Что случилось со мной, с моими моральными принципами? Почему я чувствую, что живу полной жизнью, лишь когда отнимаю ее у других?
— Может, виноват твой папочка, а, Джон?
— Нет, это было бы слишком просто. — Асселта поставил стакан и взглянул на Макгуэйна. — Скажи, Филипп, ты бы убил меня? Если бы я не убрал тех двоих на кладбище?
Макгуэйн предпочел сказать правду.
— Не знаю... Наверное.
— А ведь ты мой лучший друг, — покачал головой Призрак.
— А ты мой. Наверное...
Призрак улыбнулся.
— Мы были парни что надо, верно, Филипп?
Макгуэйн молчал.
— Я встретил Кена, когда мне было четыре года, — продолжал Призрак. — Все соседские детишки знали, что от нашего дома лучше держаться подальше. «Асселта — это плохо!» — вот что им всегда твердили. Ты знаешь, как бывает.
— Знаю, — кивнул Макгуэйн.
— А Кена это, наоборот, притягивало. Он любил лазить по нашему дому и везде шарить. Как-то раз мы с ним нашли отцовский револьвер. Нам тогда было лет по шесть. Помню, как держал его в руках — удивительное ощущение! Чувство власти... Мы им пугали Ричарда Вернера. Ты его, наверное, не помнишь, он ушел в третьем классе. Один раз взяли его в плен и связали — он тогда штаны намочил со страху.
— А тебе это понравилось...
Асселта задумчиво кивнул:
— Пожалуй.
— Слушай... — начал Макгуэйн.
— Да?
— Если у твоего отца был револьвер, зачем было лезть на Скиннера с кухонным ножом?
Призрак покачал головой:
— Я не хочу об этом говорить.
— И никогда не хотел.
— Пожалуй.
— Почему?
Асселта замялся.
— Мой старик узнал, что мы играем с револьвером, и выдал мне по первое число.
— Он частенько это делал?
— Да.
— Тебе не приходило в голову отомстить?
— Отцу? Нет. Он слишком жалок, чтобы его ненавидеть. Так никогда и не оправился после того, как мать ушла от нас. Все ждал, что она вернется, готовился даже. Всегда, как выпьет, сидит один на диване, смеется, болтает — как будто с ней, — а потом начинает всхлипывать. Она разбила ему сердце. — Я часто убивал мужчин, Филипп. Мне даже приходилось слышать, как они молили о смерти. Но я не помню более жалкого зрелища, чем плачущий отец.
Джошуа Форд, лежащий на полу, протяжно застонал. На него никто не обратил внимания.
— А где сейчас твой отец? — поинтересовался Макгуэйн.
— В Шайенне, штат Вайоминг. Он завязал. Нашел себе хорошую жену. Теперь помешан на религии. Обменял алкоголь на Бога — одну зависимость на другую.
— Ты хоть звонишь ему?
— Нет, — тихо сказал Призрак.
Они молча сделали по глотку.
— А ты, Филипп? Ты ведь не был бедным. И родители тебя вроде не били...
— Родители нормальные, — согласился Макгуэйн.
— Я знаю, что твой дядя был связан с мафией и взял тебя в дело. Но ты ведь мог и не пойти к нему. Что тебя заставило?
Макгуэйн рассмеялся. Асселта удивленно поднял брови.
— Не думал, что мы с тобой такие разные, — объяснил Макгуэйн.
— А что?
— Ты раскаиваешься. Делаешь все, что нужно, отлично делаешь, получаешь удовольствие, но считаешь, что это плохо. — Он внезапно выпрямился. — Ах вот оно что!
— Что такое?
— Да ты опасней, чем я думал, Джон!
— Почему?
— Ты ведь приехал не из-за Кена, — сказал Макгуэйн. И добавил, понизив голос: — Из-за девочки, так ведь?
Призрак сделал большой глоток. Он промолчал.
— Опять же все эти выборы и альтернативные миры, о которых ты толковал... Думаешь, если бы Кен умер в ту ночь, все бы пошло по-другому?
— Это и в самом деле был бы другой мир.
— Но вряд ли лучший, — парировал Макгуэйн. — Итак, что теперь?
— Нам потребуется помощь Уилла. Только он может выманить Кена.
— Уилл не станет помогать.
Призрак поморщился:
— Я тебя что-то не узнаю, Филипп.
Макгуэйн ухмыльнулся:
— Отец?
— Нет.
— Сестра?
— Слишком далеко, — махнул рукой Призрак.
— Но кого-то же ты имеешь в виду?
— Подумай...
Макгуэйн подумал. И расплылся в улыбке:
— Кэти Миллер.
Глава 46
Пистилло не сводил с меня взгляда, ожидая реакции. Но я пришел в себя быстрее, чем можно было ожидать. Все наконец начинало приобретать смысл.
— Вы схватили моего брата?
— Да, — кивнул он.
— Добились его выдачи и привезли в Штаты?
— Да.
— Тогда почему ничего не было в газетах?
— Мы это засекретили.
— Боялись, что узнает Макгуэйн?
— В основном поэтому.
— А еще?
Он только покачал головой.
— Вы по-прежнему хотели взять Макгуэйна?
— Да.
— А брата еще можно было использовать...
— Он мог помочь.
— И вы заключили с ним еще одну сделку.
— Скорее, возобновили старую.
Я увидел свет в конце туннеля.
— И включили его в программу защиты свидетелей?
Пистилло кивнул.
— Сначала мы держали его в отеле под охраной. Но дело в том, что за все эти годы многое из того, что знал Кен, устарело. Он по-прежнему был ключевым свидетелем — самым важным из всех, — но нам была нужна дополнительная информация. А значит — время. Мы не могли держать его без конца в отеле. Да и сам он не хотел. Тогда с помощью известного адвоката было заключено соглашение. Мы нашли для него уютное местечко в Нью-Мексико, он должен был жить там и ежедневно докладывать о себе нашему агенту. А когда придет срок — явиться сюда давать показания. При любом нарушении с его стороны мы возобновляли старые обвинения. Все, включая убийство Джули Миллер.
— И что же случилось потом?
— Об этом узнал Макгуэйн.
— Каким образом?
— Мы не знаем. Вероятно, утечка информации. Так или иначе, он послал к вашему брату двух громил.
— Два трупа в доме...
— Да.
— Кто убил их?
— Скорее всего Кен. Они недооценили его. Убил и снова скрылся.
— И теперь вы хотите его вернуть...
Взгляд Пистилло скользнул по фотографиям на холодильнике.
— Да.
— Но я не знаю, где он.
— Теперь я в этом убедился... Послушайте, может, мы где-то и напортачили... Всякое случается. Но Кен должен вернуться. Мы обеспечим круглосуточную охрану, надежное жилье... Все, что он захочет. Это, так сказать, пряник. А кнут — это то, что его тюремный срок сильно зависит от готовности сотрудничать.
— А что вы хотите от меня?
— Рано или поздно он придет к вам...
— Почему вы так уверены?
Пистилло вздохнул, разглядывая стакан.
— Почему вы так уверены? — повторил я.
— Потому что, — сказал он, — Кен уже звонил вам.
Я ощутил свинцовую тяжесть в груди.
— Мы засекли два звонка из автомата, который находится вблизи дома вашего брата в Альбукерке, — продолжал Пистилло. — Первый раз звонили примерно за неделю до того, как были убиты два бандита. Второй раз — сразу после убийства.
Странно, но я был не слишком потрясен. Должно быть, в глубине души ожидал чего-то подобного.
— Вы ведь не знали об этих звонках, правда, Уилл?
Я судорожно сглотнул, подумав о том, кто, кроме меня, мог взять трубку.
Шейла...
— Нет, — ответил я, — не знал.
Пистилло кивнул.
— Ну вот, а мы тогда, понятное дело, подумали, что по телефону разговаривали вы.
Я взглянул на него:
— А какое отношение ко всему этому имеет Шейла Роджерс?
— Ее отпечатки нашли на месте убийства.
— Это я уже знаю.
— Тогда, Уилл, ответьте на один вопрос. Мы знаем, что ваш брат вам звонил. Знаем, что ваша девушка побывала в доме Кена в Нью-Мексико. Какой вывод вы бы сделали на нашем месте?
— Что я как-то замешан в этом.
— Правильно. Мы решили, что Шейла была вроде посредника и вы как-то помогали брату. А когда Кен сбежал, решили, что вы знаете, где он.
— Но теперь вы поняли свою ошибку?
— Совершенно верно.
— И что теперь думаете?
— То же, что и вы, Уилл, — тихо сказал Пистилло, и — черт побери! — я услышал в его голосе жалость. — Шейла Роджерс использовала вас. Она работала на Макгуэйна. И это она навела его на вашего брата. А когда убить Кена не удалось, Макгуэйн приказал ее убрать.
Шейла... Это предательство поразило меня в самое сердце. Пытаться защищать ее сейчас, доказывать, что я был для нее чем-то большим, нежели обыкновенным простофилей, значило нарочно закрыть глаза на правду. Наивный простофиля в розовых очках...
— Я говорю вам все это, Уилл, так как боюсь, что вы сделаете какую-нибудь глупость.
— Например, дам интервью...
— Да. А еще я хочу, чтобы вы поняли: у вашего брата только два пути. Либо Макгуэйн с Призраком найдут его и убьют. Либо его найдем мы. Найдем и защитим.
— Понятно. Только до сих пор это у вас паршиво получалось.
— И тем не менее, кроме нас, ему не на кого положиться, — парировал Пистилло. — И не надейтесь, что Макгуэйн ограничится Кеном. Неужели вы думаете, что нападение на Кэти Миллер было случайностью? Так что я призываю вас к сотрудничеству ради вашего же блага.
Я молчал. Пистилло верить было нельзя, это ясно. Верить нельзя никому. Но Пистилло особенно опасен. Он прожил одиннадцать лет, глядя на искаженное горем лицо сестры. Такое сведет с ума кого угодно. Пистилло дал понять, что не остановится ни перед чем, лишь бы добраться до Макгуэйна. Он готов был пожертвовать моим братом, засадить за решетку меня... И самое главное — Пистилло уничтожил мою семью! Я подумал о бегстве сестры в Сиэтл. Подумал о матери и ее солнечной улыбке, осознав внезапно, что именно этот человек, сидящий напротив меня и обещающий спасти брата, стер улыбку с ее лица. Он убил мою мать. Никто не убедит меня, что ее опухоль никак не связана с тем, через что она прошла, и что ее иммунная система не стала еще одной жертвой той ужасной ночи. И теперь этот человек просит меня о помощи...
Я не знал точно, сколько лжи в его словах, но решил, что достаточно, чтобы солгать в ответ.
— Я помогу вам.
— Хорошо, — сказал Пистилло. — Я прослежу, чтобы все обвинения против вас были немедленно сняты.
Я не поблагодарил его.
— Если хотите, мы отвезем вас домой.
Меня подмывало отказаться, но я не хотел выдавать себя. Если Пистилло лжет, то и мне не грех этому поучиться. Я молча кивнул. Встав из-за стола, он сказал:
— Я слышал, что скоро похороны Шейлы...
— Да.
— Теперь, когда обвинения сняты, вы можете поехать.
Я промолчал.
— Вы собираетесь присутствовать? — спросил он.
На этот раз я сказал правду:
— Не знаю.
Глава 47
Я не мог сидеть дома, ожидая неизвестно чего, поэтому на следующее утро отправился на работу. Казалось, все должно было валиться у меня из рук, но справлялся я на удивление неплохо. В «Дом Завета» всегда входишь как боец на ринг, сосредоточившись на самом главном. Детям нужно отдавать все силы, меньшего они не заслуживают. Заезженная фраза, но верная. Я постарался настроиться и с головой окунулся в работу.
Ко мне подходили знакомые с соболезнованиями, я говорил положенные слова. Все здесь, до последней мелочи, напоминало о Шейле. Я старался не думать о ней, хотя, разумеется, ни о чем не забыл и не оставил планов разобраться в том, кто ее убил, и разыскать Карли. И конечно же, найти брата. Как к этому подступиться? Я снова попытался поговорить с Кэти, однако телефонная блокада оставалась в силе. Крест нанял частного детектива для поисков Донны Уайт в компьютерах авиалиний, но он пока ничего не нашел. Оставалось только ждать.
Я записался на ночную работу. Крест присоединился ко мне, мы сели в фургон и снова погрузились во тьму. Лица детей на улице, освещенные голубоватым искусственным светом, казались плоскими, гладкими, лишенными индивидуальных черт. Когда видишь взрослого бродягу, старуху с мешками или мужчину с тележкой, сразу понимаешь, что перед тобой бездомный. С детьми и подростками из неблагополучных семей, которые бегут, спасаясь от жестокого обращения, и окунаются в мир наркомании, проституции и сумасшествия, все иначе. Они легче смешиваются с толпой, их трудно отличить от детей, просто бродящих по улицам.
Что бы ни говорилось на эту тему, бедственное положение взрослых бездомных сразу бросается в глаза. Вы можете отвернуться и пройти мимо, напоминая себе, что четвертак или доллар, которые вы им бросите, пойдет на выпивку или наркотики, но боль в душе все равно останется.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46
— Может, виноват твой папочка, а, Джон?
— Нет, это было бы слишком просто. — Асселта поставил стакан и взглянул на Макгуэйна. — Скажи, Филипп, ты бы убил меня? Если бы я не убрал тех двоих на кладбище?
Макгуэйн предпочел сказать правду.
— Не знаю... Наверное.
— А ведь ты мой лучший друг, — покачал головой Призрак.
— А ты мой. Наверное...
Призрак улыбнулся.
— Мы были парни что надо, верно, Филипп?
Макгуэйн молчал.
— Я встретил Кена, когда мне было четыре года, — продолжал Призрак. — Все соседские детишки знали, что от нашего дома лучше держаться подальше. «Асселта — это плохо!» — вот что им всегда твердили. Ты знаешь, как бывает.
— Знаю, — кивнул Макгуэйн.
— А Кена это, наоборот, притягивало. Он любил лазить по нашему дому и везде шарить. Как-то раз мы с ним нашли отцовский револьвер. Нам тогда было лет по шесть. Помню, как держал его в руках — удивительное ощущение! Чувство власти... Мы им пугали Ричарда Вернера. Ты его, наверное, не помнишь, он ушел в третьем классе. Один раз взяли его в плен и связали — он тогда штаны намочил со страху.
— А тебе это понравилось...
Асселта задумчиво кивнул:
— Пожалуй.
— Слушай... — начал Макгуэйн.
— Да?
— Если у твоего отца был револьвер, зачем было лезть на Скиннера с кухонным ножом?
Призрак покачал головой:
— Я не хочу об этом говорить.
— И никогда не хотел.
— Пожалуй.
— Почему?
Асселта замялся.
— Мой старик узнал, что мы играем с револьвером, и выдал мне по первое число.
— Он частенько это делал?
— Да.
— Тебе не приходило в голову отомстить?
— Отцу? Нет. Он слишком жалок, чтобы его ненавидеть. Так никогда и не оправился после того, как мать ушла от нас. Все ждал, что она вернется, готовился даже. Всегда, как выпьет, сидит один на диване, смеется, болтает — как будто с ней, — а потом начинает всхлипывать. Она разбила ему сердце. — Я часто убивал мужчин, Филипп. Мне даже приходилось слышать, как они молили о смерти. Но я не помню более жалкого зрелища, чем плачущий отец.
Джошуа Форд, лежащий на полу, протяжно застонал. На него никто не обратил внимания.
— А где сейчас твой отец? — поинтересовался Макгуэйн.
— В Шайенне, штат Вайоминг. Он завязал. Нашел себе хорошую жену. Теперь помешан на религии. Обменял алкоголь на Бога — одну зависимость на другую.
— Ты хоть звонишь ему?
— Нет, — тихо сказал Призрак.
Они молча сделали по глотку.
— А ты, Филипп? Ты ведь не был бедным. И родители тебя вроде не били...
— Родители нормальные, — согласился Макгуэйн.
— Я знаю, что твой дядя был связан с мафией и взял тебя в дело. Но ты ведь мог и не пойти к нему. Что тебя заставило?
Макгуэйн рассмеялся. Асселта удивленно поднял брови.
— Не думал, что мы с тобой такие разные, — объяснил Макгуэйн.
— А что?
— Ты раскаиваешься. Делаешь все, что нужно, отлично делаешь, получаешь удовольствие, но считаешь, что это плохо. — Он внезапно выпрямился. — Ах вот оно что!
— Что такое?
— Да ты опасней, чем я думал, Джон!
— Почему?
— Ты ведь приехал не из-за Кена, — сказал Макгуэйн. И добавил, понизив голос: — Из-за девочки, так ведь?
Призрак сделал большой глоток. Он промолчал.
— Опять же все эти выборы и альтернативные миры, о которых ты толковал... Думаешь, если бы Кен умер в ту ночь, все бы пошло по-другому?
— Это и в самом деле был бы другой мир.
— Но вряд ли лучший, — парировал Макгуэйн. — Итак, что теперь?
— Нам потребуется помощь Уилла. Только он может выманить Кена.
— Уилл не станет помогать.
Призрак поморщился:
— Я тебя что-то не узнаю, Филипп.
Макгуэйн ухмыльнулся:
— Отец?
— Нет.
— Сестра?
— Слишком далеко, — махнул рукой Призрак.
— Но кого-то же ты имеешь в виду?
— Подумай...
Макгуэйн подумал. И расплылся в улыбке:
— Кэти Миллер.
Глава 46
Пистилло не сводил с меня взгляда, ожидая реакции. Но я пришел в себя быстрее, чем можно было ожидать. Все наконец начинало приобретать смысл.
— Вы схватили моего брата?
— Да, — кивнул он.
— Добились его выдачи и привезли в Штаты?
— Да.
— Тогда почему ничего не было в газетах?
— Мы это засекретили.
— Боялись, что узнает Макгуэйн?
— В основном поэтому.
— А еще?
Он только покачал головой.
— Вы по-прежнему хотели взять Макгуэйна?
— Да.
— А брата еще можно было использовать...
— Он мог помочь.
— И вы заключили с ним еще одну сделку.
— Скорее, возобновили старую.
Я увидел свет в конце туннеля.
— И включили его в программу защиты свидетелей?
Пистилло кивнул.
— Сначала мы держали его в отеле под охраной. Но дело в том, что за все эти годы многое из того, что знал Кен, устарело. Он по-прежнему был ключевым свидетелем — самым важным из всех, — но нам была нужна дополнительная информация. А значит — время. Мы не могли держать его без конца в отеле. Да и сам он не хотел. Тогда с помощью известного адвоката было заключено соглашение. Мы нашли для него уютное местечко в Нью-Мексико, он должен был жить там и ежедневно докладывать о себе нашему агенту. А когда придет срок — явиться сюда давать показания. При любом нарушении с его стороны мы возобновляли старые обвинения. Все, включая убийство Джули Миллер.
— И что же случилось потом?
— Об этом узнал Макгуэйн.
— Каким образом?
— Мы не знаем. Вероятно, утечка информации. Так или иначе, он послал к вашему брату двух громил.
— Два трупа в доме...
— Да.
— Кто убил их?
— Скорее всего Кен. Они недооценили его. Убил и снова скрылся.
— И теперь вы хотите его вернуть...
Взгляд Пистилло скользнул по фотографиям на холодильнике.
— Да.
— Но я не знаю, где он.
— Теперь я в этом убедился... Послушайте, может, мы где-то и напортачили... Всякое случается. Но Кен должен вернуться. Мы обеспечим круглосуточную охрану, надежное жилье... Все, что он захочет. Это, так сказать, пряник. А кнут — это то, что его тюремный срок сильно зависит от готовности сотрудничать.
— А что вы хотите от меня?
— Рано или поздно он придет к вам...
— Почему вы так уверены?
Пистилло вздохнул, разглядывая стакан.
— Почему вы так уверены? — повторил я.
— Потому что, — сказал он, — Кен уже звонил вам.
Я ощутил свинцовую тяжесть в груди.
— Мы засекли два звонка из автомата, который находится вблизи дома вашего брата в Альбукерке, — продолжал Пистилло. — Первый раз звонили примерно за неделю до того, как были убиты два бандита. Второй раз — сразу после убийства.
Странно, но я был не слишком потрясен. Должно быть, в глубине души ожидал чего-то подобного.
— Вы ведь не знали об этих звонках, правда, Уилл?
Я судорожно сглотнул, подумав о том, кто, кроме меня, мог взять трубку.
Шейла...
— Нет, — ответил я, — не знал.
Пистилло кивнул.
— Ну вот, а мы тогда, понятное дело, подумали, что по телефону разговаривали вы.
Я взглянул на него:
— А какое отношение ко всему этому имеет Шейла Роджерс?
— Ее отпечатки нашли на месте убийства.
— Это я уже знаю.
— Тогда, Уилл, ответьте на один вопрос. Мы знаем, что ваш брат вам звонил. Знаем, что ваша девушка побывала в доме Кена в Нью-Мексико. Какой вывод вы бы сделали на нашем месте?
— Что я как-то замешан в этом.
— Правильно. Мы решили, что Шейла была вроде посредника и вы как-то помогали брату. А когда Кен сбежал, решили, что вы знаете, где он.
— Но теперь вы поняли свою ошибку?
— Совершенно верно.
— И что теперь думаете?
— То же, что и вы, Уилл, — тихо сказал Пистилло, и — черт побери! — я услышал в его голосе жалость. — Шейла Роджерс использовала вас. Она работала на Макгуэйна. И это она навела его на вашего брата. А когда убить Кена не удалось, Макгуэйн приказал ее убрать.
Шейла... Это предательство поразило меня в самое сердце. Пытаться защищать ее сейчас, доказывать, что я был для нее чем-то большим, нежели обыкновенным простофилей, значило нарочно закрыть глаза на правду. Наивный простофиля в розовых очках...
— Я говорю вам все это, Уилл, так как боюсь, что вы сделаете какую-нибудь глупость.
— Например, дам интервью...
— Да. А еще я хочу, чтобы вы поняли: у вашего брата только два пути. Либо Макгуэйн с Призраком найдут его и убьют. Либо его найдем мы. Найдем и защитим.
— Понятно. Только до сих пор это у вас паршиво получалось.
— И тем не менее, кроме нас, ему не на кого положиться, — парировал Пистилло. — И не надейтесь, что Макгуэйн ограничится Кеном. Неужели вы думаете, что нападение на Кэти Миллер было случайностью? Так что я призываю вас к сотрудничеству ради вашего же блага.
Я молчал. Пистилло верить было нельзя, это ясно. Верить нельзя никому. Но Пистилло особенно опасен. Он прожил одиннадцать лет, глядя на искаженное горем лицо сестры. Такое сведет с ума кого угодно. Пистилло дал понять, что не остановится ни перед чем, лишь бы добраться до Макгуэйна. Он готов был пожертвовать моим братом, засадить за решетку меня... И самое главное — Пистилло уничтожил мою семью! Я подумал о бегстве сестры в Сиэтл. Подумал о матери и ее солнечной улыбке, осознав внезапно, что именно этот человек, сидящий напротив меня и обещающий спасти брата, стер улыбку с ее лица. Он убил мою мать. Никто не убедит меня, что ее опухоль никак не связана с тем, через что она прошла, и что ее иммунная система не стала еще одной жертвой той ужасной ночи. И теперь этот человек просит меня о помощи...
Я не знал точно, сколько лжи в его словах, но решил, что достаточно, чтобы солгать в ответ.
— Я помогу вам.
— Хорошо, — сказал Пистилло. — Я прослежу, чтобы все обвинения против вас были немедленно сняты.
Я не поблагодарил его.
— Если хотите, мы отвезем вас домой.
Меня подмывало отказаться, но я не хотел выдавать себя. Если Пистилло лжет, то и мне не грех этому поучиться. Я молча кивнул. Встав из-за стола, он сказал:
— Я слышал, что скоро похороны Шейлы...
— Да.
— Теперь, когда обвинения сняты, вы можете поехать.
Я промолчал.
— Вы собираетесь присутствовать? — спросил он.
На этот раз я сказал правду:
— Не знаю.
Глава 47
Я не мог сидеть дома, ожидая неизвестно чего, поэтому на следующее утро отправился на работу. Казалось, все должно было валиться у меня из рук, но справлялся я на удивление неплохо. В «Дом Завета» всегда входишь как боец на ринг, сосредоточившись на самом главном. Детям нужно отдавать все силы, меньшего они не заслуживают. Заезженная фраза, но верная. Я постарался настроиться и с головой окунулся в работу.
Ко мне подходили знакомые с соболезнованиями, я говорил положенные слова. Все здесь, до последней мелочи, напоминало о Шейле. Я старался не думать о ней, хотя, разумеется, ни о чем не забыл и не оставил планов разобраться в том, кто ее убил, и разыскать Карли. И конечно же, найти брата. Как к этому подступиться? Я снова попытался поговорить с Кэти, однако телефонная блокада оставалась в силе. Крест нанял частного детектива для поисков Донны Уайт в компьютерах авиалиний, но он пока ничего не нашел. Оставалось только ждать.
Я записался на ночную работу. Крест присоединился ко мне, мы сели в фургон и снова погрузились во тьму. Лица детей на улице, освещенные голубоватым искусственным светом, казались плоскими, гладкими, лишенными индивидуальных черт. Когда видишь взрослого бродягу, старуху с мешками или мужчину с тележкой, сразу понимаешь, что перед тобой бездомный. С детьми и подростками из неблагополучных семей, которые бегут, спасаясь от жестокого обращения, и окунаются в мир наркомании, проституции и сумасшествия, все иначе. Они легче смешиваются с толпой, их трудно отличить от детей, просто бродящих по улицам.
Что бы ни говорилось на эту тему, бедственное положение взрослых бездомных сразу бросается в глаза. Вы можете отвернуться и пройти мимо, напоминая себе, что четвертак или доллар, которые вы им бросите, пойдет на выпивку или наркотики, но боль в душе все равно останется.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46