.. И тогда Эдна Роджерс заплакала.
Глава 20
— Что у вас с носом? — спросил Пистилло.
Мы снова разговаривали в его офисе. Крест остался в приемной. Только сейчас, во время второго визита, я заметил, что кресло за письменным столом, в котором сидел Пистилло, несколько выше моего. Очевидно, в целях устрашения. Клаудия Фишер, тогда приезжавшая в «Дом Завета», стояла позади меня, скрестив руки на груди.
— Посмотрели бы вы на моего противника, — улыбнулся я.
— Вы подрались?
— Нет, упал.
Пистилло был озадачен, но развивать тему дальше не стал.
— Мы бы хотели, чтобы вы изложили нам все еще раз, — сказал он, положив ладони на стол.
— Что именно?
— Как исчезла Шейла Роджерс.
— Вы нашли ее?
— Давайте по порядку. — Он кашлянул в кулак. — В котором часу Шейла Роджерс покинула вашу квартиру?
— А что?
— Мистер Клайн, пожалуйста, помогите нам.
— Я полагаю, она ушла около пяти утра.
— Вы в этом уверены?
— Я сказал «полагаю».
— А почему вы не уверены?
— Я спал. Мне показалось, что я слышал, как она ушла.
— В пять?
— Да.
— Вы посмотрели на часы?
— Вы что, серьезно? Я не знаю.
— А как еще вы могли узнать, что это было в пять часов?
— У меня потрясающее чувство времени. Давайте дальше.
Он кивнул и поерзал в кресле.
— Мисс Роджерс оставила вам записку, верно?
— Да.
— Где была записка?
— В смысле — где в квартире?
— Да.
— А какая разница?
Он выдал самую снисходительную из своих улыбок.
— Пожалуйста...
— На кухонном столе. Стол из термостойкого пластика, если это вам поможет.
— Что было в записке, дословно?
— Это личное.
— Мистер Клайн...
Я вздохнул. Какой смысл собачиться?
— Она написала, что будет всегда меня любить.
— И больше ничего?
— Все.
— Только то, что она будет вас любить?
— Точно.
— Вы сохранили записку?
— Да.
— Я могу посмотреть?
— А я могу узнать, зачем вы меня позвали?
Пистилло выпрямился.
— После того как вы с мисс Роджерс покинули дом вашего отца, вы поехали прямо к вам на квартиру?
Перемена темы сбила меня с толку.
— О чем это вы?
— Вы ведь были вместе на похоронах матери, так?
— Да.
— А потом вы с Шейлой Роджерс вернулись в вашу квартиру. Вы нам так сказали, верно?
— Да, я так и сказал.
— И это правда?
— Да.
— По пути вы где-нибудь останавливались?
— Нет.
— Кто-нибудь может это подтвердить?
— Подтвердить, что мы не останавливались?
— Что вы вернулись в квартиру и провели там остаток вечера.
— Зачем кому-то это подтверждать?
— Пожалуйста, мистер Клайн...
— Я не знаю, может кто-нибудь это подтвердить или нет.
— Вы разговаривали с кем-нибудь?
— Нет.
— Может быть, вас видели соседи?
— Не знаю. — Я оглянулся на Клаудию Фишер. — А почему бы вам не прочесать округу? Вы ведь замечательно умеете это делать.
— Что Шейла Роджерс делала в Нью-Мексико?
Я снова повернулся к нему.
— Я не слышал, чтобы она там была.
— Разве она вам не говорила?
— Мне ничего об этом не известно.
— А вы, мистер Клайн?
— Я — что?
— У вас есть знакомые в Нью-Мексико?
— Я даже не знаю, как доехать до Санта-Фе.
— У нас есть список ваших телефонных разговоров за последнее время.
— Рад за вас.
Пистилло слегка пожал плечами:
— Современные технологии.
— А это законно?
— У нас есть ордер.
— Не сомневаюсь. Итак, что вы хотите знать?
Клаудия Фишер впервые подала признаки жизни. Она передала мне лист бумаги. Я посмотрел — это было похоже на фотокопию телефонного счета. Один из номеров — незнакомый — был обведен желтым.
— В вашу квартиру звонили из телефона-автомата в Парадайз-Хиллз, штат Нью-Мексико. В ночь накануне похорон вашей матери. — Пистилло наклонился ко мне. — Кто вам звонил?
Я в недоумении посмотрел на номер. Звонили вечером, в четверть седьмого, разговор продолжался восемь минут. Объяснить это я не мог, но общий тон беседы мне не нравился. Я поднял глаза:
— Могу я вызвать адвоката?
Пистилло несколько опешил. Он обменялся взглядом с Клаудией Фишер.
— Вы в любой момент можете воспользоваться услугами адвоката, — очень вежливо сказал он. Даже слишком вежливо.
— Я бы хотел посоветоваться с Крестом.
— Он не адвокат.
— Тем не менее. Я не знаю, какая чертовщина тут происходит, но мне не нравятся ваши вопросы. Я пришел, потому что думал, что у вас есть для меня информация. Вместо этого меня допрашивают.
— Допрашивают? — Пистилло поднял брови. — Да мы просто болтаем...
Позади меня раздался звонок. Клаудия Фишер ловко выхватила сотовый телефон и прижала к уху:
— Фишер.
Послушав с минуту, она отключилась, даже не попрощавшись. Потом многозначительно кивнула Пистилло.
— С меня достаточно, — заявил я, поднимаясь на ноги.
— Садитесь, мистер Клайн.
— Я устал от всей этой ерунды, Пистилло! Мне надоело...
— Этот звонок... — перебил он.
— Что звонок?
— Уилл...
Он назвал меня по имени. Это было уже совсем скверно. Я стоял на месте и ждал.
— Мы ждали результатов опознания, — объяснил он.
— Какого опознания?
Он не ответил на мой вопрос.
— Мы доставили из Айдахо родителей Шейлы Роджерс. Теперь все оформлено официально. Хотя мы уже знали то, что нам нужно. По отпечаткам пальцев.
На его лице было написано сочувствие. Мои колени ослабели, но я старался держаться прямо. Пистилло смотрел на меня тяжелым взглядом. Я затряс головой, уже понимая, что избежать удара не удастся.
— Мне очень жаль, Уилл, — сказал Пистилло. — Шейла Роджерс умерла.
Глава 21
Удивительная вещь — человеческое сознание. Все внутри меня сжалось, слезы подступали к глазам, холод пронизывал каждую клеточку тела. Но мне еще удавалось смотреть на происходящее как бы со стороны. Я кивал, стараясь сосредоточиться на тех немногих подробностях, которые Пистилло соглашался сообщить. Ее нашли на обочине дороги в Небраске, сказал он. Я кивнул. Она была убита, как он выразился, «довольно жестоким способом». Я кивнул снова. Документов при ней не нашли, но удалось идентифицировать отпечатки пальцев. Потом прибыли родители Шейлы и официально опознали тело. Еще кивок.
Я не упал на стул, не заплакал. Стоял как вкопанный. Что-то во мне постепенно тяжелело и росло, распирая грудную клетку и не давая дышать. Я слышал чужие слова будто бы издалека или из-под толщи воды. Перед глазами возник образ: Шейла лежит на диване с книгой, подобрав под себя ноги и закатав рукава длинного свитера. Я всматривался в ее лицо, запоминая, как она прищуривает глаза, держит наготове палец, чтобы перевернуть страницу, улыбается мне, подняв голову...
Шейлы больше нет.
Я все еще был там, с ней, в нашей квартире, пытаясь удержать в воображении этот ускользающий образ, вернуть то, что уже ушло, когда последние слова Пистилло прорезали туман, окутывавший мое сознание:
— Вам следовало бы сотрудничать с нами, Уилл.
Я словно очнулся от глубокого сна.
— Что?
— Если бы вы сказали нам правду, мы, возможно, успели бы спасти ее.
* * *
Мы ехали в фургоне — это следующее, что я запомнил. Яростно сжимая руль, Крест сыпал проклятиями и клялся отомстить. Я никогда раньше не видел его в таком состоянии. Моя реакция была прямо противоположной — словно из надувной игрушки выпустили воздух. Стена, которой я отгородился от ужасной реальности, была пока на месте, но по ту сторону уже слышались глухие удары. Как долго она выдержит?
— Он от нас не уйдет, — снова повторил Крест.
Мне было все равно.
Крест остановил машину возле моего дома и выпрыгнул наружу.
— Не беспокойся.
— Я все равно хотел зайти, — сказал он. — Мне надо кое-что тебе показать.
Я тупо кивнул.
Войдя в квартиру, Крест вытащил из кармана пистолет и осмотрел каждый уголок. Никого не обнаружив, он протянул оружие мне.
— Запри дверь. Если этот чертов придурок вернется, пристрели его.
— Не нужно.
— Пристрели его, — повторил он.
Я не сводил глаз с пистолета.
— Хочешь, я с тобой останусь? — предложил Крест.
— Думаю, мне лучше побыть одному.
— Ладно, но если понадоблюсь, звони на мобильник. Вот номер...
— Хорошо, спасибо.
Он вышел, не сказав больше ни слова. Я положил пистолет на стол, затем обвел взглядом квартиру. Воздух казался каким-то разреженным, стерильным. Здесь больше ничего не осталось от Шейлы, даже запаха. Мне захотелось запечатать окна и двери, забить наглухо, чтобы сохранить хотя бы малую ее частичку.
Женщину, которую я любил, убили.
Во второй раз?
Нет. С Джули было совсем по-другому. Ничего общего.
Стена еще стояла, но сквозь трещины слышались голоса, шепот: «Все кончено». Я знал это. И понимал, что на этот раз уже не смогу оправиться. Бывают удары, которые можно перенести и прийти в себя. Так было тогда, в истории с Кеном и Джули. Теперь все по-другому. В моей душе бурлили разные чувства, но главным было отчаяние.
Мы с Шейлой больше никогда не будем вместе. Мою любимую убили.
Убили... Я подумал о прошлом Шейлы, о том ужасе, через который она прошла. Как отважно она боролась, чтобы покончить с ним! И вот кто-то — наверное, из того самого прошлого — все-таки добрался до нее.
Отчаяние начал сменять гнев. Я выдвинул нижний ящик стола и достал из его глубины бархатную коробочку. Глубоко вздохнул и открыл. Там лежало платиновое кольцо с бриллиантом в 1,3 карата в центре и двумя камнями поменьше. Прямоугольной формы. Я купил его две недели назад в ювелирном квартале на Сорок седьмой улице и успел показать только своей матери. Она знала, что я собираюсь сделать предложение, и более чем одобряла мой выбор. Мне было приятно, что я успел рассказать об этом маме. Я ждал лишь подходящей минуты, чтобы поговорить с Шейлой, но из-за смерти матери пришлось все отложить.
Мы с Шейлой любили друг друга. И я рано или поздно сделал бы предложение — как-нибудь банально, неуклюже или же натужно-оригинально. Ее глаза наполнились бы слезами, и она сказала бы «да», бросившись мне на шею. Мы бы поженились и остались вместе на всю жизнь. Как это было бы здорово!
И вот кто-то взял и уничтожил все.
Стена начала поддаваться и крошиться. Страшное горе наваливалось на меня, не давая дышать и разрывая сердце в клочья. Я упал в кресло, сжался в комок, прижал колени к груди и, раскачиваясь вперед и назад, зарыдал во весь голос. Судорожно, болезненно, надрывно...
Не знаю, сколько это продолжалось, но в конце концов я заставил себя замолчать. С горем надо бороться, потому что оно парализует. В отличие от гнева. Гнев был здесь же, наготове, ожидая лишь возможности прорваться.
И я впустил его.
Глава 22
Услышав возбужденный голос отца, Кэти остановилась в дверях.
— Зачем ты туда ходила?! — в бешенстве кричал он.
Отец с матерью стояли в кабинете. Комната, как, впрочем, и все остальные в доме, чем-то напоминала гостиничный номер. Чисто функциональная мебель: добротная, блестящая, но какая-то неуютная, лишенная всякого тепла. Морские виды и натюрморты, висевшие на стенах, казались не на своем месте. Не было ни безделушек, ни сувениров, привезенных из отпуска, ни семейных портретов.
— Я ходила принести соболезнования, — оправдывалась мать.
— За каким чертом тебе это понадобилось?
— Я посчитала, что это правильно.
— Правильно? Ее сын убил нашу дочь!
— Ее сын, — повторила Люсиль Миллер. — Не она.
— Брось молоть ерунду! Она воспитала его.
— Это не значит, что она должна за него отвечать.
— Раньше ты так не думала.
— Я уже давно так думала, просто молчала, — не сдавалась мать.
Уоррен Миллер отвернулся и начал мерить шагами комнату.
— И этот кретин выгнал тебя за дверь?
— Он был в шоке. Это просто болезненная реакция...
— Не ходи туда больше, — сказал Миллер, бессильно грозя пальцем. — Ты слышишь? Она наверняка помогала этому мерзавцу прятаться!
— Ну и что?
Кэти затаила дыхание. Отец удивленно обернулся:
— Что?!
— Она его мать. Разве мы с тобой поступили бы иначе?
— О чем ты?
— Если бы все было наоборот... Если бы Джули убила Кена и ей надо было прятаться — что бы ты сделал?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46