Потом Йорген спросил:
– А как выглядит этот Кишарре? Ты мне никогда о нем не рассказывал…
Аумба и Ольчемьири рассмеялись, потом мганга произнес:
– Кишарре можно увидеть только один раз, и, к счастью, я его пока не видел. Тот, кому в глаза посмотрит Кишарре, уже не возвращается из Ночной страны. Поэтому мганге надо уходить – Кишарре очень злится, уже два раза Ольчемьири перехитрил злого духа. И когда Кишарре ночью придет, мганга будет уже далеко. Великий Мвене-Ньяге предупредил…
Йорген посмотрел на часы и пожал плечами:
– Уже пять. Через два часа станет темно. Уж не собираешься ли ты ночевать в буше?
– Конечно, ведь я не скажу ему, куда ухожу…
– Послушай, Ольчемьири… – Йорген был обеспокоен, он давно знал этого старика и иногда называл его «своим африканским отцом». В каком-то смысле так оно и было. – Со мной пятеро вооруженных людей, у сержанта Соломона еще двое полицейских.
– Нет-нет! – Ольчемьири замахал руками. – Ты что, собираешься воевать с Кишарре? Мганга уйдет… Даже льва не всегда останавливают ваши ружья, а львы разбегаются, как трусливые собаки, когда идет Кишарре… Но камни мне сказали, что придет друг, и ты пришел. Не волнуйся, Йорген, Ольчемьири уйдет ненадолго. До круглой луны, эта и следующая ночь.
– До круглой луны?! Что это значит?
Ольчемьири хитро улыбнулся и проговорил:
– А потом копье обретет силу…
– Ах вот как… – Йорген вздохнул. Он рассчитывал на помощь старика, но тот что-то вбил себе в голову, все более погружаясь в местный фольклор, а уж Йорген знал, что в таких случаях переубедить его невозможно.
И тогда сэр Урсуэл Льюис, тоже неплохо усвоивший уроки африканского этикета, решил как бы невзначай уточнить для себя иерархию местных богов.
– Мзее Ольчемьири, вы позволите задать вам один вопрос? Кто главнее – Мвене-Ньяге или страшный Кишарре?
– Ой-ой-ой, – мягко улыбнулся мганга и ударил себя пару раз ладонью по груди, а Аумба, казалось, не рассмеялся лишь из вежливости. – Такой большой белый бвана…
– Важный и архивный, – вставил Йорген.
– …и не понимает таких простых вещей. Конечно, Великий Мвене-Ньяге – он живет на горе!
– Так, спасибо… – Урс с улыбкой оглядел собравшихся. – Но тогда я не понимаю такой простой вещи: как же Кишарре может ослушаться Великого?! Ведь Ольчемьири говорил, что Мвене-Ньяге не собирается забирать его к себе?..
– Все верно, – кивнул старик, – ты все правильно понял. Поэтому Великий Мвене-Ньяге и подал мганге знаки. Семь дней и семь ночей назад я сам отнес несколько камней, отдающих железо, в горы…
– Руда… Мы называем эти камни рудой, – сказал Урсуэл.
– Пусть так, – согласился мганга. – Я посыпал эти камни пеплом сожженного барана и оставил на видном месте, чтобы Мвене-Ньяге вдохнул в них свою силу. И сегодня из этих и других камней Великий дал нам железо…
– Именно из этого железа сейчас куют копье? – начал догадываться Йорген. – Из этих самых камней?
– Да. Кишарре не боится наших копий и стрел, ему также не страшны гремящие ружья… Но завтра будет ночь круглой луны, и дыхание Мвене-Ньяге пробудится в подаренном им железе. Пройдет еще три дня и три ночи, оно окрепнет, и копье обретет силу. Силу Великого Мвене-Ньяге, живущего на горе. А вот ответ на твой вопрос! Кроме нас, его детей, у Мвене-Ньяге очень много дел на этой земле. И ему тоже нужен отдых. И вот когда Великий спит, Кишарре выходит из-под земли и все делает по-своему. Но Великий и во сне видит замыслы Кишарре. Вот почему он подал старому мганге знаки и подарил свое копье… Когда в нем пробудится Великий дух Мвене-Ньяге, создавший все, что ты видишь вокруг, им можно будет не только отогнать, но даже убить Кишарре. Но демон не так глуп: Кишарре узнает это копье и оставит старого мгангу в покое. Теперь ты знаешь, почему Ольчемьири надо уходить.
– Спасибо, мзее… Я теперь все понял, – проговорил Урс. Потом он взглянул на Йоргена.
– Хорошо, – кивнул Йорген. – Я тоже все понял. Старому мганге действительно надо уходить. И послушайте, что я скажу: в моем автомобиле найдется место для Ольчемьири, а полосатые «бродяги» смогут забраться дальше, чем ноги старого мганги.
– Да, но ведь вы только приехали, – удивился Ольчемьири, – сегодня в деревне большой праздник, юноши станут мужчинами…
– И такая ночь теперь будет очень не скоро, – несколько обиделся Аумба.
– Я думаю, Аумба простит нас за быстрый отъезд, если мы пообещаем заехать на обратном пути.
– Впереди очень важное событие в жизни кикуйю, и будет неправильно, если его омрачат плохие вести, – вздохнул Аумба. – Йорген говорит верные слова: так мганга уйдет гораздо дальше, и Кишарре точно не найдет его. Жаль только, что друзья Йоргена не увидят Великий праздник… Такое бывает нечасто.
– Каждую весну появляется новое поколение девственниц, и каждую осень созревает новый виноград, – вдруг сказал Йорген.
– Что?! – изумились оба старейшины.
– Да так, вспомнил одну книжечку… Я желаю, чтоб в деревне банту выросли новые воины, и тогда мы обязательно придем на новое Великое Торжество. А сейчас нам надо ехать… Солнце к закату.
– Мганга, мзее Йорген прав, – сказал Аумба.
– Я согласен, – просиял Ольчемьири. – Видишь– камни говорили… Мвене-Ньяге предупредил, что приедет друг.
Ночь не подкралась, она обрушилась на саванну густым мраком, потом под пологом бескрайнего неба зажглись гроздья звезд и лениво поднялась, словно сбрасывая с себя пелену сна, почти полная луна.
Они находились уже на приличном расстоянии от деревни кикуйю. Еще до того как совсем стемнело, чуть в стороне от широкой тропы Йорген обнаружил расчищенную площадку – видимо, здесь периодически останавливались для ночлега – и решил, что место вполне подходящее. До нужного им шоссе, пересекающего Кению и уходящего в глубь эфиопских пустынь, оставалось километров двадцать, но ночью в такое время года – это часа два ходу плюс пока они отыщут какой-нибудь мотель… Словом, Йорген решил отложить все перемещения до утра. Тем более что по пути он собирался заехать в городок Аргерс-Пост, побеседовать с человеком, известным в этих местах как Папаша Янг, и лучше все это было бы сделать с утра. Так же, наверное, как и рассказать мганге об истинной цели их визита. Старик напуган – это видно, и вполне возможно, что они уберегли его от крупных неприятностей. Это, конечно, весьма занимательная история, про демона Кишарре, и Йорген наслушался подобных историй по всей Африке, только сейчас он подумал, что за стариком приходил кто-то совсем другой. Гораздо более материальный.
«Да, надо срочно переговорить с этими профессорами-повесами, – раздумывал Йорген, – уж не наши ли ребята пожаловали?! Сектанты-людоеды?! Выходит, маленький мганга тоже стал предметом их охоты? Ну уж нет, ребята, вы все хорошо рассчитали, только забыли посоветоваться с нами! Из трех аскари, что мы наняли в Найроби, каждый выбивает десять из десяти. Я этих ребят давно знаю. Так что идем на сближение: мы ищем их, а они хотят нашего мгангу. Можно, конечно, называться и Кишарре, только я давно интересовался, как реагируют духи на знакомство с «М-16». Черт, может, Урс и прав: война против священников (мганга– священник? Неплохо…), ритуальные убийства? Что-нибудь еще?! В любом случае – идем на сближение».
На самом деле Йорген вдруг впервые почувствовал, что все обстоит несколько не так, как он хотел бы об этом думать. То, что сейчас происходило в буше, было не просто охотой; больше подходило определение дуэли или взаимной охоты. И уж совершенно точно вопрос о том, кто охотник, а кто жертва, оставался открытым.
Ладно, по крайней мере пока Йорген знает, что надо делать, а уж в несколько чертовски умных, дурацких голов они решат, как быть дальше.
– Кстати, могу вам рассказать кое-что занятное, – проговорил он, – если вы, конечно, еще не потеряли интереса к окружающей действительности.
– Ценю вашу заботу, Йорген, – произнес Урс. – Скажите, мы очень вам напоминаем людей с атрофированным любопытством?
– Подойдите поближе… Сейчас я посвечу фонариком. Вроде нет! Но вы и не очень похожи на людей, которым каждый день выпадает ночевать на экваторе, да еще под открытым небом.
– Как на экваторе?!
– Ну если верить этой модной британской карте, а лучшей я не знаю, наш бивак находится ровно на линии экватора.
– Мы сейчас на пузе Земли? – удивился Урс.
– Совершенно верно, там, где у нее проходит тесемка для брюк, – подтвердил Йорген. – Жаль, что мы не в море, можно было бы выбросить вас за борт, следуя занятной традиции.
– Вот как, ну хоть в чем-то повезло…
– Да, все мы в душе моряки… Но по этому поводу я припас бутылочку настоящего французского шампанского. Йорген Маклавски чтит традиции.
– Надеюсь, мы ее выпьем, – поинтересовался Урс, – или вы, мистер Моряк, следуя вашим морским наклонностям, грохнете ее об один из «лендроверов»?
– На алкоголь мои морские традиции не распространяются, – сказал Йорген. – После ужина я расскажу вам пару легенд о Черном Ор-койоте.
– Пора рубить осиновые колья и лить серебряные пули, – сказал Урс. – Дежурный по традициям – сам Йорген Маклавски.
Аскари разожгли уже газовые горелки и готовили сейчас ужин. Чудный вечер из тех, что лишь грезятся миллионам городских жителей, наполненный голосами пробудившейся саванны и ни с чем не сравнимым пряным ароматом множества трав, проходил весьма уютно – за бутылочкой шампанского и неторопливой беседой. Постреливающий сухим кустарником костер давал круг света, который надежно защищал путников от тех, кто блуждает в темноте. От тех, кто, повинуясь своим древним инстинктам, вышел сейчас на тропу охоты. Каждый – на свою. Лишь только дерзкие гиены иногда прорывали круг в непрекращающихся попытках спереть что-нибудь съедобное.
Ночь прошла спокойно. Однако и дежуривший у костра Йорген, и сменившие его следом аскари не могли отделаться от гнетущего ощущения, что за ними наблюдают. Кто-то из темноты изучал их, кто-то, ставший (а может быть, и бывший всегда) хозяином этих мест, вдруг обнаружил подвох в трех мирных автомобилях, угрозу в этих кажущихся беззаботными то ли охотниках, то ли ученых. Буш не был таким, как всегда. Кто-то (вот бы разобраться) к кому-то вторгся. И те, кто был сейчас в темноте, и люди, дежурившие у костра, не поняли, а скорее лишь смутно почувствовали, что знают друг о друге… Пора присмотреться: львы порой играют с жертвой, часто весело и ласково, перед тем как вонзить клыки.
Иногда Йоргену казалось, что он различает силуэты, что огромное непроницаемое черное пятно приближается, а за ним нет ничего, лишь таящийся ужас, сковывающий сердце, но затем оно отступало, и все растворялось в ночи. И Йорген подумал, скорее, заставил себя подумать, что он, наверное, просто устал. Ну как еще можно было объяснить, что стихия, всегда бывшая домом, – африканский буш, чьи повадки он изучил до мелочей, чьи привычки и прихоти он уважал и поэтому считал себя здесь другом, – и вот эта стихия вдруг впервые стала играть с ним не по правилам. Устал? Черт, неужели он стареет?! Однако чуть позже в множестве ночных голосов Йорген отчетливо услышал шум автомобильного двигателя и успокоился. Что ж, по крайней мере все ясно, нет никаких черных пятен и силуэтов, а определенность всегда лучше.
Ночь прошла спокойно. А рано утром, когда они собирались двигаться дальше, к Йоргену подошел Самюэль – старший аскари, рослый, почти двухметровый нилот – лучший проводник, какого можно было найти в Найроби.
– Бвана. – Самюэль посмотрел в сторону зарослей, где несколько часов назад Йорген видел какие-то перемещающиеся тени. – Это был не лев сегодня ночью… Хотя он двигался кругами, как делают львы… Это был вообще не зверь.
– Знаю, Сэм, – тихо ответил Йорген, – знаю. За нами кто-то следит. Я слышал шум автомобильного двигателя.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75
– А как выглядит этот Кишарре? Ты мне никогда о нем не рассказывал…
Аумба и Ольчемьири рассмеялись, потом мганга произнес:
– Кишарре можно увидеть только один раз, и, к счастью, я его пока не видел. Тот, кому в глаза посмотрит Кишарре, уже не возвращается из Ночной страны. Поэтому мганге надо уходить – Кишарре очень злится, уже два раза Ольчемьири перехитрил злого духа. И когда Кишарре ночью придет, мганга будет уже далеко. Великий Мвене-Ньяге предупредил…
Йорген посмотрел на часы и пожал плечами:
– Уже пять. Через два часа станет темно. Уж не собираешься ли ты ночевать в буше?
– Конечно, ведь я не скажу ему, куда ухожу…
– Послушай, Ольчемьири… – Йорген был обеспокоен, он давно знал этого старика и иногда называл его «своим африканским отцом». В каком-то смысле так оно и было. – Со мной пятеро вооруженных людей, у сержанта Соломона еще двое полицейских.
– Нет-нет! – Ольчемьири замахал руками. – Ты что, собираешься воевать с Кишарре? Мганга уйдет… Даже льва не всегда останавливают ваши ружья, а львы разбегаются, как трусливые собаки, когда идет Кишарре… Но камни мне сказали, что придет друг, и ты пришел. Не волнуйся, Йорген, Ольчемьири уйдет ненадолго. До круглой луны, эта и следующая ночь.
– До круглой луны?! Что это значит?
Ольчемьири хитро улыбнулся и проговорил:
– А потом копье обретет силу…
– Ах вот как… – Йорген вздохнул. Он рассчитывал на помощь старика, но тот что-то вбил себе в голову, все более погружаясь в местный фольклор, а уж Йорген знал, что в таких случаях переубедить его невозможно.
И тогда сэр Урсуэл Льюис, тоже неплохо усвоивший уроки африканского этикета, решил как бы невзначай уточнить для себя иерархию местных богов.
– Мзее Ольчемьири, вы позволите задать вам один вопрос? Кто главнее – Мвене-Ньяге или страшный Кишарре?
– Ой-ой-ой, – мягко улыбнулся мганга и ударил себя пару раз ладонью по груди, а Аумба, казалось, не рассмеялся лишь из вежливости. – Такой большой белый бвана…
– Важный и архивный, – вставил Йорген.
– …и не понимает таких простых вещей. Конечно, Великий Мвене-Ньяге – он живет на горе!
– Так, спасибо… – Урс с улыбкой оглядел собравшихся. – Но тогда я не понимаю такой простой вещи: как же Кишарре может ослушаться Великого?! Ведь Ольчемьири говорил, что Мвене-Ньяге не собирается забирать его к себе?..
– Все верно, – кивнул старик, – ты все правильно понял. Поэтому Великий Мвене-Ньяге и подал мганге знаки. Семь дней и семь ночей назад я сам отнес несколько камней, отдающих железо, в горы…
– Руда… Мы называем эти камни рудой, – сказал Урсуэл.
– Пусть так, – согласился мганга. – Я посыпал эти камни пеплом сожженного барана и оставил на видном месте, чтобы Мвене-Ньяге вдохнул в них свою силу. И сегодня из этих и других камней Великий дал нам железо…
– Именно из этого железа сейчас куют копье? – начал догадываться Йорген. – Из этих самых камней?
– Да. Кишарре не боится наших копий и стрел, ему также не страшны гремящие ружья… Но завтра будет ночь круглой луны, и дыхание Мвене-Ньяге пробудится в подаренном им железе. Пройдет еще три дня и три ночи, оно окрепнет, и копье обретет силу. Силу Великого Мвене-Ньяге, живущего на горе. А вот ответ на твой вопрос! Кроме нас, его детей, у Мвене-Ньяге очень много дел на этой земле. И ему тоже нужен отдых. И вот когда Великий спит, Кишарре выходит из-под земли и все делает по-своему. Но Великий и во сне видит замыслы Кишарре. Вот почему он подал старому мганге знаки и подарил свое копье… Когда в нем пробудится Великий дух Мвене-Ньяге, создавший все, что ты видишь вокруг, им можно будет не только отогнать, но даже убить Кишарре. Но демон не так глуп: Кишарре узнает это копье и оставит старого мгангу в покое. Теперь ты знаешь, почему Ольчемьири надо уходить.
– Спасибо, мзее… Я теперь все понял, – проговорил Урс. Потом он взглянул на Йоргена.
– Хорошо, – кивнул Йорген. – Я тоже все понял. Старому мганге действительно надо уходить. И послушайте, что я скажу: в моем автомобиле найдется место для Ольчемьири, а полосатые «бродяги» смогут забраться дальше, чем ноги старого мганги.
– Да, но ведь вы только приехали, – удивился Ольчемьири, – сегодня в деревне большой праздник, юноши станут мужчинами…
– И такая ночь теперь будет очень не скоро, – несколько обиделся Аумба.
– Я думаю, Аумба простит нас за быстрый отъезд, если мы пообещаем заехать на обратном пути.
– Впереди очень важное событие в жизни кикуйю, и будет неправильно, если его омрачат плохие вести, – вздохнул Аумба. – Йорген говорит верные слова: так мганга уйдет гораздо дальше, и Кишарре точно не найдет его. Жаль только, что друзья Йоргена не увидят Великий праздник… Такое бывает нечасто.
– Каждую весну появляется новое поколение девственниц, и каждую осень созревает новый виноград, – вдруг сказал Йорген.
– Что?! – изумились оба старейшины.
– Да так, вспомнил одну книжечку… Я желаю, чтоб в деревне банту выросли новые воины, и тогда мы обязательно придем на новое Великое Торжество. А сейчас нам надо ехать… Солнце к закату.
– Мганга, мзее Йорген прав, – сказал Аумба.
– Я согласен, – просиял Ольчемьири. – Видишь– камни говорили… Мвене-Ньяге предупредил, что приедет друг.
Ночь не подкралась, она обрушилась на саванну густым мраком, потом под пологом бескрайнего неба зажглись гроздья звезд и лениво поднялась, словно сбрасывая с себя пелену сна, почти полная луна.
Они находились уже на приличном расстоянии от деревни кикуйю. Еще до того как совсем стемнело, чуть в стороне от широкой тропы Йорген обнаружил расчищенную площадку – видимо, здесь периодически останавливались для ночлега – и решил, что место вполне подходящее. До нужного им шоссе, пересекающего Кению и уходящего в глубь эфиопских пустынь, оставалось километров двадцать, но ночью в такое время года – это часа два ходу плюс пока они отыщут какой-нибудь мотель… Словом, Йорген решил отложить все перемещения до утра. Тем более что по пути он собирался заехать в городок Аргерс-Пост, побеседовать с человеком, известным в этих местах как Папаша Янг, и лучше все это было бы сделать с утра. Так же, наверное, как и рассказать мганге об истинной цели их визита. Старик напуган – это видно, и вполне возможно, что они уберегли его от крупных неприятностей. Это, конечно, весьма занимательная история, про демона Кишарре, и Йорген наслушался подобных историй по всей Африке, только сейчас он подумал, что за стариком приходил кто-то совсем другой. Гораздо более материальный.
«Да, надо срочно переговорить с этими профессорами-повесами, – раздумывал Йорген, – уж не наши ли ребята пожаловали?! Сектанты-людоеды?! Выходит, маленький мганга тоже стал предметом их охоты? Ну уж нет, ребята, вы все хорошо рассчитали, только забыли посоветоваться с нами! Из трех аскари, что мы наняли в Найроби, каждый выбивает десять из десяти. Я этих ребят давно знаю. Так что идем на сближение: мы ищем их, а они хотят нашего мгангу. Можно, конечно, называться и Кишарре, только я давно интересовался, как реагируют духи на знакомство с «М-16». Черт, может, Урс и прав: война против священников (мганга– священник? Неплохо…), ритуальные убийства? Что-нибудь еще?! В любом случае – идем на сближение».
На самом деле Йорген вдруг впервые почувствовал, что все обстоит несколько не так, как он хотел бы об этом думать. То, что сейчас происходило в буше, было не просто охотой; больше подходило определение дуэли или взаимной охоты. И уж совершенно точно вопрос о том, кто охотник, а кто жертва, оставался открытым.
Ладно, по крайней мере пока Йорген знает, что надо делать, а уж в несколько чертовски умных, дурацких голов они решат, как быть дальше.
– Кстати, могу вам рассказать кое-что занятное, – проговорил он, – если вы, конечно, еще не потеряли интереса к окружающей действительности.
– Ценю вашу заботу, Йорген, – произнес Урс. – Скажите, мы очень вам напоминаем людей с атрофированным любопытством?
– Подойдите поближе… Сейчас я посвечу фонариком. Вроде нет! Но вы и не очень похожи на людей, которым каждый день выпадает ночевать на экваторе, да еще под открытым небом.
– Как на экваторе?!
– Ну если верить этой модной британской карте, а лучшей я не знаю, наш бивак находится ровно на линии экватора.
– Мы сейчас на пузе Земли? – удивился Урс.
– Совершенно верно, там, где у нее проходит тесемка для брюк, – подтвердил Йорген. – Жаль, что мы не в море, можно было бы выбросить вас за борт, следуя занятной традиции.
– Вот как, ну хоть в чем-то повезло…
– Да, все мы в душе моряки… Но по этому поводу я припас бутылочку настоящего французского шампанского. Йорген Маклавски чтит традиции.
– Надеюсь, мы ее выпьем, – поинтересовался Урс, – или вы, мистер Моряк, следуя вашим морским наклонностям, грохнете ее об один из «лендроверов»?
– На алкоголь мои морские традиции не распространяются, – сказал Йорген. – После ужина я расскажу вам пару легенд о Черном Ор-койоте.
– Пора рубить осиновые колья и лить серебряные пули, – сказал Урс. – Дежурный по традициям – сам Йорген Маклавски.
Аскари разожгли уже газовые горелки и готовили сейчас ужин. Чудный вечер из тех, что лишь грезятся миллионам городских жителей, наполненный голосами пробудившейся саванны и ни с чем не сравнимым пряным ароматом множества трав, проходил весьма уютно – за бутылочкой шампанского и неторопливой беседой. Постреливающий сухим кустарником костер давал круг света, который надежно защищал путников от тех, кто блуждает в темноте. От тех, кто, повинуясь своим древним инстинктам, вышел сейчас на тропу охоты. Каждый – на свою. Лишь только дерзкие гиены иногда прорывали круг в непрекращающихся попытках спереть что-нибудь съедобное.
Ночь прошла спокойно. Однако и дежуривший у костра Йорген, и сменившие его следом аскари не могли отделаться от гнетущего ощущения, что за ними наблюдают. Кто-то из темноты изучал их, кто-то, ставший (а может быть, и бывший всегда) хозяином этих мест, вдруг обнаружил подвох в трех мирных автомобилях, угрозу в этих кажущихся беззаботными то ли охотниках, то ли ученых. Буш не был таким, как всегда. Кто-то (вот бы разобраться) к кому-то вторгся. И те, кто был сейчас в темноте, и люди, дежурившие у костра, не поняли, а скорее лишь смутно почувствовали, что знают друг о друге… Пора присмотреться: львы порой играют с жертвой, часто весело и ласково, перед тем как вонзить клыки.
Иногда Йоргену казалось, что он различает силуэты, что огромное непроницаемое черное пятно приближается, а за ним нет ничего, лишь таящийся ужас, сковывающий сердце, но затем оно отступало, и все растворялось в ночи. И Йорген подумал, скорее, заставил себя подумать, что он, наверное, просто устал. Ну как еще можно было объяснить, что стихия, всегда бывшая домом, – африканский буш, чьи повадки он изучил до мелочей, чьи привычки и прихоти он уважал и поэтому считал себя здесь другом, – и вот эта стихия вдруг впервые стала играть с ним не по правилам. Устал? Черт, неужели он стареет?! Однако чуть позже в множестве ночных голосов Йорген отчетливо услышал шум автомобильного двигателя и успокоился. Что ж, по крайней мере все ясно, нет никаких черных пятен и силуэтов, а определенность всегда лучше.
Ночь прошла спокойно. А рано утром, когда они собирались двигаться дальше, к Йоргену подошел Самюэль – старший аскари, рослый, почти двухметровый нилот – лучший проводник, какого можно было найти в Найроби.
– Бвана. – Самюэль посмотрел в сторону зарослей, где несколько часов назад Йорген видел какие-то перемещающиеся тени. – Это был не лев сегодня ночью… Хотя он двигался кругами, как делают львы… Это был вообще не зверь.
– Знаю, Сэм, – тихо ответил Йорген, – знаю. За нами кто-то следит. Я слышал шум автомобильного двигателя.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75