— Значит, забрался в укромный уголок в стрип-клубе и там морально разлагался?
— Чего?
— Ты был пьян?
— Нет.
— Горди, — протянул Дункан.
— Ладно, ладно, я был выпивши. Но еще не пьян.
— Под кайфом?
Глаза Горди забегали, потом он сказал:
— Может, кое-что и было, не помню точно.
— Зато помнишь блондинку, с которой разговаривал Савич.
— Ага.
— В другом конце клуба. Да еще когда ты был пьян и под кайфом. Да еще и за много дней до того, как ты ловко узнал в ней Элизу Лэрд.
Горди энергично закивал:
— Так и было. Как ты, Хэтчер, только что сказал. В самую точку.
Дункан встал из-за стола и задвинул стул.
— Эх ты, трепло.
— Нет! Клянусь, нет! На этот раз нет.
— А с чего бы этому разу отличаться от всех остальных? А, постойте-ка, — Дункан щелкнул пальцами. — Награда. Вот в чем отличие.
— Пятьдесят кусков с этим никак не связаны.
— Ты меня за молокососа принимаешь? — заорал Дункан. — Ты услышал про награду в пятьдесят тысяч. Ты знаешь, что мне нужен Савич. Вот ты и сочинил эту историю, потратил мое время — в последние дни оно у меня на вес золота. А терпения на таких жалких врунов, как ты, Горди, У меня и вовсе не осталось.
— Ладно, Хэтчер, может, я тебе до этого и соврал пару раз, — сказал тот прерывающимся голосом. — Но не в этот. Клянусь, я… Ты куда? — в панике заверещал он, когда Дункан направился к двери.
— Мы к тебе вернемся, — бросил ему Дункан, пока они с Диди выходили.
В коридоре их ждал Уорли.
— Что думаете?
Дункан задумчиво посмотрел через окошко на Горди, которого уводили из комнаты охранники, и выдохнул:
— Он жуткий врун. Но на этот раз или на него вдохновение снизошло, или он говорит правду. Ни одного слова не поменял. Пусть он дозреет за ночь, завтра снова к нему заглянем. А пока отправимся к судье. Посмотрим, что…
— Отменяется. — Уорли сунул в рот свежую зубочистку. — Это нам строго воспрещено, Дунк. Директива сверху.
— Какого черта?
— Я так и знал, что ты разозлишься. Поэтому не хотел тебе говорить, пока ты не разберешься с Савичем и Горди. Капитан Жерар запретил нам сообщать судье, что его жена встречалась с Савичем.
— Ты это серьезно? — прошипела Диди.
— Я серьезен, как смерть, и неумолим, как налоги, — сказал Уорли. — Жерар помчался к шефу с историей Горди, и тот чуть не пинком выгнал его из кабинета. Во время всей этой заварушки они умудрились ни словом не обмолвиться, что миссис Лэрд когда-то танцевала в стрип-клубе. Представь, какой шум поднимется, если об этом пронюхает пресса. Но на фоне свидания с Савичем померкнут даже ее выкрутасы вокруг шеста.
— Если мне память не изменяет, — сказала Диди, — шеф Тэйлор сам просил нас использовать любые доступные средства, чтобы раскрыть исчезновение миссис Лэрд?
— Я вам передаю то, что мне сказал Жерар, — ответил Уорли. — А Жерар сказал, что шеф Тэйлор сказал, что вся эта история про нее с Савичем — выдумка ублюдка, который пытается набить себе цену, и что судье необязательно знать о ней, пока у нас не будет стопроцентных доказательств. Он спросил, какова вероятность, что миссис Лэрд была связана с преступником уровня Роберта Савича.
— А какая была вероятность, что она может быть связана с Мейером Наполи? — Ответа Диди не ждала, да его и не последовало. Она посмотрела на Уорли, потом на Дункана. — Итак? Руки нам связали, что будем делать?
«Искать Элизу, чтобы я мог спросить у нее, какого черта она путалась с Савичем», — подумал Дункан. А вслух сказал:
— Будем продолжать ее поиски.
И не успел он договорить, как от удара грома задребезжали стекла.
Сначала гром — а за ним и дождь, который начался днем и не унимался уже больше двух суток. Он заметно осложнил поисковую операцию и, образно выражаясь, затопил всем душу. Когда на третий день дождь зарядил с новой силой, без намека на перемену погоды, в отделе насильственных преступлений воцарилось похоронное настроение.
Несмотря на субботу, на работу вышли все. Детективы собрались в офисе Дункана, обсуждали известные факты, строили предположения. Пришел баллистический отчет по извлеченной из Наполи пуле — ни в одной криминалистической базе данных оружие зарегистрировано не было. Тупик.
Уорли в щепки изжевал очередную зубочистку.
— Если она упала в реку — неважно, сама или толкнули, почему труп до сих пор не всплыл? Десять дней прошло! Обычно всплывают быстрее.
— Может, она вообще в реку не падала, — сказал Дункан.
— Может, она и на мосту не была, — сказала Диди. Все повернулись к ней, и она пояснила: — Наполи возвращался в город. Он мог спрятать ее тело в Южной Каролине. Болота, леса. Прячь где хочешь.
— А босоножки? — спросил Уорли.
— Он обнаружил их у себя, остановился на мосту, чтобы выбросить…
— А пролетавшая мимо на метле злая колдунья взяла да и пристрелила его.
— Уорли, я всего лишь предположила, — ядовито парировала Диди.
Потом вдобавок она неудачно подбросила монетку, и ей выпало спускаться в столовую и принести всем обед. Когда она вернулась и принялась раздавать бутерброды, ко всеобщему изумлению, в отдел вошел Като Лэрд. Без предупреждения.
Вид у него был такой, словно каждый день ожидания отнимал у него не меньше фунта веса. Спортивный загар побледнел. Глаза запали и были обведены черными кругами. Плечи ссутулились. Он не взял с собой зонт — одежда и волосы у него вымокли, только усилив растерзанный вид. При его неожиданном появлении разговоры стихли. Судья подошел к Дункану, который как раз пытался усилием воли пробудить у себя надлежащий аппетит и откусить от всученного ему бутерброда. Все, кто был в отделе, во все глаза смотрели на судью.
— Детектив Хэтчер, нам нужно поговорить.
Дункан жестом пригласил судью в свой крохотный кабинет. Как только они уселись, судья положил перед Дунканом конверт из манильской бумаги, а затем бросил взгляд на дверь.
— Я думаю, им тоже стоит это услышать.
— Диди, Уорли, — позвал Дункан, зная, что они за дверью. Те мгновенно оказались в кабинете.
— И капитан Жерар, — сказал судья. — Он здесь?
— Мы все работаем сверхурочно. Я его позову. — Диди развернулась и побежала за Жераром.
— Принести вам кофе? Воды? — Дункан спрашивал вовсе не от избытка вежливости. Просто ему хотелось как можно дальше оттянуть то, что хотел сообщить им судья, то, что связано с лежавшим на его столе конвертом из манильской бумаги. Вид у конверта был невинный, но у Дункана неприятно засосало под ложечкой от предчувствий. Если бы его содержимое оказалось пустяковым, судья не стал бы разводить такую панику.
— Судья Лэрд? — втиснувшись с комнату, Жерар пожал судье руку. — Детектив Боуэн сказала, вы хотели нас видеть.
Тот кивнул и взял конверт. Металлическая застежка была не тронута, но конверт вскрыли по верхнему краю.
— Сегодня утром, пытаясь отвлечься от мыслей об Элизе, я решил разобрать почту. Ее много накопилось с момента… исчезновения жены. И нашел вот это. Не знаю, когда его доставили; на штампе тот день, когда… когда умер Мейер Наполи, а Элиза исчезла. — Он огляделся. Все ловили каждое его слово. — Думаю, это объяснит… Смотрите сами.
С этими словами он вытряхнул содержимое конверта на стол Дункану. Это были фотографии размером восемь на Десять дюймов, черно-белые. Всего около десяти штук. На некоторых изображение было «зернистым» — значит, снимали через телеобъектив. И на каждой были Элиза и Савич даже не подозревавшие, что их фотографируют.
— Как видите, здесь разные свидания, — сбивчиво заговорил судья. Голос его прерывался от боли и ужаса. — Одежда разная. Значит, они встречались несколько раз, правильно?
Детективы внимательно разглядывали фотокарточки, осторожно, чтобы не смазать возможных отпечатков пальцев, передавая их друг другу. Дункан к фотографиям не прикоснулся, зато изучил выпавшую из конверта визитку. На ней стояло имя Мейера Наполи, а также его адрес и телефоны. Точно такая же, как на месте преступления.
— Наполи шантажировал вашу жену, — сказал Жерар. Судья тяжело вздохнул.
— Выходит, что так. А раз он прислал конверт мне, он и меня собирался шантажировать.
— Вы не знали, что миссис Лэрд была знакома с Савичем?
Вопрос Диди задел вспыльчивого судью.
— Разумеется, нет.
На всех снимках они были полностью одеты. Несколько кадров были сделаны на улице, хотя фона было так мало, что определить местоположение было невозможно. Никакой интимности. Наоборот, скорее напряженность, натянутость разговора. Никакой «клубнички», пожалуй, ничего компрометирующего в этих фотографиях не было. За исключением того, что жена широко известного судьи была заснята вместе с крупнейшим преступником. А это само по себе уже было скандалом.
— Мне кажется…
— Прошу вас, судья, — сказал Жерар, чтобы подбодрить замолчавшего Лэрда.
— Мне кажется, Наполи погиб… из-за… этого знакомства, когда следил за Элизой. Увидел ее с Савичем, и встречи с Коулманом Гриэром показались ему менее важными. — Он взглянул на фотографии и сразу же отвел взгляд. — Наполи понял, что эти фото могут нанести нам гораздо больший вред. И попытался сорвать куш.
— Троттер был его курьером, — сказала Диди. Судья вздрогнул, как от боли.
— Наверное. Случайно или намеренно — мне ближе первое, — Элиза нарушила этот план.
— Она бы успела спрятать такой конверт с фотографиями за то время, пока вы, услышав выстрелы, спускались в кабинет?
Судья чуть заметно кивнул.
— Она могла сунуть их куда-нибудь, чтобы позднее забрать. Я несколько раз заставал ее в кабинете. Она что-то искала, и было видно, что мой приход ее напугал. Какое-то виноватое выражение лица. Теперь я понимаю. — Он немного помолчал в задумчивости, потом прибавил: — Наверное, она уничтожила те фото, что доставил Троттер. Но Наполи не был бы Наполи, если бы не оставил себе копии. Вот эти.
— В ту ночь, на мосту, Наполи сказал ей, что переслал вам фотографии, — догадался Жерар.
— Думаю, она впала в ярость и…
— И застрелила его из вашего пропавшего пистолета двадцать второго калибра, — закончила Диди вместо него.
Судья закрыл лицо ладонями и заплакал.
— Нам позвонить кому-нибудь? — мягко спросил Жерар.
Не отнимая рук от лица, судья помотал головой. Он не произнес ни слова.
Жерар кивнул на дверь, детективы поднялись.
— Думаю, ему нужно побыть одному, — сказал капитан своим подчиненным, когда они вышли из кабинета Дункана.
— Веселенькие новости ему пришлось проглотить, — сказал Уорли. — Ладно, Наполи, но Савич? Вот чума. И каким боком он в этом деле?
Ответа на этот вопрос у Дункана не было. Он пытался отогнать на редкость неприятную мысль: возможно ли, что Элиза была подослана к нему Савичем? Он вспомнил, как глумливо Савич потешался над его очевидным интересом к этой женщине. Была ли она тем самым тайным оружием Савича, которое Дункан так боялся не заметить, пока не будет слишком поздно? Тем оружием, что уничтожит его?
Его мысли прервал Жерар.
— Прежде всего я должен поговорить об этом с шефом; хотя, кажется, пора еще раз потрясти Горди Балью. — Он попросил Диди вызвать Горди бесплатного адвоката и назначить допрос. — Надо поговорить с ним как можно скорее, — добавил он, когда она повернулась, чтобы уйти. — Сегодня вечером. Дай ему это понять.
— Есть.
— Кажется, на этот раз маленький засранец говорит правду, — заметил Уорли. — Кто бы мог подумать?
Из кабинета Дункана вышел судья. Глаза у него были влажные и покрасневшие.
— Я хотел бы сам рассказать об этом шефу Тэйлору. Билл, вы меня проводите?
— Конечно.
— Благодарю вас.
— Вам, судья, не поздоровится, когда обо всем узнают, — сказал Жерар.
— Отлично понимаю. И все же эти фотографии доказывают со всей очевидностью только то, что Элиза говорила с Савичем. Ничего криминального в снимках нет. Никакого секса. Возможно, я их неправильно датировал. Что, если они были сделаны несколько лет назад, еще до того, как Элиза познакомилась со мной?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58