И ручка нашлась!
Я пытаюсь вставить ручку и бумагу в руки отца, но он не может уже ничего удержать и предметы падают на пол. Поднимаю. Дура! мой папулик — левша… стоит мне только сделать все правильно, как безумец жадно склоняется над коленом и, уложив бумагу, намертво стискивает ручку за талию.
Бессмысленно блуждая глазами поверх бумаги и даже не глядя на буквы он стремительно пишет — и я, плача, узнаю этот легкий стремительный почерк:
"Здравствуй моя дорогая девочка! Здравствуй Лизок! (Буквы тесно встают друг за другом поверх синевы, какой на карте обозначено море). Я не знаю увидимся ли мы когда-нибудь. Боюсь, что нет. Ведь я все проиграл и посажен в клетку на цепь, словно опасный зверь. Лягушонок на цепи, это очень смешно-и грустно, моя лапочка. Меня хотят лишить памяти, чтобы я никогда не смог тебя узнать. Из этой клетки не упорхнет ни одна муха, и все же, я снова и снова пишу тебе письмо, хотя нет никакой возможности переправить его на волю. (Рука дергается к верхнему краю листа и ставит дату: 1979 год, месяц не знаю, место — тоже.) За окном льет проливной дождь, ночь, холодно, а когда я последний раз видел тебя был жаркий день, солнце и море… я все верчусь юлой, Лизок. Никак не могу собраться с духом, чтобы написать правду. Тебе уже семь лет, ты уже пошла в школу, значит — взрослая, скоро тебя научат читать. Так вот, дорогая любимая девочка, знай, ты родилась в Лозанне, в Швейцарии, 7 апреля 197Г года (Рука зачеркивает последнюю единицу и ставит новую цифру — 2 — , а потом и ее исправляет… так и не ясно какой все-таки год: 72 или 71?) твой отец я — Платон Платонов, но это не мое настоящее имя, а выдуманное. Почему? Потому что я — шпион. Агент советской разведки. А вот твоей матери скрывать свое имя не надо, ее зовут Розали (он пишет ее настоящее имя, которое я скрываю за выдуманном Кардье!), но у нее есть еще одно имя — Розмарин. Розали Розмарин! Это ее артистический псевдоним. Роза Розы Морей. Ее отцу, твоему дедушке Жану-Луи Кардье принадлежит очень крупная автомобильная фирма с филиалами во многих странах мира. Это еще и финансовая империя, и прочее, и прочее… Семье Кардье принадлежит больше трехсот заводов в 70 странах Земли. На сегодня это пятая компания Европы по величине капитала. Но тебе пока это все не интересно, кроме дворца в Эль-Аранше, это в Марокко, где ты, Лизок, провела свое раннее детство. Помнишь, свою комнату со шкурой леопарда на полу? Ты ее нисколечко не боялась!.. Словом лакомый кусочек и куча денег, на который один глупый жадный лягушонок раскрыл рот. И получил по лапам! Когда ты вырастешь, ты поймешь, что такое деньги. Какое это проклятое проклятие. Пока ты не родилась, Лизок, я придавал деньгам слишком большое значение. Надеюсь, ты научишься их заслуженно и вполне презирать.
Так вот, моя лапочка, скажу правду — я никогда не любил твою мать, зато всегда крепко любил тебя, моя крошка с голубыми глазками и золотой головкой. Да, да, Розали! Я никогда не любил тебя (Рука безумца делает прыжок вверх и пишет новую дату: 1979 год, а прежнюю густо-густо зачеркивает.) Ты никогда не была человеком моего сердца. Я всего лишь терпел тебя и скрывал свою ненависть. Пора тебе знать. Ты была взбалмошной истеричкой, жадной к страстям и неуемной в желаниях. Тебе всего было мало. Ты ни в чем не знала меры. Однажды я попал тебе на глаза и понравился, как красивая мягкая игрушка в магазине для жадин. Еще бы! Красавец-блондин с широкими плечами на фоне синего моря. А когда я поднял бунт на корабле, ты — бац! — повела меня под венец. Так я стал твоим третьим мужем. В те дни у тебя, Розали, была одна блажь: презирать роскошь и жить бедно. То есть не жрать лобстеры и принимать ванну без пены. И я вместе с тобой ломал комедию. А ведь мир насквозь промок от слез, Розали!
У тебя была манера класть мужиков на лопатки в белой фате. Ты всегда знала, что когда надоест — разведешься! Мужчина — лучшее средство для ухода за кожей! Только ты сильно ошиблась в выборе мягкой игрушки, Розали. Я вовсе не кукла, не кобель и не пупсик из резины. Я парень с двойным дном, Лизок. Она не знала того, что знаешь ты, что я тайный агент! Я корчил из себя, Розали, слюнявого кобеля. Я никогда не говорил о деньгах. И тебе это очень нравилось, Розали. Ты думала, что вертишь мной как вертят вибратор в секс-шопе, а на самом деле это мы вертели тобой, мадам Кардье! Я и еще один такой же, как я. И цель наша была проста: твои деньги, идиотка. Миллионы твоего отца. Скажу тебе правду о себе, голубенький Лизок, надеюсь ты не будешь презирать меня за честность, ведь мать решила избавится от тебя, как это делала раньше. Ты была моим третьим ребенком, лапочка. Только те, кто были раньше тебя, ушли на дно унитаза. Вырастешь, поймешь о чем я. И не дуйся за то, что я обманывал твою мать. Я знаю — бог меня за нее, — ой! — накажет. Так вот, доченька, как только я понял, что твоя мамочка увлечена мной и дело идет к свадьбе, я решил развязаться с любимой Родиной и порвать цепь между собой и разведкой. Я был не один, нас было двое, таких, кто захотел свободы от всех. Мы разыграли собственную гибель в Сиднее, это в Австралии, именно там мы сошлись с твоей матерью, Лизок. Сменили лица, документы, жизнь и перебрались в Европу, поближе к родовому гнезду Кардье во французской Швейцарии. Мой брак с такой истеричкой, как твоя мамочка, не мог быть долгим. Ей слишком быстро приедаются люди. Надо было спешить. Поэтому вовсе не случайно вскоре после нашей свадьбы погиб твой старший братец, Розали! Впрочем, ты его ненавидела с самого детства, а он — тебя. Ты знаешь, Лизок, этот подонок ее изнасиловал, когда ей было одиннадцать лет, а ему пятнадцать. Его спортивный самолет разбился при заходе на посадку во время грозы. И ты поверила, Розали? Все это враки, Лизок! Мой напарник, прикончил его в самолете, а сам выбросился с парашютом. Мы были профессионалами, моя девочка! Самолет шел на автопилоте по прямой, пока не врезался в гору. Так началась планомерная гибель семейства Кардье. Так, Розали, ты стала единственной наследницей кучи дерьма под названием деньги!
Помнишь, как ты перепугалась? Жить всерьез? Заседать в Совете директоров? Принимать участие в стратегии доходов? Вылезать из постели не к вечеру, а утром? Никогда! Но твой отец был из породы бульдозеров, Розали. Жанн-Луи запретил тебе прикасаться к наркотикам, упрятал в лечебницу, промыл мозги и взял под жестокий контроль каждый твой шаг. Каждый вечер он приезжал домой, чтобы всыпать натурального ремня по твоей голой жопе. Извини, Лизок, за такие подробности. А ведь на тебя давно махнули рукой — все надежды семья возлагала на сына. Тогда ты решилась рожать наследника, чтобы отвязаться от надзора отца. Словом, все шло в масть, ведь твоим мужем, Розмарин, был я. Я! Жадный ротоухий лягушонок. И, следовательно, мой ребенок законно и честно становился наследником сумасшедшего состояния, — наследником! — принцем крови. Ты перестала жрать гормональные таблетки. И с третьей попытки родила, твое тело не хотело быть женщиной. Это была наследница. Девочка. Ты открыла свои кругленькие глупые голубые глазки и своими крохотными пальчиками обняла мой палец. И мне стало стыдно, что я такая скотина. И я посмотрел на твою мать, и увидел, что она была не только злой куклой, но еще и несчастной женщиной. Красавицей. Талантливой певицей с глубоким контральто. Она мечтала о сцене и даже начала выступать. Для карьеры ей не хватило одного — отсутствия денег! Никто не мог поверить, что. ты, Розали, не купила с потрохами театр, в котором даешь свой скромный концерт. Ты взяла псевдоним. Ты хотела спрятаться за именем
Розмарин, как за железной маской. Но разве можно спрятать роскошный «Лимузин», стоящий на сцене, наки-нув на него дешевое покрывало из тюля? Золотой бампер просвечивал в голосе! Тебя провожали холодными хлопками, а встречали, чуть ли не шикая. Вот когда ты влюбилась в марихуану. И она ответила взаимностью.
Да, Лизок, когда ты обняла мой палец, я разрыдался и убежал. По настоянию деда при крещении тебе дали древнее имя Гepca. В честь античных раскопок, которые велись на его деньги в греческом Аргосе. В день твоего рождения как раз раскопали алтарь Гёрсы, никому не известной прежде богини. Гepca Кардье! Но мы с Розали называли тебя своим домашним именем — Лиза, Лизочек, Элайза, Лиззи, Лизок… Видимо, бегство от собственного имени у нас с Розали в крови. Твоя мать подписывалась на всех бумагах только как Розмарин, и ее подпись всегда заверял адвокат. Я — стал Платоном, потом у меня была еще куча разных имен. Кажется сейчас меня зовут — Поль или Франсуа… забыл! А ты из Герсы Кардье стала Лизой Розмарин. Ты улыбалась, а жизнь семьи шла под откос. Наш брак дал первые трещины. Мы — я и мой друг — спешили. Капитал мог уйти в другие руки. Ммда… Настал черед твоего дедушки, Лиза, отведать кусочек смерти — он вдруг покончил с собой. Мы помогли ему это сделать — выбросили за борт яхты на поживу акулам, а вокруг накидали нарезанной рыбы. Все, что удалось найти спасателям — это объеденный торс. Мы горячо презирали друг друга. И я не мог выдавить из глаз даже слезинки для маскировки. Акулу капитализма хоронили без головы.
Он завещал похоронить тело в земле, в фамильном склепе в Сен-Рафаэле, а его пришлось кремировать в городском морге Лозанны … О, я хорошо помню тот день, Лизочек, день похорон твоего дедушки, потому что именно в тот день — 3 июля 1973 года — начались все твои несчастья, девочка. Твои и мои. На похороны собрался весь клан семьи Кардье. Их осталось немного — семь человек. И среди них я впервые увидал тебя, Роз! О, ты очень умело шла к своей цели, стерва. Сначала тебе удалось уложить меня в свою постель, а потом, усевшись на грудь голой жопой, смеясь, объявить, что тебе насквозь известна вся тайная сторона моей жизни. Ты русский агент! Все думают, что ты погиб и умер, а ты не погиб и жив. Этими словами ты приставила нож к моему сердцу. Я испугался, Лизок. Я очень испугался за свою шкуру. Шкуру жадного лягушонка. Она предъявила ужасные доказательства, и приперла меня к стене. Эта сука сработала почище Ламберт-Норда. Я был у нее под колпаком весь год — телефонные разговоры, тайники, средства спецсвязи, номера счетов в банке, мои встречи с напарником. Больше того, кто-то из команды на яхте снял на пленку, как мы выкидываем за борт убитого мистера Жан-Луи. Откуда ты взялась, сука?! Я еще не знал, кто на самом деле стоит за нею! Кто так дьявольски дергает куклу за ниточки! Вообщем, я трухнул. А больше всего я испугался за твою жизнь, моя маленькая малышка. У нее, у Роз, незаконной дочери твоего дедушки не было никаких прав на состояние отца, старый хрыч даже не упомянул ее в завещании, он никогда не признавал ее своей дочерью, хотя в молодости сдуру дал младенцу имя. У него на уме всегда вертелось только одно имя — Розали, и он назвал ее — Роз. А потом послал ко всем чертям собачьим ее мамашу. Но Роз росла его точной копией — такая же безжалостная машина для достижения успеха с бешеным властолюбием бастарда. Когда я ему всунул в рот пистолет… (Рука безумца зачеркнула последнее предложение.) Почему я не убил тебя в ту ночь, стерва?! Я бы успел кремировать тебя вместе с папашей. Ты всерьез принялась за дело. Тебя конечно не устраивало, что все состояние перешло в руки законной дочери и ее ребенка. Ты хотела получить все, Роз, все и даже меня. И получила! Да, моя бедная крошка, она получила все, чего хотела. Она поставила под контроль всю ситуацию. Она сама решила исполнить наш план, тот который мы задумали с другом еще в Сиднее, когда твоя мать влюбилась в меня. И сам дьявол помогал ей исполнить задуманное. Она решила убить — с моей помощью, доченька! — твою несчастную истеричную мать, а после того, как формально все права перейдут к ребенку, то есть к тебе, моя лапочка, устранить и тебя!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96
Я пытаюсь вставить ручку и бумагу в руки отца, но он не может уже ничего удержать и предметы падают на пол. Поднимаю. Дура! мой папулик — левша… стоит мне только сделать все правильно, как безумец жадно склоняется над коленом и, уложив бумагу, намертво стискивает ручку за талию.
Бессмысленно блуждая глазами поверх бумаги и даже не глядя на буквы он стремительно пишет — и я, плача, узнаю этот легкий стремительный почерк:
"Здравствуй моя дорогая девочка! Здравствуй Лизок! (Буквы тесно встают друг за другом поверх синевы, какой на карте обозначено море). Я не знаю увидимся ли мы когда-нибудь. Боюсь, что нет. Ведь я все проиграл и посажен в клетку на цепь, словно опасный зверь. Лягушонок на цепи, это очень смешно-и грустно, моя лапочка. Меня хотят лишить памяти, чтобы я никогда не смог тебя узнать. Из этой клетки не упорхнет ни одна муха, и все же, я снова и снова пишу тебе письмо, хотя нет никакой возможности переправить его на волю. (Рука дергается к верхнему краю листа и ставит дату: 1979 год, месяц не знаю, место — тоже.) За окном льет проливной дождь, ночь, холодно, а когда я последний раз видел тебя был жаркий день, солнце и море… я все верчусь юлой, Лизок. Никак не могу собраться с духом, чтобы написать правду. Тебе уже семь лет, ты уже пошла в школу, значит — взрослая, скоро тебя научат читать. Так вот, дорогая любимая девочка, знай, ты родилась в Лозанне, в Швейцарии, 7 апреля 197Г года (Рука зачеркивает последнюю единицу и ставит новую цифру — 2 — , а потом и ее исправляет… так и не ясно какой все-таки год: 72 или 71?) твой отец я — Платон Платонов, но это не мое настоящее имя, а выдуманное. Почему? Потому что я — шпион. Агент советской разведки. А вот твоей матери скрывать свое имя не надо, ее зовут Розали (он пишет ее настоящее имя, которое я скрываю за выдуманном Кардье!), но у нее есть еще одно имя — Розмарин. Розали Розмарин! Это ее артистический псевдоним. Роза Розы Морей. Ее отцу, твоему дедушке Жану-Луи Кардье принадлежит очень крупная автомобильная фирма с филиалами во многих странах мира. Это еще и финансовая империя, и прочее, и прочее… Семье Кардье принадлежит больше трехсот заводов в 70 странах Земли. На сегодня это пятая компания Европы по величине капитала. Но тебе пока это все не интересно, кроме дворца в Эль-Аранше, это в Марокко, где ты, Лизок, провела свое раннее детство. Помнишь, свою комнату со шкурой леопарда на полу? Ты ее нисколечко не боялась!.. Словом лакомый кусочек и куча денег, на который один глупый жадный лягушонок раскрыл рот. И получил по лапам! Когда ты вырастешь, ты поймешь, что такое деньги. Какое это проклятое проклятие. Пока ты не родилась, Лизок, я придавал деньгам слишком большое значение. Надеюсь, ты научишься их заслуженно и вполне презирать.
Так вот, моя лапочка, скажу правду — я никогда не любил твою мать, зато всегда крепко любил тебя, моя крошка с голубыми глазками и золотой головкой. Да, да, Розали! Я никогда не любил тебя (Рука безумца делает прыжок вверх и пишет новую дату: 1979 год, а прежнюю густо-густо зачеркивает.) Ты никогда не была человеком моего сердца. Я всего лишь терпел тебя и скрывал свою ненависть. Пора тебе знать. Ты была взбалмошной истеричкой, жадной к страстям и неуемной в желаниях. Тебе всего было мало. Ты ни в чем не знала меры. Однажды я попал тебе на глаза и понравился, как красивая мягкая игрушка в магазине для жадин. Еще бы! Красавец-блондин с широкими плечами на фоне синего моря. А когда я поднял бунт на корабле, ты — бац! — повела меня под венец. Так я стал твоим третьим мужем. В те дни у тебя, Розали, была одна блажь: презирать роскошь и жить бедно. То есть не жрать лобстеры и принимать ванну без пены. И я вместе с тобой ломал комедию. А ведь мир насквозь промок от слез, Розали!
У тебя была манера класть мужиков на лопатки в белой фате. Ты всегда знала, что когда надоест — разведешься! Мужчина — лучшее средство для ухода за кожей! Только ты сильно ошиблась в выборе мягкой игрушки, Розали. Я вовсе не кукла, не кобель и не пупсик из резины. Я парень с двойным дном, Лизок. Она не знала того, что знаешь ты, что я тайный агент! Я корчил из себя, Розали, слюнявого кобеля. Я никогда не говорил о деньгах. И тебе это очень нравилось, Розали. Ты думала, что вертишь мной как вертят вибратор в секс-шопе, а на самом деле это мы вертели тобой, мадам Кардье! Я и еще один такой же, как я. И цель наша была проста: твои деньги, идиотка. Миллионы твоего отца. Скажу тебе правду о себе, голубенький Лизок, надеюсь ты не будешь презирать меня за честность, ведь мать решила избавится от тебя, как это делала раньше. Ты была моим третьим ребенком, лапочка. Только те, кто были раньше тебя, ушли на дно унитаза. Вырастешь, поймешь о чем я. И не дуйся за то, что я обманывал твою мать. Я знаю — бог меня за нее, — ой! — накажет. Так вот, доченька, как только я понял, что твоя мамочка увлечена мной и дело идет к свадьбе, я решил развязаться с любимой Родиной и порвать цепь между собой и разведкой. Я был не один, нас было двое, таких, кто захотел свободы от всех. Мы разыграли собственную гибель в Сиднее, это в Австралии, именно там мы сошлись с твоей матерью, Лизок. Сменили лица, документы, жизнь и перебрались в Европу, поближе к родовому гнезду Кардье во французской Швейцарии. Мой брак с такой истеричкой, как твоя мамочка, не мог быть долгим. Ей слишком быстро приедаются люди. Надо было спешить. Поэтому вовсе не случайно вскоре после нашей свадьбы погиб твой старший братец, Розали! Впрочем, ты его ненавидела с самого детства, а он — тебя. Ты знаешь, Лизок, этот подонок ее изнасиловал, когда ей было одиннадцать лет, а ему пятнадцать. Его спортивный самолет разбился при заходе на посадку во время грозы. И ты поверила, Розали? Все это враки, Лизок! Мой напарник, прикончил его в самолете, а сам выбросился с парашютом. Мы были профессионалами, моя девочка! Самолет шел на автопилоте по прямой, пока не врезался в гору. Так началась планомерная гибель семейства Кардье. Так, Розали, ты стала единственной наследницей кучи дерьма под названием деньги!
Помнишь, как ты перепугалась? Жить всерьез? Заседать в Совете директоров? Принимать участие в стратегии доходов? Вылезать из постели не к вечеру, а утром? Никогда! Но твой отец был из породы бульдозеров, Розали. Жанн-Луи запретил тебе прикасаться к наркотикам, упрятал в лечебницу, промыл мозги и взял под жестокий контроль каждый твой шаг. Каждый вечер он приезжал домой, чтобы всыпать натурального ремня по твоей голой жопе. Извини, Лизок, за такие подробности. А ведь на тебя давно махнули рукой — все надежды семья возлагала на сына. Тогда ты решилась рожать наследника, чтобы отвязаться от надзора отца. Словом, все шло в масть, ведь твоим мужем, Розмарин, был я. Я! Жадный ротоухий лягушонок. И, следовательно, мой ребенок законно и честно становился наследником сумасшедшего состояния, — наследником! — принцем крови. Ты перестала жрать гормональные таблетки. И с третьей попытки родила, твое тело не хотело быть женщиной. Это была наследница. Девочка. Ты открыла свои кругленькие глупые голубые глазки и своими крохотными пальчиками обняла мой палец. И мне стало стыдно, что я такая скотина. И я посмотрел на твою мать, и увидел, что она была не только злой куклой, но еще и несчастной женщиной. Красавицей. Талантливой певицей с глубоким контральто. Она мечтала о сцене и даже начала выступать. Для карьеры ей не хватило одного — отсутствия денег! Никто не мог поверить, что. ты, Розали, не купила с потрохами театр, в котором даешь свой скромный концерт. Ты взяла псевдоним. Ты хотела спрятаться за именем
Розмарин, как за железной маской. Но разве можно спрятать роскошный «Лимузин», стоящий на сцене, наки-нув на него дешевое покрывало из тюля? Золотой бампер просвечивал в голосе! Тебя провожали холодными хлопками, а встречали, чуть ли не шикая. Вот когда ты влюбилась в марихуану. И она ответила взаимностью.
Да, Лизок, когда ты обняла мой палец, я разрыдался и убежал. По настоянию деда при крещении тебе дали древнее имя Гepca. В честь античных раскопок, которые велись на его деньги в греческом Аргосе. В день твоего рождения как раз раскопали алтарь Гёрсы, никому не известной прежде богини. Гepca Кардье! Но мы с Розали называли тебя своим домашним именем — Лиза, Лизочек, Элайза, Лиззи, Лизок… Видимо, бегство от собственного имени у нас с Розали в крови. Твоя мать подписывалась на всех бумагах только как Розмарин, и ее подпись всегда заверял адвокат. Я — стал Платоном, потом у меня была еще куча разных имен. Кажется сейчас меня зовут — Поль или Франсуа… забыл! А ты из Герсы Кардье стала Лизой Розмарин. Ты улыбалась, а жизнь семьи шла под откос. Наш брак дал первые трещины. Мы — я и мой друг — спешили. Капитал мог уйти в другие руки. Ммда… Настал черед твоего дедушки, Лиза, отведать кусочек смерти — он вдруг покончил с собой. Мы помогли ему это сделать — выбросили за борт яхты на поживу акулам, а вокруг накидали нарезанной рыбы. Все, что удалось найти спасателям — это объеденный торс. Мы горячо презирали друг друга. И я не мог выдавить из глаз даже слезинки для маскировки. Акулу капитализма хоронили без головы.
Он завещал похоронить тело в земле, в фамильном склепе в Сен-Рафаэле, а его пришлось кремировать в городском морге Лозанны … О, я хорошо помню тот день, Лизочек, день похорон твоего дедушки, потому что именно в тот день — 3 июля 1973 года — начались все твои несчастья, девочка. Твои и мои. На похороны собрался весь клан семьи Кардье. Их осталось немного — семь человек. И среди них я впервые увидал тебя, Роз! О, ты очень умело шла к своей цели, стерва. Сначала тебе удалось уложить меня в свою постель, а потом, усевшись на грудь голой жопой, смеясь, объявить, что тебе насквозь известна вся тайная сторона моей жизни. Ты русский агент! Все думают, что ты погиб и умер, а ты не погиб и жив. Этими словами ты приставила нож к моему сердцу. Я испугался, Лизок. Я очень испугался за свою шкуру. Шкуру жадного лягушонка. Она предъявила ужасные доказательства, и приперла меня к стене. Эта сука сработала почище Ламберт-Норда. Я был у нее под колпаком весь год — телефонные разговоры, тайники, средства спецсвязи, номера счетов в банке, мои встречи с напарником. Больше того, кто-то из команды на яхте снял на пленку, как мы выкидываем за борт убитого мистера Жан-Луи. Откуда ты взялась, сука?! Я еще не знал, кто на самом деле стоит за нею! Кто так дьявольски дергает куклу за ниточки! Вообщем, я трухнул. А больше всего я испугался за твою жизнь, моя маленькая малышка. У нее, у Роз, незаконной дочери твоего дедушки не было никаких прав на состояние отца, старый хрыч даже не упомянул ее в завещании, он никогда не признавал ее своей дочерью, хотя в молодости сдуру дал младенцу имя. У него на уме всегда вертелось только одно имя — Розали, и он назвал ее — Роз. А потом послал ко всем чертям собачьим ее мамашу. Но Роз росла его точной копией — такая же безжалостная машина для достижения успеха с бешеным властолюбием бастарда. Когда я ему всунул в рот пистолет… (Рука безумца зачеркнула последнее предложение.) Почему я не убил тебя в ту ночь, стерва?! Я бы успел кремировать тебя вместе с папашей. Ты всерьез принялась за дело. Тебя конечно не устраивало, что все состояние перешло в руки законной дочери и ее ребенка. Ты хотела получить все, Роз, все и даже меня. И получила! Да, моя бедная крошка, она получила все, чего хотела. Она поставила под контроль всю ситуацию. Она сама решила исполнить наш план, тот который мы задумали с другом еще в Сиднее, когда твоя мать влюбилась в меня. И сам дьявол помогал ей исполнить задуманное. Она решила убить — с моей помощью, доченька! — твою несчастную истеричную мать, а после того, как формально все права перейдут к ребенку, то есть к тебе, моя лапочка, устранить и тебя!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96