— Особенно с ним. Но... — Я запнулся. — Это дружная семья. Более чем уверен, что вечером в субботу или вчера Джинни и Гордон сказали Эллису, что мы с вами и Арчи осмотрели «Лендровер» и что вы забрали секатор. Я думаю, вы должны принять во внимание, что Эллис знает о начале охоты.
Он с отвращением кивнул.
— И поскольку Эллис Квинт официально проживает в округе Метрополитэн, мы, округ Темз-Вэлли, не можем продолжать расследование...
— Вы хотите сказать, что не можете вызвать его в местное отделение Риджент-парк и задавать ему неудобные вопросы, вроде того, где он был в три часа ночи в субботу?
— Вот именно. Мы не можем допрашивать его сами. — Я думал, что это деление уже давно упразднено. — Для всего требуется время.
Я оставил его разбираться со своими проблемами и поехал в Кент. По пути, желая сделать Рэчел Фернс подарок, я завернул в Кингстаун и прошелся по магазинам.
Витрина с куклами и мягкими игрушками заставила меня задержаться может, Рэчел нужно любимое животное, которое займет место пони. Но, вероятно, Линда не обрадуется появлению в доме шумного создания, которое линяет и грызет мебель. Однако я зашел в зоомагазин — и вот тогда-то я и приехал в дом Линды Фернс, имея в машине аквариум, водоросли, миниатюрные руины готического замка, электрический насос, лампы, корм для рыбок, инструкции и три больших закрытых банки с тропическими рыбками. Рэчел ждала меня у ворот.
— Вы опоздали на полчаса, — укорила она меня. — Вы сказали, что приедете в двенадцать.
— Ты когда-нибудь слышала о шоссе М25?
— Все оправдываются, что ехали там.
— Ну извини.
Ее лысая головка все так же шокировала меня. Если не считать этого, выглядела она хорошо, щечки округлились и порозовели благодаря стероидам.
Она была одета в легкую маечку и спортивные штаны. Это безумие — любить чужого ребенка с таким всеобъемлющим чувством, но я впервые почувствовал, что такое отцовство.
Дженни отказывалась иметь детей, когда в любой день после скачек могла остаться вдовой, и я в то время об этом не задумывался. Если когда-нибудь женюсь еще раз, подумал я, входя следом за Рэчел в дом, я хочу дочь.
Линда встретила меня радостной улыбкой, легко поцеловала в щеку и предложила джин с тоником, пока она готовит паштет для ленча. Стол был накрыт. Она носила дымящиеся блюда.
— Рэчел вышла вас встречать уже два часа назад! — сказала Линда. Я не понимаю, что вы сделали с ребенком.
— Как она?
— Счастлива. — Линда резко отвернулась, слезы были близко, как всегда. — Налейте еще джина. Вы сказали, что у вас есть новости.
— Потом. После ленча. Я привез Рэчел подарок.
Аквариум имел успех. Рэчел была очарована им, Линда заинтересовалась и стала помогать.
— Слава Богу, вы не подарили ей собаку, — сказала она. — Я не выношу, когда животное путается под ногами. Я не разрешила Джо подарить ей собаку. Вот почему она захотела пони.
Яркие рыбки засновали в готических руинах, водоросли заколыхались в воде, загорелись лампочки, и стали подниматься пузырьки. Рэчел насыпала рыбкам корма и смотрела, как едят ее новые друзья. Владелец зоомагазина уговорил меня купить аквариум побольше, нежели я собирался, и был, несомненно, прав. Бледное личико Рэчел сияло. Пеготти в своем манеже сидел возле аквариума, тараща глаза и открыв рот. Мы с Линдой вышли в сад.
— Есть новости насчет трансплантата? — спросил я.
— Я бы сразу вам сказала.
Мы сели на скамью. Цвели розы. Стоял поразительно чудесный день. Линда сказала несчастным голосом:
— У Рэчел острый лимфобластный лейкоз, при котором химиотерапия почти всегда дает ремиссию. В девяноста процентах случаев. У семи из десяти ребятишек ремиссия длится всю жизнь, и через пять лет они могут считать, что вылечились. А у девочек шансы лучше, чем у мальчиков, — разве это не странно? Но у тридцати процентов детей болезнь возвращается.
Она замолчала.
— У Рэчел она вернулась?
— Ох, Сид!
— Расскажите мне.
Она попробовала рассказать, и, пока она говорила, слезы капали у нее из глаз.
— Болезнь вернулась меньше чем через два года, а это плохо. У Рэчел начали отрастать волосы, но из-за лекарств опять выпали. Врачи добились ремиссии, они сделали все превосходно, ведь во второй раз это не так легко.
Но я по их лицам поняла — и они ведь не предлагают пересадку, пока возможно, потому что она удается только в половине случаев. Я всегда говорю об этом так, как будто трансплантат точно спасет ее, но он всего лишь может спасти. Если они найдут подходящий, они убьют ее собственный костный мозг облучением, а от этого дети плохо чувствуют себя и слабеют, а когда убьют весь, пересадят новый костный мозг и будут надеяться, что он приживется и начнет вырабатывать красные кровяные клетки. Довольно часто это удается...
Иногда у ребенка от рождения одна группа крови, а переливать можно другую.
У Рэчел группа А, но ей можно перелить группу О или что-нибудь еще. Сейчас могут так много! Когда-нибудь смогут лечить все. Но...
Я обнимал ее за плечи, пока она плакала. Кругом всегда несчастья. И так много потерянных Эдемов.
Я подождал, пока она не выплачется, и сказал, что нашел, кто изувечил Силвербоя.
— Вам это не понравится, — сказал я. — И, может быть, будет лучше, если вы сможете не допустить, чтобы это узнала Рэчел. Она читает газеты?
— Только «Пинатс».
— А телевизионные новости смотрит?
— Она не любит, когда рассказывают о голодающих детях. — Линда испуганно посмотрела на меня. — Я хочу, чтобы она узнала, кто убил Силвербоя. За это я вам и плачу.
Я вынул из кармана конверт с многострадальным чеком, на сей раз разорванным, и вложил ей в руку.
— Мне не нравится то, что я обнаружил, и я не хочу брать у вас деньги, Линда... Мне очень жаль... но Эллис Квинт сам отрубил ногу Силвербою.
Она вскочила на ноги, вспыхнув гневом, в шоке от того, что я сказал и что глубоко потрясло ее.
Я не должен был говорить это так сразу, подумал я, но слово было произнесено.
— Как вы могли такое подумать? Как вы могли? Вы ошиблись. Это не он!
Вы сошли с ума, если говорите такое.
Я тоже встал.
— Линда...
— Ничего не говорите. Я не буду слушать. Не буду. Он такой славный.
Вы в самом деле сумасшедший. И я, разумеется, не собираюсь говорить Рэчел, в чем вы его обвиняете, потому что это расстроит ее и потому что вы не правы. Я знаю, вы были добры к ней... и ко мне... но я не стала бы обращаться к вам, если бы думала, что вы можете принести столько вреда. Пожалуйста, уходите. Уходите, и все.
Я пожал плечами. Ее реакция была слишком однозначной, но ее эмоции всегда проявлялись в полную силу. Я понимал ее, но это не могло помочь.
— Послушайте, Линда...
— Нет!
— Эллис много лет был моим другом. Для меня это тоже ужасно.
Она закрыла уши руками и повернулась ко мне спиной, крича:
— Уходите! Уходите!
— Позвоните мне, — неловко сказал я. Ответа не последовало. Я тронул ее за плечо, Линда отшатнулась от меня и убежала. Я постоял минуту и пошел обратно в дом.
— Это мама кричала? — спросила Рэчел, выглядывая в окно. — Я слышала, как она кричала.
— Она расстроилась. — Я улыбнулся, чувствуя себя несчастным. — С ней все будет хорошо. Как там рыбки?
— Они холодные.
Рэчел встала на колени, глядя в свой маленький мокрый мир.
— Мне надо идти, — сказал я.
— До свидания.
Она была уверена, что я вернусь. Она попрощалась со мной на время, как с другом. Рэчел смотрела на рыбок, не отрываясь.
— До свидания, — сказал я и в унынии поехал в Лондон, зная, что неприятие Линды всего лишь первый шаг — начало всеобщего неверия.
Когда я открыл входную дверь на Пойнт-сквер, в квартире зазвонил телефон и продолжал звонить, пока я наливал воду со льдом, жадно пил после такого жаркого дня и менял батарейки в левой руке. Наконец я взял трубку.
— Где, черт побери, вы шляетесь? — рявкнул мне в ухо голос с беркширским акцентом. Норман Пиктон, детектив-инспектор, полиция Темз-Вэлли.
— Вы, конечно, слышали новости.
— Какие новости? — спросил я.
— Вы что, живете, сунув голову в песок? У вас нет радио?
— Что случилось?
— Эллис Квинт арестован.
— Он — что?!
— Ну, задержан. Он в больнице, под стражей.
— Норман, — растерянно сказал я, — начните с начала.
— Ладно. — Он заговорил чрезвычайно терпеливо, как с ребенком: Сегодня утром двое полицейских в штатском из полиции Метрополитэн пришли в квартиру Эллиса Квинта на Риджент-парк, чтобы спросить его о местонахождении рано утром в субботу. Он вышел из дома прежде, чем они подошли ко входу, и, зная его в лицо, они подошли к нему, представились и показали свои значки. И вот тут... — Пиктон откашлялся, но это не помогло ему избавиться от прозаических официальных оборотов. — И вот тут мистер Эллис Квинт оттолкнул одного из офицеров с такой силой, что тот вылетел на проезжую часть и был сбит машиной. Сам мистер Квинт выбежал на проезжую часть, пытаясь пересечь дорогу, чтобы убежать от полицейских. Мистер Квинт заставил автобус свернуть в сторону. Автобус нанес мистеру Квинту скользящий удар, который швырнул его на землю. Мистер Квинт был контужен. Его увезли в больницу, где он теперь и находится под охраной, пока идет расследование.
— Вы читаете мне письменный рапорт? — спросил я.
— Именно так.
— А как насчет пересказа собственными словами?
— Я на работе, и я не один.
— Ну ладно, — сказал я. — Эллис запаниковал или думал, что его разыгрывают?
Пиктон хохотнул:
— Я бы сказал, первое. Его адвокаты скажут, что второе. Но знаете что? Когда в больнице вывернули его карманы, то нашли толстую пачку наличных и паспорт.
— Нет!
— Это не преступление.
— Что он сказал?
— Он еще ничего не сказал.
— А что с офицером, которого он толкнул?
— Сломал ногу. Ему повезло.
— А... когда пройдет контузия Эллиса?
— Все зависит от полиции Метрополитэн. Они могут задержать его на семьдесят два часа, пока не сформулируют обвинение. Я бы сказал, это дело случая. Он может собраться и уйти через несколько часов.
— Что вы сделали с моим рапортом?
— Передал в соответствующие инстанции.
Хорошее слово «инстанции», расплывчатое. Кто может сказать, что работает в «инстанциях»?
— Спасибо, что позвонили, — сказал я.
— Держите связь.
Это прозвучало как приказ. Я положил трубку и обнаружил присланную по факсу записку от Кевина Миллса. Он прямо перешел к делу. «Сид, ты сволочь».
Глава 7
Неделя была ужасной, единственным светлым пятнышком стало письмо от Линды Фернс, которое я получил в четверг. Буквы разбегались вкривь и вкось, мысли тоже.
"Дорогой Сид!
Я прошу прощения за то, как говорила с вами. Я все еще не могу поверить, что Эллис Квинт отрубил ногу Силвербою, но я припоминаю, что, когда он приехал сюда снимать телепрограмму, он уже знал очень многое о том, что случилось. Я имею в виду подробности, которых не было в газетах, вроде того что Силвербой любил конский корм, который мы ему никогда не давали. Как он об этом узнал, мы сами не знали, и я гадала, кто же ему об этом сказал. Но ведь Джо просил Эллиса помочь купить пони, и поэтому, я думала, Эллис много знает о нем и знал, что Силвербоя кормили конским кормом, пока мы его не купили.
И все равно — я понимаю, как вы не правы насчет Эллиса, и очень мило с вашей стороны было привезти Рэчел аквариум с рыбками, я не могу ее оторвать от него. Она спрашивает, когда вы вернетесь, и я не хочу говорить ей, что вы не приедете и что случилось, так что, если вы снова навестите нас, я больше не буду говорить, что вы ошиблись насчет Эллиса. Я прошу вас ради Рэчел.
Мы рады, что Эллиса не сшиб этот автобус. Искренне ваша, Линда Фернс".
Я написал ей, что благодарю за письмо, принимаю ее приглашение и скоро позвоню.
В четверг Эллис был обвинен в «причинении телесных повреждений», поскольку непреднамеренно толкнул «нападавшего» в зону повышенной опасности (под колеса автомобиля), и был освобожден до окончания следствия.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40