окунь свежемороженый, прессованный в брикеты по сорок пять килограммов. Общий вес груза — шесть с половиной тонн. Отправитель — рыболовецкая артель имени космонавта Юрия Гагарина, город Бердянск, Украина. Получатель все тот же Юрий Заславский. Груз отправлен по железной дороге в рефрижераторном вагоне и уже сегодня должен прибыть в Чебоксары.
Стерн поднялся, прошел по бульвару до летнего кафе, присел за свободный столик под красно-белым тентом и попросил официанта принести два чебурека и кружку пива. Через четверть часа он тормознул частника, зеленые «Жигули», и поехал на товарную станцию.
Оказалось, что вагон с рыбой прибыл ночью, его отогнали на запасные пути и поставят под разгрузку часа через два, тогда можно будет забрать груз. Стерн вернулся к «Жигулям» и попросил водителя отвезти его на дальнюю окраину, к бывшему складу потребительской кооперации, ныне акционерному обществу «Амфора».
Склад охраняли так, словно это был строго секретный военный объект. «Амфору» отделяли от мира глухие железные ворота и трехметровый бетонный забор, по верху которого была пропущена колючая проволока. В просторной проходной из красного кирпича несли вахту два милиционера и два гражданских охранника.
Стерн с вахты позвонил по внутреннему номеру, спросил Нину Ричардовну Альтову, директора «Амфоры». Через пять минут охранник выдал Стерну пропуск, попросив расписаться в регистрационном журнале.
От вахты до административного корпуса две минуты ходьбы по прямой асфальтированной дорожке. Стерн вошел в одноэтажное здание, дошагал до конца полутемного коридора, перед тем как толкнуть дверь, деликатно постучал в нее костяшками пальцев.
За письменным столом, листая журнал, сидела краснолицая женщина лет пятидесяти.
— Здравствуйте, я звонил вам дня три назад. — Стерн остановился у стола, ожидая приглашения присесть. — Моя фамилия Заславский.
— Да-да, помню. — Женщина перевернула листок настольного календаря, на котором что-то записывала. — Вам нужна холодильная камера под шесть тонн рыбы в брикетах. Правильно?
— Шесть с половиной тонн, — поправил Стерн. — Вы тогда сказали, что есть свободные камеры.
— Есть, есть. Я составлю договор. Когда вы привезете свою рыбу?
— Прямо сегодня.
— Хорошо. Давайте документы.
Так и не дождавшись приглашения, Стерн сам уселся на стул. Альтова вытащила из ящика два бланка договора на хранение пищевой продукции, лист копирки. Щелкнула кнопкой шариковой ручки, надела очки и стала заполнять бумаги. Стерн положил на стол паспорт, накладные на рыбу. Он подумал, что провинция — это вам не Москва, здесь дела делают куда быстрее и не тянут с клиента неизвестно за что лишние деньги.
Альтова, поправляя съезжающие с носа очки, сосредоточенно перелистывала страницы паспорта, копалась в накладных. Стерн закинул ногу на ногу, наблюдая за женщиной. Интересно, как бы себя повела это дамочка, узнай она, что под видом прессованного окуня на вверенном ей складе будет храниться взрывчатка?
Фокус с рыбой и тротилом, придуманный Стерном, был прост и эффектен. В Варшаве, в подвале гуманитарной миссии «Приют милосердия», двухсотграммовые тротиловые шашки, как детские кубики, складывали в коробки, герметично запечатывали их пленкой. Эти коробки помещали в большие картонные ящики, на дне которых уже лежала размороженная рыба. Сбоку и сверху взрывчатку затем обкладывали окунем, плотно утрамбовывали рыбу, поливали водой, чтобы заполнить мелкие пустоты. Затем упаковку замораживали, сдирали старый картон. Получались большие брикеты прессованного окуня, которые позже помещали в новые коробки, маркированные надписями на русском языке «Мороженая рыба» и «Не хранить при температуре выше 0 градусов».
В отдельной коробке, помеченной двумя черными крестами, также обложенной окунем, хранились электрические детонаторы и герметично упакованные провода, конденсаторы, пульт дистанционного управления. Когда ящик был уже закрыт, Стерн сообразил, что радиоуправляемым взрывным устройством пользоваться слишком рискованно. Вокруг ГЭС сильные электромагнитные поля, которые могут вызвать самопроизвольный взрыв. Грузовик может взлететь на воздух еще на подъезде к станции. Поэтому придется отказаться от дистанционного управления, а в качестве замедлителя взрыва использовать обычный будильник.
Малой скоростью по железной дороге груз был переправлен на территорию Украины, в Херсон. На место выехал некий человек по фамилии Ларионов, известный Стерну под псевдонимом Ларик. Он получил рыбу, поместил ее на хранение в один из местных складов, затем отправил товар в Бердянск и выехал туда следом за товарным составом.
В принципе ни Ларику, ни окуню, который он опекал, ничего не грозило. Российские контрразведчики могли выйти на груз лишь в том случае, если имели платного осведомителя. Но о сути операции, о ее целях знал очень узкий круг доверенных лиц. Поэтому утечка информации исключалась в принципе.
Рыбный запах, а мороженый окунь был не первой свежести, перебивает любой дух, хоть наркотиков, хоть тротила. Даже натасканные на взрывчатку псы ничего не почуют.
В Бердянске Ларик снова получил товар, своими руками нанес на все коробки новую маркировку «Рыболовецкая артель им. Гагарина, г. Бердянск» и заполнил новые бланки накладных. Через пару дней груз, а следом за ним все тот же Ларик пересекли украино-российскую границу. Мороженый окунь побывал транзитом во многих городах: его перегружали из рефрижератора в рефрижератор, таскали со склада на склад. Ларик путал следы, хотя никто за ним не гнался.
Когда Стерн позвонил Зурабу из Москвы и назвал свое новое имя, Заславский Юрий Анатольевич, груз и конверт с заполненными от руки накладными Ларик отправил в Чебоксары. Разумеется, окуня можно было запустить прямиком в Пермь и получить товар там. Но по опыту Стерн знал, что короткая дорога не всегда самая близкая. Как говорится, тише едешь — дальше будешь...
Сам Ларик тем же маршрутом, через территорию Украины, подался обратно в Польшу. Вероятно, сразу же после возвращения в Варшаву от Ларика избавились. Заказчикам терактов не нужны лишние свидетели.
...Опустив руку во внутренний карман пиджака, Стерн выудил на свет симпатичную коробочку духов. Протянул подарок Альтовой.
— Это вам, — с улыбкой сказал Стерн. — Между прочим, духи называются вашим именем: «Нина Ричи». Сокращенно Нина Ричардовна.
— Надо же! — Женщина повертела в руках желтую с черным коробочку. — Французские. Поди, сумасшедших денег стоят. Спасибо большое. — Она не могла скрыть искренней, какой-то детской радости. — А у нас на рынке все духи левые. Даже пахнут одинаково.
Она убрала духи в ящик стола и принялась дописывать договор. Все дела закруглили за полчаса. Стерн сходил в бухгалтерию, внес деньги за хранение в промышленном холодильнике шести с половиной тонн прессованного окуня, вернулся в кабинет Альтовой, отдал ей бумаги.
— Транспорт-то у вас есть?
Женщина хотела как-то отблагодарить владельца окуня за подарок.
— Найду на станции. Это не проблема.
— Там вас обдерут как липку. Вот что! Возьмите у нас машину и грузчиков. Я сейчас обо всем договорюсь. — И она выскочила из кабинета.
Через десять минут, тяжело дыша, вернулась, назвала номер грузовика, который уже ждет пассажира у ворот вахты. Три грузчика в кузове.
— Не знаю, как вас и благодарить, — развел руками Стерн.
— Приятно помочь интеллигентному человеку, — ответила Альтова.
Глава третья
Варшава, район Вавера. 8 августа
Колчин привез в Варшаву плохую погоду. Похолодало, зарядивший с утра мелкий дождь не собирался заканчиваться и вечером.
Квартира на городской окраине, в которой Колчин должен был в зависимости от обстоятельств провести две или три ночи, оказалась довольно просторной, но запущенной: на давно вышедшей из моды полированной мебели лежал толстый слой пыли, паркет потемнел от времени, рассохся и скрипел под ногами. Колчин с дороги принял душ, сменил белье и, облачившись в тренировочные брюки, прошел на кухню. В холодильнике он нашел коробку с замороженной пиццей, банку с консервированными сосисками и упаковку баночного пива.
Колчин сунул пиццу в микроволновую печь, а сам стал перемывать пыльную посуду. Он еще не успел дожевать пиццу, когда в дверь позвонили. Пришел Густав Маховский, польский агент. В прихожей он скинул мокрый плащ, тщательно вытер о коврик ботинки и белым носовым платком стал нервно протирать стекла очков. Колчин знал Маховского по прежним делам, а потому сразу понял — агент нервничает.
Маховский поставил чемоданчик на журнальный столик в гостиной, сел в кресло. Вытащил из кармана сигареты, закурил и пустил дым в потолок.
Колчин тоже сел на стул.
— Час назад Буряк получил указание из Москвы провести операцию сегодняшней ночью. В центре считают, что промедление, даже в один день, крайне нежелательно, — сообщил Маховский Колчину.
— Вот как? А я-то думал, у нас есть пара дней на подготовку.
— Нам остается сделать то, что мы должны сделать. Тем более что все уже готово. Вы, наверное, знаете, Людович может не высовывать носа на улицу и день, и два, и целую неделю.
— Знаю, — усмехнулся Колчин.
— Поэтому мы должны проникнуть в его квартиру под каким-то уважительным предлогом, который не вызовет подозрений охранников. Обеды и ужины Людовичу привозят из ресторана «Золотой берег». На ужин, как правило, он съедает ростбиф с тушеной капустой и картошкой и фруктовый десерт. Я договорился с посыльным, который каждый день привозит еду из ресторана. У него возникли денежные проблемы, проигрался в карты. За разумное вознаграждение он подмешает в десерт препарат, понижающий артериальное давление и затрудняющий дыхание. Вы меня слушаете?
— Разумеется. Продолжайте.
— Людович поужинает в восемь, примерно в одиннадцать вечера или в двенадцать ночи у него случится сердечный приступ. Точнее, ему станет плохо. Недомогание пройдет само примерно через полчаса. Но за это время сам Людович или его охранник успеют испугаться и вызвать «скорую помощь». Варшава в этом похожа на Москву, врачи здесь приезжают на вызов, скажем так, с некоторым опозданием. Ну, предположим, «скорая» побьет все рекорды и будет на месте через четверть часа после звонка. Этого времени нам вот так хватит.
Маховский провел пальцем по горлу и сказал:
— Буряк остается на улице в своей машине. Страхует нас. Мы вдвоем поднимаемся наверх. Заходим в квартиру. Под дулом пистолета пристегиваем охранника наручниками к батарее парового отопления, затыкаем ему рот скотчем. И уводим Людовича. Это и есть наш план, простой, как конструкция мышеловки.
— Ловко придумано, — согласился Колчин. — Ну, я начинаю собираться.
Он открыл сумку с вещами, вытащил свежую рубашку. Натянул брюки, сорочку и синий свитер. Колчин подумал, что за то время, пока он болтался в небе, что-то изменилось здесь, на земле. Из Москвы торопят, подгоняют, сокращают сроки операции.
— Мы будем находиться рядом с домом, — говорил Маховский. — У нас две машины: белый «шевроле-астро» с затемненными стеклами, на этой машине доставим наш «груз» сюда, на квартиру. И «опель вектра», сейчас в этой машине дежурит Буряк. К телефонной линии Людовича мы подключились. Сканировали сигналы двух мобильных телефонов, которыми пользуются его охранники. Находясь в машинах, мы сможем слушать все телефонные переговоры по громкой связи. Когда из квартиры позвонят в службу «скорой», мы тут же начинаем действовать. Ну, выждем для порядка минут пять. Наденем белые халаты и поднимемся на третий этаж.
— Что за препарат подмешают в десерт?
— Даже если вы профессор фармакологии, название вам ничего не скажет, — покачал головой Маховский. — Некое лекарство нового поколения с замедленным на определенное время сроком действия.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53