— Подумать только! — насмешливо ответил голос. — Тогда найдите себе телефон-автомат. Есть там один у закусочной, миль пять по дороге вниз. Слышь, придурок, хватит с меня...
— Да подождите минуту! Ладно, ладно, оставайтесь на линии. Но когда меня соединят, я хочу услышать, что вы отключились, идет?
— Ну, на самом деле я собирался позвонить Луэлле Парсонс.
— Кому?
— Не важно, придурок. Соединяю. Все, кто тут остаются на целый день, извращенцы или под кайфом.
Откуда-то издалека, из района Персидского залива, телефонистка, говорящая по-английски с арабским акцентом, сообщила, что в Маскате нет телефонной станции, начинающейся с цифр «555».
— Наберите эти цифры, пожалуйста, — настаивал Эван, и еще раз, более жалобно: — Пожалуйста!
Он насчитал восемь гудков, прежде чем услышал беспокойный голос Ахмата, произнесший по-арабски «Слушаю».
— Это Эван, Ахмат, — сказал Кендрик по-английски. — Мне нужно с тобой поговорить.
— Что, поговорить со мной? — взорвался молодой султан. — И у тебя, ублюдок, хватает наглости мне звонить?
— Так ты знаешь? О... ну, то, что обо мне говорят.
— Знаю ли я? Одна из самых приятных вещей заключается в том, что я богатый парень — у меня на крыше есть тарелки, и я узнаю все, что хочу, и отовсюду, откуда хочу! У меня даже есть преимущество перед тобой. Ты видел репортажи отсюда и со Среднего Востока? Из Бахрейна и Рияда, даже из Иерусалима и Тель-Авива?
— Очевидно, нет. Я видел только эти...
— Один и тот же мусор, хорошенькая куча, чтобы ты сидел на ней! Сиди себе в Вашингтоне, только не возвращайся сюда!
— Но я как раз хочу вернуться. Я возвращаюсь!
— Но не сюда. Мы умеем читать и слушать и смотрим телевизор. Надо же, ты все это сделал сам! Повесил это на арабов! Убирайся даже из моей памяти, сукин ты сын!
— Ахмат!
— Убирайся, Эван! Никогда такому о тебе не поверил бы. Ты что, приобрел в Вашингтоне больше влияния, называя нас животными и террористами? Это был единственный способ?
— Я никогда не делал этого, никогда не говорил такого!
— Твой мир сделал это! Они твердят это снова, и снова и становится чертовски очевидно, что ты нас всех хочешь заковать в кандалы! И самый последний распроклятый сценарий — твой!
— Да нет же! — запротестовал Кендрик. — Не мой!
— Почитай нашу прессу. Посмотри телевизор!
— Это пресса, а не ты и не я!
— Ты — это ты, самонадеянный ублюдок, живущий по вашим слепым, ханжеским иудео-христианским лицемерным понятиям, а я — это я, араб-исламист. И ты больше не будешь плевать на меня!
— Но я бы никогда этого не сделал, не смог...
— И на моих братьев, чьи земли должны быть у них отобраны по твоему распоряжению, а люди целыми деревнями покинуть свои дома, работу, мелкие ремесла — мелкие, но их, то, чем они занимались из поколения в поколение!
— Ради Бога, Ахмат, ты говоришь, как один из них!
— Опомнись! — В голосе молодого султана слышались злость и сарказм. — Полагаю, что под «ними» ты подразумеваешь парней из тысяч семей, которые под дулами ружей маршируют в лагеря, пригодные разве что для свиней. Свиней, а не людей! Боже милосердный, мистер Всезнайка, знаменитый своей честностью американец! Если я говорю, как один из них, черт побери, то сожалею об этом! И скажу тебе, о чем я еще сожалею: что дошел до этого так поздно. Сегодня я понимаю гораздо больше, чем вчера.
— А это еще значит?
— Повторяю. Читай свои газеты, смотри свое телевидение, слушай свое радио. Вы, тупые и самодовольные народы, готовитесь уничтожать ядерным оружием всех грязных арабов, чтобы больше не бороться с нами? Или собираетесь предоставить эту честь вашим закадычным дружкам в Израиле, которые так или иначе говорят вам, что делать? Просто дадите им бомбы?
— Да перестань же, Ахмат! — воскликнул Кендрик. — Эти израильтяне спасли мне жизнь!
— Ты чертовски прав, спасли, но ты подвернулся им случайно! Ты был всего лишь мостиком к тому, ради чего они сюда прилетели.
— О чем ты говоришь?
— Да ладно, скажу, потому что больше никто тебе не скажет и материал не опубликует. Им было совершенно наплевать на тебя, мистер Герой. То подразделение прибыло сюда, чтобы вытащить из посольства одного человека — агента Моссад, высокопоставленного стратега, изображавшего натурализированного американца, работающего по контракту с Госдепартаментом.
— Господи, — прошептал Эван. — Вайнграсс знал?
— Если и знал, то держал рот на замке. Он заставил их отправиться за тобой в Бахрейн. Вот как они спасли тебе жизнь! Это не было запланировано. Им наплевать на всех и вся, кроме них самих. Эти евреи! Совсем как ты, мистер Герой.
— Да выслушай же меня, Ахмат! Я не несу ответственности за то, что случилось здесь, что напечатали в газетах, что передают по телевидению. Это самое последнее, что я бы...
— Чушь собачья! — перебил молодой выпускник Гарварда и султан Омана. — Ни о чем таком не передали бы без тебя. Я узнал то, о чем не имел ни малейшего понятия. Да кто же они, эти агенты вашей разведки, наводнившие мою страну? Кто все эти связные, с которыми ты вступал в контакт?
— Мустафа, например!
— Он убит. Кто тайно ввез тебя в страну, не информируя об этом меня? Меня! Я управляю этим проклятым местом; так у кого же еще есть такое право? Я что, какая-нибудь дерьмовая пешка в игре?
— Ахмат, Ахмат, я ничего не знаю об этом. Я знал только, что должен попасть туда.
— А я что, случайно подвернулся? Мне нельзя было доверять?.. Конечно нет, ведь я — араб!
— Теперь ты несешь чушь. Тебя охраняли.
— От чего? От американо-израильского заговора?
— Ох, ради Бога, остановись! Я ничего не знал об агенте Моссад в посольстве, пока ты сейчас не рассказал мне. Если бы знал, то сказал бы тебе! И раз уж об этом зашла речь, мой порывистый юный фанатик, я не имею никакого отношения к лагерям беженцев или семьям, марширующим туда под дулами ружей...
— Все вы имеете к этому отношение! — закричал султан Омана. — Один геноцид за другим, но у нас-то нет ничего общего с этим! Прочь!
Связь прервалась. Хороший человек и хороший друг, который способствовал спасению Кендрика, ушел из его жизни. Так же как улетучились теперь и его планы вернуться в ту часть мира, которую он нежно любил.
Прежде чем показаться на публике, Эван должен был выяснить, что произошло, кто допустил это и почему! С чего-то нужно было начинать, и он решил, что этот «кто-то» Госдепартамент и человек по имени Фрэнк Свонн. Конечно, лобовая атака на Госдепартамент исключается. В момент, когда он назовет себя, сработают сигналы тревоги. Пока что, поскольку лицо Эвана все время, до тошноты часто, крутят по телевизору, и половина Вашингтона ищет Кендрика, каждое его движение должно быть тщательно продуманным. Первым делом: как связаться со Свонном так, чтобы ни он сам, ни его сотрудники об этом не знали? Его офис? Эван вспомнил. Год назад он вошел в приемную Свонна, разговаривал с его секретаршей, передав для ее шефа несколько слов по-арабски, чтобы сообщить о важности своего визита. Она тогда скрылась в другом кабинете, а спустя десять минут они со Свонном беседовали в подземном компьютерном комплексе. Та секретарша была не только квалифицированной, но, похоже, и очень надежной, как, очевидно, большинство секретарей в коварном Вашингтоне. И поскольку эта надежная секретарша очень хорошо осведомлена о некоем конгрессмене Кендрике, с которым она беседовала год назад, на нее вполне мог подействовать кто-то другой, также надежный по отношению к ее боссу. И все-таки стоит попытаться. Это единственное, что Кендрик сейчас смог придумать. Он поднял трубку и дождался ответа хриплого менеджера мотеля «Три медведя».
— Консульская служба, приемная директора Свонна, — ответила наконец секретарша.
— Привет, это Ральф из разведки, — начал Кендрик. — У меня есть кое-какие новости для Фрэнка.
— Да кто это?
— Все в порядке, я друг Фрэнка. Только хотел ему сказать, что во второй половине дня, возможно, состоится межведомственное совещание...
— Как, еще одно? Ему оно не нужно.
— Что у него с расписанием?
— Перегружено! До четырех он на конференции.
— Ну, если Фрэнк не хочет, чтобы его снова поджаривали на решетке, может, ему стоит взять короткий день, сесть в машину и рано поехать домой?
— Он? В машине? Да мой шеф скорее прыгнет с парашютом в джунгли Никарагуа, но не рискнет принять участие в дорожном движении Вашингтона.
— Знаете, что я имею в виду? Обстановка здесь довольно напряженная. Его могут насадить на вертел.
— Он и так на нем вертится с шести утра.
— Я только пытаюсь выручить приятеля.
— На самом деле у него назначен визит к врачу, — сказала вдруг секретарша.
— Правда?
— Ну да, сейчас. Спасибо, Ральф.
— Я никогда вам не звонил.
— Конечно нет, дорогуша. Просто кто-то из Департамента разведки сверял расписания.
* * *
Эван стоял в толпе людей, ждущих автобус на углу Двадцать первой, откуда был хорошо виден вход в здание Госдепартамента. После разговора с секретаршей Свонна он покинул мотель и быстро поехал в Вашингтон, ненадолго заскочив в торговый центр в Александрии, где купил темные очки, широкополую брезентовую рыбацкую шляпу и неяркую полотняную куртку. 3.48 пополудни. Если секретарша все так же надежна, то Фрэнк Свонн, заместитель директора Консульской службы, выйдет из огромных стеклянных дверей через десять — пятнадцать минут.
Он так и сделал, в спешке повернув в 4.03 налево от автобусной остановки. Кендрик выбрался из толпы и бросился за человеком из Госдепартамента, держась в тридцати футах позади него и гадая, на какой вид транспорта сядет не водящий машину Свонн. Если собирается идти пешком, то Эван остановит его в каком-нибудь месте, где они смогут поговорить без помех.
Свонн не собирался идти пешком. Кажется, намеревался сесть на автобус, идущий на восток по Вирджиния-авеню. Он присоединился к другим людям, неуклюже поспешающим вниз по улице к остановке. Кендрик заторопился, нельзя допустить, чтобы директор Консульской службы сел на этот автобус. Он подошел к Свонну и тронул его за плечо.
— Привет, Фрэнк, — сказал почти весело, снимая тесные очки.
— Как? Это ты? — вскричал пораженный Свонн, заставив вздрогнуть стоящих поблизости ожидающих.
Двери автобуса в это время с шумом распахнулись. — Я, — признал Эван спокойно. — Думаю, нам лучше поговорить.
— Боже милосердный! Вы, должно быть, с ума съехали! — Если и так, то это вы меня довели, хоть и не водите машину...
На этом месте их краткий разговор был прерван странным голосом, казалось заполнившим всю улицу.
— Это он! — завопил взъерошенный человек странного вида, с глазами навыкате и длинными спутанными волосами, спадающими ему на уши и лоб. — Глядите! Смотрите! Вот он! Коммандо Кендрик! Я целый день видел его по телевизору — у меня в квартире семь телевизоров! Знаю все, что происходит! Он это!
Прежде чем Эван смог отреагировать, человек сдернул рыбацкую шляпу с его головы.
— Эй! — закричал Кендрик.
— Глядите! Это он!
— Пойдем отсюда! — шепнул Свонн.
Они рванули вверх по улице. Странный человек пустился за ними в погоню — его мешковатые брюки полоскались на ветру, в вытянутой вперед руке он держал шляпу Эвана.
— Этот тип преследует нас! — сказал, оглянувшись, директор Консульской службы.
— У него моя шляпа! — ответил Кендрик. В двух кварталах впереди из такси вылезала старушка с голубыми волосами, нетвердо держащаяся на ногах.
— Туда! — заревел Свонн. — Такси!
Увертываясь от машин, они помчались через широкий проспект. Эван открыл ближнюю дверцу и сел, в то время как человек из Госдепа обежал машину сзади, чтобы влезть в нее с другой стороны. Он помог престарелой пассажирке выйти и нечаянно толкнул ногой ее палку. Палка упала на мостовую, а за ней последовала и дама с голубыми волосами.
— Извините, дорогая, — пробормотал Свонн, запрыгивая на заднее сиденье.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120