Фицдуэйн начал бороться за жизнь.
— Сколько времени ему понадобится, чтобы снова вернуться в строй? — спросил Килмара.
— Это очень сложный вопрос, — ответила Кэтлин, возвращаясь с небес на землю. — И преждевременный. Он все еще в критическом состоянии.
— Только его тело, — возразил Килмара. Кэтлин строго посмотрела на него.
— Четыре месяца, полгода, год… — она сверкнула глазами. — Ранение очень тяжелое, и все зависит от конкретного человека. Кстати, кто он такой? Если не считать фермеров, которые, бывает, спьяну наступят на свое ружье, огнестрельные ранения в нашей местности встречаются не часто. И потом, здесь вы и ваши люди…
Она жестом указала на самого Килмару и на вооруженных рейнджеров, которые стояли на часах в коридоре.
— Мне не нравится, когда в моем госпитале бродят вооруженные люди. Хотелось бы верить, что это действительно необходимо. Может быть, вы мне что-нибудь объясните?
Килмара сдержанно улыбнулся.
— Я все вам расскажу, но только за чашкой чая, — сказал он. — Или за бокалом чего-нибудь более существенного. По-моему, вы это заслужили.
Они отыскали небольшой свободный кабинетик рядом с сестринским постом. Сестра принесла им свежий чай, и Килмара достал из кармана свою плоскую набедренную флягу. Кэтлин подумала о Линде: за глоток горячительного анестезиолог, наверное, могла пойти на преступление, но, к счастью, она все еще говорила по телефону.
Килмара тем временем быстро проглотил свой чай, и по комнате поплыл аромат крепкого ирландского виски. Откровенно говоря, полковник никак не мог понять, почему это некоторые предпочитают “Скотч”.
— Ваш пациент — Хьюго Фицдуэйн — настоящий анахронизм, — начал он. — Первый из Фицдуэйнов, высадившийся в Ирландии семьсот лет назад, был норманнским рыцарем. Иногда мне кажется, что у Хьюго гораздо больше общего с ним, чем с людьми из двадцатого столетия. Он все еще живет в своем родовом замке и придерживается старинных понятий о чести и долге. Он готов положить жизнь за то, во что верит, и за тех, кого любит.
Кэтлин перегнулась через стол и, прочитав его имя на нагрудном шевроне, спросила:
— Какое отношение к нему имеете вы, полковник Килмара?
— Он служил под моей командой в Конго, — ответил тот. — Когда сражаешься с кем-то плечом к плечу, начинаешь понемногу узнавать этого человека. Мы подружились. Вскоре Хьюго демобилизовался из армии и стал военным фотокорреспондентом, появляясь то в одной горячей точке, то в другой. Несмотря на это, мы продолжали поддерживать отношения. Несколько лет назад он наконец решил, что с него, пожалуй, хватит, но так получилось, что он столкнулся с одной грязной историей прямо на своем острове. Это была действительно грязная и страшная история, связанная с международным терроризмом. С помощью моих людей, правда, с очень небольшой помощью, он раскопал все эти мерзкие секреты. Помните, была целая серия убийств? После этого он решил обосноваться в замке и заняться семьей. Должен сказать, что в душе он очень мягкий и добрый человек.
Кэтлин кивнула, припоминая отчаяние Фицдуэйна и волшебную метаморфозу, которая произошла с ним, когда он понял, что его сын остался в живых. Свершившееся на ее глазах чудо не могло не тронуть ее, хотя Кэтлин часто казалось, что на своей работе она насмотрелась всякого и стала многое воспринимать гораздо спокойнее.
— Стало быть, он женат? — спросила она. Килмара покачал головой.
— Ничего из этого не вышло, — ответил он. — Хьюго растит Бутса один.
— Ну, вот мы и подошли к самому интересному: почему этот добросердечный рыцарь, живущий в уединении на западном побережье Ирландии, внезапно становится мишенью для пуль террористов. Ведь это же не был просто несчастный случай?
— Нет, это не был несчастный случай, — согласился Килмара. — И никакой загадки, как мне кажется, в этом тоже нет. Мир борьбы с терроризмом состоит в основном из действий и… ответных действий. Стоит только ввязаться — и ты навсегда в опасности. Я почти уверен, что это покушение — месть за то, что произошло три года назад. Месть — очень распространенное явление в этом мире.
Кэтлин вздрогнула.
— Извращенные, больные умы. И все же прошло три года. Почему они ждали так долго?
Килмара пожал плечами.
— Этого мы пока не знаем. Однако отложенная месть все же явление гораздо более обыкновенное, чем вообще никакой. Поначалу жертва предпринимает все возможные меры предосторожности и настороженно относится к каждой, самой пустячной мелочи. Но время идет, человек успокаивается и начинает думать, что ему уже ничего не грозит. Стоит только чуть-чуть ослабить внимание… Тут-то все и происходит. Кроме того, на этот счет есть одна пословица…
— Месть — это вино, которое лучше всего употреблять охлажденным, — закончила Кэтлин.
— Вот именно, — кивнул Килмара.
Кэтлин внимательно рассматривала его. Перед ней сидел человек, который своими глазами видел и пробовал на вкус многое из того, чем богата жизнь. И он, похоже, воспринимал все это совершенно спокойно. Это был человек, который управлял самыми смертоносными силами, человек, который охотился на других людей. И при этом сам был дичью. Какая страшная у него, должно быть, жизнь…
— Как вам удается жить со всем этим? — спросила она. — Жестокость, страх, постоянная готовность к тому, что любой встречный может нанести смертельный удар…
Кэтлин тут же пожалела о сказанном. Вопрос оказался на редкость бестактным, что, впрочем, лишний раз свидетельствовало о том, насколько она устала.
Килмара расхохотался.
— Я не беру конфет у незнакомых мужчин, — сказал он. — Я играю на вероятностях, а все, что я делаю, я делаю хорошо.
— Насколько я поняла, вы подразумевали, что мистер Фицдуэйн не хуже вас, — парировала Кэтлин.
— Кэт, — сказал Килмара, — когда Хьюго обратит на вас свое внимание, вы поймете что он — самый опасный человек из всех, кого вы когда-либо встречали. Просто он иногда слишком долго раскачивается. Его идеалы иногда мешают ему двигаться к своей цели самой прямой дорогой, однако, когда у него есть достаточно веские причины, я по сравнению с ним могу показаться вам просто котенком.
Кэтлин никак не удавалось ассоциировать искалеченного человека на больничной койке с грозной опасностью, о которой со спокойной уверенностью толковал Килмара. Потом ей в голову пришла мысль, расстроившая ее еще больше.
— А вооруженные часовые, которых вы поставили в коридоре… Вы что, ожидаете новых неприятностей? Неужели эти террористы могут повторить свою попытку здесь, в столь людном месте?
Прежде чем ответить, Килмара помедлил. Ему вовсе не хотелось устраивать в госпитале переполох. С другой стороны, медсестра не была похожа на истеричку, и он считал себя обязанным ей за все, что она сделала для Фицдуэйна.
— Люди, с которыми мы имеем дело, таковы, что сделают все, что угодно и где угодно, — с расстановкой сказал Килмара. — Это закон мести. Никаких ограничений. Именно это заставляет меня чувствовать себя молодым, — закончил он неожиданно весело. — Все время приходится напрягать мозги, чтобы перехитрить подлецов.
— Значит, вы считаете, что они попробуют еще раз? — спросила Кэтлин.
— Вероятно, — с неохотой признал Килмара.
— Таким образом, до тех пор, пока ваш друг остается в госпитале, мы все подвергаемся опасности? Килмара кивнул.
— Элемент риска, безусловно, есть, — сказал он, — но давайте не будем охать и ахать по этому поводу. Мы примем все меры предосторожности.
— Господи Иисусе! — воскликнула потрясенная Кэтлин. — Кто эти люди? Почему вы не найдете и не остановите их?
Килмара вылил в свою чашку все, что оставалось во фляге.
— Терроризм как рак, — сказал он. — У нас есть успехи, но наш враг изменяется, мутирует, и поиски лекарства продолжаются. И конца этому пока не видно.
— Мне кажется, что чем скорее мы вылечим и выпишем вашего друга, тем будет лучше, — заметила Кэтлин. Килмара приподнял свою чашку в насмешливом салюте.
— Вот это правильно, Кэтлин! — сказал он. — Наконец вы начинаете понимать.
Кэтлин неуверенно улыбнулась.
Глава 6

Окружной госпиталь “Коннемара”, 18 января
Фицдуэйн открыл глаза.
Что его разбудило? Кто здесь? Нужно немедленно что-то предпринять.
Стоило один раз ослабить защиту, и вот чем все кончилось!
Могучее желание двигаться наполняло все его тело, но ему мешали снотворные и болеутоляющие препараты.
Сигнал тревоги в мозгу продолжал звучать.
На лбу выступил холодный пот. Фицдуэйн попытался сесть; он надеялся, что в этом положении сможет реагировать несколько эффективнее, чем когда он просто лежал, беспомощный и беззащитный.
Движение давалось ему с огромным трудом. Мышцы отказывались ему повиноваться.
Наконец Фицдуэйну удалось справиться со своим непослушным телом; он медленно приподнял голову и забинтованный торс, но оказалось, что он еще слишком слаб. Острая боль заставила его зажмуриться, и с губ его сорвался хриплый стон, болезненный и разочарованный.
Потом он услышал голос. Это был голос друга, и он понял, что опасность ему не грозит. Он и Бутс в безопасности. Внезапно он вспомнил, где он.
Потом он увидел женщину, почувствовал у себя на лбу ее прохладную руку, снова услышал ее голос.
— Все хорошо, Хьюго, не волнуйся… — сказала она. — Лежи спокойно. Не нужно беспокоиться, ты должен отдыхать и набираться сил.
На циферблате настенных электронных часов было два часа двадцать три минуты.
Кэтлин, ласковая темноволосая женщина лет тридцати с небольшим, меняла ему капельницы. По инициативе Линды Фолей ее временно перевели сюда из отделения интенсивной терапии: пациенты Кэтлин Бёрк шли на поправку гораздо быстрее, чем все остальные. Иными словами, у нее была легкая рука.
Покончив с капельницами, Кэтлин взяла его за руку и проверила пульс. К карману ее халата были прикреплены вверх ногами небольшие часы, на которые она сосредоточенно глядела, подсчитывая количество ударов в минуту. Фицдуэйну нравилось прикосновение ее пальцев, нравился чистый и теплый запах ее тела. На безымянном пальце левой руки он заметил след от обручального кольца.
— Могу я что-нибудь для тебя сделать? — очень тихо спросила она.
Фицдуэйн улыбнулся. Боль никуда не девалась, но странным образом он почти не чувствовал ее, словно она была где-то далеко. Он чувствовал себя отдохнувшим и совершенно спокойным. Приподняв руку, Фицдуэйн взял ее ладонь в свою, но жест этот был совершенно платоническим. Проделай он это при свете дня, и все было бы по-другому, однако в два часа ночи, когда весь остальной мир спал, жест этот странным образом казался уместным.
— Расскажи мне об этом… — сонным голосом пробормотал он, и кончики его пальцев нежно погладили вмятинку от кольца.
Кэтлин негромко рассмеялась. Она была очень хороша собой, несмотря на то, что проходящие годы начали оставлять на ее лице свой след.
— Так не пойдет, — сказала она. — Это ты должен рассказывать. Сиделка не должна выбалтывать пациентам все свои маленькие тайны.
— “…Потому что это срывает с нее ореол таинственности и всемогущества, — процитировал Фицдуэйн. — Больные нуждаются в поддержке, в источнике, из которого они могли бы черпать силы. Им нужны решения, а не проблемы. Нельзя устанавливать с пациентом эмоциональной связи…”
Он ухмыльнулся.
— Так или иначе, но мы прогрессируем.
Фицдуэйн начал было смеяться, но боль ужалила его с новой силой, и он замолчал, задыхаясь. Правда, он почти сразу пришел в себя.
— Мы по природе своей очень ненадежный народ.
Теперь уже Кэтлин звонко расхохоталась. Стоявший на часах в коридоре рейнджер услышал этот смех и позавидовал Фицдуэйну: было бы очень неплохо завалиться сейчас на койку за компанию с миловидной сестрой. Потом он припомнил все, что видел своими глазами, все, что слышал о ранениях Фицдуэйна, и рассудил, что он, пожалуй, не поменялся бы с ним местами.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96