— Я пожал плечами.— С Уипсом стало твориться что-то ужасное. Подвывая и всхлипывая, он сказал мне, что не может вернуть эти деньги. Он признался, что попал в беду и должен срочно заплатить кому-то эти пять сотен, что для него это вопрос жизни и смерти.
Я закурил сигарету.
— Ему удалось меня разжалобить, — продолжал я.— Теперь я, конечно, считаю, что следовало обойтись с ним построже. Но мне не так давно повезло, к тому же, уходя из армии, я получил довольно большое пособие. В тот день у меня было хорошее настроение, и я согласился ему помочь.
— Он обещал вернуть деньги? — спросил Мак-Эндрю.
— Уипс поклялся, что через семь дней вернет мне эти пятьсот фунтов и до конца жизни будет благодарен за то, что я его выручил. Я согласился дать ему отсрочку и предупредил, что неделю буду молчать, но если за это время не получу свои пять сотен, то на восьмой день приду сюда и сделаю заявление о краже. Уипс сказал, чтобы я не беспокоился. Потом я уехал, а он, как я вам уже говорил, остался в баре пить лимонад.
Мак-Эндрю уселся за стол и с улыбкой посмотрел на меня.
— Он рассказывал вам сказки.
— Что вы имеете в виду? — спросил я.
— Уипс собирался смыться,— усмехнулся Мак-Эндрю.— Нам стало известно, что он позвонил нескольким людям, с которыми вел дела в Мэлки, и предупредил, что ему придется ненадолго уехать по очень срочному делу. Потом он, естественно, вернулся в свой коттедж, собрал чемодан и уже шел к дороге, но тут ему не повезло, он свалился со скалы.— Мак-Эндрю посмотрел на меня.— Он никому не отдал ваши пятьсот фунтов. Деньги лежали в его чемодане.
— Да что вы! — удивился я.— А я-то ему поверил...
— Он был забавным и очень необычным типом. Это все знали. Я почти уверен, что он торопился поскорее смыться отсюда. Наверное, боялся, что вы каким-то образом узнаете, что деньги остались у него. Видимо, Уипс хотел удрать от вас как можно дальше, поэтому он взял чемодан и быстро пошел по этой узкой тропке — слишком быстро! Голова его была занята тревожными мыслями,
и ничего удивительного, что в таком возбужденном состоянии он оступился.
— А у него были враги в Мэлки? — спросил я. Инспектор пожал йлечами.
— Мы не знаем ни одного человека, которого можно было бы назвать его врагом. Но Уипс настроил против себя многих. Это был человек ярко выраженного художественного типа — утонченный и изнеженный. Он был отличным декоратором, но всегда настаивал на своем проекте и делал только то, что ему нравилось. А таких людей мало кто любит. У нас в Мэлки многие считали Клода хорошим парнем и классным художником. А некоторые воспринимали его просто как гнусного маленького гомика. От таких, как он, не знаешь, чего ждать. Они легко наживают себе смертельных врагов, но и сами становятся злобными врагами тех, кто им не по душе.
— Вы продумали, как будете вести расследование? — спросил я,
— Нет. Я собираюсь на несколько дней отложить следствие. Просто на случай, если обнаружится еще что-нибудь. Но на это я не очень рассчитываю. Спасибо, что вы согласились ко мне прийти. Я думал, может, вы знаете что-нибудь, что поможет нам выйти на след.
— Я рассказал вам все, что знал. А как насчет пяти сотен?
— Вы их, конечно, получите,— улыбнулся инспектор.— Очень хорошо, что вы мне тогда позвонили. Теперь мы точно знаем, что деньги ваши. Нам, конечно, придется держать их у себя до окончания следствия. Но как только комиссия коронера определит, от чего умер Уипс, я тут же верну их вам.
— Прекрасно. Я очень рад, что они вернулись.
— Если бы он уехал из Мэлки, вам пришлось бы с ними распрощаться,— сказал Мак-Эндрю.
Мы пожали друг другу руки, и я вернулся в гостиницу. Попав в номер, я лег на кровать, закурил и еще раз хорошенько все обдумал. В любом случае от того, что я подкинул это дело Мак-Эндрю, хуже не станет. А если смутные догадки, которые мелькают сейчас в глубине моего сознания, имеют под собой хоть какую-то почву, значит, я умнее, чем считал себя до сих пор.
В шесть часов я спустился в бар и выпил два сухих мартини. Потом сел с вечерней газетой за угловой столик, но никак не мог сосредоточиться на чтении. У меня появилось две идеи, достойные того, чтобы их хорошенько обдумать. Они в моем деле могли бы оказаться полезными. Могли б ы... Ну и словечко для детектива!
Самое трудное в нашей работе — это то, что люди почти всегда имеют два лица. Одно — то, что вы видите, и второе — скрытое. Первое впечатление, которое мы получаем о человеке, почти всегда обманчиво. Но даже по мере того, как мы узнаем его лучше, даже тогда наше
представление о нем меняется очень медленно. И мы так почти никогда и не осознаем, как сильно ошиблись при первой встрече.Первое впечатление о Клоде Уипсе было у меня как об очень смыш-ленном парне. Но он, наверное, не был таким уж смышленным.Наверное... Я не знаю этого и никогда уже не узнаю. Потому что Клод сейчас спокойно лежит на столе в морге, и ничто его больше не интересует, даже собственная персона.
Я вышел из гостиницы, сел в машину и медленно поехал по набережной. Добравшись до дороги в Мэплтор, я свернул в направлении Тотни. Выехал из городка, миновал дорожный указатель и проехал мимо клуба «Форест Хиллз», потом проехал еще с полмили и свернул на первую проселочную дорогу, ведущую влево.
Я медленно продвигался по проселочной дороге с полмили. Затем дорога повернула налево и превратилась в широкую тропу, огороженную с обеих сторон высокой зеленой изгородью. Дальше тропа шла ровно, практически параллельно основной дороге. Красивая табличка, повещенная прямо на зеленой изгороди, информировала, что за ближайшими воротами с левой стороны находится «О р е н д ж X е т ч». Я остановился у белых решетчатых ворот, вышел из машины и немного постоял, осматривая обширную территорию «Орендж Хетч». Усыпанная гравием дорожка, по которой свободно могла проехать машина, вела через большую открытую площадку к тыльной стороне дома, окруженного широким, аккуратно сделанным бордюром из
камня.По обе стороны дома, в конце участка, стоял лес. Слева от меня высокая зеленая изгородь отделяла участок от дороги. Я закурил, открыл ворота, зашел внутрь и двинулся вдоль зеленой изгороди в сторону от дома, к лесу. Зайдя за деревья, я остановился и, скрытый от посторонних взглядов, стал внимательно осматривать «Орендж
Хетч».Я не думал ни о чем определенном, да и не старался думать. Просто у меня была привычка «знакомиться» с местами, которые имеют отношение к расследованию,— осматривать и делать какие-то заключения, пусть даже и не относящиеся к делу.
Но осмотр «Орендж Хетч» ничего не дал. Я увидел только приятный домик и полуденное солнце, ярко освещающее белые стены. Не видно было никаких признаков жизни. Я пошел вдоль зеленой изгороди к задней стороне дома, с наслаждением, вдыхая табачный дым и размышляя о Клоде. Я уже ступил на широкий каменный бордюр, когда услышал шум машины.
Я остановился. К дому подъехал грузовик. Из-за угла мне были видны капот и кабина машины. Грузовик был новым, а кабину совсем недавно покрасили. Я подошел вплотную к стене и смотрел, как водитель вышел из кабины и исчез за машиной.
Потом он вернулся, открыл дверцу, стал на подножку и начал шарить по полу кабины. В ярком солнечном свете я отчетливо видел подошву его правого ботинка. Она была подкована сапожными гвоздями, забитыми по три. Но в центре подошвы был забит только один гвоздь. Двух не хватало.
Это показалось мне любопытным.Я быстро прошел вдоль задней стороны здания, пересек участок и под прикрытием деревьев добрался до того места, где оставил машину. Я завел мотор и повернул в направлении главной дороги. Потом выехал на основую дорогу Тотни — Ньютон-Эббот.
Отъехав немного в сторону, я вышел из машины и стал позади нее. Отсюда был отлично виден проселок, ведущий к «Орендж Хетч». Через пять минут оттуда выехал грузовик и повернул в сторону Ньютон-Эббот. Я сел в машину и двинулся за ним, стараясь держаться достаточно далеко, чтобы не привлекать внимания, но и достаточно близко, чтобы не потерять его из вида.
Через четыре мили грузовик свернул в сторону, проехал через какие-то ворота и двинулся по дорожке, которая шла через открытый участок. Я отпустил его на большее расстояние и медленно поехал следом. С невысокой возвышенности где-то на середине участка я увидел, что грузовик остановился у длинного сарая. Водитель спрыгнул на землю и вошел внутрь. Я подъехал ближе и остановился за грузовиком. Подойдя к сараю, я распахнул деревянную дверь и вошел внутрь.
Все пространство от пола до потолка было уставлено ящиками. Большая часть их была пуста, но из тех, что стояли у правой стены, выглядывало штук четыреста-пятьсот бутылочных горлышек. За ящиками, в дальнем конце сарая, я увидел маленькую дверцу. Водитель грузовика уже взялся за ручку двери, но услышал меня и обернулся.
— Добрый день,— сказал я.— Хорошая сегодня погода, не правда ли?
— Что надо?
— Мне нужно было услышать твой голос,— ухмыльнулся я.— Я тебя искал. Вчера вечером в коттедже Клода Уипса у меня не было возможности с тобой познакомиться. Ты грубовато со мной обошелся. Помнишь, ты обещал мне, что, если я еще буду тебя беспокоить, ты разрежешь меня на кусочки?
Водитель двинулся ко мне. Он был большим, мощным и очень уверенным в себе.
— Не горячись,— предупредил я.— Тебе вредно волноваться. Я справлялся с мужиками и посерьезней тебя. Сейчас мы с тобой немного потолкуем, и ты мне ответишь на несколько вопросов. Понял?
Водитель захохотал. Он остановился в нескольких футах от меня, вытащил из-за уха окурок и закурил.
— У тебя дерьмовое воображение,— сказал он.— Выметайся отсюда, пока я не разозлился. Я не знаю, петушок, откуда ты явился, но здесь владение частное. И если ты сейчас же не уберешься, я тебя покалечу.
— Ты мне очень не нравишься,— ухмыльнулся я.— И на этот раз я тебя вижу. Здесь не темный домик Клода Уипса и с тобой нет двух друзей. Поэтому ты не отнимешь у меня много времени.
Я снял куртку, бросил ее на один из ящиков и шагнул к Голосу. Он все еще не понимал, что происходит. Когда я подошел поближе,он попытался нанести мне два мощных удара, которые удовольствия мне не доставили бы, если бы достигли цели. Но он не попал, и теперь у него не осталось никаких шансов.
Я приступил к делу. Обработал его по последней главе учебника для агентов спецслужб «Схватка без оружия с применением дзюдо и атакующих ударов». Это милое дело, особенно, если вы применяете его против человека, который только и умеет, что пинать, лягать или тыкать вам в лицо разбитой бутылкой.
Через три минуты он уже лежал на боку, пытаясь грызнуть пол. Я выкручивал ему левую ногу болевым приемом дзюдо. Когда-то я испытал это на себе. Не так уж приятно. Когда он застонал и стал корчиться, я отпустил его ногу, и она бессильно упала. Голос лежал на полу, пытаясь смочить языком пересохшие губы. По его щекам
катились слезы.Я дал ему несколько минут, чтобы он пришел в себя. Половина приемов дзюдо вызывает нервный шок. Атакующие удары внезапны, неожиданны, бьют в самые чувствительные точки. У противника обычно нет времени сообразить, что с ним происходит. Поэтому я дал время Голосу расслабиться.
Я перевернул пустой ящик, сел на него и закурил. Он лежал на полу, понемногу приходя в себя. Его дыхание становилось спокойнее. Я закурил вторую сигарету и бросил ему.
— Покури и помолчи еще немного,— сказал я.— Спешить мне некуда. И не вздумай фокусничать, иначе я сделаю тебе по-настоящему больно. У тебя нет сейчас никаких шансов, и ты это знаешь. Так что расслабься и слушай. И учти, что я не блефую.
Голос взял сигарету и жадно затянулся. Через минуту он сел и принялся ощупывать руки и ноги. Убедившись, что они еще прикреплены к телу, он пришел в себя и удивленно уставился на меня, пытаясь сообразить, что произошло.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30