Перед ними на пластиковых стульях теснились представители средств информации: печатных изданий, радио и телевидения.
Фрэнк находил смешным этот спектакль, но престиж Княжества Монако и Соединенных Штатов Америки, которые он представлял как агент ФБР, был превыше всего.
Неважно, что Никто, сиречь Жан-Лу Вердье, оставался птицей в лесу. Неважно, что войдя на его виллу вслед за группой захвата, они нашли еге пустой, а Сореля зарезанным, подобно жертвенному агнцу. Другие двое, Гамбетта и Меген, были убиты из пистолета — того же самого, из которого был застрелен Григорий Яцимин.
Ubi major, minor cessat.
Некоторые деликатные подробности оставались скрыты и за предусмотрительной ширмой, именуемой «тайна следствия». Успех однако раздували — выяснение личности убийцы, блестящая совместная операция полиции Княжества и ФБР, дьявольская хитрость преступника, который не смог противостоять опыту и непреклонной решимости полицейских, и так далее, и так далее, и так далее…
Бесчисленные «и так далее» маскировали бегство убийцы, вызванное непредвиденными событиями. И все же арест этого человека, ответственного за чудовищные убийства, ожидался с минуты на минуту. Полиция всей Европы была начеку.
Фрэнк восхитился мастерством, с каким Ронкай и Дюран умели выпутываться из паутины вопросов, красуясь, когда можно, в лучах прожекторов и ловко лавируя, если кто-то вынуждал их отодвинуться в тень.
Никто из них ни словом не упомянул комиссара Никола Юло. Фрэнку вспомнились фотографии с места аварии: перевернутая машина, тело друга на руле, его несчастное лицо анфан-террибля, залитое кровью. Фрэнк сунул руку в карман пиджака и сжал листок, лежавший там. Обследуя пядь за пядью дом Жан-Лу в поисках хоть какого-то следа, чтобы понять, как и куда он мог бежать, Фрэнк обнаружил штрафную квитанцию за превышение скорости, выданную дорожной полицией. Номерной знак принадлежал машине, взятой напрокат в фирме «Авис». Дата — день смерти Никола, а место нарушения находилось недалеко от места катастрофы.
Фрэнк понял, как действовал Жан-Лу. Секрет, который Фрэнк доверил Пьеро как почетному полицейскому, по мнению Мальчика дождя, очевидно, касался всех, кроме его большого друга Жан-Лу. Поэтому именно ему и только ему по иронии судьбы Пьеро сказал, что Фрэнк интересовался пластинкой некоего Роберта Фултона. Жан-Лу тотчас понял, какую допустил ошибку, и немедленно отправился следом за Никола, когда тот поехал выяснять, что стоит за этой пластинкой.
Фрэнк повторил шаг за шагом весь путь комиссара, и ему стало ясно, что тот раньше всех сумел узнать имя убийцы. И потому погиб.
Голос Ронкая отвлек его от этих размышлений.
—…поэтому я предоставил бы слово человеку, который сумел установить имя серийного убийцы, известного как Никто, специальному агенту ФБР Фрэнку Оттобре.
Не было аплодисментов, только густой лес поднятых рук. Ронкай указал на рыжего журналиста в первом ряду. Фрэнк узнал его и приготовился к расстрелу вопросами. Журналист поднялся и представился.
— Рене Колетти. «Франс суар». Агент Оттобре, вам удалось понять, зачем Жан-Лу снимал скальпы со своих жертв?
Фрэнк сдержал улыбку, думая о том, с каким удовольствием журналист обращается к самой сути проблемы.
Что ж, если таковы правила игры, то я тоже умею играть.
Фрэнк откинулся на спинку стула.
— Это вопрос, на который доктор Клюни сумеет ответить более профессионально, чем я. Однако могу сказать уже сейчас, что сегодня мы не в силах найти исчерпывающее объяснение характеру убийств. Как уже отметил начальник полиции Ронкай, многие детали расследования еще требуют проверки и составляют служебную тайну. И все же кое-что мы установили с определенностью и можем поделиться этим с вами.
Фрэнк сделал эффектную паузу и подумал, что доктор Клюни мог бы гордиться им.
— Прежде всего бесспорные сведения получены в результате предварительной работы, проведенной комиссаром Никола Юло. Именно на них я опирался, когда выяснял личность Никто. Благодаря ошибке, допущенной преступником при убийстве Аллена Йосиды, комиссар сумел вплотную подойти к событиям, которые до сих пор оставались нераскрытыми. Они произошли много лет назад в Кассисе, в Провансе, где погибла целая семья. Тогда преступление было квалифицировано как двойное убийство и самоубийство, но теперь оно будет основательно пересмотрено. Могу сказать вам, что у одной из жертв лицо тогда было изуродовано точно так же, как у жертв Никто.
Зал зашумел. Вскинулись новые руки. Молодая, бойкая журналистка вскочила раньше других.
— Лаура Шуберт. «Фигаро».
Фрэнк кивнул ей.
— Но разве комиссар Юло не был отстранен от расследования?
Краем глаза Фрэнк заметил, как Дюран и Ронкай выпрямились на своих стульях. Он улыбнулся девушке как человек, который намерен предложить другую, подлинную версию события.
Вот вам в задницу, засранцы!
— Это не совсем точно, мадемуазель. Это лишь вольная интерпретация прессы. Комиссар Юло отошел от расследования здесь, в Монте-Карло, чтобы незаметно заниматься другими уликами — теми, что были у него в руках и которые по понятным причинам не стали достоянием общественности. С болью должен сообщить вам, что, к сожалению, именно это расследование Юло послужило причиной его смерти. Она произошла не в результате дорожной аварии. Речь идет о бог знает каком по счету убийстве, совершенном Никто. Поняв, что его распознали, Никто вынужден был выйти из укрытия и защищаться. Повторяю, заслуга в идентификации преступника, совершившего все эти убийства, принадлежит в первую очередь комиссару Никола Юло, который заплатил за это собственной жизнью.
В зале поднялся гул. Версия трещала по всем швам, но впечатляла. Про такое можно было писать, и журналисты непременно подхватят эту новость. Именно это и нужно было Фрэнку. Дюран и Ронкай были потрясены, но сохраняли хорошую мину при плохой игре. Морелли, стоявший, сложив руки, у стены сбоку, показал Фрэнку из-под локтя кулак с поднятым кверху большим пальцем.
Поднялся журналист, говоривший по-французски с сильным итальянским акцентом.
— Марко Франти. «Коррьере делла сера». Милан. Не можете ли рассказать нам подробнее о том, что именно расследовал комиссар Юло в Кассисе и что он там обнаружил?
— Повторяю, следствие там еще продолжается. Есть ряд предположений, но их могут опровергнуть факты. Одно могу сказать уже сейчас с большой долей вероятности. Мы пытаемся выяснить подлинное имя Никто, поскольку считаем, что Жан-Лу Вердье — имя не настоящее. Поиски, произведенные на кладбище в Кассисе по следам комиссара Юло, показали, что Жан-Лу Вердье — имя мальчика, погибшего в море за несколько лет до уже упомянутой прованской трагедии. Совпадение по меньшей мере подозрительное, учитывая что могилы мальчика и этих жертв находятся буквально в нескольких шагах.
Еще один журналист поднял руку и, даже не вставая, перекрыл общий шум.
— А про историю с капитаном Райаном Моссом что вы можете нам сказать?
В зале воцарилась полнейшая тишина. Фрэнк внимательно посмотрел на журналиста, поставившего самый жгучий вопрос ребром, и обвел взглядом всех присутствующих.
— Что касается капитана Райана Мосса, уже освобожденного из тюрьмы, то речь идет о моей непростительной ошибке. Я не ищу ни оправданий, ни смягчающих обстоятельств: улики выглядели настолько убедительно, что позволяли без тени сомнения обвинить его в убийстве Роби Стриккера. К сожалению, иногда в ходе сложного расследования вроде такого, какое мы ведем сейчас, достается и невиновным. Это, однако, не может и не должно служить оправданием. Повторяю, речь идет об ошибке, и я готов взять на себя всю ответственность за нее, дабы избавить от этого обвинения кого-либо другого. А теперь, с вашего позволения…
Фрэнк поднялся.
— К сожалению, я еще занят вместе с силами полиции поисками очень опасного преступника. Доктор Дюран, начальник полиции Ронкай и доктор Клюни будут рады ответить на остальные ваши вопросы.
Выйдя из-за стола, Фрэнк прошел мимо Морелли в боковую дверь. Через несколько секунд инспектор нагнал его в просторном полукруглом коридоре рядом с залом, где проходила пресс-конференция.
— Ты был великолепен, Фрэнк. Заплачу любые деньги за снимки физиономий Ронкая и Дюрана, когда ты говорил о комиссаре Юло. И велю показать моим внукам в подтверждение, что Господь существует. А теперь…
Громкие шаги отвлекли Морелли. Взгляд инспектора устремился на кого-то за спиной Фрэнка.
— Вот мы и встретились, мистер Оттобре.
Фрэнк узнал эту интонацию и этот голос. Обернулся — на него в упор смотрел капитан Райан Мосс. Рядом стоял генерал Натан Паркер. Морелли тотчас насторожился и шагнул ближе. Фрэнк заметил это и был благодарен ему.
— Проблемы, Фрэнк?
— Нет, Клод, никаких проблем. Думаю, можешь идти, не так ли генерал?
Голос Паркера был холоднее льдов Арктики.
— Конечно, никаких проблем. Извините нас, инспектор…
Морелли неуверенно отошел. Фрэнк слышал, как удаляются его шаги по мраморному полу. Натан Паркер и Мосс стояли и молча ждали, пока они не стихнут совсем.
Первым заговорил Паркер.
— Так значит, нашли, Фрэнк? Нашли этого своего убийцу. Вы, я вижу, человек весьма предприимчивый.
— То же самое можно сказать и о вас, генерал, хотя не всеми вашими начинаниями можно гордиться. Если вам может быть интересно, Елена мне все рассказала.
Старый солдат и бровью не повел.
— Мне она тоже все рассказала. Долго говорила о том, как вы ловко воспользовались женщиной, у которой не все в порядке с головой. Думаю, вы допустили серьезную ошибку, изображая рыцаря без страха и упрека. Насколько припоминаю, я предупреждал вас, что не стоит вставать на моем пути, но вы не захотели прислушаться к моему совету.
— Вы грязный негодяй, генерал Паркер, и я вас уничтожу.
Райан Мосс рванулся к Фрэнку. Генерал жестом остановил его, усмехнувшись со змеиным коварством.
— Вы конченый человек. И, как все конченые люди, еще и впадаете в заблуждение, мистер Оттобре. Я могу перепрыгнуть через вас одним прыжком, и мне даже не придется отряхивать пыль с брюк. Послушайте, что я вам скажу…
Он настолько приблизился к Фрэнку, что тот ощутил его горячее дыхание и брызги слюны изо рта, когда генерал злобно зашипел ему в лицо.
— Вы больше и близко не подойдете к моей дочери, Фрэнк. Я могу взять вас за шкирку, как котенка, и довести до того, что сами станете умолять убить вас. Если вам небезразлична своя безопасность, имейте в виду, я держу в кулаке и Елену. Я в любую минуту могу поместить ее в психиатрическую клинику и выбросить ключ от двери палаты.
Он стал обходить Фрэнка вокруг, продолжая рассуждать.
— Конечно, вы можете объединиться и вместе выступить против меня. Можете выплюнуть ваш яд. Но подумайте сами. С одной стороны — я, генерал американской армии, герой войны, военный советник президента Соединенных Штатов. С другой стороны — вы двое, женщина с неустойчивой психикой и человек, который несколько месяцев провел в сумасшедшем доме после того, как довел до самоубийства свою жену. Скажите, Фрэнк, кто вам поверит? А кроме того, все ваши выдумки про меня могут отразиться на Стюарте. Думаю, этого Елене хочется меньше всего. Моя дочь все поняла и обещала мне, что никогда больше не попытается увидеться с вами. Того же самого я жду от вас, мистер Оттобре, вы поняли? Никогда!
Старый солдат отступил на шаг, в глазах его светилось торжество.
— Чем бы ни завершилась эта история, вы конченый человек, мистер Оттобре.
Генерал повернулся и зашагал прочь, не оборачиваясь. Мосс подошел к Фрэнку. На его лице читалось садистское желание добить поверженного.
— Он прав, мистер агент ФБР. Ты конченый человек.
— В этих словах есть хоть какой-то смысл. Ты же никогда и не был человеком.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85
Фрэнк находил смешным этот спектакль, но престиж Княжества Монако и Соединенных Штатов Америки, которые он представлял как агент ФБР, был превыше всего.
Неважно, что Никто, сиречь Жан-Лу Вердье, оставался птицей в лесу. Неважно, что войдя на его виллу вслед за группой захвата, они нашли еге пустой, а Сореля зарезанным, подобно жертвенному агнцу. Другие двое, Гамбетта и Меген, были убиты из пистолета — того же самого, из которого был застрелен Григорий Яцимин.
Ubi major, minor cessat.
Некоторые деликатные подробности оставались скрыты и за предусмотрительной ширмой, именуемой «тайна следствия». Успех однако раздували — выяснение личности убийцы, блестящая совместная операция полиции Княжества и ФБР, дьявольская хитрость преступника, который не смог противостоять опыту и непреклонной решимости полицейских, и так далее, и так далее, и так далее…
Бесчисленные «и так далее» маскировали бегство убийцы, вызванное непредвиденными событиями. И все же арест этого человека, ответственного за чудовищные убийства, ожидался с минуты на минуту. Полиция всей Европы была начеку.
Фрэнк восхитился мастерством, с каким Ронкай и Дюран умели выпутываться из паутины вопросов, красуясь, когда можно, в лучах прожекторов и ловко лавируя, если кто-то вынуждал их отодвинуться в тень.
Никто из них ни словом не упомянул комиссара Никола Юло. Фрэнку вспомнились фотографии с места аварии: перевернутая машина, тело друга на руле, его несчастное лицо анфан-террибля, залитое кровью. Фрэнк сунул руку в карман пиджака и сжал листок, лежавший там. Обследуя пядь за пядью дом Жан-Лу в поисках хоть какого-то следа, чтобы понять, как и куда он мог бежать, Фрэнк обнаружил штрафную квитанцию за превышение скорости, выданную дорожной полицией. Номерной знак принадлежал машине, взятой напрокат в фирме «Авис». Дата — день смерти Никола, а место нарушения находилось недалеко от места катастрофы.
Фрэнк понял, как действовал Жан-Лу. Секрет, который Фрэнк доверил Пьеро как почетному полицейскому, по мнению Мальчика дождя, очевидно, касался всех, кроме его большого друга Жан-Лу. Поэтому именно ему и только ему по иронии судьбы Пьеро сказал, что Фрэнк интересовался пластинкой некоего Роберта Фултона. Жан-Лу тотчас понял, какую допустил ошибку, и немедленно отправился следом за Никола, когда тот поехал выяснять, что стоит за этой пластинкой.
Фрэнк повторил шаг за шагом весь путь комиссара, и ему стало ясно, что тот раньше всех сумел узнать имя убийцы. И потому погиб.
Голос Ронкая отвлек его от этих размышлений.
—…поэтому я предоставил бы слово человеку, который сумел установить имя серийного убийцы, известного как Никто, специальному агенту ФБР Фрэнку Оттобре.
Не было аплодисментов, только густой лес поднятых рук. Ронкай указал на рыжего журналиста в первом ряду. Фрэнк узнал его и приготовился к расстрелу вопросами. Журналист поднялся и представился.
— Рене Колетти. «Франс суар». Агент Оттобре, вам удалось понять, зачем Жан-Лу снимал скальпы со своих жертв?
Фрэнк сдержал улыбку, думая о том, с каким удовольствием журналист обращается к самой сути проблемы.
Что ж, если таковы правила игры, то я тоже умею играть.
Фрэнк откинулся на спинку стула.
— Это вопрос, на который доктор Клюни сумеет ответить более профессионально, чем я. Однако могу сказать уже сейчас, что сегодня мы не в силах найти исчерпывающее объяснение характеру убийств. Как уже отметил начальник полиции Ронкай, многие детали расследования еще требуют проверки и составляют служебную тайну. И все же кое-что мы установили с определенностью и можем поделиться этим с вами.
Фрэнк сделал эффектную паузу и подумал, что доктор Клюни мог бы гордиться им.
— Прежде всего бесспорные сведения получены в результате предварительной работы, проведенной комиссаром Никола Юло. Именно на них я опирался, когда выяснял личность Никто. Благодаря ошибке, допущенной преступником при убийстве Аллена Йосиды, комиссар сумел вплотную подойти к событиям, которые до сих пор оставались нераскрытыми. Они произошли много лет назад в Кассисе, в Провансе, где погибла целая семья. Тогда преступление было квалифицировано как двойное убийство и самоубийство, но теперь оно будет основательно пересмотрено. Могу сказать вам, что у одной из жертв лицо тогда было изуродовано точно так же, как у жертв Никто.
Зал зашумел. Вскинулись новые руки. Молодая, бойкая журналистка вскочила раньше других.
— Лаура Шуберт. «Фигаро».
Фрэнк кивнул ей.
— Но разве комиссар Юло не был отстранен от расследования?
Краем глаза Фрэнк заметил, как Дюран и Ронкай выпрямились на своих стульях. Он улыбнулся девушке как человек, который намерен предложить другую, подлинную версию события.
Вот вам в задницу, засранцы!
— Это не совсем точно, мадемуазель. Это лишь вольная интерпретация прессы. Комиссар Юло отошел от расследования здесь, в Монте-Карло, чтобы незаметно заниматься другими уликами — теми, что были у него в руках и которые по понятным причинам не стали достоянием общественности. С болью должен сообщить вам, что, к сожалению, именно это расследование Юло послужило причиной его смерти. Она произошла не в результате дорожной аварии. Речь идет о бог знает каком по счету убийстве, совершенном Никто. Поняв, что его распознали, Никто вынужден был выйти из укрытия и защищаться. Повторяю, заслуга в идентификации преступника, совершившего все эти убийства, принадлежит в первую очередь комиссару Никола Юло, который заплатил за это собственной жизнью.
В зале поднялся гул. Версия трещала по всем швам, но впечатляла. Про такое можно было писать, и журналисты непременно подхватят эту новость. Именно это и нужно было Фрэнку. Дюран и Ронкай были потрясены, но сохраняли хорошую мину при плохой игре. Морелли, стоявший, сложив руки, у стены сбоку, показал Фрэнку из-под локтя кулак с поднятым кверху большим пальцем.
Поднялся журналист, говоривший по-французски с сильным итальянским акцентом.
— Марко Франти. «Коррьере делла сера». Милан. Не можете ли рассказать нам подробнее о том, что именно расследовал комиссар Юло в Кассисе и что он там обнаружил?
— Повторяю, следствие там еще продолжается. Есть ряд предположений, но их могут опровергнуть факты. Одно могу сказать уже сейчас с большой долей вероятности. Мы пытаемся выяснить подлинное имя Никто, поскольку считаем, что Жан-Лу Вердье — имя не настоящее. Поиски, произведенные на кладбище в Кассисе по следам комиссара Юло, показали, что Жан-Лу Вердье — имя мальчика, погибшего в море за несколько лет до уже упомянутой прованской трагедии. Совпадение по меньшей мере подозрительное, учитывая что могилы мальчика и этих жертв находятся буквально в нескольких шагах.
Еще один журналист поднял руку и, даже не вставая, перекрыл общий шум.
— А про историю с капитаном Райаном Моссом что вы можете нам сказать?
В зале воцарилась полнейшая тишина. Фрэнк внимательно посмотрел на журналиста, поставившего самый жгучий вопрос ребром, и обвел взглядом всех присутствующих.
— Что касается капитана Райана Мосса, уже освобожденного из тюрьмы, то речь идет о моей непростительной ошибке. Я не ищу ни оправданий, ни смягчающих обстоятельств: улики выглядели настолько убедительно, что позволяли без тени сомнения обвинить его в убийстве Роби Стриккера. К сожалению, иногда в ходе сложного расследования вроде такого, какое мы ведем сейчас, достается и невиновным. Это, однако, не может и не должно служить оправданием. Повторяю, речь идет об ошибке, и я готов взять на себя всю ответственность за нее, дабы избавить от этого обвинения кого-либо другого. А теперь, с вашего позволения…
Фрэнк поднялся.
— К сожалению, я еще занят вместе с силами полиции поисками очень опасного преступника. Доктор Дюран, начальник полиции Ронкай и доктор Клюни будут рады ответить на остальные ваши вопросы.
Выйдя из-за стола, Фрэнк прошел мимо Морелли в боковую дверь. Через несколько секунд инспектор нагнал его в просторном полукруглом коридоре рядом с залом, где проходила пресс-конференция.
— Ты был великолепен, Фрэнк. Заплачу любые деньги за снимки физиономий Ронкая и Дюрана, когда ты говорил о комиссаре Юло. И велю показать моим внукам в подтверждение, что Господь существует. А теперь…
Громкие шаги отвлекли Морелли. Взгляд инспектора устремился на кого-то за спиной Фрэнка.
— Вот мы и встретились, мистер Оттобре.
Фрэнк узнал эту интонацию и этот голос. Обернулся — на него в упор смотрел капитан Райан Мосс. Рядом стоял генерал Натан Паркер. Морелли тотчас насторожился и шагнул ближе. Фрэнк заметил это и был благодарен ему.
— Проблемы, Фрэнк?
— Нет, Клод, никаких проблем. Думаю, можешь идти, не так ли генерал?
Голос Паркера был холоднее льдов Арктики.
— Конечно, никаких проблем. Извините нас, инспектор…
Морелли неуверенно отошел. Фрэнк слышал, как удаляются его шаги по мраморному полу. Натан Паркер и Мосс стояли и молча ждали, пока они не стихнут совсем.
Первым заговорил Паркер.
— Так значит, нашли, Фрэнк? Нашли этого своего убийцу. Вы, я вижу, человек весьма предприимчивый.
— То же самое можно сказать и о вас, генерал, хотя не всеми вашими начинаниями можно гордиться. Если вам может быть интересно, Елена мне все рассказала.
Старый солдат и бровью не повел.
— Мне она тоже все рассказала. Долго говорила о том, как вы ловко воспользовались женщиной, у которой не все в порядке с головой. Думаю, вы допустили серьезную ошибку, изображая рыцаря без страха и упрека. Насколько припоминаю, я предупреждал вас, что не стоит вставать на моем пути, но вы не захотели прислушаться к моему совету.
— Вы грязный негодяй, генерал Паркер, и я вас уничтожу.
Райан Мосс рванулся к Фрэнку. Генерал жестом остановил его, усмехнувшись со змеиным коварством.
— Вы конченый человек. И, как все конченые люди, еще и впадаете в заблуждение, мистер Оттобре. Я могу перепрыгнуть через вас одним прыжком, и мне даже не придется отряхивать пыль с брюк. Послушайте, что я вам скажу…
Он настолько приблизился к Фрэнку, что тот ощутил его горячее дыхание и брызги слюны изо рта, когда генерал злобно зашипел ему в лицо.
— Вы больше и близко не подойдете к моей дочери, Фрэнк. Я могу взять вас за шкирку, как котенка, и довести до того, что сами станете умолять убить вас. Если вам небезразлична своя безопасность, имейте в виду, я держу в кулаке и Елену. Я в любую минуту могу поместить ее в психиатрическую клинику и выбросить ключ от двери палаты.
Он стал обходить Фрэнка вокруг, продолжая рассуждать.
— Конечно, вы можете объединиться и вместе выступить против меня. Можете выплюнуть ваш яд. Но подумайте сами. С одной стороны — я, генерал американской армии, герой войны, военный советник президента Соединенных Штатов. С другой стороны — вы двое, женщина с неустойчивой психикой и человек, который несколько месяцев провел в сумасшедшем доме после того, как довел до самоубийства свою жену. Скажите, Фрэнк, кто вам поверит? А кроме того, все ваши выдумки про меня могут отразиться на Стюарте. Думаю, этого Елене хочется меньше всего. Моя дочь все поняла и обещала мне, что никогда больше не попытается увидеться с вами. Того же самого я жду от вас, мистер Оттобре, вы поняли? Никогда!
Старый солдат отступил на шаг, в глазах его светилось торжество.
— Чем бы ни завершилась эта история, вы конченый человек, мистер Оттобре.
Генерал повернулся и зашагал прочь, не оборачиваясь. Мосс подошел к Фрэнку. На его лице читалось садистское желание добить поверженного.
— Он прав, мистер агент ФБР. Ты конченый человек.
— В этих словах есть хоть какой-то смысл. Ты же никогда и не был человеком.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85