— Одна из местных женщин. Она сказала, что Том, по ее мнению, был в здравом уме и его нельзя было помещать в «Проклятую лагуну». Том, видимо, согласен с ней. Он бежал в субботу ночью.
— Хорошо.
— Не так уж. По крайней мере, там он был в безопасности.
— Он и сейчас в безопасности, — сказал Джексон и тут же пожалел о сказанном.
Он снова растянул рот в бессмысленной улыбке. Трагическая маска с претензией на юмор!
— Тогда где он?
Джексон пожал плечами.
— Я говорил уже вам, что не знаю!
— Как вы догадались, что он на свободе?
— Спонти иначе не прислал бы вас ко мне!
— Быстро соображаете!
— Как умею. Вы хоть и говорили много, но практически ничего не сказали.
— Вы еще меньше! Так расскажите же, Сэм.
Он быстро вскочил и подошел к двери. Я подумал, что он предложит мне уйти, но ошибся. Он остановился с видом человека, встретившегося неожиданно со взводом солдат.
— Что, по-вашему, должен делать я? — закричал он. — Сунуть голову в петлю, которую затянет Хиллман?
Я подошел к нему. В глазах его метался страх. Он устал от нашего длинного разговора и, подняв руки, как бы пытался защитить голову.
— Не трогайте меня!
— Успокойтесь. Что за истерика? Какая-то петля!
— Весь мир в истерике! Я потерял работу из-за того, что научил его пацана кое-какой музыке. Теперь Хиллман раскапывает прошлое. Что за гнусные времена!
— Не такие уж гнусные, если мальчик действительно в безопасности. Ты ведь говорил, что он в безопасности, да?
Никакого ответа. Он только поглядывал на меня из-под руки. В глазах его стояли слезы.
— Ради Бога, Сэм. Мы должны понять друг друга. Ты не похож на человека, которому бы хотелось, чтобы с Томом что-нибудь стряслось.
— Все равно все плохо, — сказал он, всматриваясь мне в лицо.
— Знаю, что плохо, — ответил я. — Но стена не так уж высока и нерушима. Я знаю, что ты на стороне Тома. Ты не хочешь, чтобы мальчика оторвали от тебя и твоей музыки, и считаешь, что я намерен снова отправить его в эту школу?
— А что, нет?
— Я пытаюсь спасти его жизнь. И думаю, ты сможешь помочь мне.
— Как?
— Сядь и перестань видеть во мне Хиллмана.
Джексон возвратился к кровати и сел рядом со мной.
— Ну, Сэм, ты видел его в эти два дня?
— Кого? Мистера Хиллмана?
— Не надо снова начинать идиотскую игру. Ты интеллигентный человек. Ответь только на мой вопрос.
— Прежде чем я отвечу, вы ответите на мой?
— Если смогу.
— Когда вы говорите, что хотите спасти ему жизнь, вы имеете в виду спасти его от дурного влияния, да? Или поместить в другое столь же приятное местечко?
— С мальчиком может произойти кое-что похуже.
— Вы не ответили на мой вопрос.
— Я имею в виду, что он в руках людей, которые в зависимости от того, что придет им в голову, могут сделать с ним все, что угодно, даже убить. Вы не должны разглашать то, что я вам сообщаю.
— Будьте уверены. Слово мужчины.
Хотя в голосе моего собеседника и появилась искренность, но по глазам было видно, что он мне еще не верит.
— А ты, Сэм, действуешь только во вред, сидя, как собака на сене, на тех сведениях, что у тебя есть. А в том, что они у тебя есть, я уверен. Ты играешь на тромбоне?
— Да! — удивился он.
— Я слышал, ты в него отлично дуешь?
— Не льстите мне.
— Это ни к чему. Все равно рано или поздно тебе придется мне сказать, когда ты видел Тома Хиллмана в последний раз. Ты же не будешь сидеть на своей старой постели, дожидаясь, пока по телевизору сообщат, что тело Тома найдено в котловане.
— Уже нашли?
— Еще нет. Но это может случиться и сегодня вечером. Когда ты видел его?
Он тяжело вздохнул.
— Вчера. С ним было все о'кей.
— Он приходил сюда?
— Нет, сэр. Он никогда не был здесь. Он заскочил в бар «Фло» вчера в середине дня и провел там только пять минут.
— Как он был одет?
— Широкие спортивные брюки и черный свитер. Он однажды говорил мне, что этот свитер связала ему мать.
— Ты разговаривал с ним вчера?
— Я сыграл ему одну вещицу. Он подошел и поблагодарил меня. Вот и все! Я не знал, что он в бегах. Черт! С ним же еще была одна подруга!
— Стелла?
— Другая. Старше ее.
— Как ее зовут?
— Он никогда не говорил мне. До этого я видел ее только раза два. Томми было известно, что этого его ухаживания я не одобрял. Она так стара, что годилась ему в матери.
— Ты можешь описать ее?
— Блондинка, волосы соломенного цвета. Синие глаза, под глазами большие тени. Вообще-то трудно сказать, как она выглядит без косметики.
Я раскрыл блокнот и записал.
— Чем она занимается?
— Может быть, шоу-бизнесом. Но это так, предположение. Я с ней никогда не разговаривал. У нее такой вид...
— Она привлекательна?
— Для Тома. Я сразу ее раскусил. Многие парни начинают с женщинами старше себя. Но, — со вздохом добавил он, — Том мог бы найти и получше, чем она.
— Сколько ей лет?
— По крайней мере, тридцать. Своего свидетельства о рождении она мне не показывала. Одевается под молодую — юбка выше колен. Она, конечно, не девочка, но могла бы, наверное, удрать с молодым партнером.
— Вчера во что она была одета?
— Темное платье из синего сатина или что-то в этом роде... Мне было неприятно смотреть, как они обнимались, — ткнул он себя пальцем в грудь.
— Как, по-твоему, она к нему относится?
— Вы многого от меня требуете. Том молод, прекрасно выглядит, а она очень эффектна. Но я не рентген, чтобы читать ее мысли.
— Энергичная женщина?
— Может быть.
— Ты видел ее с каким-нибудь другим мужчиной?
— Никогда. Только с Томми.
— Раз или два?
— Два, не считая вчерашнего. Первый раз это было недели две назад. Тогда было воскресенье, он привел ее на наше «собрание» днем. Женщина была выпивши и сначала захотела петь, а потом танцевать. Мы не разрешили ей — в нашем кабаре этого нельзя. Нужно дополнительно платить налоги. Кто-то ей об этом сказал, она разъярилась и утащила парня с собой.
— А кто ей сказал, что нельзя танцевать?
— Не знаю. Думаю, одна из тех сварливых баб, что ждали вокруг. Они и протестуют против танцев. Во всяком случае, музычка, которую мы играем по воскресеньям, не для танцев. Больше во славу Господа, — добавил он неожиданно.
— А что было во второй раз, когда ты ее видел?
Он колебался, обдумывая ответ.
— Это было десять дней назад, в пятницу. Они пришли около полуночи. Я продрейфовал к их столику в перерыве, но Том не познакомил меня и не предложил мне сесть. А ведь у нас с ним было все в порядке. Им, наверное, надо было поговорить.
— Тебе не удалось подслушать хотя бы часть разговора?
— Подслушал.
Лицо его ожесточилось.
— Ей были нужны деньги. Она говорила ему об этом. Деньги, чтобы сбежать от мужа.
— Ты уверен, что слышал это?
— Уверен так, будто сидел рядом.
— А что Том?
— Он был ею совершенно очарован.
— Он был пьян?
— Она была пьяна. Он-то не пьет. Во «Фло» не дают спиртного несовершеннолетним. Нет, сэр. Она заинтриговала его чем-то похуже чем выпивка.
— Наркотики?
— Вы знаете, что я имею в виду...
Его руки нарисовали в воздухе контур женской фигуры.
— Ты сказал «заинтриговала»?
— Ну, это просто так... — ответил он нервно, стараясь прикрыть руки короткими рукавами своей рубашки.
— А ты на «игле»?
— Нет, сэр.
— Покажи руки.
— Не покажу, не имеете права!
— Хочу проверить твою правдивость.
Он закатал рукава, обнажив тонкие желтые руки. Шрамы от уколов были старые и сухие.
— Я вышел из Лексингтона семь лет тому назад и, благодарение Богу, с тех пор туда не попадал.
Он с уважением притронулся к шрамам, напоминавшим маленькие потухшие вулканы, потом бережно прикрыл их.
— Вы правы, мистер Джексон. Имея такой опыт, вы, наверное, знаете, не пользовался ли Том наркотиками.
— Наверняка, нет. На этот счет я не раз читал ему лекции. У музыкантов есть свои соблазны. Но то, что я говорил ему, я вложил прямо в сердце. — От приложил руку к груди. — Мне следовало бы прочитать ему еще лекцию о женщинах.
— Никогда не слышал, чтобы это принесло большую пользу. Кто-нибудь был еще с Томом и этой блондинкой?
— Нет.
— А он знакомил кого-нибудь с ней?
— Сомневаюсь. Он держал ее при себе. Показал, но держал при себе.
— У вас нет никаких догадок насчет ее имени?
— Нет.
Я встал и поблагодарил его.
— Сожалею, если моментами вел себя грубо.
— Я был еще грубее.
Глава 7
Мотель находился на краю города в довольно жалком местечке под названием «Вид на океан». 12 или 15 коттеджей мотеля стояли ниже по шоссе, но выше моря, на плоской вершине холма, круто обрывавшегося вниз. Выстроенные из бетона, они были выкрашены в неестественный зеленый цвет. Три или четыре машины — ни одной старой марки — стояли на грязном гравии.
Дождь все еще шел, но на западе из-за облаков пробивались косые желтые лучи, как бы специально для того, чтобы подчеркнуть всю уродливость мотеля. Над хибарой с вывеской «Офис» склонилась одинокая ободранная пальма. Я оставил машину у хибары и вошел внутрь. Написанная от руки табличка у стойки доводила до моего сведения, что это место хозяина. Рядом висел колокольчик.
Я ткнул в него, но он не зазвонил. Наклонившись через стойку, я рассмотрел телефон и металлическую коробку, разделенную на 15 пронумерованных отделений для регистрации. Регистрационная карточка № 7 указывала, что мистер и миссис Браун остановились здесь три недели назад и платили по 16 долларов в неделю за этот коттедж. Графы в карточке, где должны быть вписаны домашний адрес и номер машины, были пусты.
Позади меня заскрипела дверь, и в помещение вошел крупный старик с голой, как у кондора, головой. Он выхватил карточку и с раздражением уставился на меня.
— Что это вы надумали?
— Я только проверил.
— Проверили что?
— Тут ли те, кого я ищу. Боб Браун и его жена.
Он повернул карточку к свету и прочитал ее, старательно шевеля губами на каждом слове.
— Они здесь, — сказал он безо всякой радости. — Были, по крайней мере, сегодня утром.
Он с сомнением посмотрел на меня. То, что я оказался знакомым Браунов, на пользу мне не пошло. Я попытался улучшить положение.
— У вас есть свободный коттедж?
— Десять. Плата вперед.
— Сколько?
— Это зависит от того, будете вы занимать его один день или неделю. Три пятьдесят в день, шестнадцать долларов в неделю.
— Было бы лучше сначала повидаться с Браунами и узнать, планируют ли они оставаться тут?
— Мне об этом ничего не известно. Они пробыли тут три недели.
Подвижный, нервный рот его был полной противоположностью тупому, неподвижному подбородку. Старик все время поглаживал его, словно воспитывал.
— Я могу предоставить вам номер 8 или 12 на одну неделю. Это рядом с коттеджем Браунов.
— Пойду загляну к ним.
— Не уверен, что они там, но попробовать всегда можно.
Я вышел и направился к длинному ряду коттеджей. Дверь номера семь была на замке. Я несколько раз постучал, но никто не ответил.
Когда я обернулся, старик стоял перед номером восемь. Он сделал мне знак рукой и торжественно открыл дверь.
— Посмотрите. Я бы советовал вам занять этот номер, а не десятый, если, конечно, вам понравится.
Я вошел. В комнате было холодно и мрачно. Внутри стены были тоже из бетона и такие же ядовито-зеленые, как и снаружи. Через щель в шторах падал желтый свет, освещая пустую кровать и потертый ковер. Я уже не одну ночь провел в подобных местах, и желания остаться здесь на сей раз не было.
— Здесь чисто, — сказал старик.
— Я уверен в этом, мистер Дак.
— Я сам наводил здесь порядок. Но я не Дак. Я Станислав. Дак продал все это мне несколько лет назад. Я только никак не соберусь поменять вывеску. Да и что за польза от этого? Все равно очень скоро мотель снесут и построят апартаменты высшего класса.
Он улыбнулся и ласково погладил свой лысый череп.
— Ну как, занимаете коттедж?
— Это действительно зависит от планов Брауна.
— На вашем месте, — сказал он, — я не стал бы связываться с ним.
— Почему, мистер Станислав?
— Он, по-моему, продувная бестия.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38