– Отойдите подальше, поймайте живую змею и держите ее за хвост. Мой мальчик отстрелит ей голову.
– Верю, – кивнул молчаливый маршал.
Он достал из жилетного кармана визитную карточку и, зажав ее между пальцами, протянул Вирджилу.
– Мистер Уэбстер, – сказал он, – интересно, кем станет ваш сын через пять-шесть лет.
Вирджил повертел карточку в руке, передал ее Карлосу и на секунду встретился с сыном взглядом.
– Если хотите, спросите его сами. – Вирджил наблюдал за сыном. Карлос водил пальцем по выгравированной на карточке золотой звезде. На карточке значилось: «Р.А. (Боб) Макмахон». – Я предложил ему выбор: если он хочет посмотреть мир, пусть записывается в морскую пехоту. А если хочет остаться дома, придется ему выращивать орехи пекан. – Карлос зачарованно водил пальцем по выпуклой золотой звезде. – Один раз он обмолвился о том, что после школы станет нефтяником.
– Правда?
Вирджил и оба служителя закона несколько секунд ждали ответа. Наконец Карлос оторвался от карточки и поднял глаза на отца.
– Извините... вы – мне?
Позже Вирджил сидел в гостиной, читал газету. Он услышал, как Карлос спускается сверху, и сказал:
– На той неделе на ипподроме выступает Уилл Роджерс. Крутит лассо и попутно рассуждает о политике. Хочешь посмотреть? Он забавный.
– Да, наверное, – ответил Карлос, потом признался, что на душе у него скребут кошки.
Вирджил опустил газету, посмотрел на сына.
– Сегодня ты убил человека, – серьезно сказал он.
Вирджил вспомнил Кубу... Он сидел за перевернутой телегой и смотрел в прицел винтовки системы Крэга. «Скорее, скорее!» – мысленно торопил первого мчащегося к нему всадника. За его другом гнались трое. Надо было, чтобы друг поскорее убрался с линии огня. Тот как будто услышал его и хлестнул кобылу. Вирджил увидел первого из троих преследователей и выстрелил. Передернул затвор, заметил, как лошадь тяжело рухнула на всадника. Прицелился во второго – бум! – выбил его из седла. Передернул затвор, прицелился в третьего – тот мчался во весь опор и стрелял из револьвера. Храбрец скакал прямо на него; между ними оставалось двадцать ярдов. Вирджил выбил его из седла, и лошадь пронеслась мимо перевернутой телеги. В тот день он убил трех человек меньше чем за десять секунд.
Вирджил спросил Карлоса:
– Ты не говорил мне... Ты подходил к нему?
– Да, подошел и закрыл ему глаза.
Со своего третьего убитого Вирджил снял сапоги и переобулся в них, скинув с ног сандалии, которые носил в испанской тюрьме Морро.
– Посмотрел на него и задумался, да? – спросил он сына.
– Ага. Интересно, почему он не поверил, что я буду стрелять?
– Он видел мальчика на лошади.
– Он знал, что за кражи его или подстрелят, или посадят, но все равно выбрал свой путь.
– И тебе совсем не было его жалко?
– Если бы он меня послушал, то не лежал бы мертвым.
В комнате стало тихо.
– Почему ты не подстрелил второго? – спросил Вирджил.
– В фургоне не было коров, – объяснил Карлос. – Иначе я и его мог бы подстрелить.
Вирджила озадачило спокойствие сына. Господи помилуй, ну и характер у парня!
2
В 1925 году, когда Джек Белмонт задумал шантажировать своего отца, ему было восемнадцать лет.
В тот год в Талсе открылся отель «Мэйо» – шестьсот номеров с ванными, и в каждой из крана течет ледяная вода. В «Мэйо» Джека знали и никогда не возражали, если он по пути заскакивал туда, чтобы купить виски у коридорного. Так выходило дороже, зато это было проще, чем связываться с бутлегерами. Он подъезжал в своем двухместном закрытом «форде», жал на клаксон, потом просил швейцара позвать Кайруса. Так звали цветного старика – коридорного. Иногда Джек входил в отель, болтался в холле или на террасе, слушал сплетни. Так он выяснил, где его папаша, Орис Белмонт, селит свою подружку, когда та приезжает в город. Именно подружкой сынок и собирался шантажировать старика.
Подружку звали Нэнси Полис; она жила в Сепульпе, городишке, выросшем «на нефти» возле месторождения Гленн-Пул, милях в десяти от Талсы.
Джек понял: скорее всего, отец навещает подружку в те дни, когда говорит дома, что едет на участок с ночевкой. По подсчетам сына, папаша сейчас стоил десять миллионов или около того: просто он не хранил все сбережения в банке. Отец вкладывал деньги в различные предприятия: нефтеперерабатывающий завод, автостоянку, нефтехранилище, нефтепровод. Если заниматься одной нефтью, можно стремительно разбогатеть, но можно и прогореть; вот почему Орис Белмонт предпочитал не складывать все яйца в одну корзину, а Джек не знал, сколько требовать с папаши за молчание.
Наконец, сын выбрал приемлемую для себя цифру и поехал домой. Вошел в отцовский кабинет, обставленный по вкусу Ориса: оленьи рога над камином, фотографии мужчин на фоне нефтяных фонтанов, миниатюрные копии буровых, сувенирные металлические вышки на полке камина и на стеллажах с книгами... Одной вышкой отец постоянно подпирал дверь. Джек подошел к большому столу тикового дерева, уселся в мягкое кожаное кресло напротив Ориса.
– Не хочу понапрасну отнимать у тебя время, – заявил спокойно и нагловато. – Мне нужно, чтобы ты держал меня на зарплате. Десять тысяч в месяц – и больше я тебя не побеспокою.
Ничего себе! Восемнадцатилетний сопляк – и такие речи!
Орис поставил авторучку в стакан и уставился на красивого и бесполезного мальчишку, который всегда слушался только мать.
– Ты ведь не собираешься работать, верно я понял?
– Буду приходить раз в месяц, за зарплатой, – кивнул Джек.
– Ясно. – Орис откинулся на спинку кресла. – Вымогаешь. Итак, я плачу тебе больше, чем получает президент Национального сберегательного банка... но за что?
– Мне известно, что у тебя есть подружка, – заявил Джек.
– Вот как? – удивленно вскинул брови отец.
– Нэнси Полис. Когда она приезжает в Талсу, ты селишь ее в «Мэйо». Сам всегда заходишь в отель сбоку, через парикмахерскую, и пропускаешь стаканчик, прежде чем подняться в ее номер. Я еще кое-что знаю о твоих забавах: ты и твои дружки-нефтяники кладут в писсуары глыбы льда и соревнуются, кто проделает в них самую глубокую дыру. Ты ни разу не выиграл.
– Кто рассказал тебе все это?
– Один из коридорных.
– Тот, кто достает тебе виски?
Джек замялся:
– Нет, другой. Я велел ему приглядывать и звонить мне, когда твоя подружка остановится в отеле. Я видел ее внизу и сразу узнал ее.
– Во что обошлись тебе такие ценные сведения?
– В пару баксов. Доллар за ее имя и адрес, под которыми она регистрируется. Девушка из администрации рассказала коридорному, что за нее в отеле всегда платишь ты, – обычно номер оплачивается с пятницы и до вечера воскресенья. Я знаю, ты познакомился с ней, когда жил в Сепульпе; тогда ты почти не появлялся дома.
– Уверен, а? – поинтересовался отец.
– Мне известно, что ты купил ей дом и обставил его.
Из-за вислых усов лицо отца казалось усталым. Сколько Джек себя помнил, у отца всегда был такой вид. Большие усы, костюм, галстук и усталый взгляд – несмотря на богатство...
– Ну-ка, прикинем, – сказал отец. – Когда я приехал сюда, тебе было пять лет.
– Когда ты нас бросил, мне было четыре.
– Помню, когда я купил этот дом, тебе исполнилось десять. В 1921 году – пятнадцать. Тогда ты взял мой пистолет и застрелил цветного парня.
Джек удивился:
– Тогда все стреляли в ниггеров, повсюду были расовые беспорядки. Я ведь не убил его!
– Тогда выгорел весь Гринвуд...
– Ниггерский квартал, – поморщился Джек. – Его подожгли Рыцари Свободы. Я говорил тебе: я даже спичкой не чиркнул.
– Вот пытаюсь вспомнить, – продолжал отец, – за что тебя в первый раз арестовали.
– За стрельбу по уличным фонарям.
– И изнасилование. Тебя взяли за то, что ты напоил и изнасиловал девочку. Как ее звали – Кармел Росси?
Джек протестующе затряс головой. Ничего себе – девочка!
– Ты бы видел ее титьки – все как у взрослой. И потом, она ведь забрала заявление.
– Я заплатил ее папаше столько, сколько он зарабатывает в месяц.
– Да она сама стянула трусы, не успел я до нее дотронуться! У судьи были ее показания против моих!
– Ее папаша до сих пор работает на меня, – кивнул Орис. – Строит нефтехранилища большой емкости, они вмещают больше пятидесяти пяти тысяч баррелей сырца. Если хочешь, поработай на него. Будешь чистить резервуары – возиться в испарениях и выкидывать лопатой осадок. Начни трудиться, и со временем получишь десять тысяч в месяц.
Джек поудобнее устроился в мягком кожаном кресле.
– В какие бы истории я ни влипал, – заявил он, – я всегда оказывался ни при чем. Это были просто недоразумения!
– А когда тебя застукали с мексиканской травкой? Думаешь, полицейские такие дураки, ничего не поняли?
Джек ухмыльнулся:
– Ты сам когда-нибудь пробовал травку?
Интересно, что ответит папаша.
Орис покачал головой:
– Не знаю, в чем твоя беда. Ты красивый парень, каждый день меняешь рубашки, причесываешься... Откуда в тебе столько дряни? Твоя мама обвиняла меня в том, что я тебя не воспитывал; я чувствовал себя виноватым, покупал тебе все, что ты хотел, – машину, одежду, – все. Когда ты попадаешь в беду, я тебя вытаскиваю. А теперь ты решил заняться вымогательством. О чем мы с тобой толкуем? Я плачу тебе, сколько ты требуешь, или ты трубишь всем, что у меня есть подружка? Господи боже, удивил! Такие подружки есть у всех; почти все они живут в Талсе, и у каждой – собственный дом! Я поступил скромнее: оставил свою в Сепульпе. Так чем ты мне угрожаешь?
– Я расскажу маме, – ответил Джек. – Посмотрим, как ей это понравится.
Заметив ледяной взгляд отца, Джек нашарил на столе металлическую вышку. Если Орис поднимет на него руку, он ответит. Самооборона!
Отец не двинулся с места.
– Думаешь, твоя мама не знает о ней? – через пару минут спросил он.
Дерьмо! О таком повороте событий Джек не подумал.
Но может, папаша просто блефует?
– Ладно, – кивнул Джек. – Я все равно ей расскажу. И еще как-нибудь растолкую Эмме, что ты трахаешь грязную шлюху, от которой воняет нефтью.
Он думал, что Орис выйдет из себя, взорвется и закричит. Его малышка Эмма не должна знать грязи – пусть даже она ничего не соображает! Спокойствие отца удивило Джека. Старый козел смотрел на него, но ничего не говорил.
Когда Орис наконец заговорил, тон его изменился. Очевидно, он принял решение и менять его не собирался.
– Попробуй хоть слово сказать матери, и она тебя возненавидит за то, что тебе все известно. Ей будет стыдно смотреть тебе в глаза. Она скажет мне, что тебе нужно уехать, и я не стану спорить. Я выкину тебя из дома. – Про Эмму он не заикнулся, но под конец, словно давая Джеку возможность выбора, спросил: – Ты этого хочешь?
* * *
Орис Белмонт был типичным старателем-одиночкой, которому повезло.
К тому времени, как он приехал в Оклахому, на месторождении Гленн-Пул уже пробурили двенадцать тысяч скважин. Скважины качали нефть. Орис приехал в Сепульпу к Алексу, дяде жены. Алекса Рони на приисках все звали Коротышкой. Он купил лицензию на добычу полезных ископаемых на земле индейцев племени крик. Землю скупил по три доллара за акр до того, как в районе начался нефтяной бум. К тому времени, как в Гленн-Пул нашли нефть, Коротышка обнищал, и ему не на что было пробурить хотя бы одну пробную скважину. Однажды он напился, угнал цистерну сырой нефти и загнал ее в грязь. Следующие четыре года провел в тюрьме Макалестер. После освобождения Коротышка позвонил Орису Белмонту. Орис приехал из Индианы, привез купленную по дешевке списанную буровую технику: трубы, компрессоры, два паровых котла и шестнадцать тысяч долларов, которые удалось скопить за двадцать лет тяжелой работы бурильщиком. Под ногтями осталась несмываемая черная кайма.
Они пробурили две скважины – «Коротышка-1» и «Коротышка-2». Обе оказались без нефти. Удача явно отвернулась от старого дядюшки.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43
– Верю, – кивнул молчаливый маршал.
Он достал из жилетного кармана визитную карточку и, зажав ее между пальцами, протянул Вирджилу.
– Мистер Уэбстер, – сказал он, – интересно, кем станет ваш сын через пять-шесть лет.
Вирджил повертел карточку в руке, передал ее Карлосу и на секунду встретился с сыном взглядом.
– Если хотите, спросите его сами. – Вирджил наблюдал за сыном. Карлос водил пальцем по выгравированной на карточке золотой звезде. На карточке значилось: «Р.А. (Боб) Макмахон». – Я предложил ему выбор: если он хочет посмотреть мир, пусть записывается в морскую пехоту. А если хочет остаться дома, придется ему выращивать орехи пекан. – Карлос зачарованно водил пальцем по выпуклой золотой звезде. – Один раз он обмолвился о том, что после школы станет нефтяником.
– Правда?
Вирджил и оба служителя закона несколько секунд ждали ответа. Наконец Карлос оторвался от карточки и поднял глаза на отца.
– Извините... вы – мне?
Позже Вирджил сидел в гостиной, читал газету. Он услышал, как Карлос спускается сверху, и сказал:
– На той неделе на ипподроме выступает Уилл Роджерс. Крутит лассо и попутно рассуждает о политике. Хочешь посмотреть? Он забавный.
– Да, наверное, – ответил Карлос, потом признался, что на душе у него скребут кошки.
Вирджил опустил газету, посмотрел на сына.
– Сегодня ты убил человека, – серьезно сказал он.
Вирджил вспомнил Кубу... Он сидел за перевернутой телегой и смотрел в прицел винтовки системы Крэга. «Скорее, скорее!» – мысленно торопил первого мчащегося к нему всадника. За его другом гнались трое. Надо было, чтобы друг поскорее убрался с линии огня. Тот как будто услышал его и хлестнул кобылу. Вирджил увидел первого из троих преследователей и выстрелил. Передернул затвор, заметил, как лошадь тяжело рухнула на всадника. Прицелился во второго – бум! – выбил его из седла. Передернул затвор, прицелился в третьего – тот мчался во весь опор и стрелял из револьвера. Храбрец скакал прямо на него; между ними оставалось двадцать ярдов. Вирджил выбил его из седла, и лошадь пронеслась мимо перевернутой телеги. В тот день он убил трех человек меньше чем за десять секунд.
Вирджил спросил Карлоса:
– Ты не говорил мне... Ты подходил к нему?
– Да, подошел и закрыл ему глаза.
Со своего третьего убитого Вирджил снял сапоги и переобулся в них, скинув с ног сандалии, которые носил в испанской тюрьме Морро.
– Посмотрел на него и задумался, да? – спросил он сына.
– Ага. Интересно, почему он не поверил, что я буду стрелять?
– Он видел мальчика на лошади.
– Он знал, что за кражи его или подстрелят, или посадят, но все равно выбрал свой путь.
– И тебе совсем не было его жалко?
– Если бы он меня послушал, то не лежал бы мертвым.
В комнате стало тихо.
– Почему ты не подстрелил второго? – спросил Вирджил.
– В фургоне не было коров, – объяснил Карлос. – Иначе я и его мог бы подстрелить.
Вирджила озадачило спокойствие сына. Господи помилуй, ну и характер у парня!
2
В 1925 году, когда Джек Белмонт задумал шантажировать своего отца, ему было восемнадцать лет.
В тот год в Талсе открылся отель «Мэйо» – шестьсот номеров с ванными, и в каждой из крана течет ледяная вода. В «Мэйо» Джека знали и никогда не возражали, если он по пути заскакивал туда, чтобы купить виски у коридорного. Так выходило дороже, зато это было проще, чем связываться с бутлегерами. Он подъезжал в своем двухместном закрытом «форде», жал на клаксон, потом просил швейцара позвать Кайруса. Так звали цветного старика – коридорного. Иногда Джек входил в отель, болтался в холле или на террасе, слушал сплетни. Так он выяснил, где его папаша, Орис Белмонт, селит свою подружку, когда та приезжает в город. Именно подружкой сынок и собирался шантажировать старика.
Подружку звали Нэнси Полис; она жила в Сепульпе, городишке, выросшем «на нефти» возле месторождения Гленн-Пул, милях в десяти от Талсы.
Джек понял: скорее всего, отец навещает подружку в те дни, когда говорит дома, что едет на участок с ночевкой. По подсчетам сына, папаша сейчас стоил десять миллионов или около того: просто он не хранил все сбережения в банке. Отец вкладывал деньги в различные предприятия: нефтеперерабатывающий завод, автостоянку, нефтехранилище, нефтепровод. Если заниматься одной нефтью, можно стремительно разбогатеть, но можно и прогореть; вот почему Орис Белмонт предпочитал не складывать все яйца в одну корзину, а Джек не знал, сколько требовать с папаши за молчание.
Наконец, сын выбрал приемлемую для себя цифру и поехал домой. Вошел в отцовский кабинет, обставленный по вкусу Ориса: оленьи рога над камином, фотографии мужчин на фоне нефтяных фонтанов, миниатюрные копии буровых, сувенирные металлические вышки на полке камина и на стеллажах с книгами... Одной вышкой отец постоянно подпирал дверь. Джек подошел к большому столу тикового дерева, уселся в мягкое кожаное кресло напротив Ориса.
– Не хочу понапрасну отнимать у тебя время, – заявил спокойно и нагловато. – Мне нужно, чтобы ты держал меня на зарплате. Десять тысяч в месяц – и больше я тебя не побеспокою.
Ничего себе! Восемнадцатилетний сопляк – и такие речи!
Орис поставил авторучку в стакан и уставился на красивого и бесполезного мальчишку, который всегда слушался только мать.
– Ты ведь не собираешься работать, верно я понял?
– Буду приходить раз в месяц, за зарплатой, – кивнул Джек.
– Ясно. – Орис откинулся на спинку кресла. – Вымогаешь. Итак, я плачу тебе больше, чем получает президент Национального сберегательного банка... но за что?
– Мне известно, что у тебя есть подружка, – заявил Джек.
– Вот как? – удивленно вскинул брови отец.
– Нэнси Полис. Когда она приезжает в Талсу, ты селишь ее в «Мэйо». Сам всегда заходишь в отель сбоку, через парикмахерскую, и пропускаешь стаканчик, прежде чем подняться в ее номер. Я еще кое-что знаю о твоих забавах: ты и твои дружки-нефтяники кладут в писсуары глыбы льда и соревнуются, кто проделает в них самую глубокую дыру. Ты ни разу не выиграл.
– Кто рассказал тебе все это?
– Один из коридорных.
– Тот, кто достает тебе виски?
Джек замялся:
– Нет, другой. Я велел ему приглядывать и звонить мне, когда твоя подружка остановится в отеле. Я видел ее внизу и сразу узнал ее.
– Во что обошлись тебе такие ценные сведения?
– В пару баксов. Доллар за ее имя и адрес, под которыми она регистрируется. Девушка из администрации рассказала коридорному, что за нее в отеле всегда платишь ты, – обычно номер оплачивается с пятницы и до вечера воскресенья. Я знаю, ты познакомился с ней, когда жил в Сепульпе; тогда ты почти не появлялся дома.
– Уверен, а? – поинтересовался отец.
– Мне известно, что ты купил ей дом и обставил его.
Из-за вислых усов лицо отца казалось усталым. Сколько Джек себя помнил, у отца всегда был такой вид. Большие усы, костюм, галстук и усталый взгляд – несмотря на богатство...
– Ну-ка, прикинем, – сказал отец. – Когда я приехал сюда, тебе было пять лет.
– Когда ты нас бросил, мне было четыре.
– Помню, когда я купил этот дом, тебе исполнилось десять. В 1921 году – пятнадцать. Тогда ты взял мой пистолет и застрелил цветного парня.
Джек удивился:
– Тогда все стреляли в ниггеров, повсюду были расовые беспорядки. Я ведь не убил его!
– Тогда выгорел весь Гринвуд...
– Ниггерский квартал, – поморщился Джек. – Его подожгли Рыцари Свободы. Я говорил тебе: я даже спичкой не чиркнул.
– Вот пытаюсь вспомнить, – продолжал отец, – за что тебя в первый раз арестовали.
– За стрельбу по уличным фонарям.
– И изнасилование. Тебя взяли за то, что ты напоил и изнасиловал девочку. Как ее звали – Кармел Росси?
Джек протестующе затряс головой. Ничего себе – девочка!
– Ты бы видел ее титьки – все как у взрослой. И потом, она ведь забрала заявление.
– Я заплатил ее папаше столько, сколько он зарабатывает в месяц.
– Да она сама стянула трусы, не успел я до нее дотронуться! У судьи были ее показания против моих!
– Ее папаша до сих пор работает на меня, – кивнул Орис. – Строит нефтехранилища большой емкости, они вмещают больше пятидесяти пяти тысяч баррелей сырца. Если хочешь, поработай на него. Будешь чистить резервуары – возиться в испарениях и выкидывать лопатой осадок. Начни трудиться, и со временем получишь десять тысяч в месяц.
Джек поудобнее устроился в мягком кожаном кресле.
– В какие бы истории я ни влипал, – заявил он, – я всегда оказывался ни при чем. Это были просто недоразумения!
– А когда тебя застукали с мексиканской травкой? Думаешь, полицейские такие дураки, ничего не поняли?
Джек ухмыльнулся:
– Ты сам когда-нибудь пробовал травку?
Интересно, что ответит папаша.
Орис покачал головой:
– Не знаю, в чем твоя беда. Ты красивый парень, каждый день меняешь рубашки, причесываешься... Откуда в тебе столько дряни? Твоя мама обвиняла меня в том, что я тебя не воспитывал; я чувствовал себя виноватым, покупал тебе все, что ты хотел, – машину, одежду, – все. Когда ты попадаешь в беду, я тебя вытаскиваю. А теперь ты решил заняться вымогательством. О чем мы с тобой толкуем? Я плачу тебе, сколько ты требуешь, или ты трубишь всем, что у меня есть подружка? Господи боже, удивил! Такие подружки есть у всех; почти все они живут в Талсе, и у каждой – собственный дом! Я поступил скромнее: оставил свою в Сепульпе. Так чем ты мне угрожаешь?
– Я расскажу маме, – ответил Джек. – Посмотрим, как ей это понравится.
Заметив ледяной взгляд отца, Джек нашарил на столе металлическую вышку. Если Орис поднимет на него руку, он ответит. Самооборона!
Отец не двинулся с места.
– Думаешь, твоя мама не знает о ней? – через пару минут спросил он.
Дерьмо! О таком повороте событий Джек не подумал.
Но может, папаша просто блефует?
– Ладно, – кивнул Джек. – Я все равно ей расскажу. И еще как-нибудь растолкую Эмме, что ты трахаешь грязную шлюху, от которой воняет нефтью.
Он думал, что Орис выйдет из себя, взорвется и закричит. Его малышка Эмма не должна знать грязи – пусть даже она ничего не соображает! Спокойствие отца удивило Джека. Старый козел смотрел на него, но ничего не говорил.
Когда Орис наконец заговорил, тон его изменился. Очевидно, он принял решение и менять его не собирался.
– Попробуй хоть слово сказать матери, и она тебя возненавидит за то, что тебе все известно. Ей будет стыдно смотреть тебе в глаза. Она скажет мне, что тебе нужно уехать, и я не стану спорить. Я выкину тебя из дома. – Про Эмму он не заикнулся, но под конец, словно давая Джеку возможность выбора, спросил: – Ты этого хочешь?
* * *
Орис Белмонт был типичным старателем-одиночкой, которому повезло.
К тому времени, как он приехал в Оклахому, на месторождении Гленн-Пул уже пробурили двенадцать тысяч скважин. Скважины качали нефть. Орис приехал в Сепульпу к Алексу, дяде жены. Алекса Рони на приисках все звали Коротышкой. Он купил лицензию на добычу полезных ископаемых на земле индейцев племени крик. Землю скупил по три доллара за акр до того, как в районе начался нефтяной бум. К тому времени, как в Гленн-Пул нашли нефть, Коротышка обнищал, и ему не на что было пробурить хотя бы одну пробную скважину. Однажды он напился, угнал цистерну сырой нефти и загнал ее в грязь. Следующие четыре года провел в тюрьме Макалестер. После освобождения Коротышка позвонил Орису Белмонту. Орис приехал из Индианы, привез купленную по дешевке списанную буровую технику: трубы, компрессоры, два паровых котла и шестнадцать тысяч долларов, которые удалось скопить за двадцать лет тяжелой работы бурильщиком. Под ногтями осталась несмываемая черная кайма.
Они пробурили две скважины – «Коротышка-1» и «Коротышка-2». Обе оказались без нефти. Удача явно отвернулась от старого дядюшки.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43