспомнила: лет десять назад их друг Дэнни Бренсон умер во время утренней пробежки, а уж он-то был самым настоящим спортсменом и никогда не жаловался на здоровье. Что же это за жизнь, черт возьми? Лотерея? Все делаешь правильно и вдруг падаешь замертво!
На смену безотчетному страху неожиданно пришло удивительное спокойствие. То, что случилось с Дэнни, не может случиться с Гленном. Он непременно поправится. Все будет хорошо.
Она убрала руку с телефона и обнаружила, что на нее пристально смотрит Марк Блэйкмур.
- Что стряслось, Энн? На тебе лица нет.
- Мой муж... У него был сердечный приступ. Мне нужно как можно скорее вернуться домой, но мой самолет вылетает только завтра утром. Что делать, Марк? Мне нужно домой.
Марк полез во внутренний карман пиджака и достал оттуда конверт.
- Вот, возьми. Мой самолет отправляется через пару часов. Если на нем не найдется мест для нас обоих, то ты полетишь домой сегодня, а я завтра.
Энн настороженно посмотрела на него:
- А что я должна сделать взамен?
Она уже много лет знала Марка Блэйкмура. Он ничего не делал просто так и всегда требовал ответной услуги.
- Нет, дорогая, - сказал Блэйкмур, решительно покачав головой, - это не работа. Это сугубо личное дело. Ты мне ничего не должна, договорились?
- Ну что ж, тогда пошли, - сказала она, чувствуя, что любое проявление благодарности может оскорбить его.
Через пять минут они уже продирались на машине сквозь плотную толпу демонстрантов, направляясь в аэропорт. "По крайней мере, не нужно описывать казнь журналистам, - думала она, прислушиваясь к громким выкрикам толпы. - Еще одна статья для газеты, и все. Нужно взять отпуск и позаботиться о здоровье Гленна". Эта мысль понравилась ей. Энн не оставляла ее даже в самолете. В конце концов скоро наступит лето, и они смогут прекрасно отдохнуть всей семьей. Всей семьей? А будет ли полной к тому времени ее семья? А если Гленн, не дай Бог, не выдержит? Что она будет делать без него? Как она справится с детьми? Разве она сможет жить без Гленна?
Глава 7
Мертвая тишина воцарилась в десятом классе на занятиях по журналистике, когда Хэдер Джефферс и ее одноклассники уставились в телевизор, специально доставленный в класс для просмотра репортажей из Коннектикута. Всем хотелось узнать подробности казни Ричарда Крэйвена и высказать свое мнение на этот счет. Многие старшеклассники считали, что казнь будет непременно отменена, и спорили только о том, когда это произойдет. Мод Бринк, которая организовала этот просмотр и собиралась устроить дискуссию по поводу смертной казни вообще и освещения ее средствами массовой информации в частности, предупредила ребят, что все их надежды на отмену смертной казни в данном случае лишены всяческих оснований, однако ее ученики продолжали настаивать на своем. Миссис Бринк с любопытством наблюдала за противоборством двух группировок. Первая, куда входили противники смертной казни, была убеждена в том, что казнь будет в последний момент отменена, а вторая, включавшая сторонников данного вида наказания, с таким же примерно упорством утверждала, что приговор суда обязательно приведут в исполнение. Естественно, что каждая группа ожидала от грядущих событий подтверждения своей правоты.
И все же когда казнь свершилась и появились первые сообщения о смерти Крэйвена, весь класс оцепенел от трагической реальности случившегося. Только тогда школьники поняли, что это не кино, не детективный роман, где смерть любого героя является лишь продуктом авторского замысла, а самая настоящая смертная казнь, и что человек, который еще несколько минут назад был живым, теперь уже таковым не является.
Пока дети пребывали в оцепенении, на экране телевизора стали появляться репортеры, бравшие интервью у всех людей, которые имели то или иное отношение к событию. Первой на экране появилась Эдна Крэйвен, мать казненного преступника, проживавшая в одном из южных районов Сиэтла. Когда камера показала крупным планом ее лицо и слегка дрожащие руки, Хэдер и ее одноклассников передернуло - так бесцеремонно оказались выставлены на всеобщее обозрение эмоции этой бедной женщины.
- Он всегда был хорошим мальчиком, - прошептала дрожащим голосом Эдна, нервно теребя край носового платка. - Он был намного умнее всех своих сверстников, всегда всем помогал и всем интересовался. Все любили моего Ричарда. Как они могли убить его? Зачем им это было нужно? Он никогда никого не обидел... Никогда! Разве это справедливо? Нет! Это ужасно!
Телекамера долго показывала убитую горем женщину и ее дрожащие руки, а потом камеру как-то неожиданно навели на Рори - младшего брата Ричарда.
- Для тебя это стало, вероятно, такой же трагедией, как и для твоей матери? - обратилась к нему белокурая корреспондентка с притворно-огорченным выражением лица. - Скажи нам, пожалуйста, о чем ты думал в ту минуту, когда тюремные часы пробили полдень?
Рори Крэйвен, заметно нервничавший перед камерой, посмотрел на мать, а потом пожал плечами.
- Я... По-моему, я ни о чем не думал, - пролепетал он. - То есть... Я хочу сказать... Я знал о том, что натворил мой брат, и я...
- Ничего он не натворил! - взорвалась его мать и гневно блеснула глазами на сына. - Мой Ричард не сделал ничего плохого, и тебе это хорошо известно! Как ты смеешь так плохо отзываться о своем брате? Если бы ты был хоть наполовину таким, как он...
В этот момент невидимый режиссер решил, что взрыв негодования, вырвавшийся из уст матери, не представляет для зрителей никакого интереса, и на экране телевизора появилась другая женщина лет шестидесяти, у которой брала интервью еще одна очаровательная корреспондентка телевидения.
- Рядом со мной находится Арла Талмадж из Атланты. Миссис Талмадж, как вы себя чувствуете сегодня?
Арла Талмадж приложила платок к уголкам глаз, тяжело вздохнула и сокрушенно покачала головой.
- Мне кажется, что я уже вообще не способна что-либо чувствовать. С тех пор, как Ричард Крэйвен убил моего сына, я не могу избавиться от омерзительного ощущения внутренней пустоты. Он сказал хоть что-нибудь перед тем, как его... ну, в общем, когда они сделали то, что должны были сделать?
- Нет, ничего, насколько нам известно, - ответила журналистка.
- Значит, мы так никогда и не узнаем, почему он так поступал? Я правильно вас поняла? Откровенно говоря так до конца и не осознала, что же сегодня произошло. Они казнили этого человека, но его смерть не может вернуть к жизни моего сына. Я всегда надеялась на то, что наступит час, когда он... когда он попытается объяснить нам, почему он это делал. Но сейчас... - женщина глубоко вздохнула, вытерла платком глаза и снова покачала головой. - Я просто не знаю... Думаю, что мне не остается ничего другого, кроме как жить дальше и постараться пережить свою боль.
Передача продолжалась чуть более пятнадцати минут. На экране мелькали лица друзей и родственников казненного, а также друзей и родственников его жертв. Одни проклинали его, другие облегченно вздыхали, радуясь, что с этим уже покончено, но были и такие, кто сетовал на мягкотелость властей. Они считали, что этого изверга следовало подвергнуть жестоким пыткам перед тем, как отправить на электрический стул.
Вскоре передача была прервана и появилось сообщение, что сейчас выступит с официальным заявлением начальник тюрьмы. Телекамера показала слабо освещенную комнату с большим металлическим столом посередине. В комнату вошли несколько человек, среди которых школьники без труда узнали мать Хэдер. Лицо Энн Джефферс было бледным и напряженным.
- Это действительно она, Хэдер! - громко выкрикнул кто-то с заднего ряда.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61