Но мне не хотелось забывать.
— О чем? О том, что было?
Крест сверкнул желтыми зубами.
— О том, что может быть.
— Не понимаю.
— Потому что ты тупица.
— Мой брат был не способен изнасиловать и задушить женщину.
— В некоторых школах йоги учат повторять мантры, — сказал Крест. — Но сколько ни тверди одно и то же, истиной оно от этого не станет.
— Ты что-то сегодня ударился в философию.
— А ты ведешь себя как придурок. — Он погасил сигарету. — И все-таки почему ты изменил свое мнение?
Мы остановились у входа.
— Пойдем в мой кабинет, — сказал я.
Войдя в здание приюта, мы прервали разговор. Люди обычно ожидают увидеть внутри что-то вроде помойки. Нет ничего более далекого от истины. Ведь здесь могут оказаться и наши собственные дети, если попадут в беду. Это главный принцип «Дома Завета». Правда, подобный подход несколько увеличивает финансовые обязательства наших спонсоров и нравится не всем.
Мы с Крестом замолчали, потому что в «Доме» все внимание должно быть обращено на детей. Они того заслуживают — хотя бы раз в своей нелегкой жизни стать центром внимания. Стараемся относиться к каждому из них — не побоюсь этого слова — как к потерянному и вновь обретенному брату. Мы их всегда выслушиваем, никогда не торопимся. Пожимаем руку, обнимаем, похлопывая по плечу. Смотрим в глаза, когда разговариваем. Такое нельзя подделать — дети сразу поймут, они чувствуют фальшь за километр. Мы их любим, любим по-настоящему, безраздельно и без каких-либо условий. И если не получается, просто идем домой.
Я не хочу сказать, что у нас всегда все получается. Напротив, гораздо чаще не получается. Мы теряем больше, чем спасаем, а тех, кого теряем, снова засасывает улица. Но пока дети здесь, им хорошо. Пока они здесь, их любят.
В кабинете нас уже ждали. Двое. Мужчина и женщина. Увидев их, Крест остановился как вкопанный. Он принюхался, по-собачьи раздувая ноздри, и прошептал:
— Копы.
Женщина с улыбкой шагнула вперед. Мужчина стоял сзади, небрежно подпирая стену.
— Уилл Клайн?
— Да, — ответил я.
Она театральным жестом раскрыла передо мной удостоверение. Мужчина сделал то же самое.
— Мое имя Клаудия Фишер. А это Дэррил Уилкокс. Мы специальные агенты Федерального бюро расследований.
— Федералы! — с восхищением шепнул Крест, поднимая большие пальцы обеих рук. Он посмотрел на меня с уважением — неужели я удостоился такого внимания? Вгляделся в удостоверение, затем в лицо Клаудии Фишер. — Вы зря обрезали волосы, — покачал он головой.
Женщина захлопнула корочки удостоверения и высокомерно подняла брови, посмотрев на Креста:
— А вы...
— Легко влюбляюсь, — подсказал он.
Она нахмурилась и перевела взгляд на меня:
— Мы бы хотели переговорить с вами... Наедине.
Клаудия Фишер была невысокого роста, довольно подтянутая — тип отличницы-спортсменки из старших классов школы. Такие иногда позволяют себе расслабиться, но в строгом соответствии с планом. Ее волосы и в самом деле были коротко подстрижены и зачесаны назад, по моде конца семидесятых. Но ей это шло. Крупный нос, похожий на птичий клюв, в ушах — небольшие серьги в форме колец.
Мы, естественно, не особенно приветствуем подобные визиты. Я не склонен покрывать правонарушителей, но быть орудием полиции хочу еще меньше. Наш «Дом» задуман как тихая гавань, и сотрудничество с силовыми структурами подорвало бы нашу репутацию в уличной среде. А эта репутация значит для нас все. Мы должны сохранять нейтралитет. Быть своего рода «Швейцарией для бездомных». И кроме того, мой личный опыт общения с федералами — в связи с делом Кена — едва ли мог заставить меня испытывать к ним нежные чувства.
— Я бы предпочел, чтобы мой коллега остался, — заявил я.
— Это не имеет к нему никакого отношения.
— Считайте его моим адвокатом.
Клаудия Фишер окинула Креста долгим взглядом — джинсы, волосы, татуировку. Он поправил воображаемый галстук и сурово нахмурил брови.
Я прошел к своему рабочему месту. Крест плюхнулся в кресло по соседству и забросил на стол ноги в рабочих ботинках, подняв облако пыли. Фишер и Уилкокс остались стоять.
— Итак, — я положил ладони на стол, — чем могу быть вам полезен, агент Фишер?
— Мы ищем некую Шейлу Роджерс.
Этого я совсем не ожидал.
— Вы не подскажете, где ее можно найти?
— А зачем она вам?
Клаудия Фишер снисходительно улыбнулась:
— Не могли бы вы просто сказать нам, где она?
— У нее неприятности?
— Пока, — она сделала паузу и нахмурилась, — мы просто хотим задать ей несколько вопросов.
— О чем?
— Вы отказываетесь помочь?
— Я ни от чего не отказываюсь.
— В таком случае, пожалуйста, скажите нам — где мы можем найти Шейлу Роджерс?
— Я бы хотел знать зачем.
Клаудия Фишер посмотрела на Уилкокса. Тот еле заметно кивнул. Она снова повернулась ко мне:
— Сегодня утром мы со специальным агентом Уилкоксом побывали на работе Шейлы Роджерс. На Восемнадцатой улице. Там ее не было. Тогда мы поинтересовались, где ее можно найти. Администратор сказал, что она взяла больничный. Обратившись по ее последнему адресу, мы узнали, что Шейла Роджерс выехала оттуда несколько месяцев назад. Указав при этом ваш адрес, мистер Клайн. Двадцать четвертая улица, дом 378. Мы отправились по этому адресу, но также ее не нашли.
— Классно излагаете, — вставил Крест.
Проигнорировав его, она продолжала:
— Мы не хотим неприятностей, мистер Клайн...
— Неприятностей? — Я поднял брови.
— Нам необходимо допросить Шейлу Роджерс. И немедленно. Это можно сделать без лишних сложностей. Но если вы не захотите сотрудничать, нам придется пойти другим, менее приятным путем.
Крест радостно потер руки:
— Ага, угроза!
— Так что вы выберете, мистер Клайн?
— Я бы предпочел, чтобы вы ушли отсюда.
— Как много вы знаете о Шейле Роджерс?
Все это было крайне непонятно. И к тому же у меня разболелась голова. Тем временем Уилкокс достал из кармана листок бумаги и передал его Клаудии Фишер.
— Вам известно о криминальном прошлом мисс Роджерс?
Я постарался не показать изумления, но эти слова потрясли даже Креста.
Фишер начала читать:
— Кражи из магазинов, проституция, хранение наркотиков с целью продажи...
— Детские шалости, — презрительно фыркнул Крест.
— ...вооруженное ограбление.
— Это уже лучше, — кивнул он. — По последнему обвинению не осуждена, верно?
— Верно.
— Так что, может быть, и не виновна...
Фишер снова нахмурилась. Я задумчиво пощипывал нижнюю губу.
— Итак, мистер Клайн?
— Ничем не могу помочь.
— Не можете или не хотите?
Я продолжал свое занятие.
— Как вам будет угодно.
— Не в первый раз, мистер Клайн?
— О чем это вы, черт побери?
— Покрываете... Раньше вашего брата, теперь — любовницу.
— Идите к черту!
Крест состроил кислую мину, явно разочарованный моей воспитанностью.
Фишер не сдавалась.
— Вы поступаете необдуманно.
— В каком смысле?
— Не представляете себе последствий. Например, что скажут спонсоры «Дома Завета», если вас арестуют за пособничество и подстрекательство?
— Об этом, знаете, кого надо спросить? — вмешался Крест.
Клаудия Фишер сморщила нос так, будто обнаружила грязь на своих туфлях.
— Джози Пистилло, — продолжал он. — Держу пари, Джози должен знать.
Теперь настала очередь Фишер и Уилкокса застыть от изумления.
— У вас есть мобильник? — продолжал Крест. — Можно спросить его прямо сейчас.
Фишер посмотрела на Уилкокса, потом на Креста.
— Вы хотите сказать, что знакомы с Джозефом Пистилло, заместителем директора?
— Позвоните ему, — сказал Крест. — Хотя вы, наверное, не знаете его личный номер? — Он протянул руку в требовательном жесте: — Можно мне?
Фишер дала ему телефон. Крест нажал несколько кнопок и поднес его к уху. А затем откинулся в кресле, не снимая ног со стола. Не хватало лишь ковбойской шляпы, чтобы надвинуть ее на глаза.
— Джози? Привет, малыш, как дела? — С минуту он слушал, потом разразился хохотом. Так продолжалось еще некоторое время. Я взглянул на Фишер и Уилкокса — их лица побелели. В другое время я получил бы массу удовольствия от этой демонстрации власти — благодаря своему пестрому прошлому и нынешнему положению знаменитости Крест был на равной ноге буквально со всеми, — но только не сейчас. Слишком много всего на меня свалилось.
Наконец Крест передал телефон агенту Фишер:
— Джози хочет с вами поговорить.
Оба агента вышли в коридор и закрыли за собой дверь.
— Ну ты даешь, чувак! Надо же — федералы... — Крест снова в восхищении поднял большие пальцы.
— Да уж, я просто тащусь... — скривился я.
— Не слабо, да? Я насчет Шейлы — что у нее судимости. Кто бы мог подумать, а?
Во всяком случае, не я.
Вскоре агенты вернулись в комнату. Их лица снова приобрели нормальный цвет. Фишер с преувеличенно любезной улыбкой передала телефон Кресту.
— Что такое, Джози? — Некоторое время он слушал. — Хорошо.
И отдал телефон.
— Ну как? — спросил я.
— Это был Джозеф Пистилло. Главная шишка в ФБР на восточном побережье.
— И что?
— Он хочет лично поговорить с тобой, — сказал Крест, глядя в сторону.
— Зачем?
— Не знаю. Но, думаю, нам не понравится то, что он скажет.
Глава 5
Заместитель директора ФБР Джозеф Пистилло захотел переговорить со мной не только лично, но и наедине.
— Насколько я знаю, ваша мать скончалась?
— Откуда вы знаете?
— Прошу прощения?
— Вы читали некролог в газете? Вам сказал друг? Откуда?
Мы смотрели друг на друга. Пистилло сложил узловатые руки на столе. Это был крупный мужчина, плечи его напоминали шары для боулинга. Большую лысину обрамляли седые волосы, стриженные ежиком.
— Может быть, — продолжал я, чувствуя, как во мне просыпаются старые обиды, — вы прислали агента следить за нами? За ней? В больнице, на смертном одре, на похоронах... Тот новый санитар, о котором шептались сестры, — он что, ваш человек? Или это был водитель катафалка, который забыл, как зовут директора похоронного бюро?
Мы смотрели друг другу прямо в глаза.
— Приношу вам свои соболезнования, — сказал он.
— Спасибо.
Он откинулся на спинку кресла.
— Почему вы не хотите сказать, где находится Шейла Роджерс?
— А почему вы не хотите сказать, зачем она вам?
— Когда вы видели ее в последний раз?
— Вы женаты, мистер Пистилло?
— Уже двадцать шесть лет, трое детей, — невозмутимо ответил он.
— Вы любите свою жену?
— Да.
— А если бы я пришел к вам и стал спрашивать о ней, да еще и угрожать при этом... Что бы вы сделали?
Пистилло кивнул.
— Если бы вы работали на Федеральное бюро расследований, то я посоветовал бы ей ответить на ваши вопросы.
— Неужели?
— Ну, пожалуй, — он поднял указательный палец, — при одном условии.
— Каком же?
— Что она невиновна. Если она невиновна, то чего мне бояться?
— И вы не поинтересовались бы, в чем дело?
— Поинтересовался? Конечно! Потребовал бы... — Он пожал плечами. — Позвольте теперь мне задать вопрос.
Пауза. Я ждал.
— Вот вы считаете, что вашего брата нет в живых...
Я продолжал молчать.
— Но, допустим, вы узнали, что он жив и скрывается и, более того, именно он убил Джули Миллер. — Он выпрямился. — Гипотетически, разумеется... все это лишь гипотеза...
— Продолжайте.
— Что бы вы сделали? Выдали его? Предоставили ему выкручиваться самому? Или помогли?
Молчание.
— Полагаю, вы пригласили меня сюда не для того, чтобы обсуждать гипотезы?
— Нет. Не для этого.
Справа от Пистилло на столе стоял компьютер. Он развернул его так, чтобы мне было видно, и нажал несколько клавиш. На экране появилась цветная картинка. И при взгляде на нее у меня внутри все сжалось.
Обычная комната. Перевернутый торшер в углу. Бежевый ковер. Журнальный столик, лежащий на боку. Полный разгром — впечатление, что по комнате прошел смерч. В центре — мужчина, лежащий в какой-то луже, похожей на кровь. Кровь темная — даже не багровая, а почти черная.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46
— О чем? О том, что было?
Крест сверкнул желтыми зубами.
— О том, что может быть.
— Не понимаю.
— Потому что ты тупица.
— Мой брат был не способен изнасиловать и задушить женщину.
— В некоторых школах йоги учат повторять мантры, — сказал Крест. — Но сколько ни тверди одно и то же, истиной оно от этого не станет.
— Ты что-то сегодня ударился в философию.
— А ты ведешь себя как придурок. — Он погасил сигарету. — И все-таки почему ты изменил свое мнение?
Мы остановились у входа.
— Пойдем в мой кабинет, — сказал я.
Войдя в здание приюта, мы прервали разговор. Люди обычно ожидают увидеть внутри что-то вроде помойки. Нет ничего более далекого от истины. Ведь здесь могут оказаться и наши собственные дети, если попадут в беду. Это главный принцип «Дома Завета». Правда, подобный подход несколько увеличивает финансовые обязательства наших спонсоров и нравится не всем.
Мы с Крестом замолчали, потому что в «Доме» все внимание должно быть обращено на детей. Они того заслуживают — хотя бы раз в своей нелегкой жизни стать центром внимания. Стараемся относиться к каждому из них — не побоюсь этого слова — как к потерянному и вновь обретенному брату. Мы их всегда выслушиваем, никогда не торопимся. Пожимаем руку, обнимаем, похлопывая по плечу. Смотрим в глаза, когда разговариваем. Такое нельзя подделать — дети сразу поймут, они чувствуют фальшь за километр. Мы их любим, любим по-настоящему, безраздельно и без каких-либо условий. И если не получается, просто идем домой.
Я не хочу сказать, что у нас всегда все получается. Напротив, гораздо чаще не получается. Мы теряем больше, чем спасаем, а тех, кого теряем, снова засасывает улица. Но пока дети здесь, им хорошо. Пока они здесь, их любят.
В кабинете нас уже ждали. Двое. Мужчина и женщина. Увидев их, Крест остановился как вкопанный. Он принюхался, по-собачьи раздувая ноздри, и прошептал:
— Копы.
Женщина с улыбкой шагнула вперед. Мужчина стоял сзади, небрежно подпирая стену.
— Уилл Клайн?
— Да, — ответил я.
Она театральным жестом раскрыла передо мной удостоверение. Мужчина сделал то же самое.
— Мое имя Клаудия Фишер. А это Дэррил Уилкокс. Мы специальные агенты Федерального бюро расследований.
— Федералы! — с восхищением шепнул Крест, поднимая большие пальцы обеих рук. Он посмотрел на меня с уважением — неужели я удостоился такого внимания? Вгляделся в удостоверение, затем в лицо Клаудии Фишер. — Вы зря обрезали волосы, — покачал он головой.
Женщина захлопнула корочки удостоверения и высокомерно подняла брови, посмотрев на Креста:
— А вы...
— Легко влюбляюсь, — подсказал он.
Она нахмурилась и перевела взгляд на меня:
— Мы бы хотели переговорить с вами... Наедине.
Клаудия Фишер была невысокого роста, довольно подтянутая — тип отличницы-спортсменки из старших классов школы. Такие иногда позволяют себе расслабиться, но в строгом соответствии с планом. Ее волосы и в самом деле были коротко подстрижены и зачесаны назад, по моде конца семидесятых. Но ей это шло. Крупный нос, похожий на птичий клюв, в ушах — небольшие серьги в форме колец.
Мы, естественно, не особенно приветствуем подобные визиты. Я не склонен покрывать правонарушителей, но быть орудием полиции хочу еще меньше. Наш «Дом» задуман как тихая гавань, и сотрудничество с силовыми структурами подорвало бы нашу репутацию в уличной среде. А эта репутация значит для нас все. Мы должны сохранять нейтралитет. Быть своего рода «Швейцарией для бездомных». И кроме того, мой личный опыт общения с федералами — в связи с делом Кена — едва ли мог заставить меня испытывать к ним нежные чувства.
— Я бы предпочел, чтобы мой коллега остался, — заявил я.
— Это не имеет к нему никакого отношения.
— Считайте его моим адвокатом.
Клаудия Фишер окинула Креста долгим взглядом — джинсы, волосы, татуировку. Он поправил воображаемый галстук и сурово нахмурил брови.
Я прошел к своему рабочему месту. Крест плюхнулся в кресло по соседству и забросил на стол ноги в рабочих ботинках, подняв облако пыли. Фишер и Уилкокс остались стоять.
— Итак, — я положил ладони на стол, — чем могу быть вам полезен, агент Фишер?
— Мы ищем некую Шейлу Роджерс.
Этого я совсем не ожидал.
— Вы не подскажете, где ее можно найти?
— А зачем она вам?
Клаудия Фишер снисходительно улыбнулась:
— Не могли бы вы просто сказать нам, где она?
— У нее неприятности?
— Пока, — она сделала паузу и нахмурилась, — мы просто хотим задать ей несколько вопросов.
— О чем?
— Вы отказываетесь помочь?
— Я ни от чего не отказываюсь.
— В таком случае, пожалуйста, скажите нам — где мы можем найти Шейлу Роджерс?
— Я бы хотел знать зачем.
Клаудия Фишер посмотрела на Уилкокса. Тот еле заметно кивнул. Она снова повернулась ко мне:
— Сегодня утром мы со специальным агентом Уилкоксом побывали на работе Шейлы Роджерс. На Восемнадцатой улице. Там ее не было. Тогда мы поинтересовались, где ее можно найти. Администратор сказал, что она взяла больничный. Обратившись по ее последнему адресу, мы узнали, что Шейла Роджерс выехала оттуда несколько месяцев назад. Указав при этом ваш адрес, мистер Клайн. Двадцать четвертая улица, дом 378. Мы отправились по этому адресу, но также ее не нашли.
— Классно излагаете, — вставил Крест.
Проигнорировав его, она продолжала:
— Мы не хотим неприятностей, мистер Клайн...
— Неприятностей? — Я поднял брови.
— Нам необходимо допросить Шейлу Роджерс. И немедленно. Это можно сделать без лишних сложностей. Но если вы не захотите сотрудничать, нам придется пойти другим, менее приятным путем.
Крест радостно потер руки:
— Ага, угроза!
— Так что вы выберете, мистер Клайн?
— Я бы предпочел, чтобы вы ушли отсюда.
— Как много вы знаете о Шейле Роджерс?
Все это было крайне непонятно. И к тому же у меня разболелась голова. Тем временем Уилкокс достал из кармана листок бумаги и передал его Клаудии Фишер.
— Вам известно о криминальном прошлом мисс Роджерс?
Я постарался не показать изумления, но эти слова потрясли даже Креста.
Фишер начала читать:
— Кражи из магазинов, проституция, хранение наркотиков с целью продажи...
— Детские шалости, — презрительно фыркнул Крест.
— ...вооруженное ограбление.
— Это уже лучше, — кивнул он. — По последнему обвинению не осуждена, верно?
— Верно.
— Так что, может быть, и не виновна...
Фишер снова нахмурилась. Я задумчиво пощипывал нижнюю губу.
— Итак, мистер Клайн?
— Ничем не могу помочь.
— Не можете или не хотите?
Я продолжал свое занятие.
— Как вам будет угодно.
— Не в первый раз, мистер Клайн?
— О чем это вы, черт побери?
— Покрываете... Раньше вашего брата, теперь — любовницу.
— Идите к черту!
Крест состроил кислую мину, явно разочарованный моей воспитанностью.
Фишер не сдавалась.
— Вы поступаете необдуманно.
— В каком смысле?
— Не представляете себе последствий. Например, что скажут спонсоры «Дома Завета», если вас арестуют за пособничество и подстрекательство?
— Об этом, знаете, кого надо спросить? — вмешался Крест.
Клаудия Фишер сморщила нос так, будто обнаружила грязь на своих туфлях.
— Джози Пистилло, — продолжал он. — Держу пари, Джози должен знать.
Теперь настала очередь Фишер и Уилкокса застыть от изумления.
— У вас есть мобильник? — продолжал Крест. — Можно спросить его прямо сейчас.
Фишер посмотрела на Уилкокса, потом на Креста.
— Вы хотите сказать, что знакомы с Джозефом Пистилло, заместителем директора?
— Позвоните ему, — сказал Крест. — Хотя вы, наверное, не знаете его личный номер? — Он протянул руку в требовательном жесте: — Можно мне?
Фишер дала ему телефон. Крест нажал несколько кнопок и поднес его к уху. А затем откинулся в кресле, не снимая ног со стола. Не хватало лишь ковбойской шляпы, чтобы надвинуть ее на глаза.
— Джози? Привет, малыш, как дела? — С минуту он слушал, потом разразился хохотом. Так продолжалось еще некоторое время. Я взглянул на Фишер и Уилкокса — их лица побелели. В другое время я получил бы массу удовольствия от этой демонстрации власти — благодаря своему пестрому прошлому и нынешнему положению знаменитости Крест был на равной ноге буквально со всеми, — но только не сейчас. Слишком много всего на меня свалилось.
Наконец Крест передал телефон агенту Фишер:
— Джози хочет с вами поговорить.
Оба агента вышли в коридор и закрыли за собой дверь.
— Ну ты даешь, чувак! Надо же — федералы... — Крест снова в восхищении поднял большие пальцы.
— Да уж, я просто тащусь... — скривился я.
— Не слабо, да? Я насчет Шейлы — что у нее судимости. Кто бы мог подумать, а?
Во всяком случае, не я.
Вскоре агенты вернулись в комнату. Их лица снова приобрели нормальный цвет. Фишер с преувеличенно любезной улыбкой передала телефон Кресту.
— Что такое, Джози? — Некоторое время он слушал. — Хорошо.
И отдал телефон.
— Ну как? — спросил я.
— Это был Джозеф Пистилло. Главная шишка в ФБР на восточном побережье.
— И что?
— Он хочет лично поговорить с тобой, — сказал Крест, глядя в сторону.
— Зачем?
— Не знаю. Но, думаю, нам не понравится то, что он скажет.
Глава 5
Заместитель директора ФБР Джозеф Пистилло захотел переговорить со мной не только лично, но и наедине.
— Насколько я знаю, ваша мать скончалась?
— Откуда вы знаете?
— Прошу прощения?
— Вы читали некролог в газете? Вам сказал друг? Откуда?
Мы смотрели друг на друга. Пистилло сложил узловатые руки на столе. Это был крупный мужчина, плечи его напоминали шары для боулинга. Большую лысину обрамляли седые волосы, стриженные ежиком.
— Может быть, — продолжал я, чувствуя, как во мне просыпаются старые обиды, — вы прислали агента следить за нами? За ней? В больнице, на смертном одре, на похоронах... Тот новый санитар, о котором шептались сестры, — он что, ваш человек? Или это был водитель катафалка, который забыл, как зовут директора похоронного бюро?
Мы смотрели друг другу прямо в глаза.
— Приношу вам свои соболезнования, — сказал он.
— Спасибо.
Он откинулся на спинку кресла.
— Почему вы не хотите сказать, где находится Шейла Роджерс?
— А почему вы не хотите сказать, зачем она вам?
— Когда вы видели ее в последний раз?
— Вы женаты, мистер Пистилло?
— Уже двадцать шесть лет, трое детей, — невозмутимо ответил он.
— Вы любите свою жену?
— Да.
— А если бы я пришел к вам и стал спрашивать о ней, да еще и угрожать при этом... Что бы вы сделали?
Пистилло кивнул.
— Если бы вы работали на Федеральное бюро расследований, то я посоветовал бы ей ответить на ваши вопросы.
— Неужели?
— Ну, пожалуй, — он поднял указательный палец, — при одном условии.
— Каком же?
— Что она невиновна. Если она невиновна, то чего мне бояться?
— И вы не поинтересовались бы, в чем дело?
— Поинтересовался? Конечно! Потребовал бы... — Он пожал плечами. — Позвольте теперь мне задать вопрос.
Пауза. Я ждал.
— Вот вы считаете, что вашего брата нет в живых...
Я продолжал молчать.
— Но, допустим, вы узнали, что он жив и скрывается и, более того, именно он убил Джули Миллер. — Он выпрямился. — Гипотетически, разумеется... все это лишь гипотеза...
— Продолжайте.
— Что бы вы сделали? Выдали его? Предоставили ему выкручиваться самому? Или помогли?
Молчание.
— Полагаю, вы пригласили меня сюда не для того, чтобы обсуждать гипотезы?
— Нет. Не для этого.
Справа от Пистилло на столе стоял компьютер. Он развернул его так, чтобы мне было видно, и нажал несколько клавиш. На экране появилась цветная картинка. И при взгляде на нее у меня внутри все сжалось.
Обычная комната. Перевернутый торшер в углу. Бежевый ковер. Журнальный столик, лежащий на боку. Полный разгром — впечатление, что по комнате прошел смерч. В центре — мужчина, лежащий в какой-то луже, похожей на кровь. Кровь темная — даже не багровая, а почти черная.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46