Ему почему-то очень захотелось тихо уставиться в экран и смотреть все подряд, пока окончательно не сморит сон.
На следующий день Кишлак встретил Курганова, гуляющего по асфальтированным дорожкам среди буйно и неухоженно растущих кустов.
– У тебя завтра день рождения, – напомнил он.
– Знаю, – кивнул Александр.
– Как самочувствие?
– Завязал.
– Давно?
– С утра.
– Главное – перетерпеть утром, – согласился Кишлак со знанием дела.
– Теперь надолго. Я ведь алкоголик. Мне пить нельзя. Дурным становлюсь, – Александр признался не столько Кишлаку, сколько себе.
– Я тоже… – услышал в ответ честное признание.
Съезд гостей был назначен на семь вечера. Их было немного. К старинному особняку подъехало два лимузина, из которых появились Марфа и Алла Константиновна в окружении охранников. На такси приехала Майя Зарубина. Без охраны. Всех их встречали Кишлак и Скрипач, одетые во фраки, одолженные в Большом театре. За ними возвышался Мирча, с артистическим шиком нацепивший розовый пиджак прямо на бронзово-загорелое тело и вместо галстука повязавший белый шелковый шарф. Курганов, как и положено виновнику торжества, держался поодаль, одетый, как всегда, в мешковатый костюм гангстерской моды тридцатых годов. Лицо его поражало бледностью и нервным беспокойством.
Тамара на правах хозяйки руководила встречей. Небольшая толпа из бесприютных писателей, которым был обещан роскошный ужин в дальней беседке, оттеснялась крепкими парнями из охраны Кишлака. Несведущий человек мог бы предположить, что в старинной усадьбе снимается фильм из времен крепостничества. Но случайных людей на этом празднике не было. Конспирация строго соблюдалась. Ни Инесса, ни Цунами с Галиной, ни Ирина с Али, ни Стелла Яковлевна ничего не знали о загородной встрече.
Тамара махнула рукой в сторону Курганова и громко объявила:
– Сегодня мы отмечаем день рождения этого милого человека!
– О! – в один голос воскликнули дамы и оглянулись на охранников, держащих пакеты с подарками.
Но всех опередила Майя Зарубина. Со смущенной улыбкой подошла к Курганову и протянула ему коробочку.
– Поздравляю вас. Вы действительно милый. Что может подарить скромная, одинокая вдова? Всего лишь пустячок. Пусть это сделает вашу жизнь хоть чуть-чуть счастливее, – проникновенно сказала она и, достав из коробочки перстень, сама надела его на мизинец Александра.
Курганов взглянул на подарок и внутренне напрягся. Старинный перстень с сапфиром был ему знаком. Александр хорошо запомнил его, когда навещал вместе с Веней по заданию Цунами Качуевского. Разговаривая, коллекционер без конца жестикулировал руками с тонкими аристократическими пальцами, и перед носом Александра маячил этот самый сапфир. Узнавать, как камень попал к очаровательной, полногрудой женщине с пышными формами, подчеркнутыми белым шерстяным костюмом, было не ко времени. Но, принимая поздравления и подарки от остальных дам, Курганов чувствовал, как холодеет мизинец, перехваченный таинственным перстнем, несущим в себе какой-то неясный знак судьбы.
Марфа, наскоро познакомившись с Александром, устремила из-под кокетливо надвинутой на глаза шляпке вопросительный взгляд на Мирчу. Тот просиял.
– Мадам, позвольте представиться – барон Мирча Соцки.
– Кличка? – насмешливо поинтересовалась Марфа.
– Ну что вы, как можно? – барственно развел руками бывший артист.
– Кличка у него – Цыган, – объяснил Кишлак.
Марфа продолжала с интересом рассматривать этот мужской экземпляр. И, скользнув рукой по лацкану розового пиджака, обронила:
– Вы не педераст?
– Напротив, мадам, – женолюб.
– Слава Богу, а то нынче красивые мужчины годятся только в подружки, – сказала она и последовала за величественной, ничего не замечающей Аллой Константиновной.
Стараниями дизайнеров зал был убран в духе дворянских усадеб времен крепостничества. Тяжелые, бархатные, зеленые с золотом шторы занавешивали окна. Из огромных китайских ваз выглядывали невероятных размеров шелковые цветы. Оркестр цыган приветствовал их «Венгерской рапсодией». В центре залы с голубым потолком, украшенным белой лепниной, стояло несколько составленных вместе столиков, а остальные, предназначенные для людей Кишлака и охранников приехавших дам, располагались кольцом вокруг них. На всех столах пылали свечи в трехрожковых подсвечниках.
Курганов не удивился, обнаружив, что полногрудая женщина, назвавшаяся Майей, оказалась за одним с ним столом. Мирча назвал сам себя тамадой и принялся веселить гостей, кося глазом в сторону Марфы.
– Друзья мои, всех нас, собравшихся здесь, связывает одно – любовь к хорошим людям, – начал он поставленным голосом. – Так вот, поверьте мне, когда я впервые в одном заштатном городке встретил Александра, то сразу понял, что он – нормальный мужик. За это предлагаю и выпить.
– А где вы познакомились? – шепотом спросила Майя Зарубина.
– В Париже, – так же тихо ответил ей Курганов и поднял бокал с минеральной водой.
– Вы не пьете даже шампанское? – удивилась она.
– Да. Я алкоголик. Мне нельзя.
– Ох, как интересно! – рассмеялась Майя, приняв правдивое признание за милую шутку.
Алла Константиновна посмотрела на часы, вздохнула и принялась за копченого поросенка. Ей было несколько не по себе от гульбы «воровской малины», как она про себя оценила собравшееся общество. Но Марфа уговорила приехать. А без новой подруги жена вице-премьера уже не могла обходиться, боясь, что ее перехватит Инесса.
Пригубив бокал с шампанским, Марфа обратилась к Тамаре, сидящей рядом с Кишлаком.
– С каждым днем страсти накаляются. Для твоего друга не секрет, что Цунами желает перетащить одеяло на себя. Мы с Аллой Константиновной покумекали и поняли, что нас собираются обойти.
– Твой муж тоже так считает? – бесцеремонно вмешался Кишлак.
– Он доверил мне вести это дело, – с достоинством ответила Марфа.
– Тогда поговорим…
– Кеша, не перебивай. Марфа сама знает, с чего начать, – мягко поправила его Тамара.
– Ни хрена твоя Марфа не знает! – крикнул Кишлак и стукнул кулаком по столу. Не успели дамы выразить свое неудовольствие, как он продолжил: – Значит, так! Я в ваших салонах не бываю, поэтому договариваться будем по-простому. Стремление вывернуться из-под Цунами понятно. Инессу вашу я и знать не хочу. А ставку на меня можете делать. Алла у нас замужем за вице-премьером?
Алла Константиновна замерла, точно изваяние. Она даже представить себе не могла, что при ней возможны такие разговоры. Но Кишлаку было наплевать.
– Почему он до сих пор не подписывает? Ему помочь, что ли? Пожалуйста. Но на банкира, предлагаемого Цунами, я не соглашусь. Мы поставим своего. Вот хотя бы Тамаркиного мужа. Согласны? Чего вы молчите? Ладно, кушайте, потом поговорим.
После его речи наступило неловкое молчание, и дамы, не зная, как реагировать, принялись закусывать. А Курганов, воспользовавшись тишиной, наклонился к Майе и спросил:
– Откуда у вас такой старинный перстень?
– Вам не нравится? – обиделась она.
– Наоборот. Но в нем заключена какая-то тайна.
– Вы боитесь тайн?
– Я боюсь за вас.
– О… уже? – драматически вздохнула Майя и пояснила: – Мужчины боятся только за тех женщин, которыми интересуются. На прочих им наплевать.
– Я не интересуюсь женщинами, – сухо отрезал Александр.
– Уже? – снова повторила Майя, и кончик ее тонкого точеного носика презрительно дернулся. – Впрочем, современные мужчины быстро стареют. А вы мне понравились. Я скрывать не умею. Что-то в вас есть трагическое. Какой-то душевный надлом. Скорее всего вас оскорбила женщина. Но вы, как истинный джентльмен, не ответили ей тем же, а проглотили обиду. Вот теперь она вас и гложет изнутри.
По угрюмому взгляду Александра Майя поняла, что попала в точку, и, не желая будоражить тлеющие угли, легко перевела разговор, давая ему возможность убедиться в ее тактичности.
– По-моему, вы слишком умны, чтобы долго презирать женщин. Это удел дураков, состязающихся с ними в глупости.
– Пожалуй… – произнес Курганов после некоторой паузы и поднял бокал с минералкой. – За наше знакомство?
– О… это так романтично… Вы похожи на Джека Николсона. С такой же скрытой силой. На свете мало мужчин, отваживающихся на две самые великие вещи – любовь и убийство.
– Разве? – насторожился Александр.
– Большинство считают себя героями, избивая жен и платя проституткам.
– Все женщины – проститутки! – почувствовав, что размягчается, Александр решил сделаться грубым.
Майя улыбнулась понимающей улыбкой и тихо, искренне добавила:
– Ничего, это пройдет… Я рада, что подарила вам перстень, может, он вам когда-нибудь напомнит о женщине не проститутке.
Александр ничего не ответил, потому что Мирча, взяв микрофон, запел лихой цыганский романс, всем своим видом показывая, что посвящает его Марфе, благосклонно наблюдавшей за ним из-под шляпки. Со всех сторон хлопками в такт стали поддерживать румынского барона. Голос у него оказался неплохой. Одна Алла Константиновна продолжала есть.
После долгих аплодисментов в честь певца, не дававших возможности говорить, Марфа обратилась к ней:
– Поверь, дорогая, этот парень то, что нам нужно.
– Певец?
– Нет. Кеша.
– Явный уголовник.
– Этим и хорош. Если встанет на нашу сторону, Цунами и Инесса локти себе пооткусывают. Конечно, он невоспитан. Зато герой афганской войны. Один из богатейших людей в России.
– Этот?! – не сдержавшись, Алла Константиновна ткнула в него пальцем.
– Какие проблемы? – тут же среагировал Кишлак. Встал из-за стола и подошел к Алле Константиновне. – Короче, выпендриваться передо мной ни к чему. Если за спиной твоего мужа буду я – гарантирую полный ажур.
Алла Константиновна ничего не ответила, потому что не знала, как разговаривать с бандитом. За нее это сделала Марфа.
– Олег Данилович не хочет подписывать. Боится.
– Чего?
– Эта подпись чревата отставкой.
– Ну и что? – удивился Кишлак. – А скольких уже взашей выгнали. Вон, Гайдар с протянутой рукой ходит. Брал бы как все, мы бы его снова премьером сделали. Нам, думаешь, трудно? Да мои ребята завтра могут организовать миллионный митинг в любую поддержку. А не захотят по-нашему, так такой террор устроим, что любое правительство на колени встанет…
– Что вы, в самом деле, говорите… – испугалась Алла Константиновна.
– Правду говорю, а ты слушай, коль хочешь в барынях ходить. Мне-то все одно – какого вице-премьера покупать. Вот у нас Курган – чем не вице-премьер?
Алла Константиновна надула щеки так, что глаза исчезли, и, не поворачивая головы, надменно приказала:
– Марфа, поехали отсюда.
– Ехай, на доброе здоровье. Но помни, тут твои друзья и в обиду не дадут, – напутствовал Кишлак и вернулся на свое место.
Как только Алла Константиновна вышла из залы, Марфа подошла к Кишлаку и похлопала его по плечу.
– Молодец! С тобой можно работать, – потом кивнула Мирче. – Проводи меня, барон, до машины.
– А я, пожалуй, задержусь, – жеманно сообщила Майя Зарубина, хотя ее никто и не приглашал с собой.
Тамара, пришедшая в ужас от поведения Кишлака, хотела бежать за Аллой Константиновной с извинениями, но Марфа усадила ее.
– Тут, милая, не твоего ума дело.
– Но ведь она же обидится!
– На что? Прием был оказан хороший. Разговор конкретный. Наконец-то услышала, как говорят нормальные, деловые люди, – заключила Марфа и, взявши под руку Мирчу, удалилась.
Кишлак молча проводил ее взглядом и задумчиво произнес:
– Ничего не скажешь, умел Унгури воспитывать баб.
– Кто? – не поняла Тамара.
– Муж ее.
– А он что, умер?
– Пока нет. Жив, как и твой.
Сказано это было с такой жестокой иронией, что Тамара вздрогнула. За месяцы, проведенные с Кишлаком, она научилась воспринимать все, сказанное им, буквально.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78
На следующий день Кишлак встретил Курганова, гуляющего по асфальтированным дорожкам среди буйно и неухоженно растущих кустов.
– У тебя завтра день рождения, – напомнил он.
– Знаю, – кивнул Александр.
– Как самочувствие?
– Завязал.
– Давно?
– С утра.
– Главное – перетерпеть утром, – согласился Кишлак со знанием дела.
– Теперь надолго. Я ведь алкоголик. Мне пить нельзя. Дурным становлюсь, – Александр признался не столько Кишлаку, сколько себе.
– Я тоже… – услышал в ответ честное признание.
Съезд гостей был назначен на семь вечера. Их было немного. К старинному особняку подъехало два лимузина, из которых появились Марфа и Алла Константиновна в окружении охранников. На такси приехала Майя Зарубина. Без охраны. Всех их встречали Кишлак и Скрипач, одетые во фраки, одолженные в Большом театре. За ними возвышался Мирча, с артистическим шиком нацепивший розовый пиджак прямо на бронзово-загорелое тело и вместо галстука повязавший белый шелковый шарф. Курганов, как и положено виновнику торжества, держался поодаль, одетый, как всегда, в мешковатый костюм гангстерской моды тридцатых годов. Лицо его поражало бледностью и нервным беспокойством.
Тамара на правах хозяйки руководила встречей. Небольшая толпа из бесприютных писателей, которым был обещан роскошный ужин в дальней беседке, оттеснялась крепкими парнями из охраны Кишлака. Несведущий человек мог бы предположить, что в старинной усадьбе снимается фильм из времен крепостничества. Но случайных людей на этом празднике не было. Конспирация строго соблюдалась. Ни Инесса, ни Цунами с Галиной, ни Ирина с Али, ни Стелла Яковлевна ничего не знали о загородной встрече.
Тамара махнула рукой в сторону Курганова и громко объявила:
– Сегодня мы отмечаем день рождения этого милого человека!
– О! – в один голос воскликнули дамы и оглянулись на охранников, держащих пакеты с подарками.
Но всех опередила Майя Зарубина. Со смущенной улыбкой подошла к Курганову и протянула ему коробочку.
– Поздравляю вас. Вы действительно милый. Что может подарить скромная, одинокая вдова? Всего лишь пустячок. Пусть это сделает вашу жизнь хоть чуть-чуть счастливее, – проникновенно сказала она и, достав из коробочки перстень, сама надела его на мизинец Александра.
Курганов взглянул на подарок и внутренне напрягся. Старинный перстень с сапфиром был ему знаком. Александр хорошо запомнил его, когда навещал вместе с Веней по заданию Цунами Качуевского. Разговаривая, коллекционер без конца жестикулировал руками с тонкими аристократическими пальцами, и перед носом Александра маячил этот самый сапфир. Узнавать, как камень попал к очаровательной, полногрудой женщине с пышными формами, подчеркнутыми белым шерстяным костюмом, было не ко времени. Но, принимая поздравления и подарки от остальных дам, Курганов чувствовал, как холодеет мизинец, перехваченный таинственным перстнем, несущим в себе какой-то неясный знак судьбы.
Марфа, наскоро познакомившись с Александром, устремила из-под кокетливо надвинутой на глаза шляпке вопросительный взгляд на Мирчу. Тот просиял.
– Мадам, позвольте представиться – барон Мирча Соцки.
– Кличка? – насмешливо поинтересовалась Марфа.
– Ну что вы, как можно? – барственно развел руками бывший артист.
– Кличка у него – Цыган, – объяснил Кишлак.
Марфа продолжала с интересом рассматривать этот мужской экземпляр. И, скользнув рукой по лацкану розового пиджака, обронила:
– Вы не педераст?
– Напротив, мадам, – женолюб.
– Слава Богу, а то нынче красивые мужчины годятся только в подружки, – сказала она и последовала за величественной, ничего не замечающей Аллой Константиновной.
Стараниями дизайнеров зал был убран в духе дворянских усадеб времен крепостничества. Тяжелые, бархатные, зеленые с золотом шторы занавешивали окна. Из огромных китайских ваз выглядывали невероятных размеров шелковые цветы. Оркестр цыган приветствовал их «Венгерской рапсодией». В центре залы с голубым потолком, украшенным белой лепниной, стояло несколько составленных вместе столиков, а остальные, предназначенные для людей Кишлака и охранников приехавших дам, располагались кольцом вокруг них. На всех столах пылали свечи в трехрожковых подсвечниках.
Курганов не удивился, обнаружив, что полногрудая женщина, назвавшаяся Майей, оказалась за одним с ним столом. Мирча назвал сам себя тамадой и принялся веселить гостей, кося глазом в сторону Марфы.
– Друзья мои, всех нас, собравшихся здесь, связывает одно – любовь к хорошим людям, – начал он поставленным голосом. – Так вот, поверьте мне, когда я впервые в одном заштатном городке встретил Александра, то сразу понял, что он – нормальный мужик. За это предлагаю и выпить.
– А где вы познакомились? – шепотом спросила Майя Зарубина.
– В Париже, – так же тихо ответил ей Курганов и поднял бокал с минеральной водой.
– Вы не пьете даже шампанское? – удивилась она.
– Да. Я алкоголик. Мне нельзя.
– Ох, как интересно! – рассмеялась Майя, приняв правдивое признание за милую шутку.
Алла Константиновна посмотрела на часы, вздохнула и принялась за копченого поросенка. Ей было несколько не по себе от гульбы «воровской малины», как она про себя оценила собравшееся общество. Но Марфа уговорила приехать. А без новой подруги жена вице-премьера уже не могла обходиться, боясь, что ее перехватит Инесса.
Пригубив бокал с шампанским, Марфа обратилась к Тамаре, сидящей рядом с Кишлаком.
– С каждым днем страсти накаляются. Для твоего друга не секрет, что Цунами желает перетащить одеяло на себя. Мы с Аллой Константиновной покумекали и поняли, что нас собираются обойти.
– Твой муж тоже так считает? – бесцеремонно вмешался Кишлак.
– Он доверил мне вести это дело, – с достоинством ответила Марфа.
– Тогда поговорим…
– Кеша, не перебивай. Марфа сама знает, с чего начать, – мягко поправила его Тамара.
– Ни хрена твоя Марфа не знает! – крикнул Кишлак и стукнул кулаком по столу. Не успели дамы выразить свое неудовольствие, как он продолжил: – Значит, так! Я в ваших салонах не бываю, поэтому договариваться будем по-простому. Стремление вывернуться из-под Цунами понятно. Инессу вашу я и знать не хочу. А ставку на меня можете делать. Алла у нас замужем за вице-премьером?
Алла Константиновна замерла, точно изваяние. Она даже представить себе не могла, что при ней возможны такие разговоры. Но Кишлаку было наплевать.
– Почему он до сих пор не подписывает? Ему помочь, что ли? Пожалуйста. Но на банкира, предлагаемого Цунами, я не соглашусь. Мы поставим своего. Вот хотя бы Тамаркиного мужа. Согласны? Чего вы молчите? Ладно, кушайте, потом поговорим.
После его речи наступило неловкое молчание, и дамы, не зная, как реагировать, принялись закусывать. А Курганов, воспользовавшись тишиной, наклонился к Майе и спросил:
– Откуда у вас такой старинный перстень?
– Вам не нравится? – обиделась она.
– Наоборот. Но в нем заключена какая-то тайна.
– Вы боитесь тайн?
– Я боюсь за вас.
– О… уже? – драматически вздохнула Майя и пояснила: – Мужчины боятся только за тех женщин, которыми интересуются. На прочих им наплевать.
– Я не интересуюсь женщинами, – сухо отрезал Александр.
– Уже? – снова повторила Майя, и кончик ее тонкого точеного носика презрительно дернулся. – Впрочем, современные мужчины быстро стареют. А вы мне понравились. Я скрывать не умею. Что-то в вас есть трагическое. Какой-то душевный надлом. Скорее всего вас оскорбила женщина. Но вы, как истинный джентльмен, не ответили ей тем же, а проглотили обиду. Вот теперь она вас и гложет изнутри.
По угрюмому взгляду Александра Майя поняла, что попала в точку, и, не желая будоражить тлеющие угли, легко перевела разговор, давая ему возможность убедиться в ее тактичности.
– По-моему, вы слишком умны, чтобы долго презирать женщин. Это удел дураков, состязающихся с ними в глупости.
– Пожалуй… – произнес Курганов после некоторой паузы и поднял бокал с минералкой. – За наше знакомство?
– О… это так романтично… Вы похожи на Джека Николсона. С такой же скрытой силой. На свете мало мужчин, отваживающихся на две самые великие вещи – любовь и убийство.
– Разве? – насторожился Александр.
– Большинство считают себя героями, избивая жен и платя проституткам.
– Все женщины – проститутки! – почувствовав, что размягчается, Александр решил сделаться грубым.
Майя улыбнулась понимающей улыбкой и тихо, искренне добавила:
– Ничего, это пройдет… Я рада, что подарила вам перстень, может, он вам когда-нибудь напомнит о женщине не проститутке.
Александр ничего не ответил, потому что Мирча, взяв микрофон, запел лихой цыганский романс, всем своим видом показывая, что посвящает его Марфе, благосклонно наблюдавшей за ним из-под шляпки. Со всех сторон хлопками в такт стали поддерживать румынского барона. Голос у него оказался неплохой. Одна Алла Константиновна продолжала есть.
После долгих аплодисментов в честь певца, не дававших возможности говорить, Марфа обратилась к ней:
– Поверь, дорогая, этот парень то, что нам нужно.
– Певец?
– Нет. Кеша.
– Явный уголовник.
– Этим и хорош. Если встанет на нашу сторону, Цунами и Инесса локти себе пооткусывают. Конечно, он невоспитан. Зато герой афганской войны. Один из богатейших людей в России.
– Этот?! – не сдержавшись, Алла Константиновна ткнула в него пальцем.
– Какие проблемы? – тут же среагировал Кишлак. Встал из-за стола и подошел к Алле Константиновне. – Короче, выпендриваться передо мной ни к чему. Если за спиной твоего мужа буду я – гарантирую полный ажур.
Алла Константиновна ничего не ответила, потому что не знала, как разговаривать с бандитом. За нее это сделала Марфа.
– Олег Данилович не хочет подписывать. Боится.
– Чего?
– Эта подпись чревата отставкой.
– Ну и что? – удивился Кишлак. – А скольких уже взашей выгнали. Вон, Гайдар с протянутой рукой ходит. Брал бы как все, мы бы его снова премьером сделали. Нам, думаешь, трудно? Да мои ребята завтра могут организовать миллионный митинг в любую поддержку. А не захотят по-нашему, так такой террор устроим, что любое правительство на колени встанет…
– Что вы, в самом деле, говорите… – испугалась Алла Константиновна.
– Правду говорю, а ты слушай, коль хочешь в барынях ходить. Мне-то все одно – какого вице-премьера покупать. Вот у нас Курган – чем не вице-премьер?
Алла Константиновна надула щеки так, что глаза исчезли, и, не поворачивая головы, надменно приказала:
– Марфа, поехали отсюда.
– Ехай, на доброе здоровье. Но помни, тут твои друзья и в обиду не дадут, – напутствовал Кишлак и вернулся на свое место.
Как только Алла Константиновна вышла из залы, Марфа подошла к Кишлаку и похлопала его по плечу.
– Молодец! С тобой можно работать, – потом кивнула Мирче. – Проводи меня, барон, до машины.
– А я, пожалуй, задержусь, – жеманно сообщила Майя Зарубина, хотя ее никто и не приглашал с собой.
Тамара, пришедшая в ужас от поведения Кишлака, хотела бежать за Аллой Константиновной с извинениями, но Марфа усадила ее.
– Тут, милая, не твоего ума дело.
– Но ведь она же обидится!
– На что? Прием был оказан хороший. Разговор конкретный. Наконец-то услышала, как говорят нормальные, деловые люди, – заключила Марфа и, взявши под руку Мирчу, удалилась.
Кишлак молча проводил ее взглядом и задумчиво произнес:
– Ничего не скажешь, умел Унгури воспитывать баб.
– Кто? – не поняла Тамара.
– Муж ее.
– А он что, умер?
– Пока нет. Жив, как и твой.
Сказано это было с такой жестокой иронией, что Тамара вздрогнула. За месяцы, проведенные с Кишлаком, она научилась воспринимать все, сказанное им, буквально.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78