Я опознал его голос: это он прошлым вечером вымогал деньги у Хиллмана. Я слышал его по телефону, когда он разговаривал с Хиллманом.
Правая рука Бастиана все еще была сжата в кулак, им он и грохнул по столу.
— Чертовски плохо, — сказал он, — что вы не рассказали нам все это еще вчера. Вы могли бы спасти жизнь, не говоря уже о двадцати пяти тысячах.
— Скажите об этом Хиллману.
— Я и собираюсь это сделать сегодня же утром. Как только поговорю с вами.
— Это не мое решение, хотя я и пытался изменить его. Во всяком случае, я вышел на этот адрес, когда женщина была уже мертва.
— Именно с этого места мы и начнем, — сказал, помолчав, Бастиан. — Рассказывайте подробно. Мне нужен полный отчет.
Он отошел от стола и включил магнитофон.
Четверть часа или чуть больше перематывающаяся с бобины на бобину лента фиксировала все, что я рассказывал. Клиента у меня не было, я был свободен и поэтому ничего не утаивал. Даже того, что, возможно, Том участвовал в вымогательстве денег у своего отца.
— Очень похоже на то, что так оно и было, — произнес Бастиан. — В таком случае это могло бы означать, что парень еще жив. Но вряд ли.
— Почему вряд ли?
— По двум причинам. Я сомневаюсь в том, что он мистифицировал старика. И сомневаюсь в том, что он еще жив. Похоже на то, что женщина была лишь приманкой, служащей для того, чтобы заманить его туда, где его можно было убить. Возможно, через неделю мы выловим его тело в океане.
Его слова прозвучали очень весомо: за ними стоял опыт. Жертвы похищения обычно подвергались большому риску.
— Но я работаю, исходя из предположения, что он жив, — сказал я.
Бастиан поднял брови.
— Я думал, что доктор Спонти отказался от ваших услуг.
— У меня есть еще немного его денег.
Ответом мне был долгий, холодный взгляд Бастиана.
— Мне сообщили правильно: вы не просто соглядатай.
— Надеюсь.
— Если уж вы продолжаете расследование, то могли бы сделать кое-что и для меня. Помогите определить личность этой женщины. — Он достал фотографию миссис Браун из-под увеличительного стекла. — Фотография эта слишком груба, чтобы ее можно было разослать. А вы можете показать ее в своих кругах. У нас есть полицейский художник, который сделает приемлемый портрет, но на это уйдет много времени.
— А как с отпечатками пальцев?
— Мы, конечно, попытаемся... Но многие женщины никогда не соглашались дать отпечатки пальцев. Так, может, вы тем временем попробуете установить ее личность? Вы ведь из Голливуда, а женщина говорила, что она одно время снималась.
— Это может и не соответствовать действительности.
— Возможно.
— Вообще-то я хотел попытаться найти следы Брауна в Неваде. Если мальчик жив, Браун наверняка знает, где его найти.
— Полиция Невады уже получила приметы Брауна. У вас же есть на месте свои связи, и я был бы действительно благодарен вам, если бы вы взяли эту фотографию с собой в Голливуд. У меня нет лишних людей. Кстати, я распорядился, чтобы вашу машину поставили в гараж участка.
Кооперация порождает кооперацию. Кроме того, определение личности женщины было тем более важно, что убийца пытался избавиться от нее. Я взял фотографию, а заодно и еще несколько, снятых с разных точек. Все они отправились в карман, где уже лежала фотография Тома.
— Вы можете дать любые поручения по этому телефону, — сказал Бастиан на прощание.
Спускаясь по лестнице, я наткнулся на Ралфа Хиллмана. Первым его желанием было избежать меня. Вначале мне показалось, что выглядел он лучше, чем накануне вечером. Но это было обманчивое впечатление: на щеках его горел лихорадочный румянец, в глазах блестело отчаяние.
— Уделите мне одну минуту, мистер Хиллман.
— Простите, но мне назначено время.
— Лейтенант может подождать. Вот что я хочу сказать.
Я согласен, что прошлой ночью допустил ошибку. Но и вы были не правы, когда настояли, чтобы Спонти избавился от меня.
Он взглянул на меня свысока.
— Конечно, вы должны именно так рассуждать — ведь вам за это платят.
— Итак, я сожалею о прошлой ночи. Я был слишком нетерпелив. Это недостаток моего характера. Я хочу продолжить розыски вашего сына.
— Зачем? Возможно, он уже мертв. Благодарю вас.
— Это слишком тяжкое обвинение, мистер Хиллман.
— Пожалуйста, дайте мне пройти. — Он судорожно посмотрел на часы. — Я опаздываю.
Он прошел мимо меня и взбежал вверх по лестнице так, словно я за ним гнался. Разговор вышел крайне неприятный. И дальше на всем пути в Лос-Анджелес неприятности преследовали меня.
Глава 11
Купив себе большую шляпу, чтобы скрыть повязку на голове, я нанес краткий визит в голливудское отделение уголовной полиции. Никто из сыщиков на всех этажах этого здания не опознал миссис Браун по ее посмертному изображению. Тогда я отправился в отдел новостей голливудской газеты «Репортер». Большинство из тех, кто там работали, не захотели даже взглянуть на фотографию. Те же, кто честно рассмотрел ее, не опознали миссис Браун.
Попытал я счастья и среди нескольких сутенеров на Стрип, но с тем же успехом. Из-за этих фотографий меня же еще и обругали. Эти мальчики и девочки не позволяли себе задумываться над тем, какова обратная сторона только что заработанного ими доллара. Насильственная смерть женщины лишь ухудшала дело: ведь то же могло случиться с любым из них в любое время.
Я направился к себе в офис, намереваясь позвонить Бастиану и попросить его забросить мне копии более крупных портретов, как только его художники закончат работу.
И тут я подумал о Джо Сильвестре.
Джо был старый агент, работал по найму и обслуживал различного рода конторы, расположенные в двух кварталах от бульвара Сансет. Не сумев приспособиться к условиям возросшего давления крупных студий на независимых продюсеров, он потерял работу и жил теперь на остатки своей доли от демонстрации старых картин, предаваясь воспоминаниям.
Я постучал в дверь его жилища и услышал, как он прячет бутылку, будто я был привидением Луиса Майера или эмиссара Артура Рэнка.
Открыв дверь и убедившись, что это всего лишь я, он слегка смутился, но бутылку достал и предложил мне выпить из бумажного стаканчика. Для себя он держал высокий стеклянный бокал без ножки. Мне случалось слышать, что почти каждый день он просиживает за столом, выпивая кварту, а иногда и кварту с половиной пшеничного виски «Бурбон».
Это был старик с детским личиком, льняными волосами и хитрыми глазками. Из-за пристрастия к алкоголю разум его стал подобен старинной лампе, сфокусированной таким образом, что свет падал только на прошлое: на его собственный «паккард» с персональным шофером и на трехэтажный дом без лифта, который давно уже стал лишь воспоминанием.
Но сейчас, в первой половине дня, Джо был еще в форме.
— Рад видеть тебя, Лью, мальчик мой. Пью за твое здоровье.
Он так и сделал, по-отечески положив руку на мое плечо.
— А я за твое, Джо.
Рука его с моего плеча перебралась к шляпе и сняла ее.
— Что с твоей головой?
— Меня слегка стукнули прошлой ночью.
— Не хочешь ли ты сказать, что напился и брякнулся?
— Нет. Меня побили рукояткой револьвера.
Тут он закудахтал:
— Ты не представляешь, что с собой делаешь. Знаешь, чем бы тебе следовало заняться, Лью? Уйти в отставку и писать мемуары. Неприкрытую сенсационную правду о Голливуде.
— Джо, это уже делали тысячу раз. Сейчас все это сплошная болтовня.
— Но ты же можешь это делать совсем не так! Брось им в лицо их прогнившую душу! Вот и заголовок! — Он прищелкнул пальцами. — Держу пари, что я вместе со Стивом Мак-Куином распродам твой рассказ за двадцать четыре часа. Подумай об этом, Лью, мальчик мой. Я могу открыть для тебя твою любимую банку с оливками.
— Я только что открыл банку с горошком, Джо, и буду чрезвычайно удивлен, если ты не поможешь мне справиться с ней. А как ты относишься к фотографиям мертвых людей?
— Я видел, как умирали многие из них.
Свободной рукой он показал на стенку над столом. Она была увешана фотографиями старых актеров. Все с автографами. Другой рукой он поднял наполненный бокал.
— Пью за них.
Я выложил на стол свои жуткие фотографии. Полный печали, он взглянул на них.
— Ах! — сказал он. — Что это за зверь в образе человека сделал с ней такое? Ты предполагаешь, что я знаю ее?
— Есть сведения, что она снималась. Ты знаешь актеров больше, чем кто-либо.
— Это было когда-то.
Но он отодвинул свой бокал, повернул настольную лампу и внимательно рассмотрел фотографию. После этого спросил:
— Кэрол?
— Ты-таки ее знаешь.
Он посмотрел на меня поверх очков.
— Но в суде я не смог бы в этом поклясться. Однажды я видел маленькую светлую девочку, натуральную блондинку. У нее были такие же уши. Посмотри, они маленькие, прижатые к голове и довольно заостренные. Необычные уши для девочки.
— Кэрол. А фамилия?
— Не могу вспомнить. Это было давно, еще в сороковые годы. Кроме того, я не думаю, что это было ее настоящее имя.
— В Подунке у нее была какая-то очень мрачная семья. Они не разрешали ей сниматься. Насколько я помню, она говорила мне, что сбежала из дома.
— В Подунке?
— Не могу сказать определенно. В общем, суть в том, что, мне кажется, она приехала откуда-то из Айдахо.
— Повтори это еще раз.
— Айдахо. Твоя мертвая леди из Айдахо?
— Ее муж уехал на машине с номером Айдахо. Расскажи мне еще о Кэрол! Когда и где ты узнал ее?
— Прямо здесь, в Голливуде. Мой товарищ заинтересовался девушкой и привел ее ко мне. Она была восхитительным ребенком — свеженьким, нетронутым. Ведь ее актерский опыт заключался в выступлениях в школе. Но я дал ей кое-какую работу. В те времена это было нетрудно. Война еще продолжалась, а у меня были знакомые коммерческие директора почти во всех студиях.
— В каким году это было, Джо?
Он снял очки и погрузился в прошлое.
— Она пришла ко мне весной сорок пятого. В последний год войны.
Миссис Браун, если Кэрол и она были одно и то же лицо, оказалась постарше, чем я думал.
— Сколько лет ей тогда было?
— Она была совсем юная. Я же говорю, почти ребенок. Может быть, лет шестнадцать.
— А твой товарищ, который заинтересовался ею, кто он?
— Здесь совсем не то, что ты думаешь. Это была женщина, она работала в сценарном отделе у «Уорнеров». Сейчас она занимается производством многосерийных фильмов в телевизионном городке. Но в те времена, о которых я говорил, она была всего лишь помрежем.
— Не Сюзанну ли Дрю ты имеешь в виду?
— Да. Ты знаешь Сюзанну?
— Благодаря тебе. Я встретил ее на вечеринке в твоем доме, когда ты еще жил на Беверли-Хилл.
Джо был совершенно потрясен. Он, очевидно, чувствовал себя так, словно некая машина времени внезапно перенесла его с одного уровня прошлого на другой.
— Я помню. Должно быть, лет десять назад.
Он сидел и вспоминал о том, что было тогда. Я тоже. В тот вечер я проводил Сюзанну домой, а после мы стали встречаться на других вечеринках. Нам было о чем поговорить. Она усвоила очень многое из того, что я знал о людях, а я — из ее книжных познаний. Я был без ума от ее потрясающего чувства юмора.
Медленно раскручивался клубок воспоминаний, постепенно они принимали очертания реальности. Я думаю, что мы еще и нарочно усиливали эти ощущения. Мы сидели, выпивали и вспоминали многое из того времени, когда Сюзанна расцветала. Ее отец был профессором университета, жена его умерла совсем молодой, и он сам следил за обучением Сюзанны. Потом отец умер, но она продолжала во всем ощущать как бы его присутствие.
Между нами что-то произошло, и Сюзанна перестала бывать в тех местах, где могла встретить меня. Я слышал, что она вышла замуж, но неудачно. Потом она сделала карьеру — и успешную.
— Как случилось, что она познакомилась с Кэрол? — спросил я у Джо.
— Об этом тебе следует спросить у нее самой. Настоящее опять начало угнетать Джо, и он вплотную занялся выпивкой.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38