В этом и заключена мера надежды.
Глава 22
Первой реакцией Питера Уолтерса, когда он увидел печально знаменитого и даже легендарного Абу Хомейди, было удивление: насколько же тот ординарен. Это нередко случалось, если он чересчур долго ожидал встречи с объектом. Эмоции заранее создавали образ.
Реальный Хомейди оказался худощавым молодым человеком с почти впалой грудью, с тощей бороденкой. Он слегка помедлил в дверях, прежде чем выйти из дома на оживленную улицу Барселоны. Перед ним по тротуару шли двое мужчин и девушка, вторая девушка шла рядом, а замыкали шествие еще двое мужчин. В таком порядке они и двинулись по направлению к Рамблас. Минутой позже из дома вышел еще один молодой человек и последовал за ними.
Итак, их восемь, включая Хомейди. Значительный боевой отряд.
Припарковавшись неподалеку, Питер вышел из машины и пошел за ними, держась на расстоянии примерно пятидесяти ярдов.
Был субботний вечер, и на тротуарах, в кафе и ресторанах, расположенных вдоль Рамблас, толпилось гораздо больше народу, чем в обычный день, хоть и моросил дождь. В Барселоне, как и в большинстве испанских городов, люди редко выходили поужинать раньше одиннадцати, и Витторио пришел к заключению, что Хомейди и его люди направляются куда-то с этой целью.
Ну что ж, ничего необычного.
Прошло меньше суток с тех пор, как он прилетел в Барселону и нашел машину, оставленную в условленном месте, на стоянке аэропорта, секция 34, пятый ряд.
В багажнике находился большой плоский чемодан со всем тем оружием, которое Витторио не мог взять с собой в самолет. Разобранная на части скорострельная винтовка с оптическим прицелом, два автоматических пистолета с кобурами и глушителями и еще одна кобура, закрепляемая на лодыжке, с короткоствольным полицейским пистолетом. Еще несколько коробок с патронами, охотничий нож в ножнах с поясом и проволочная удавка-гаррота. Часть патронов была с разрывными пулями.
В особых держателях закреплено полдюжины гранат: три осколочные и три со слезоточивым газом.
Орудия его профессии.
Вторую половину вчерашнего дня и вечер он провел, знакомясь с местом действия и выбирая подходящие позиции. Ему предоставили одну из самых удобных и безопасных квартир Компании неподалеку от площади Каталония. Из этого центра расходились наиболее крупные улицы Барселоны, и здесь же проходила граница между старой и новой частями города.
Абу Хомейди и его команда занимали два верхних этажа в узком пятиэтажном здании меньше чем в полумиле отсюда. Подробный план помещения в точном масштабе был оставлен для Витторио в чемодане с оружием; комната Хомейди обведена красной линией. К плану приложили и примерный распорядок дня команды: приблизительное время приходов и уходов, облюбованные ими кафе и рестораны, магазины, где они делали покупки.
Остальное возлагалось на него.
Кортланд особо подчеркивал, что Хомейди никогда не бывает один. Даже в постели женщина, с которой он спит, выполняет в то же время и роль охранника. Так же, как и другие женщины в группе. Все они были палестинцами, родившимися в изгнании во время интифады. Стимулы их бытия – безответственный террор и смерть других людей. Они сделали многозначительное открытие. С наибольшим почтением мир относится к убийству. Насильственная смерть привлекает внимание людей и народов сильнее и на более долгое время, нежели что бы то ни было еще. Слова, доводы, логика – ничто по сравнению с такой убедительной вещью, как единственный окровавленный труп.
Впрочем, то же самое Витторио Батталья, ныне Питер Уолтерс, открыл для себя давным-давно. Он также считал себя солдатом бесконечной необъявленной войны. Разница в том, что он признавал некоторые необходимые ограничения. Они относились к тем, кто не был вооружен и не участвовал в битве. Абу Хомейди и его сторонники не признавали ничего, кроме собственных целей.
Вечер выдался прохладный, но Питер, уступая настояниям Пегги, надел под куртку бронежилет и страдал от перегрева. Я надеваю его ради нее, думал он, и это его забавляло. Неужели возможность, что жилет спасет ему жизнь, более важна для Пегги, нежели для него самого? Или он попросту считал себя неуязвимым?
Да нет, решил он, дело в том, что люди опасных профессий полагаются на некий привычный фатализм больше, чем на такие вот средства личной защиты. Чему быть, того не миновать.
Питер по-прежнему следовал за группой, двигающейся по Рамблас к барселонскому порту, и старался не терять Хомейди из виду в густой толпе.
Дойдя почти до самой гавани, он увидел, как группа остановилась у кафе на открытом воздухе. Они составили вместе несколько столиков, придвинули стулья. Немного погодя он прошел мимо них, а через сто ярдов сделал поворот, вернулся назад и занял маленький столик в соседнем кафе на открытом воздухе, усевшись так, чтобы незаметно наблюдать за группой.
Он заказал графин местного вина и паэлью[27]; сидел и рассматривал Абу Хомейди и тех, кто с ним.
Какая-то горькая правда была в том, что они внешне ничем не отличались от обычных компаний молодых людей, развлекающихся субботним вечером. Они болтали и смеялись, и трудно было и предположить, что на уме у них нечто куда более грозное, чем результат последней игры в футбол или соображения насчет того, кто с кем окажется в одной постели нынче ночью.
С того места, где теперь сидел Питер, Хомейди казался гораздо привлекательней, чем раньше; беспечный смех и манера держать себя притягивали к нему внимание всей компании. Девушка, сидевшая с ним рядом, не сводила с него глаз. Невольно и даже с грустью Витторио подумал, что она очень мила – изящно сложенная блондинка, каждое движение которой исполнено грации.
Прости, девочка. Так уж вышло, что ты выбрала не того парня.
Потом он заметил сверкнувшее у нее на пальце простое золотое кольцо и оборвал свои размышления.
Перевел затуманенный взгляд на море.
Совсем поблизости он увидел по-театральному подсвеченные прожекторами мачты и нос точно воспроизведенного флагманского корабля Христофора Колумба. “Санта-Мария” была здесь пришвартована в качестве плавучего музея.
Больше пятисот лет прошло. Подумать только! Маленькая деревянная скорлупка и одержимый итальянец.
Есть люди, которые оставляют после себя такую вот память.
А я?
Я оставляю за собой мертвые тела.
Питер медленно покачал головой, словно старик, который не в состоянии понять ни собственное поведение, ни окружающий мир.
И тут произошли сразу две вещи.
Что-то твердое уперлось ему сзади в шею, и женский голос произнес шепотом ему на ухо через правое плечо:
– В тебя упирается дуло пистолета. – Женщина говорила по-английски правильно, хоть и с небольшим акцентом. – Пистолет у меня в сумке, на него надет глушитель. Если ты не сделаешь то, что я тебе велю, я пристрелю тебя прямо здесь и смоюсь, прежде чем кто-нибудь заметит, что ты мертвый. Если хочешь жить, положи на стол деньги в уплату счета, встань и медленно шагай к гавани. Я пойду за тобой. – Она помолчала. – Ну, что ты выбираешь?
– Хочу жить.
– Тогда давай.
Питер осторожно выложил деньги на столик, поднялся и двинулся по направлению к гавани, как ему было сказано.
Проходя мимо компании Абу Хомейди, он заметил, что на него никто даже не глянул. Если это значит, что они не связаны с только что происшедшим, то у него еще есть надежда. Впрочем, вряд ли это вероятно, и Питер принялся обдумывать иные варианты.
– Сверни в проулок налево, – сказала женщина.
Питер повиновался и вошел в темный, сырой, вымощенный булыжником проход между двумя рядами зданий с закрытыми ставнями. Пахло нечистотами.
– Остановись и положи руки на голову.
Он молча выполнил приказание и почувствовал прикосновение холодного металла к своей шее. Очевидно, она вынула пистолет из сумки.
Женщина обыскала его, обнаружила бронежилет и оба пистолета – в наплечной кобуре и на поясе. Оставила оружие там, где оно было.
– Кто ты такой? – спросила она и, видимо, отступила на несколько шагов, потому что Питер теперь не чувствовал прикосновение металла к шее.
– Я частный сыщик.
– Почему ты следуешь за этими людьми и наблюдаешь за ними?
– За какими людьми?
– Даю тебе пять секунд для ответа. После этого стреляю.
Он знал, что она так и поступит, и подумал, защитит ли его бронежилет от выстрела почти в упор. Хотя она, конечно же, будет стрелять ему в голову или шею, а не в тело.
– Меня наняли за ними следить, – сказал он.
– За целой группой?
Питер кивнул.
– Кто тебя нанял?
– Точно не знаю. Думаю, это какая-то американская компания, действующая в Саудовской Аравии. Агент договорился со мной и заплатил наличными. Сказал, что это конфиденциально и велел передавать отчеты только ему лично.
– Назови имена тех, за кем тебя наняли следить.
Питер медленно перечислил вымышленные имена, которыми, как ему сообщили, пользовался Хомейди, и еще пять имен его людей. И сам удивился, что помнит их. В надежде потянуть время спросил:
– Как ты меня засекла? Я считал, что работаю чисто.
– Я прикрывала их с тыла и видела, как ты вышел из машины. Ты двигался немного поспешно.
– А почему ты решила заговорить со мной по-английски?
– Слышала, как ты говорил с официантом, когда делал заказ. Хоть ты и одет в итальянскую одежду.
– Ты хорошо подготовлена, – без выражения произнес Питер.
– В нашем деле, если ты плохо подготовлен, считай себя покойником.
– Ты имеешь в виду меня?
Она не ответила, и Питер чувствовал, что ею снова овладевает возбуждение.
– Думаю, ты не поверила ни одному моему слову? – спросил он.
– Вот именно.
– Тогда, мне кажется, будет лучше для нас обоих, если я расскажу правду. Может, дашь мне пять минут?
Снова она промолчала, и Питер приготовился к удару пули. Ясно, что дело к тому шло.
– Хорошо, – вдруг проговорила она.
Питер ощутил внезапную слабость в ногах.
– Можно мне повернуться?
– Зачем?
– Все как-то по-другому, если смотришь на человека.
– Валяй. Но медленно.
Он повернулся, продолжая держать руки на голове.
На вид ей было не больше девятнадцати. Впрочем, все они так выглядят, если молоды, а тебе уже под сорок. У этой темные волосы и глубоко посаженные жесткие глаза. Одета в джинсы и свитер, через плечо висит большая сумка, так что руки свободны, чтобы держать пистолет с глушителем, нацеленный Питеру между глаз.
У нее на уме одно – убить меня.
– Ты палестинка? – спросил он.
Она кивнула.
– Ты хорошо говоришь по-английски.
– Важно знать язык врага.
– Америка вам не враг.
Она нетерпеливо дернула головой:
– Я жду твою правду. Никакого вранья и пропаганды.
– Разумеется, – сказал он и увидел в ее глазах некую надежду для себя. – Правда вот какая. Я здесь, чтобы убить Абу Хомейди.
В полутьме проулка ее лицо почти излучало свет.
– По заданию ЦРУ, так?
– Да.
– Понятно. Ты уже третий, кого они посылают.
– И не последний. Они будут посылать людей до тех пор, пока не прикончат Хомейди. И мы с тобой понимаем, что рано или поздно тем и кончится.
Она молча смотрела на него.
– Если я этого не остановлю, – продолжал Витторио. – А я тот единственный среди живых, кто может сделать такое.
Она все еще смотрела на него, глаза почти совсем спрятались в глазницах.
– Ты?
В переводе это прозвучало бы: “Покойник?”
– Да. Я.
– Каким образом?
– Пошлю шифрованное сообщение, что Хомейди мертв и лежит на морском дне с пулей в каждом глазу.
Она стояла неподвижная и безмолвная.
– Если он официально будет мертв, прекратятся попытки убить его, – сказал Питер.
– И ты это сделаешь?
Витторио переместил руки на макушку, чтобы они не затекали.
– Если это сохранит мне жизнь.
– Да, но… – Она оборвала себя.
В проулок донеслись чьи-то голоса и смех со стороны Рамблас.
– Это еще вопрос, что будет со мной, когда я сделаю свое маленькое дело и Хомейди стану не нужен.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73