– Это тем не менее правда.
Джьянни заметил, как агенты обменялись быстрыми многозначительными взглядами.
Линдстром поднялся и прошел к застекленной стене в дальнем конце студии. Там он остановился и уставился на ряд темных зданий по другую сторону улицы.
Специальный агент Джексон сидел молча и делал вид, что читает бумажки, которые все еще держал в руке. Но Джьянни понимал, что все там написанное Джексон знает наизусть.
– Обратимся к основным фактам, мистер Гарецки, – заговорил он. – В тот самый год, когда вам и Витторио Батталье было по семнадцать лет, ваших родителей застрелил некий Ральф Курчио. Впоследствии вы убили его в отместку за смерть отца и матери. Через два дня вы покинули страну и по фальшивым документам уехали в Италию. Вы стреляли из пистолета системы “смит-и-вессон” тридцать восьмого калибра, и у нас имеются в качестве доказательств это оружие и снятые с него отпечатки ваших пальцев.
Джексон сделал паузу и одарил художника своей самой обаятельной улыбкой правительственного изготовления.
– Как видите, у нас все зафиксировано, мистер Гарецки. Для убийства не существует срока давности. Но если вы согласитесь сотрудничать с нами в этом маленьком дельце с Витторио Баттальей, то я уверен, мы сможем вам помочь в истории с Курчио. Он, кстати, был уголовником.
Джьянни Гарецки почувствовал нутром, что его начинает трясти. Только бы они этого не заметили. Больше всего ему хотелось, чтобы они не заметили его внутреннее состояние.
Линдстром вернулся от окон.
– Ну что скажете, мистер Гарецки? Договорились?
Художник не произнес ни слова.
– Ну не будьте же дураком, – посоветовал Джексон. – Вы преуспевающий и знаменитый художник. Перед вами долгая, прекрасная жизнь. Стоит ли все это терять из-за какого-то грошового панка?
– Если бы я даже хотел сообщить вам, где находится Батталья, я бы не смог. Я не знаю.
Специальный агент Джексон вздохнул:
– Мне думается, что мистер Гарецки не понимает, насколько это серьезно для нас. Тебе не кажется, Фрэнк, что пора объяснить ему все как следует?
– Да, – отозвался Линдстром из-за спины у Джьянни. – Я считаю, что пора это сделать.
Джьянни не уловил момент удара. Он был нанесен сзади через его правое плечо – и даже без особого усилия. Так, легкий тычок костяшками пальцев, но боль была острее, чем от хорошей оплеухи. Тычок унизил его. Показал ему, чего он стоит в глазах этих двоих.
Сидя напротив Джьянни на диване, специальный агент Джексон созерцал его без всякой злости и выглядел строго профессионально в своем безукоризненном вечернем костюме; происшедшее его ничуть не обеспокоило.
– Попробуем еще раз, – сказал он. – Когда вы в последний раз видели Витторио Батталью или говорили с ним?
– Двад… – Язык у Джьянни ворочался медленно и почти не повиновался ему, так что он вынужден был начать еще раз: – Двадцать лет назад.
На этот раз удар был нанесен через левое плечо Джьянни. Такой же быстрый и неуловимый, как и первый, но в него уже был вложен дополнительный вес, подсказавший художнику, что плоть его уязвима и что это лишь начало. Кровь ударила Джьянни в лицо. Сердце тяжело повернулось в груди. Они вовсе не агенты ФБР, подумал он, но тут же вспомнил о том, что ему довелось слышать и наблюдать много лет назад, и уверенность его поколебалась.
– Где Витторио Батталья? – Джексон говорил спокойно, терпеливо, как вполне владеющий собой человек, у которого сколько угодно времени для того, что необходимо сделать.
– Я не… – Джьянни мотнул головой, пытаясь уклониться от нового удара справа.
Но удара не последовало. Вместо этого Джексон достал из наплечной кобуры револьвер и навинтил на него четырехдюймовый глушитель. Он держал оружие так, что ствол его был направлен в пол. Джьянни воспринял глушитель как свидетельство крайне серьезных намерений своих посетителей. Но может, это всего лишь блеф, инсценировка?
– У нас есть дело, мистер Гарецки, – сказал Джексон. – И это дело мы намерены так или иначе завершить. Почему вы не хотите облегчить нашу задачу и ответить на один-единственный вопрос?
– Потому что я не знаю ответа.
Джексон поднял револьвер на уровень груди Джьянни.
– Ну что ж, вот вам несколько неприятных фактов, – продолжал он. – Удостоверения, которые мы вам предъявили, фальшивые. А это значит, что вам нечего рассчитывать на любезное обращение, которого вы могли бы ожидать от федеральных агентов. Или вы начнете говорить – или я начну стрелять.
У Джьянни пересохло во рту.
– Вы в самом деле убьете меня за это?
– Убить вас не значит получить нужные сведения. Но несколько точно рассчитанных выстрелов могут заставить вас быть поразговорчивей.
Они несколько секунд молча смотрели друг на друга. Джьянни решил, что придется им что-то сообщить. Он знал, что такое допрос с пристрастием. В конце концов ты заговоришь. Даже если это будет ложь.
– Можно мне выпить воды? – попросил он, чтобы немного оттянуть время.
Джексон кивнул Линдстрому, тот сходил в кухню и вернулся с полным стаканом. Джьянни поднес стакан к губам неуверенной рукой; двое молча следили за тем, как он пьет.
– Когда вы в последний раз видели Батталью? – спросил Джексон.
Джьянни держал стакан обеими руками, чтобы не расплескать воду.
– Три недели назад.
– Где?
Художник сделал еще глоток и закашлялся – притворно, опять-таки для того, чтобы выиграть время.
– Где? – повторил Джексон. Почти незаметным движением ноги он выбил стакан из рук Джьянни. Разливая воду, стакан покатился по полу, но не разбился.
– В Чикаго.
– В каком месте.
– В Оук-парк.
– Адрес?
Джьянни втянул в себя воздух. Глянул Джексону в глаза и понял, что его ждет смерть. Кем бы ни были эти люди, уходя отсюда, они не оставят его в живых… И я никогда не узнаю почему.
–Не могу вспомнить точно… – Он сделал вид, что пытается припомнить.
– Адрес, – еще раз произнес Джексон, которому все это, как видно, начало надоедать.
Джьянни медленно покачал головой. Он делал это с таким видом, словно внезапно превратился в старика, у которого все ускользает из памяти.
– Мне нужен его адрес.
Джексон снова поднял ногу, но на этот раз пнул Джьянни в пах. Художник понял, что пора действовать. Ухватив Джексона за ногу, он сильно дернул, и тот свалился с дивана на пол, а Джьянни – на него; они катались по полу, в то время как Линдстром, выхватив оружие, искал возможность для прицельного выстрела.
Завладей пистолетом, иначе тебе конец, промелькнуло у Джьянни в голове.
На какое-то мгновение им вдруг овладело полное спокойствие. Он видел перед собой гладкое лицо Джексона, его светлые глаза, остекленело-холодные, и чувствовал какую-то бешеную радость, словно смерть сейчас была не самым худшим, что могло с ним случиться.
Внезапно что-то взорвалось у Джьянни в голове, перед глазами вспыхнул красноватый свет. Потом все помутилось и завертелось. Однако сознания он не потерял и не выпустил руку Джексона, сжимавшую пистолет.
Удар следовал за ударом, они сыпались на него так часто, что он потерял им счет. Его били по лицу и по шее, он захлебывался кровью, и его тут же рвало ею, он испачкал и себя, и Джексона. Он понял, что Линдстром пользуется свинцовой дубинкой, которая обтянута кожей, – и пользуется умело. Достаточно умело, чтобы нанести ушибы, но не пробить череп и не убить. Достаточно умело, чтобы от шока и боли человек лишился сознания и остался лежать, плавая в собственной крови, блевотине и моче.
В нем вдруг вспыхнул неистовый гнев, кровь ударила в голову, Джьянни впился зубами в руку Джексона и прокусил ее до кости, но не разжимал зубов до тех пор, пока липовый агент ФБР не заорал и не выпустил из пальцев пистолет.
Одним движением Джьянни схватил оружие, откатился прочь из-под ударов дубинки Линдстрома и нажал на спусковой крючок. Послышалось мягкое шипение глушителя, и пуля ударила Джексона в лицо.
Джьянни отскочил в сторону и огляделся.
Линдстром отбросил дубинку и старался вытащить свой револьвер из наплечной кобуры, но тот запутался в подкладке смокинга. На прыщавом лице ясно обозначился ужас. Джьянни увидел это и тоже ощутил дикий страх. Сглотнул, почувствовал вкус крови – и выстрелил дважды.
Линдстром упал на спину. Два ярко-алых цветка распустились на белой рубашке. Он умер прежде, чем ударился о пол.
Джьянни Гарецки упал тоже. Он вдохнул кислый запах пороха. Безумие гнева отпустило его. Остались только боль и тошнота.
Глава 2
Художник медленно поднялся на ноги. Голова, шея, спина стали единым средоточием боли, он увидел расплывающиеся пятна. Он весь смердел.
Почему они сделали с ним такое?
И что сделал им Батталья?
Джьянни не ожидал ответов. Просто, задавая вопросы, ему легче было смотреть на убитых мужчин.
Агенты лежали там, где упали. Оба на спинах, глаза устремлены к стеклянной крыше, как будто они считали звезды. Мертвы. Тут не может быть никаких вопросов. Мертвы окончательно и безусловно.
Джьянни подавил желание уйти к себе в спальню, лечь и уснуть в безумной надежде на то, что, когда он проснется, никаких трупов не будет и жизнь его пойдет тем же чередом, как и прежде.
Он тем не менее был спокоен. Вначале хрупкое, это спокойствие мало-помалу делалось более стойким. И он понимал, что сделает все, что следует, что этого не избежать.
Немного погодя он налил себе хорошую порцию бренди, подошел к стеклянной стене в северном конце студии и посмотрел вниз с высоты десятого этажа.
Никакого движения. У тротуара припарковано несколько машин, и Джьянни разглядел среди них темный седан, в котором приехали Джексон и Линдстром. Художник жил и работал на этой улице больше десяти лет. Он знал ее хорошо. Но теперь вдруг почувствовал себя затерянным на чужбине.
Он взглянул на часы. Еще не было двух. Он приехал домой меньше часа назад. Поразительно, что все произошло за такое короткое время.
Джьянни отнес бренди на то место, где так недавно шла схватка. Все оставалось в порядке. Не потерпели никакого ущерба ни мебель, ни лампы, ни картины. Мир и благополучие там, где состоялась короткая встреча, – если не считать двух трупов.
Если не считать двух трупов.
Джьянни глубоко вздохнул, и боль пронизала тело. Он выпил бренди и решил посмотреть, не удастся ли чего узнать и прояснить.
Он осмотрел бумажники и удостоверения ФБР. Все сходилось. Кредитные и страховые карточки, водительские права – все в полном соответствии одно с другим. Если и были какие-то несоответствия, то Джьянни их не обнаружил, и это его смущало. Те они или не те, за кого себя выдавали?
Атташе-кейс Джексона представлял в своем роде особый интерес. Среди прочего в нем находился самого зловещего вида прибор для электрошока… эти люди применили бы прибор для воздействия на наиболее чувствительные части его тела, если бы другие их усилия не увенчались успехом.
В конверте Джьянни обнаружил выцветшую фотографию, на которой два подростка – он сам и Витторио Батталья – весело улыбались, стоя на пляже, освещенном летним солнцем.
На другом снимке Витторио стоял рядом с очень красивой девушкой явно азиатского типа, которая серьезно смотрела в объектив блестящими миндалевидными глазами. На обороте снимка были обозначены ее имя и адрес: Мэри Янг, Саундвью-Драйв, Гринвич, Коннектикут.
Интересно, успели два сомнительных агента побывать у нее до того, как явились к нему? Если да, то лежит ли она где-нибудь мертвая или искалеченная? Он надеялся, что нет. Ему очень хотелось, чтобы она была жива и он смог бы встретиться с ней.
В кейсе лежали и две компьютерные распечатки. Одна о Мэри Янг, вторая о нем. Сначала он прочел ту, в которой говорилось о девушке.
“МЭРИ ЧАН ЯНГ (одно из нескольких имен, которыми пользовалась МОПЕИ ЛИНЛИ ФУ). Родилась в Гонконге, Соединенное Королевство, приехала еще ребенком в Соединенные Штаты с родителями, ныне покойными.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73