В любом из этих случаев Александр должен вести дела с каждым отдельно, не закладывая ни одного из них.
Галина не вникала в их разговоры, потому что запомнила однажды брошенную фразу Цунами: «Меньше знаешь – меньше дадут», – и без всякой любезности поухаживав за Кургановым, поспешно удалилась.
Пока он пил чай с вареньем и галетами, позвонил Кишлак.
– Нужен сегодня, – лаконично сказал Цунами. – Хорошо, будь в восемь в кабаке. Можешь с Тамарой. Ты теперь с ней, как Скрипач со своей скрипкой, везде появляешься? Ладно, поговорим в офисе. Я возьму Галину, и будет еще один мой человек. Раз беру, значит, нужен, – резко закончил он, видимо, рассердившись на Кишлака – убежденного противника новых людей.
– Спасибо за чай, – поблагодарил Александр, заметив, что после разговора с Кишлаком Цунами задумался о чем-то своем, потеряв интерес к продолжению встречи.
– Да, да, иди, встретимся на Кузнецком в восемь. Курганов встал и, никем не сопровождаемый, долго блуждал среди пальм, диванов, скульптур обнаженных женщин, телевизоров и огромных динамиков, пока, пройдя через очередную арку, не оказался возле бассейна. Дальше он уже знал дорогу до входной двери.
В отличие от Цунами, постоянно обмозговывавшего свои дальнейшие действия, Кишлак жил как Бог на душу положит. Был катастрофически бесприютен. Ненавидел квартиры, жил исключительно в гостиницах, снимая люксы и оставляя после себя такой беспорядок, что впору было делать ремонт. Но директора гостиниц в Москве и в подмосковных санаториях не жаловались, а, наоборот, с готовностью предоставляли ему и его банде лучшие номера. Платил Кишлак за проживание широко, так что еще оставалось на косметический ремонт. Тишина во время его пребывания стояла в отеле исключительная. Никакого криминала. Вся охрана уходила в отпуск, а у парадных дверей сидел какой-нибудь мальчуган лет тринадцати, который мирно предупреждал: «Сюда не полагается». И даже случайные прохожие и залетные гастролеры слушались.
Ресторан в такие дни работал с полной нагрузкой, еда постоянно поднималась в номера, а уж о спиртном и говорить не приходилось. Но что было самым интересным, так это тишина, царящая в отеле.
Шумный, наглый и скандальный Кишлак ненавидел шум вокруг. И никто из его пьяной, обкуренной братии не смел громко говорить, а не то чтобы кричать. Музыку слушали через наушники и умудрялись под нее босиком танцевать. Ни одна девица не орала благим матом, и никто ничего не воровал. Короче, в расположении своего штаба Кишлак соблюдал почти военный порядок.
Зная неуравновешенность его психики и то, что Скрипач стреляет, не дожидаясь, когда его он попросит дважды, на глаза ему старался никто не попадаться. Но в последнее время происходило нечто странное. Кишлак никого не трогал и был занят исключительно своей внезапно вспыхнувшей любовью.
Если бы Тамаре кто-нибудь сказал, что белобрысый худой парень с фигурой недоразвитого юноши станет ее любовником, она бы презрительно фыркнула, как делала это уже не раз. Но стоило ему вернуться в ресторан, где артисты терпеливо ждали, чтобы начать свои посиделки, в сногсшибательном бордовом костюме в тонкую серую полоску от Валентино, с широким галстуком и уложенной прической, как ей стало ясно – от такого никуда не деться.
Кишлак с сигаретой в зубах сел напротив и весь вечер не сводил с Тамары глаз. Майя, с присущей ей любовью к подначкам, попробовала поиронизировать над такой пылкой влюбленностью, но ей хватило одного безумного взгляда белесых глаз, чтобы тут же прикусить язык. Этот парень юмора не понимал.
– А что у вас общего с Майей? Она же – душистый сорняк! – задал он вопрос Тамаре.
Та чуть не поперхнулась жюльеном. И бросила испуганный взгляд на подругу. Но Майя рассмеялась первая и манерно протяжно оценила:
– Обожаю непосредственность.
Не дружите с ней. Она будет о вас плохо говорить, – как ни в чем не бывало продолжал Кишлак. – Лично я ее всегда буду уважать за то, что она присутствовала при нашем знакомстве. Вам нужны подруги более сердечные, без выпендрежа. Ведь вы – жена посла, а значит, следует подбирать в окружение более достойных.
Тамара молчала и чувствовала себя как на сковородке. Она много лет вращалась среди мидовских работников, пока не заполучила Сергея Янчуковского. Со многими из них поддерживала интимные отношения. Знала, что такое бесцеремонность людей, привыкших к посольской жизни. Научилась сбивать с них гонор и барственность, но с таким отношением к себе встретилась впервые. Даже где-то льстило, что Кишлак признает ее превосходство над собой. А о Майе он говорил сущую правду. Просто остальные не могли себе этого позволить, а он мог. Но напрасно Тамара думала, что вдова обидится и уйдет. Нет, у Майи Зарубиной оказались железные нервы.
– Кишлак, откуда у вас такой замечательный вкус? Давно не видела такого элегантного костюма!
– Почему взял этот костюм? – обратился Кишлак к сидевшему с ними за столом Скрипачу.
– Висел с краю, – безразлично ответил тот.
– А магазин еще был открыт?
– Нет. Попросили, и они открыли. Кстати, будут работать всю ночь на случай, если придется переодеться.
– По-моему, и этот костюм хорош, – заметила Тамара. Ей все больше нравилось общение с Кишлаком. Не нужно было напрягаться, обдумывать слова, строить из себя важную даму, он это делал за нее. Но последним доводом в пользу Кишлака оказалась зависть, которую не смогла подавить в себе Майя.
– Послушайте, Тамара, а в какой стране послом ваш муж?
– Какая разница…
– Никакой. Просто я бы мог в течение суток завоевать эту страну и объявить вас там королевой! – закричал он, абсолютно веря в свои слова.
– Фу, я боюсь мужчин с наполеоновскими комплексами, – фыркнула Тамара.
Кишлак с удивлением посмотрел на нее и обратился к Скрипачу:
– Кто такой Наполеон?
– Император Франции.
– Тогда ерунда. Из всего французского я уважаю только французскую любовь.
– Вы – тонкий ценитель эротики.
– А что такое эротика? – уставился на нее Кишлак.
– Ну, об этом спросите у вашего друга. Кишлак перевел взгляд на Скрипача.
– Если одним словом – то разврат, – тем же бесстрастным голосом поведал тот.
– А… разврат – раз в рот, раз – в зад! Нет, дорогая Майя. Я собираюсь Тамару любить по-нашему. Носить на руках, осыпать цветами, устраивать в ее честь дипломатические приемы.
Тамара от услышанного зарделась, чего с ней отродясь не было.
– Кстати, вы на какой машине ездите? – не прекращал Кишлак.
– На «семерке»…
– А на какой хотелось бы?
– Лучше, конечно, на «вольво».
Кишлак расцвел от возможности сделать жене посла небольшой подарок и небрежно кивнул Скрипачу:
– Не забудь завтра подогнать к подъезду Тамары «СААБ-900», – он больше подходит женщине.
Тамара отнеслась к предложению как к шутке, но не скрыла, что приятно слышать такие вещи. Тот вечер ей запомнился на всю жизнь. Кишлак казался то сумасшедшим, то кретином, то дерзким мальчишкой, то умным, проницательным человеком, презиравшим людей и ее в том числе. Напоследок она попросила разрешить называть его не Кишлак, а Кеша.
– А то язык как-то не поворачивается.
Кишлак кивнул, встал и, давая понять, что уходит, напомнил:
– Оставьте Скрипачу домашний адрес и телефон, чтобы знать, куда подогнать машину. Ключ будет торчать в зажигании. А на вашей Скрипач поедет ко мне. – И, не собираясь выслушивать ни возражения, ни благодарности, резко вышел из зала.
Тамара долго смотрела на дверь за тяжелыми бархатными портьерами, словно надеялась, что он появится вновь. Но, потеряв терпение, узнала у Скрипача:
– Он всегда такой?
– Нет, всегда хуже…
Когда Курганов вошел в ресторан, там вовсю гремела музыка. На маленькой эстраде извивалась в диких позах полуголая певичка с порочным лицом. Сквозь завесу дыма и притушенных люстр он не сразу нашел кабинку, в которой должны были его ждать. И немудрено. За столом, ломившимся от всяческой красной, белой и мраморной рыбы, сидели – Кишлак во фраке, так, что одна пола свисала на пол, рядом с ним – в бархатном платье с глубоким декольте и ожерельем из драгоценных камней на холеной шее – Тамара, в глубине, у окна, словно посаженая мать – Майя Зарубина, в газовой блузке с кружевной стойкой, и с краю – в таком же черном фраке – Скрипач с футляром на коленях.
Директор был предупрежден, поэтому с широкой улыбкой приветствовал Курганова и подвел его к столу.
– Новости из-за бугра! – вместо традиционного «привет», прокричал Кишлак.
– Какой милый молодой человек! – пропела Майя и взглянула на Александра изучающим взглядом. Ей всегда хотелось определить – ее клиент или нет. Если да, то она начинала методично доставать человека, пока он не совершал какой-нибудь глупый поступок или не начинал говорить глупости. Тогда она с удовлетворением забывала про него. При таком отношении к мужчинам сложно было что-либо предполагать по поводу ее сексуальной жизни.
Тамара вообще не заметила появления нового человека. Она с аппетитом ела нежнейший, истекающий янтарным жиром палтус и запивала белым калифорнийским вином.
– Ну как, земеля, в Европе? – спросил, приглаживая свои белобрысые волосы, Кишлак.
– В Европе – скучно, в России – страшно, говорят, хорошо в Австралии, да и то только кенгуру, – довольно резко ответил Курганов.
– А ты, земеля, с языком… – процедил Кишлак.
– Кеша… – недовольно оторвалась от палтуса Тамара, – что за выражения?
– Молчу, моя королева.
Разговор грозил прекратиться, даже не начавшись. В прошлый раз, впервые увидев Кишлака, Курганов испытывал неприятный, животный страх от его белесых глаз. Сейчас ему было до фени. Под лацканом пиджака, уютно прижавшись под мышкой, висел в кобуре «Макаров», и никаких сомнений в его использовании Александр больше не испытывал. Но к столу подошел Цунами и приветствовал всех объединительным жестом двух рук, из-под которых вынырнула Галина и пробралась поближе к Майе.
– Пока выпивка не вспотела, треснем по одной и поднимемся для разговора ко мне наверх, – предложил Цунами голосом, не терпящим возражений. Посмотрел на Курганова и крикнул официанту: – Принеси сюда заварочный чайник специально для нашего гостя.
Александр понял, что Цунами позаботился о нем и заказал чифир.
Женщины решили пить шампанское. Кишлак пил исключительно водку, Скрипач – пиво, а Цунами – виски. После нескольких ничего не значащих фраз и легкого закусона Цунами встал. Кишлак и Курганов последовали его примеру.
– А Скрипач нужен? – спросил Кишлак.
– Нужен, – ответил Цунами, и все вместе вышли из зала. Галина во все глаза смотрела на фалды фраков и, не сдержавшись, расхохоталась.
– Зупер! Девочки мои, как вас угораздило попасть на этот маскарад?
– Попасть? – покачала головой Майя. – Например, Тамара на этот маскарад въехала на новеньком «СААБ-900».
– Да? – со стоном поразилась Галина. – Зупер!
Тамара продолжала есть и при этом решила поделиться некоторыми тайнами.
– Кеша – парень с больной душой. В постели ему особо орудовать нечем, вот он и пижонит. Но если разобраться, то ничем не хуже наших, мидовских. Во всяком случае, богаче, так уж точно. Я ему сказала, что хочу купить дачу, так он сразу предложил целый пансионат с теплицами. Насилу уговорила не делать такого подарка.
– Повезло, – не без зависти заключила Майя.
– Зупер! – поддержала ее Галина и принялась поучать Тамару: – Ты особенно-то рот не разевай. Бери все, что предлагает, и тотчас переводи на свое имя. Кишлак сегодня есть, а завтра – ищи ветра в поле. Долго не задержится на этом свете. А денег у него действительно до черта. Даже Цунами с ним считается.
– Он бандит? – напрямую спросила Тамара.
– Девочка моя, в этой стране все бандиты, – вздохнула Галина.
– Или мерзавцы, – добавила Майя.
И они принялись перемывать кости своим приятельницам…А в офисе Цунами в это же время Курганов рассказывал о плане Шлоссера.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78
Галина не вникала в их разговоры, потому что запомнила однажды брошенную фразу Цунами: «Меньше знаешь – меньше дадут», – и без всякой любезности поухаживав за Кургановым, поспешно удалилась.
Пока он пил чай с вареньем и галетами, позвонил Кишлак.
– Нужен сегодня, – лаконично сказал Цунами. – Хорошо, будь в восемь в кабаке. Можешь с Тамарой. Ты теперь с ней, как Скрипач со своей скрипкой, везде появляешься? Ладно, поговорим в офисе. Я возьму Галину, и будет еще один мой человек. Раз беру, значит, нужен, – резко закончил он, видимо, рассердившись на Кишлака – убежденного противника новых людей.
– Спасибо за чай, – поблагодарил Александр, заметив, что после разговора с Кишлаком Цунами задумался о чем-то своем, потеряв интерес к продолжению встречи.
– Да, да, иди, встретимся на Кузнецком в восемь. Курганов встал и, никем не сопровождаемый, долго блуждал среди пальм, диванов, скульптур обнаженных женщин, телевизоров и огромных динамиков, пока, пройдя через очередную арку, не оказался возле бассейна. Дальше он уже знал дорогу до входной двери.
В отличие от Цунами, постоянно обмозговывавшего свои дальнейшие действия, Кишлак жил как Бог на душу положит. Был катастрофически бесприютен. Ненавидел квартиры, жил исключительно в гостиницах, снимая люксы и оставляя после себя такой беспорядок, что впору было делать ремонт. Но директора гостиниц в Москве и в подмосковных санаториях не жаловались, а, наоборот, с готовностью предоставляли ему и его банде лучшие номера. Платил Кишлак за проживание широко, так что еще оставалось на косметический ремонт. Тишина во время его пребывания стояла в отеле исключительная. Никакого криминала. Вся охрана уходила в отпуск, а у парадных дверей сидел какой-нибудь мальчуган лет тринадцати, который мирно предупреждал: «Сюда не полагается». И даже случайные прохожие и залетные гастролеры слушались.
Ресторан в такие дни работал с полной нагрузкой, еда постоянно поднималась в номера, а уж о спиртном и говорить не приходилось. Но что было самым интересным, так это тишина, царящая в отеле.
Шумный, наглый и скандальный Кишлак ненавидел шум вокруг. И никто из его пьяной, обкуренной братии не смел громко говорить, а не то чтобы кричать. Музыку слушали через наушники и умудрялись под нее босиком танцевать. Ни одна девица не орала благим матом, и никто ничего не воровал. Короче, в расположении своего штаба Кишлак соблюдал почти военный порядок.
Зная неуравновешенность его психики и то, что Скрипач стреляет, не дожидаясь, когда его он попросит дважды, на глаза ему старался никто не попадаться. Но в последнее время происходило нечто странное. Кишлак никого не трогал и был занят исключительно своей внезапно вспыхнувшей любовью.
Если бы Тамаре кто-нибудь сказал, что белобрысый худой парень с фигурой недоразвитого юноши станет ее любовником, она бы презрительно фыркнула, как делала это уже не раз. Но стоило ему вернуться в ресторан, где артисты терпеливо ждали, чтобы начать свои посиделки, в сногсшибательном бордовом костюме в тонкую серую полоску от Валентино, с широким галстуком и уложенной прической, как ей стало ясно – от такого никуда не деться.
Кишлак с сигаретой в зубах сел напротив и весь вечер не сводил с Тамары глаз. Майя, с присущей ей любовью к подначкам, попробовала поиронизировать над такой пылкой влюбленностью, но ей хватило одного безумного взгляда белесых глаз, чтобы тут же прикусить язык. Этот парень юмора не понимал.
– А что у вас общего с Майей? Она же – душистый сорняк! – задал он вопрос Тамаре.
Та чуть не поперхнулась жюльеном. И бросила испуганный взгляд на подругу. Но Майя рассмеялась первая и манерно протяжно оценила:
– Обожаю непосредственность.
Не дружите с ней. Она будет о вас плохо говорить, – как ни в чем не бывало продолжал Кишлак. – Лично я ее всегда буду уважать за то, что она присутствовала при нашем знакомстве. Вам нужны подруги более сердечные, без выпендрежа. Ведь вы – жена посла, а значит, следует подбирать в окружение более достойных.
Тамара молчала и чувствовала себя как на сковородке. Она много лет вращалась среди мидовских работников, пока не заполучила Сергея Янчуковского. Со многими из них поддерживала интимные отношения. Знала, что такое бесцеремонность людей, привыкших к посольской жизни. Научилась сбивать с них гонор и барственность, но с таким отношением к себе встретилась впервые. Даже где-то льстило, что Кишлак признает ее превосходство над собой. А о Майе он говорил сущую правду. Просто остальные не могли себе этого позволить, а он мог. Но напрасно Тамара думала, что вдова обидится и уйдет. Нет, у Майи Зарубиной оказались железные нервы.
– Кишлак, откуда у вас такой замечательный вкус? Давно не видела такого элегантного костюма!
– Почему взял этот костюм? – обратился Кишлак к сидевшему с ними за столом Скрипачу.
– Висел с краю, – безразлично ответил тот.
– А магазин еще был открыт?
– Нет. Попросили, и они открыли. Кстати, будут работать всю ночь на случай, если придется переодеться.
– По-моему, и этот костюм хорош, – заметила Тамара. Ей все больше нравилось общение с Кишлаком. Не нужно было напрягаться, обдумывать слова, строить из себя важную даму, он это делал за нее. Но последним доводом в пользу Кишлака оказалась зависть, которую не смогла подавить в себе Майя.
– Послушайте, Тамара, а в какой стране послом ваш муж?
– Какая разница…
– Никакой. Просто я бы мог в течение суток завоевать эту страну и объявить вас там королевой! – закричал он, абсолютно веря в свои слова.
– Фу, я боюсь мужчин с наполеоновскими комплексами, – фыркнула Тамара.
Кишлак с удивлением посмотрел на нее и обратился к Скрипачу:
– Кто такой Наполеон?
– Император Франции.
– Тогда ерунда. Из всего французского я уважаю только французскую любовь.
– Вы – тонкий ценитель эротики.
– А что такое эротика? – уставился на нее Кишлак.
– Ну, об этом спросите у вашего друга. Кишлак перевел взгляд на Скрипача.
– Если одним словом – то разврат, – тем же бесстрастным голосом поведал тот.
– А… разврат – раз в рот, раз – в зад! Нет, дорогая Майя. Я собираюсь Тамару любить по-нашему. Носить на руках, осыпать цветами, устраивать в ее честь дипломатические приемы.
Тамара от услышанного зарделась, чего с ней отродясь не было.
– Кстати, вы на какой машине ездите? – не прекращал Кишлак.
– На «семерке»…
– А на какой хотелось бы?
– Лучше, конечно, на «вольво».
Кишлак расцвел от возможности сделать жене посла небольшой подарок и небрежно кивнул Скрипачу:
– Не забудь завтра подогнать к подъезду Тамары «СААБ-900», – он больше подходит женщине.
Тамара отнеслась к предложению как к шутке, но не скрыла, что приятно слышать такие вещи. Тот вечер ей запомнился на всю жизнь. Кишлак казался то сумасшедшим, то кретином, то дерзким мальчишкой, то умным, проницательным человеком, презиравшим людей и ее в том числе. Напоследок она попросила разрешить называть его не Кишлак, а Кеша.
– А то язык как-то не поворачивается.
Кишлак кивнул, встал и, давая понять, что уходит, напомнил:
– Оставьте Скрипачу домашний адрес и телефон, чтобы знать, куда подогнать машину. Ключ будет торчать в зажигании. А на вашей Скрипач поедет ко мне. – И, не собираясь выслушивать ни возражения, ни благодарности, резко вышел из зала.
Тамара долго смотрела на дверь за тяжелыми бархатными портьерами, словно надеялась, что он появится вновь. Но, потеряв терпение, узнала у Скрипача:
– Он всегда такой?
– Нет, всегда хуже…
Когда Курганов вошел в ресторан, там вовсю гремела музыка. На маленькой эстраде извивалась в диких позах полуголая певичка с порочным лицом. Сквозь завесу дыма и притушенных люстр он не сразу нашел кабинку, в которой должны были его ждать. И немудрено. За столом, ломившимся от всяческой красной, белой и мраморной рыбы, сидели – Кишлак во фраке, так, что одна пола свисала на пол, рядом с ним – в бархатном платье с глубоким декольте и ожерельем из драгоценных камней на холеной шее – Тамара, в глубине, у окна, словно посаженая мать – Майя Зарубина, в газовой блузке с кружевной стойкой, и с краю – в таком же черном фраке – Скрипач с футляром на коленях.
Директор был предупрежден, поэтому с широкой улыбкой приветствовал Курганова и подвел его к столу.
– Новости из-за бугра! – вместо традиционного «привет», прокричал Кишлак.
– Какой милый молодой человек! – пропела Майя и взглянула на Александра изучающим взглядом. Ей всегда хотелось определить – ее клиент или нет. Если да, то она начинала методично доставать человека, пока он не совершал какой-нибудь глупый поступок или не начинал говорить глупости. Тогда она с удовлетворением забывала про него. При таком отношении к мужчинам сложно было что-либо предполагать по поводу ее сексуальной жизни.
Тамара вообще не заметила появления нового человека. Она с аппетитом ела нежнейший, истекающий янтарным жиром палтус и запивала белым калифорнийским вином.
– Ну как, земеля, в Европе? – спросил, приглаживая свои белобрысые волосы, Кишлак.
– В Европе – скучно, в России – страшно, говорят, хорошо в Австралии, да и то только кенгуру, – довольно резко ответил Курганов.
– А ты, земеля, с языком… – процедил Кишлак.
– Кеша… – недовольно оторвалась от палтуса Тамара, – что за выражения?
– Молчу, моя королева.
Разговор грозил прекратиться, даже не начавшись. В прошлый раз, впервые увидев Кишлака, Курганов испытывал неприятный, животный страх от его белесых глаз. Сейчас ему было до фени. Под лацканом пиджака, уютно прижавшись под мышкой, висел в кобуре «Макаров», и никаких сомнений в его использовании Александр больше не испытывал. Но к столу подошел Цунами и приветствовал всех объединительным жестом двух рук, из-под которых вынырнула Галина и пробралась поближе к Майе.
– Пока выпивка не вспотела, треснем по одной и поднимемся для разговора ко мне наверх, – предложил Цунами голосом, не терпящим возражений. Посмотрел на Курганова и крикнул официанту: – Принеси сюда заварочный чайник специально для нашего гостя.
Александр понял, что Цунами позаботился о нем и заказал чифир.
Женщины решили пить шампанское. Кишлак пил исключительно водку, Скрипач – пиво, а Цунами – виски. После нескольких ничего не значащих фраз и легкого закусона Цунами встал. Кишлак и Курганов последовали его примеру.
– А Скрипач нужен? – спросил Кишлак.
– Нужен, – ответил Цунами, и все вместе вышли из зала. Галина во все глаза смотрела на фалды фраков и, не сдержавшись, расхохоталась.
– Зупер! Девочки мои, как вас угораздило попасть на этот маскарад?
– Попасть? – покачала головой Майя. – Например, Тамара на этот маскарад въехала на новеньком «СААБ-900».
– Да? – со стоном поразилась Галина. – Зупер!
Тамара продолжала есть и при этом решила поделиться некоторыми тайнами.
– Кеша – парень с больной душой. В постели ему особо орудовать нечем, вот он и пижонит. Но если разобраться, то ничем не хуже наших, мидовских. Во всяком случае, богаче, так уж точно. Я ему сказала, что хочу купить дачу, так он сразу предложил целый пансионат с теплицами. Насилу уговорила не делать такого подарка.
– Повезло, – не без зависти заключила Майя.
– Зупер! – поддержала ее Галина и принялась поучать Тамару: – Ты особенно-то рот не разевай. Бери все, что предлагает, и тотчас переводи на свое имя. Кишлак сегодня есть, а завтра – ищи ветра в поле. Долго не задержится на этом свете. А денег у него действительно до черта. Даже Цунами с ним считается.
– Он бандит? – напрямую спросила Тамара.
– Девочка моя, в этой стране все бандиты, – вздохнула Галина.
– Или мерзавцы, – добавила Майя.
И они принялись перемывать кости своим приятельницам…А в офисе Цунами в это же время Курганов рассказывал о плане Шлоссера.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78