Следует спрятать его снова в тайник, решил Камалов и вернулся к серванту, но что-то внутри удерживало его от разлуки с оружием. Мистика какая-то, в больницу с пистолетом, спорил он мысленно сам с собой. Он вспомнил вдруг, что интуиция розыскника, когда он служил в милиции, никогда его не подводила, и он решил оставить оружие при себе.
Артур Александрович Шубарин уже восьмой месяц находился в Германии, в Мюнхене, где изучал современное банковское дело. На Германии его выбор остановился не случайно; в школе изучал немецкий, в институте – английский, и владел обоими языками довольно-таки сносно, но не это было определяющим. Когда-то он разъяснял Коста, что нам подойдет не всякая финансовая и кредитная система, методы даже преуспевающих в этом деле стран у нас могут не дать плоды, нужно перенять опыт государств, у которых с Россией издавна существуют культурные, географические, исторические, экономические, политические связи и традиции. И тут, на взгляд Шубарина, Европа подходила больше всего, хотя он не сбрасывал со счетов ни Америку, ни Азию с феноменальной Японией и азиатскими драконами – Тайванем, Гонконгом, Южной Кореей, Сингапуром, ни Латинскую Америку с Бразилией и Мексикой в первую очередь, но в основание банковского, валютного дела, он считал, должна быть заложена только европейская система. В Европе Россия крепко связана тысячами уз со многими странами, и прежде всего с Францией, но он остановил свой выбор на Германии, ибо понимал, что с воссоединением обеих немецких территорий на европейском континенте, по существу, возникло новое государство с огромными перспективами, и не исключено, что именно она, новая Германия, потеснит в ближайшие годы по экономической мощи и Японию, и Америку. В Европе такой расклад сил первыми почувствовали англичане, уж они-то на континенте явно будут оттеснены немцами, но это историческая реальность, с которой необходимо считаться, как и с закатом нашего государства, на удивление так долго противостоявшего Америке и всему западному миру. Да, воевала Россия с Германией со времен тевтонских рыцарей неоднократно, но многое их связывает, даже правящие династии Габсбургов и Романовых в течение нескольких веков находились в родственных связях, а начиная с царицы Екатерины немцы были званы в Россию на жительство, и ныне в пределах нашей страны их проживает более двух миллионов. И хотя в последние годы идет мощный отток российских немцев на свою историческую родину, они заметная нация в России, и это имел в виду Шубарин, отправляясь изучать банковское дело в Германию. Он знал – «Иван, не помнящий родства» – пословица уникально русская, вряд ли в другом языке можно отыскать ей подобную, и никогда в Германии не забывали о немцах, живущих в России.
Желая основать свой собственный коммерческий банк, Шубарин с самого начала хотел ориентировать его на прочную связь с Германией, и в местах компактного проживания немцев в Казахстане, Киргизии, Узбекистане уже мысленно видел филиалы своего банка, через них он напрямую вывел бы немецких промышленников и банкиров на соотечественников, чтобы они могли открыть там предприятия, построить эффективные заводы малой мощности, оказать реальную помощь на месте, и тогда прекратился бы хаотичный отток их из России, что создает проблемы для обоих государств, и тут, в Германии, он уже находил понимание своих планов.
Шубарин много бывал на Западе и в застойное время, он был «выездным», водил дружбу с такими людьми, чье слово легко открывало любые двери. В ту пору боялись одного – чтобы не сбежал. А за Артура Александровича можно было поручиться, знали, что на Запад его никакими калачами не заманишь; поехать, посмотреть – одно, а жить, для русской души Шубарина, – невозможно ни при каких обстоятельствах. Пользуясь неразберихой первых лет перестройки, он раньше других мог перевести свои капиталы за границу, многие его компаньоны еще в семидесятые годы уехали на Запад и там, даже разбогатев, ощущали, как не хватает им финансового гения Шубарина, его чутья, железной хватки, недюжинных инженерных знаний. Они предлагали проект за проектом о создании совместных предприятий, крупных сделок, чтобы Японец, как называли они его в своем кругу, мог, сохранив капитал, перебраться за кордон. Немало процветающих ныне на Западе людей были обязаны в свое время благополучием Шубарину: одни кормились возле него, другим он помог подняться, кому деньгами, кому советом, чаще и тем и другим. А кое-кого, пользуясь связями, вытащил из петли, а такое вряд ли забудешь. И узнав, что он находится в Германии, они, не утратив еще русских традиций и привязанностей, частенько навещали его в Мюнхене. Так сложилось, что редко какой уик-энд он проводил в Мюнхене, обычно друзья заезжали за ним, и они отправлялись то в Голландию, то в Швейцарию, то в Австрию.
Фирма, организовавшая банковские курсы, снимала для Шубарина меблированную квартиру в хорошем районе, недалеко от места занятий, куда он добирался пешком через ухоженный муниципальный парк. Но сегодня он перебрался в пятизвездочный отель «Риц» на респектабельной Кайзерштрассе, всего на три дня. На игру мюнхенской «Баварии» и повидаться с ним прилетал его старый компаньон, уже тринадцать лет живущий в США, бывший московский грузин Гвидо Лежава, теперь уже мистер Лежава. Правда, Гвидо прилетал не из Америки, а из Португалии, где имел свое дело и приобрел шикарный особняк в пригороде Лиссабона, рядом со знаменитым океанским пляжем Эшториаль, столицу он называл несколько непривычно для нашего слуха – Лизбон. Запад не убил в Гвидо одной давней страсти – футбола, он болел за тбилисское «Динамо» и мюнхенскую «Баварию» и приурочил свой приезд к финальной игре на кубок европейских чемпионов любимой команды с португальской «Бенфикой», в раздевалку которой он входил как к себе домой. Гвидо и оплатил два роскошных номера в «Рице», и билеты на хорошие места, стоившие на черном рынке почти тысячу долларов.
Благодаря прежним связям в Мюнхене Артур Александрович в деньгах не нуждался и, на взгляд своих коллег по курсам да и руководителей банка, жил на широкую ногу. Он был единственным, кто за дополнительную оплату попросил заменить двухкомнатную квартиру на трехкомнатную – сработала старая привычка к простору. Через неделю после приезда приобрел чопорно-белый «Мерседес», позволял себе частые поездки во франкфуртскую оперу и штутгартский балет, и его уже не раз приглашали в закрытые клубы деловые люди Мюнхена, внимательно присматривавшиеся к прибывшим на стажировку в знаменитый Баварский банк. Русский с замашками западного бизнесмена, быстро освоившийся в чужой стране, вызывал доверие и уважение. К нему в последнее время вдруг стали обращаться за консультацией солидные люди, знакомства с которыми ищут годами, ловят случай, а они сами зазывали его в гости, в этом, пожалуй, и была главная удача поездки, на которую он с трудом решился. Иногда Шубарин думал: стань он только консультантом по советскому рынку для западных бизнесменов, уже нажил бы себе капитал и имя, но он верил, что наступят лучшие дни и для России, и там пригодятся его опыт и знания.
Он подъехал к «Рицу» на собственном «Мерседесе» за несколько часов до прилета Гвидо, зная, какой в этом отеле дивный бассейн и массажные комнаты; уже вторую неделю не мог вырваться ни на корт, ни поплавать, насыщенные выпали дни. Когда он, назвавшись, получил ключи от апартаментов на восьмом этаже, портье протянул ему еще и жетон, пояснив:
– Для вас в отеле повсюду открытый счет, об этом распорядился мистер Лежава, только следует показать эту карточку. В «Рице» есть все для отдыха, желаю приятно провести время.
Поплавав, побыв недолго в сауне, навестив массажиста и парикмахера, он поднялся к себе в апартаменты. Он собирался позвонить в Ташкент, в Москву, возникла необходимость срочно связаться и с «Лас-Вегасом», требовалась консультация бывших членов его мозгового треста Кима и Георгади. Оба они в молодые годы работали в частных банках, и сегодня, как прежде, он хотел иметь их рядом с собой, спешил заручиться согласием на переезд в Ташкент, в таком случае Коста должен был быстро найти две кооперативные квартиры в одном подъезде, они, как сиамские близнецы, в последние годы никогда не разлучались. Но позвонить он никуда не успел, раздался зуммер, и, подняв трубку, он услышал Гвидо:
– Здравствуй, Артур, я уже в Германии, звоню из аэропорта, отсюда до «Рица» почти час езды, но сегодня забиты все дороги, я видел это с воздуха. Стадион, словно священный мусульманский камень Кааба, притягивает немцев. Паломничество, да и только, трудно придется нашей «Бенфике». Пожалуйста, спустись вниз, найди итальянский ресторан, он в правом крыле. И закажи стол, по-русски, с закусками, плотными блюдами, десертом, а вина там напоминают наши, грузинские, ты знаешь в них толк, помню… Соскучился я по тебе, по ночным разговорам, застольям… Тут живут по-другому, и нам никогда не привыкнуть, будь даже трижды миллионером, – закончил он грустно.
До стадиона знаменитого футбольного клуба «Бавария» они добирались дольше обычного, хотя Шубарин хорошо ориентировался в городе. Улицы Мюнхена превратились в сплошной поток машин, и каких тут только номеров не было: и итальянских, и французских, и греческих, и турецких, не встречались только из нашей страны, нам теперь не до футбола. Бросив машину далеко до цели, пробивались они в людском потоке пешком еще почти полчаса и успели к самому началу матча.
Игра выдалась нервной, жесткой, в первые пятнадцать минут удалили по одному игроку из каждой команды, но страсти не утихали, и первый тайм закончился вничью – 1:1. Едва прозвучал свисток на перерыв, Гвидо вскочил разгоряченный:
– Артур, ты побудь один, я схожу в раздевалку «Бенфики», я обещал ребятам. Они сегодня ночью возвращаются домой, через два дня важная календарная игра в Лизбоне. – И он по-мальчишески ловко побежал вниз, они находились в секторе, под которым располагались футбольные раздевалки обеих команд.
В перерыве матча произошла странная встреча, на минуту заставившая его почувствовать себя неуютно. После плотного обеда в «Рице» Шубарина мучила жажда, и он окликнул лотошника, появившегося в проходе, попросил передать ему минеральной воды. Бутылку французской «Перрье» услужливо донес ему мужчина, двигавшийся в его сторону. Передав воду, он без разрешения уселся рядом, на место Гвидо, и вдруг на чистейшем узбекском языке, улыбаясь, сказал:
– Добрый день, Артур Александрович, как вам живется в Мюнхене, нет ли проблем?
Выручила обычная сдержанность, он молча допил воду и, повернувшись, оглядел странного человека, говорившего по-узбекски.
Мужчина лет сорока, в модном мешковатом костюме, дорогом и чрезмерно ярком галстуке, наверняка приобретенном в одном из французских магазинов на Кайзерштрассе, по выговору и внешности вполне походил на ташкентца. Так с уверенностью можно сказать в Москве или Ленинграде, но встретить земляка в Мюнхене, да еще в самом дорогом секторе стадиона… Взгляд Артура Александровича неожиданно упал на руку собеседника, и тяжелые безвкусные перстни с крупными бриллиантами, называемые дома «болванками», выдали в нем с головой «нашего» человека, к тому же отбывавшего срок, о чем говорила татуировка у запястья, которую неудачно пытались вывести.
Мысль о том, что перед ним представитель нашего посольства, консульства, других официальных учреждений или журналист, прибывший освещать финал кубка европейских чемпионов по футболу, мгновенно пропала, он уже знал, с кем имеет дело. Шубарин пытался вспомнить это узкое, нервное лицо с тонкой ниточкой холеных усов, с неожиданно срывающимися в бег глазами, никакая респектабельная одежда не могла скрыть в этом человеке нечто порочное, блатное.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59
Артур Александрович Шубарин уже восьмой месяц находился в Германии, в Мюнхене, где изучал современное банковское дело. На Германии его выбор остановился не случайно; в школе изучал немецкий, в институте – английский, и владел обоими языками довольно-таки сносно, но не это было определяющим. Когда-то он разъяснял Коста, что нам подойдет не всякая финансовая и кредитная система, методы даже преуспевающих в этом деле стран у нас могут не дать плоды, нужно перенять опыт государств, у которых с Россией издавна существуют культурные, географические, исторические, экономические, политические связи и традиции. И тут, на взгляд Шубарина, Европа подходила больше всего, хотя он не сбрасывал со счетов ни Америку, ни Азию с феноменальной Японией и азиатскими драконами – Тайванем, Гонконгом, Южной Кореей, Сингапуром, ни Латинскую Америку с Бразилией и Мексикой в первую очередь, но в основание банковского, валютного дела, он считал, должна быть заложена только европейская система. В Европе Россия крепко связана тысячами уз со многими странами, и прежде всего с Францией, но он остановил свой выбор на Германии, ибо понимал, что с воссоединением обеих немецких территорий на европейском континенте, по существу, возникло новое государство с огромными перспективами, и не исключено, что именно она, новая Германия, потеснит в ближайшие годы по экономической мощи и Японию, и Америку. В Европе такой расклад сил первыми почувствовали англичане, уж они-то на континенте явно будут оттеснены немцами, но это историческая реальность, с которой необходимо считаться, как и с закатом нашего государства, на удивление так долго противостоявшего Америке и всему западному миру. Да, воевала Россия с Германией со времен тевтонских рыцарей неоднократно, но многое их связывает, даже правящие династии Габсбургов и Романовых в течение нескольких веков находились в родственных связях, а начиная с царицы Екатерины немцы были званы в Россию на жительство, и ныне в пределах нашей страны их проживает более двух миллионов. И хотя в последние годы идет мощный отток российских немцев на свою историческую родину, они заметная нация в России, и это имел в виду Шубарин, отправляясь изучать банковское дело в Германию. Он знал – «Иван, не помнящий родства» – пословица уникально русская, вряд ли в другом языке можно отыскать ей подобную, и никогда в Германии не забывали о немцах, живущих в России.
Желая основать свой собственный коммерческий банк, Шубарин с самого начала хотел ориентировать его на прочную связь с Германией, и в местах компактного проживания немцев в Казахстане, Киргизии, Узбекистане уже мысленно видел филиалы своего банка, через них он напрямую вывел бы немецких промышленников и банкиров на соотечественников, чтобы они могли открыть там предприятия, построить эффективные заводы малой мощности, оказать реальную помощь на месте, и тогда прекратился бы хаотичный отток их из России, что создает проблемы для обоих государств, и тут, в Германии, он уже находил понимание своих планов.
Шубарин много бывал на Западе и в застойное время, он был «выездным», водил дружбу с такими людьми, чье слово легко открывало любые двери. В ту пору боялись одного – чтобы не сбежал. А за Артура Александровича можно было поручиться, знали, что на Запад его никакими калачами не заманишь; поехать, посмотреть – одно, а жить, для русской души Шубарина, – невозможно ни при каких обстоятельствах. Пользуясь неразберихой первых лет перестройки, он раньше других мог перевести свои капиталы за границу, многие его компаньоны еще в семидесятые годы уехали на Запад и там, даже разбогатев, ощущали, как не хватает им финансового гения Шубарина, его чутья, железной хватки, недюжинных инженерных знаний. Они предлагали проект за проектом о создании совместных предприятий, крупных сделок, чтобы Японец, как называли они его в своем кругу, мог, сохранив капитал, перебраться за кордон. Немало процветающих ныне на Западе людей были обязаны в свое время благополучием Шубарину: одни кормились возле него, другим он помог подняться, кому деньгами, кому советом, чаще и тем и другим. А кое-кого, пользуясь связями, вытащил из петли, а такое вряд ли забудешь. И узнав, что он находится в Германии, они, не утратив еще русских традиций и привязанностей, частенько навещали его в Мюнхене. Так сложилось, что редко какой уик-энд он проводил в Мюнхене, обычно друзья заезжали за ним, и они отправлялись то в Голландию, то в Швейцарию, то в Австрию.
Фирма, организовавшая банковские курсы, снимала для Шубарина меблированную квартиру в хорошем районе, недалеко от места занятий, куда он добирался пешком через ухоженный муниципальный парк. Но сегодня он перебрался в пятизвездочный отель «Риц» на респектабельной Кайзерштрассе, всего на три дня. На игру мюнхенской «Баварии» и повидаться с ним прилетал его старый компаньон, уже тринадцать лет живущий в США, бывший московский грузин Гвидо Лежава, теперь уже мистер Лежава. Правда, Гвидо прилетал не из Америки, а из Португалии, где имел свое дело и приобрел шикарный особняк в пригороде Лиссабона, рядом со знаменитым океанским пляжем Эшториаль, столицу он называл несколько непривычно для нашего слуха – Лизбон. Запад не убил в Гвидо одной давней страсти – футбола, он болел за тбилисское «Динамо» и мюнхенскую «Баварию» и приурочил свой приезд к финальной игре на кубок европейских чемпионов любимой команды с португальской «Бенфикой», в раздевалку которой он входил как к себе домой. Гвидо и оплатил два роскошных номера в «Рице», и билеты на хорошие места, стоившие на черном рынке почти тысячу долларов.
Благодаря прежним связям в Мюнхене Артур Александрович в деньгах не нуждался и, на взгляд своих коллег по курсам да и руководителей банка, жил на широкую ногу. Он был единственным, кто за дополнительную оплату попросил заменить двухкомнатную квартиру на трехкомнатную – сработала старая привычка к простору. Через неделю после приезда приобрел чопорно-белый «Мерседес», позволял себе частые поездки во франкфуртскую оперу и штутгартский балет, и его уже не раз приглашали в закрытые клубы деловые люди Мюнхена, внимательно присматривавшиеся к прибывшим на стажировку в знаменитый Баварский банк. Русский с замашками западного бизнесмена, быстро освоившийся в чужой стране, вызывал доверие и уважение. К нему в последнее время вдруг стали обращаться за консультацией солидные люди, знакомства с которыми ищут годами, ловят случай, а они сами зазывали его в гости, в этом, пожалуй, и была главная удача поездки, на которую он с трудом решился. Иногда Шубарин думал: стань он только консультантом по советскому рынку для западных бизнесменов, уже нажил бы себе капитал и имя, но он верил, что наступят лучшие дни и для России, и там пригодятся его опыт и знания.
Он подъехал к «Рицу» на собственном «Мерседесе» за несколько часов до прилета Гвидо, зная, какой в этом отеле дивный бассейн и массажные комнаты; уже вторую неделю не мог вырваться ни на корт, ни поплавать, насыщенные выпали дни. Когда он, назвавшись, получил ключи от апартаментов на восьмом этаже, портье протянул ему еще и жетон, пояснив:
– Для вас в отеле повсюду открытый счет, об этом распорядился мистер Лежава, только следует показать эту карточку. В «Рице» есть все для отдыха, желаю приятно провести время.
Поплавав, побыв недолго в сауне, навестив массажиста и парикмахера, он поднялся к себе в апартаменты. Он собирался позвонить в Ташкент, в Москву, возникла необходимость срочно связаться и с «Лас-Вегасом», требовалась консультация бывших членов его мозгового треста Кима и Георгади. Оба они в молодые годы работали в частных банках, и сегодня, как прежде, он хотел иметь их рядом с собой, спешил заручиться согласием на переезд в Ташкент, в таком случае Коста должен был быстро найти две кооперативные квартиры в одном подъезде, они, как сиамские близнецы, в последние годы никогда не разлучались. Но позвонить он никуда не успел, раздался зуммер, и, подняв трубку, он услышал Гвидо:
– Здравствуй, Артур, я уже в Германии, звоню из аэропорта, отсюда до «Рица» почти час езды, но сегодня забиты все дороги, я видел это с воздуха. Стадион, словно священный мусульманский камень Кааба, притягивает немцев. Паломничество, да и только, трудно придется нашей «Бенфике». Пожалуйста, спустись вниз, найди итальянский ресторан, он в правом крыле. И закажи стол, по-русски, с закусками, плотными блюдами, десертом, а вина там напоминают наши, грузинские, ты знаешь в них толк, помню… Соскучился я по тебе, по ночным разговорам, застольям… Тут живут по-другому, и нам никогда не привыкнуть, будь даже трижды миллионером, – закончил он грустно.
До стадиона знаменитого футбольного клуба «Бавария» они добирались дольше обычного, хотя Шубарин хорошо ориентировался в городе. Улицы Мюнхена превратились в сплошной поток машин, и каких тут только номеров не было: и итальянских, и французских, и греческих, и турецких, не встречались только из нашей страны, нам теперь не до футбола. Бросив машину далеко до цели, пробивались они в людском потоке пешком еще почти полчаса и успели к самому началу матча.
Игра выдалась нервной, жесткой, в первые пятнадцать минут удалили по одному игроку из каждой команды, но страсти не утихали, и первый тайм закончился вничью – 1:1. Едва прозвучал свисток на перерыв, Гвидо вскочил разгоряченный:
– Артур, ты побудь один, я схожу в раздевалку «Бенфики», я обещал ребятам. Они сегодня ночью возвращаются домой, через два дня важная календарная игра в Лизбоне. – И он по-мальчишески ловко побежал вниз, они находились в секторе, под которым располагались футбольные раздевалки обеих команд.
В перерыве матча произошла странная встреча, на минуту заставившая его почувствовать себя неуютно. После плотного обеда в «Рице» Шубарина мучила жажда, и он окликнул лотошника, появившегося в проходе, попросил передать ему минеральной воды. Бутылку французской «Перрье» услужливо донес ему мужчина, двигавшийся в его сторону. Передав воду, он без разрешения уселся рядом, на место Гвидо, и вдруг на чистейшем узбекском языке, улыбаясь, сказал:
– Добрый день, Артур Александрович, как вам живется в Мюнхене, нет ли проблем?
Выручила обычная сдержанность, он молча допил воду и, повернувшись, оглядел странного человека, говорившего по-узбекски.
Мужчина лет сорока, в модном мешковатом костюме, дорогом и чрезмерно ярком галстуке, наверняка приобретенном в одном из французских магазинов на Кайзерштрассе, по выговору и внешности вполне походил на ташкентца. Так с уверенностью можно сказать в Москве или Ленинграде, но встретить земляка в Мюнхене, да еще в самом дорогом секторе стадиона… Взгляд Артура Александровича неожиданно упал на руку собеседника, и тяжелые безвкусные перстни с крупными бриллиантами, называемые дома «болванками», выдали в нем с головой «нашего» человека, к тому же отбывавшего срок, о чем говорила татуировка у запястья, которую неудачно пытались вывести.
Мысль о том, что перед ним представитель нашего посольства, консульства, других официальных учреждений или журналист, прибывший освещать финал кубка европейских чемпионов по футболу, мгновенно пропала, он уже знал, с кем имеет дело. Шубарин пытался вспомнить это узкое, нервное лицо с тонкой ниточкой холеных усов, с неожиданно срывающимися в бег глазами, никакая респектабельная одежда не могла скрыть в этом человеке нечто порочное, блатное.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59