Он с неохотой встал, так как был уверен, что пришел какой-нибудь посыльный от Кишлака. Но на пороге возник неизвестный мужчина средних лет, спортивный и подтянутый. Курганов вглядывался в его банальное лицо и понемногу вспоминал эти правильные черты, бесстрастные глаза, упрямые губы…
– Моя фамилия – Манукалов, – помог ему пришедший. Александр, ничего не ответив, вернулся на кровать, улегся и, не глядя на следователя, спросил:
– Чего надо?
– Поговорить, – Манукалов закрыл дверь на ключ, сел в единственное кресло и положил черный кейс на колени.
– Мне уже советский суд все рассказал, – вяло ответил Курганов, не представляя себе цели визита этого подонка. «Очевидно, – подумал, – какая-нибудь прихоть Инки. Еще чего доброго извиняться начнет. Объяснять, что тогда иначе поступить не мог». Но даже через столько лет Александр чувствовал в себе закипающую злобу.
– У меня создается впечатление, что судьба сама толкает нас навстречу друг другу. Должно быть, где-то на небесах мы приговорены постоянно встречаться.
– Я свой приговор отмотал, и больше со всякой падлой разговаривать не собираюсь, – отрезал Александр.
– Полегче, полегче, Курганов, – спокойно предложил Александр Сергеевич. – Инесса говорила, что ты излишне издерганный, но нужно научиться держать себя в руках, без этого не проживешь.
– Положим, мне твои советы – до сраки. А то, что Инку, сука, вынудил выйти за тебя замуж, так твое счастье, козел, что Витька в могиле лежит. А не то он бы так размазал по стенке, как дерьмо в сарае!
Манукалов держался прекрасно. И бровью не повел, услышав оскорбления. С достоинством, воспитанным за долгие годы работы, он ответил:
– Я давно замечал, люди, выходящие на свободу со злостью в душе, долго на ней не задерживаются…
– Что ты хочешь сказать, гад! Пугать пришел?! – Александр резко спустил ноги на пол и полез рукой под подушку.
– Знаю, что ты вооружен, но глупо пугать меня пистолетом. Даже самый оголтелый преступник не будет стрелять в гостинице посреди дня в генерала ФСБ. Это равносильно самоубийству. Тем более, я к тебе пришел безоружным, – Манукалов, чтобы подчеркнуть свои слова, скинул легкий серый пиджак и бросил его на круглый стол с белой скатертью.
– А за дверью небось взвод ментов дежурит? – усмехнулся Курганов. Его раздражала заносчиво задранная голова Манукалова и слишком независимое поведение. – Не о чем нам говорить. Я – не Инка, меня служить на себя не заставишь. Времена другие…
– Ты прав. Времена другие, но законы прежние. И по ним, вы, Александр Васильевич Курганов – преступник!
– А… ясно! – презрительно протянул Александр. – Инка нажаловалась. Перепугал насмерть, чуть не убил, да? А что ж она хотела? Уничтожила мой бизнес – и никаких забот?
Такое признание удивило Манукалова. Он не подал вида, но постарался развить тему.
– А почему именно ты решил в нее стрелять?
– Веня для такого слишком интеллигентен, обделаться может. А потом, какая разница? Тебе-то что? Хочешь снова засадить? Так не выйдет. Твоя любимая жена, а моя бывшая подруга никаких заявлений не подает.
Манукалов готов был пожать Курганову руку после такого признания. Он-то дурак выстраивал целую схему заговора, подозревал в его организации Столетова, боялся санкций против себя, а оказалось все значительно проще. Стреляли в Инессу ее же бывшие дружки. Учитывая новый поворот дела, Александр Сергеевич принялся уговаривать Курганова простить Инессу:
– Она всего-навсего слабая женщина, привыкшая под моим крылом к безнаказанности. Вы должны помириться и вообще забыть старое.
Александр не выдержал такого издевательства. Вскочил и закричал:
– Если сейчас же отсюда не уйдешь, я больше не отвечаю за себя!
– Ты прав, – не шелохнувшись, согласился Манукалов. – С сегодняшнего дня за тебя отвечаю я.
– Что? – не понял тот.
– А то, что ты снова попал ко мне в руки. И никуда от меня не деться!
Нарочито резкий тон, которым эти слова были сказаны, несколько охладил Курганова. Подергивая в ярости своим квадратным подбородком в стороны, принялся допытываться.
– Чего тебе надо? Твоя жена жива. У меня к ней претензий нет. Коль уж ссучилась, то пусть такой и подыхает. Меня она никогда особо не привлекала. А мстить за Виктора – не буду. Он мне такого поручения дать не успел. А иначе, конечно, я бы ей голову оторвал. С тебя-то какой спрос? Ты – гнида. При той власти выслуживался и при этой продолжаешь. Я из-за тебя отсидел четырнадцать лет! За что? За какой такой вред государству? А что ты выиграл от моей отсидки? Лампасы тебе к яйцам пришили? Моя совесть чиста, а ты так и подохнешь гнидой. И если там, на небе, что-то имеется, то не завидую твоей встрече с Витькой. Уж он тебя на сковородке пожарит. А со мной больше встречаться не советую. Не по зубам я тебе, понял?
– Понял… И хочу, чтобы и ты меня понял. Готов признать, что тогда в восьмидесятом с вами поступили жестко. Но глупость всегда наказывается несоразмерно ее последствиям. А сегодня хочу протянуть тебе руку помощи и спасти, как когда-то спас Инессу.
– Меня спасти! От кого? – расхохотался Курганов. Вместо ответа Александр Сергеевич открыл кейс и достал оттуда сделанный Интерполом фоторобот. Протянул Курганову:
– Узнаешь?
Тот нехотя взглянул и пожал плечами.
– Гляди внимательнее.
– Ну?
– Что ну? Не узнаешь?
– А кого я должен узнать? – мрачно спросил Курганов, подозревая недоброе.
– Себя.
– Не похож…
– И тем не менее. Этот фоторобот сделан Интерполом. Так приблизительно выглядит преступник, застреливший в Бонне турецкого профсоюзного лидера, – Манукалов смотрел на Александра в упор и заметил, как у того дрогнули веки. Удар был рассчитан точно. После этого можно было и помолчать.
Александр вдруг почувствовал безумную усталость. Его охватило полное безразличие. Он тупо твердил себе: «Уйти в несознанку, уйти в несознанку, уйти в несознанку». Потом лег на постель и, стараясь придать голосу легкость и безразличие, спросил:
– Я-то здесь при чем?
– Ты же в это самое время был в Германии, – решил с ним поиграть в кошки-мышки Манукалов, отведя на всякий случай руку за спину, к засунутому за ремень пистолету.
– Твоя жена тоже была. Нет, ко мне это фото никакого отношения не имеет. Раз присылают вам такую глупость, значит, никаких улик не имеют…
Он говорил, а сам понимал, что находится на краю пропасти. Манукалов не пришел бы к нему без доказательств. А может, просто берет на понт? Э-э, Александр уже не тот юноша, который порол херню в кабинете следователя Манукалова. Теперь его раскусить будет трудно.
– Я по расстрельным статьям не проходил. Пистолет в руках никогда не держал, а потому, господин чекист, вы не по адресу.
Манукалов поднялся, не спеша надел пиджак, спрятал лист с фотороботом в кейс и, как бы прощаясь, сказал:
– Ладно. Уговаривать не в моих правилах. Пусть арестовывают те, кому это положено по долгу службы. Только учти, существуют свидетельские показания, против них не попрешь. Тебя опознают мгновенно. Слишком грубо сработано. По-дилетантски. Те, кто тебя послал, думали, коль вернешься в Россию, то канешь, как иголка в стогу сена. Хорошие у них представления о нашей стране!
Курганов тоже встал. Растерянным взглядом блуждал по номеру и наконец без всякой аффектации спросил:
– Так ты меня арестовывать пришел? Или по-дружески посоветовать явиться с повинной? У вас ведь такие методы в моде?
Манукалов снова сел, раскрыл кейс, достал показания агента и принялся читать:
– …Курганов дождался, когда ресторан-корабль повернет назад (это произошло возле курорта «Кенингс Винтер») и, встав из-за стола, подошел к мирно ужинавшим туркам. Достал пистолет и дважды выстрелил в профсоюзного босса. Потом схватил застывшего рядом официанта и его спиной выбил стекло в большом окне. Встав на стул, выпрыгнул наружу. Неподалеку от ресторана его ждал белый катер с красной полосой…
– Достаточно?
Александр, не чувствуя под собой ног, опустился на постель и обхватил голову руками.
– Достаточно… это конец. Опять ты выиграл, гражданин Манукалов.
– Я с тобой никогда ни в какие игры не играл. Но переживать за тебя – переживаю…
– Угу, пожалел волк кобылу – оставил хвост да гриву, – мрачно пошутил Курганов. И как-то особенно остро ощутил, что сбылось то роковое предчувствие, которое его не покидало с того момента, как за ним закрылись лагерные ворота – что он еще туда вернется.
– Меня в Германию отправят или здесь будут судить? – спросил без всякого интереса.
– Хватит придуриваться! – прикрикнул Манукалов. Как опытный следователь, он почувствовал, что сломал противника, теперь необходимо было действовать жестко, не давая ему прийти в себя. – Нечего впадать в панику! Тебя пока никто не обвиняет. Но ты совершил вторую глупость в жизни. За одну ведь уже поплатился. Тогда из вас всех я мог спасти Инессу, теперь могу тебя, при условии, если будешь подчиняться мне и только мне.
– Что я должен?
– Это другой разговор. Пока необходимо успокоиться. Курганов не поднимал глаз на Манукалова. В голове тихо и подленько стучала мысль: «Вот так и вербуют. Прикидываются спасителями, протягивают руку помощи и хватают на всю жизнь за горло».
– Я должен подписывать заявление о вербовке? – спросил он и тут же, подскочив к Манукалову, закричал:
– Не буду я с вами сотрудничать! Лучше носом землю рыть! Баланду хлебать!
– Неужто не нахлебался? – с улыбкой спросил Манукалов. – Брось, я же пришел не как генерал Манукалов, а как муж твоей подруги – Александр Сергеевич, можно просто Саша, мы же тезки. И не собираюсь я тебя вербовать. Обойдемся. Ты мне нужен лично. Для конкретных дел. И подписывать тебе ничего не придется. И баланду жрать не будешь.
– Чего ты от меня хочешь?
– Благодарности…
– И все?
– Да.
– А в чем она должна выражаться? – недоуменно спросил Курганов.
– В некоторых услугах, которые будешь оказывать. Запомни, мне лично. А не ФСБ, государству, МВД…
– А не боишься, что нас здесь подслушают?
– Уж мне-то известно, что и где прослушивается. Говори спокойно. Пока мы в безопасности. Но о ней следует заботиться постоянно. Поэтому ты мне и нужен. В Интерпол сообщим, что никого на территории России из подозреваемых в настоящее время не существует. Но, на крайний случай, уж прости, компромат на тебя я оставлю в надежном месте. Поэтому если кто-нибудь из твоих новых дружков и хозяев посоветует меня убрать, сам же от этого и пострадаешь.
Курганов налил себе чифир в кружку, выпил и, словно проснувшись, помотал головой.
– Короче, я теперь – твой, с потрохами. Ну и какие же услуги?
– Разные. Меня очень беспокоит один человек. Рано или поздно придется с ним кончать. Вот это-то дело и поручу тебе.
Но обставлено оно будет не так по-дилетантски, как в ресторане «Речной дракон».
– Кто он? Или она?
– Придет время – узнаешь.
– Значит, решил меня использовать в роли наемного убийцы? – с холодным ожесточением, напрямую задал вопрос Курганов.
– Извини, дорогой мой, но эту роль ты выбрал для себя сам. И, возможно, в ней и заключается смысл твоей жизни.
– Ну, о смысле я как-нибудь сам подумаю на досуге, – почувствовав, что сгустившиеся тучи миновали, Курганов с новой силой ощутил приступ ненависти к Манукалову. Как затравленный зверь, он мог лишь огрызаться.
Александр Сергеевич прекрасно понимал, что творится в душе его нового партнера. И относился к этому философски. Нельзя никого заставить тебя любить, но бояться – можно практически каждого.
– Когда надо стрелять?
На этот вопрос Манукалов лишь улыбнулся.
– Ну, ну, так уж сразу. Может, я пошутил, проверяя твои нервы. А может, и нет. От тебя требуется немногое пока – послушание. Я в любое время суток должен знать, где ты находишься. Для этого оставлю контактный телефон.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78
– Моя фамилия – Манукалов, – помог ему пришедший. Александр, ничего не ответив, вернулся на кровать, улегся и, не глядя на следователя, спросил:
– Чего надо?
– Поговорить, – Манукалов закрыл дверь на ключ, сел в единственное кресло и положил черный кейс на колени.
– Мне уже советский суд все рассказал, – вяло ответил Курганов, не представляя себе цели визита этого подонка. «Очевидно, – подумал, – какая-нибудь прихоть Инки. Еще чего доброго извиняться начнет. Объяснять, что тогда иначе поступить не мог». Но даже через столько лет Александр чувствовал в себе закипающую злобу.
– У меня создается впечатление, что судьба сама толкает нас навстречу друг другу. Должно быть, где-то на небесах мы приговорены постоянно встречаться.
– Я свой приговор отмотал, и больше со всякой падлой разговаривать не собираюсь, – отрезал Александр.
– Полегче, полегче, Курганов, – спокойно предложил Александр Сергеевич. – Инесса говорила, что ты излишне издерганный, но нужно научиться держать себя в руках, без этого не проживешь.
– Положим, мне твои советы – до сраки. А то, что Инку, сука, вынудил выйти за тебя замуж, так твое счастье, козел, что Витька в могиле лежит. А не то он бы так размазал по стенке, как дерьмо в сарае!
Манукалов держался прекрасно. И бровью не повел, услышав оскорбления. С достоинством, воспитанным за долгие годы работы, он ответил:
– Я давно замечал, люди, выходящие на свободу со злостью в душе, долго на ней не задерживаются…
– Что ты хочешь сказать, гад! Пугать пришел?! – Александр резко спустил ноги на пол и полез рукой под подушку.
– Знаю, что ты вооружен, но глупо пугать меня пистолетом. Даже самый оголтелый преступник не будет стрелять в гостинице посреди дня в генерала ФСБ. Это равносильно самоубийству. Тем более, я к тебе пришел безоружным, – Манукалов, чтобы подчеркнуть свои слова, скинул легкий серый пиджак и бросил его на круглый стол с белой скатертью.
– А за дверью небось взвод ментов дежурит? – усмехнулся Курганов. Его раздражала заносчиво задранная голова Манукалова и слишком независимое поведение. – Не о чем нам говорить. Я – не Инка, меня служить на себя не заставишь. Времена другие…
– Ты прав. Времена другие, но законы прежние. И по ним, вы, Александр Васильевич Курганов – преступник!
– А… ясно! – презрительно протянул Александр. – Инка нажаловалась. Перепугал насмерть, чуть не убил, да? А что ж она хотела? Уничтожила мой бизнес – и никаких забот?
Такое признание удивило Манукалова. Он не подал вида, но постарался развить тему.
– А почему именно ты решил в нее стрелять?
– Веня для такого слишком интеллигентен, обделаться может. А потом, какая разница? Тебе-то что? Хочешь снова засадить? Так не выйдет. Твоя любимая жена, а моя бывшая подруга никаких заявлений не подает.
Манукалов готов был пожать Курганову руку после такого признания. Он-то дурак выстраивал целую схему заговора, подозревал в его организации Столетова, боялся санкций против себя, а оказалось все значительно проще. Стреляли в Инессу ее же бывшие дружки. Учитывая новый поворот дела, Александр Сергеевич принялся уговаривать Курганова простить Инессу:
– Она всего-навсего слабая женщина, привыкшая под моим крылом к безнаказанности. Вы должны помириться и вообще забыть старое.
Александр не выдержал такого издевательства. Вскочил и закричал:
– Если сейчас же отсюда не уйдешь, я больше не отвечаю за себя!
– Ты прав, – не шелохнувшись, согласился Манукалов. – С сегодняшнего дня за тебя отвечаю я.
– Что? – не понял тот.
– А то, что ты снова попал ко мне в руки. И никуда от меня не деться!
Нарочито резкий тон, которым эти слова были сказаны, несколько охладил Курганова. Подергивая в ярости своим квадратным подбородком в стороны, принялся допытываться.
– Чего тебе надо? Твоя жена жива. У меня к ней претензий нет. Коль уж ссучилась, то пусть такой и подыхает. Меня она никогда особо не привлекала. А мстить за Виктора – не буду. Он мне такого поручения дать не успел. А иначе, конечно, я бы ей голову оторвал. С тебя-то какой спрос? Ты – гнида. При той власти выслуживался и при этой продолжаешь. Я из-за тебя отсидел четырнадцать лет! За что? За какой такой вред государству? А что ты выиграл от моей отсидки? Лампасы тебе к яйцам пришили? Моя совесть чиста, а ты так и подохнешь гнидой. И если там, на небе, что-то имеется, то не завидую твоей встрече с Витькой. Уж он тебя на сковородке пожарит. А со мной больше встречаться не советую. Не по зубам я тебе, понял?
– Понял… И хочу, чтобы и ты меня понял. Готов признать, что тогда в восьмидесятом с вами поступили жестко. Но глупость всегда наказывается несоразмерно ее последствиям. А сегодня хочу протянуть тебе руку помощи и спасти, как когда-то спас Инессу.
– Меня спасти! От кого? – расхохотался Курганов. Вместо ответа Александр Сергеевич открыл кейс и достал оттуда сделанный Интерполом фоторобот. Протянул Курганову:
– Узнаешь?
Тот нехотя взглянул и пожал плечами.
– Гляди внимательнее.
– Ну?
– Что ну? Не узнаешь?
– А кого я должен узнать? – мрачно спросил Курганов, подозревая недоброе.
– Себя.
– Не похож…
– И тем не менее. Этот фоторобот сделан Интерполом. Так приблизительно выглядит преступник, застреливший в Бонне турецкого профсоюзного лидера, – Манукалов смотрел на Александра в упор и заметил, как у того дрогнули веки. Удар был рассчитан точно. После этого можно было и помолчать.
Александр вдруг почувствовал безумную усталость. Его охватило полное безразличие. Он тупо твердил себе: «Уйти в несознанку, уйти в несознанку, уйти в несознанку». Потом лег на постель и, стараясь придать голосу легкость и безразличие, спросил:
– Я-то здесь при чем?
– Ты же в это самое время был в Германии, – решил с ним поиграть в кошки-мышки Манукалов, отведя на всякий случай руку за спину, к засунутому за ремень пистолету.
– Твоя жена тоже была. Нет, ко мне это фото никакого отношения не имеет. Раз присылают вам такую глупость, значит, никаких улик не имеют…
Он говорил, а сам понимал, что находится на краю пропасти. Манукалов не пришел бы к нему без доказательств. А может, просто берет на понт? Э-э, Александр уже не тот юноша, который порол херню в кабинете следователя Манукалова. Теперь его раскусить будет трудно.
– Я по расстрельным статьям не проходил. Пистолет в руках никогда не держал, а потому, господин чекист, вы не по адресу.
Манукалов поднялся, не спеша надел пиджак, спрятал лист с фотороботом в кейс и, как бы прощаясь, сказал:
– Ладно. Уговаривать не в моих правилах. Пусть арестовывают те, кому это положено по долгу службы. Только учти, существуют свидетельские показания, против них не попрешь. Тебя опознают мгновенно. Слишком грубо сработано. По-дилетантски. Те, кто тебя послал, думали, коль вернешься в Россию, то канешь, как иголка в стогу сена. Хорошие у них представления о нашей стране!
Курганов тоже встал. Растерянным взглядом блуждал по номеру и наконец без всякой аффектации спросил:
– Так ты меня арестовывать пришел? Или по-дружески посоветовать явиться с повинной? У вас ведь такие методы в моде?
Манукалов снова сел, раскрыл кейс, достал показания агента и принялся читать:
– …Курганов дождался, когда ресторан-корабль повернет назад (это произошло возле курорта «Кенингс Винтер») и, встав из-за стола, подошел к мирно ужинавшим туркам. Достал пистолет и дважды выстрелил в профсоюзного босса. Потом схватил застывшего рядом официанта и его спиной выбил стекло в большом окне. Встав на стул, выпрыгнул наружу. Неподалеку от ресторана его ждал белый катер с красной полосой…
– Достаточно?
Александр, не чувствуя под собой ног, опустился на постель и обхватил голову руками.
– Достаточно… это конец. Опять ты выиграл, гражданин Манукалов.
– Я с тобой никогда ни в какие игры не играл. Но переживать за тебя – переживаю…
– Угу, пожалел волк кобылу – оставил хвост да гриву, – мрачно пошутил Курганов. И как-то особенно остро ощутил, что сбылось то роковое предчувствие, которое его не покидало с того момента, как за ним закрылись лагерные ворота – что он еще туда вернется.
– Меня в Германию отправят или здесь будут судить? – спросил без всякого интереса.
– Хватит придуриваться! – прикрикнул Манукалов. Как опытный следователь, он почувствовал, что сломал противника, теперь необходимо было действовать жестко, не давая ему прийти в себя. – Нечего впадать в панику! Тебя пока никто не обвиняет. Но ты совершил вторую глупость в жизни. За одну ведь уже поплатился. Тогда из вас всех я мог спасти Инессу, теперь могу тебя, при условии, если будешь подчиняться мне и только мне.
– Что я должен?
– Это другой разговор. Пока необходимо успокоиться. Курганов не поднимал глаз на Манукалова. В голове тихо и подленько стучала мысль: «Вот так и вербуют. Прикидываются спасителями, протягивают руку помощи и хватают на всю жизнь за горло».
– Я должен подписывать заявление о вербовке? – спросил он и тут же, подскочив к Манукалову, закричал:
– Не буду я с вами сотрудничать! Лучше носом землю рыть! Баланду хлебать!
– Неужто не нахлебался? – с улыбкой спросил Манукалов. – Брось, я же пришел не как генерал Манукалов, а как муж твоей подруги – Александр Сергеевич, можно просто Саша, мы же тезки. И не собираюсь я тебя вербовать. Обойдемся. Ты мне нужен лично. Для конкретных дел. И подписывать тебе ничего не придется. И баланду жрать не будешь.
– Чего ты от меня хочешь?
– Благодарности…
– И все?
– Да.
– А в чем она должна выражаться? – недоуменно спросил Курганов.
– В некоторых услугах, которые будешь оказывать. Запомни, мне лично. А не ФСБ, государству, МВД…
– А не боишься, что нас здесь подслушают?
– Уж мне-то известно, что и где прослушивается. Говори спокойно. Пока мы в безопасности. Но о ней следует заботиться постоянно. Поэтому ты мне и нужен. В Интерпол сообщим, что никого на территории России из подозреваемых в настоящее время не существует. Но, на крайний случай, уж прости, компромат на тебя я оставлю в надежном месте. Поэтому если кто-нибудь из твоих новых дружков и хозяев посоветует меня убрать, сам же от этого и пострадаешь.
Курганов налил себе чифир в кружку, выпил и, словно проснувшись, помотал головой.
– Короче, я теперь – твой, с потрохами. Ну и какие же услуги?
– Разные. Меня очень беспокоит один человек. Рано или поздно придется с ним кончать. Вот это-то дело и поручу тебе.
Но обставлено оно будет не так по-дилетантски, как в ресторане «Речной дракон».
– Кто он? Или она?
– Придет время – узнаешь.
– Значит, решил меня использовать в роли наемного убийцы? – с холодным ожесточением, напрямую задал вопрос Курганов.
– Извини, дорогой мой, но эту роль ты выбрал для себя сам. И, возможно, в ней и заключается смысл твоей жизни.
– Ну, о смысле я как-нибудь сам подумаю на досуге, – почувствовав, что сгустившиеся тучи миновали, Курганов с новой силой ощутил приступ ненависти к Манукалову. Как затравленный зверь, он мог лишь огрызаться.
Александр Сергеевич прекрасно понимал, что творится в душе его нового партнера. И относился к этому философски. Нельзя никого заставить тебя любить, но бояться – можно практически каждого.
– Когда надо стрелять?
На этот вопрос Манукалов лишь улыбнулся.
– Ну, ну, так уж сразу. Может, я пошутил, проверяя твои нервы. А может, и нет. От тебя требуется немногое пока – послушание. Я в любое время суток должен знать, где ты находишься. Для этого оставлю контактный телефон.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78