– Лейтенант, тут звонит какая-то женщина, утверждает, что ей нужна охрана. Разговаривать отказывается и требует только начальника отдела убийств.
– Имя?
– Миссис Анита Хаггерти, из муниципального госпиталя. Говорит, что она там пациентка.
Раздался тихий женский голос, почти что шепот:
– Лейтенант Бакстер?
– Боксер… Чем могу?
– Вас когда-нибудь тошнило от страха? Поверьте, сейчас я именно в таком состоянии!
– Секундочку, миссис Хаггерти. Давайте по порядку.
– Хорошо, только не удивляйтесь, если я неожиданно повешу трубку!
Я записала номер ее палаты и посоветовала не отвлекаться по мелочам.
– В общем, года три-четыре назад… это было в Рали… я попала в больницу с сотрясением мозга. Со мной в палате лежала еще одна женщина, у нее случилось прободение язвы. Дотти Кумз. Ее уже подготовили к выписке, как вдруг начались судороги, и она умерла. Прямо у меня на глазах…
– Да-да, миссис Хаггерти, продолжайте.
– Но почему она умерла?! Я помню, санитарки задернули штору возле койки, и давай шептаться, мол, как же так? Что с ней случилось?.. А потом пришел врач и сказал им такое, что… В жизни не забуду. Спросите меня на смертном одре, а я все равно отвечу.
– Ну-ну-ну? Я слушаю!
– Он сказал, мол, порой дует скверный ветер.
– Как-как? Что это значит?
– Это значит «Пятница, тринадцатое». Это значит «Кошмар на улице Вязов»… Я не знаю, лейтенант Бакстер, но умерла женщина, с которой мы стали подругами. А врач отреагировал такой больной шуткой, аж до мурашек… Так вот: он здесь! Он только что сунул голову ко мне в палату и, кажется, узнал… А у меня завтра хирургия на грыже! – У миссис Хаггерти перехватило горло. – Говорят, операция совсем простенькая, однако – Богом клянусь! – я перепугана до смерти!
У меня засосало под ложечкой. Возникло чувство, будто я знаю, что она мне скажет дальше. Лоб пробило холодным потом.
Я прижала трубку поплотнее.
– Вы могли бы вспомнить имя этого врача?
– Вспомнить?! – фыркнула Хаггерти мне в ухо. – Гарза! Доктор Деннис Гарза!

Часть четвертая
ШОУ-ГЕРЛ
Глава 65
«Порой дует скверный ветер».
И так-то неприятная фразочка, если учесть все обстоятельства, а тут еще перепуганные нотки в словах миссис Хаггерти. Я сама покрылась гусиной кожей. В ушах зазвучал и голос Юки: «Кто-то убил мою маму в этой дрянной больничке…»
Я в полном одиночестве доехала до муниципального госпиталя, по дороге уверяя себя саму, что не занимаюсь расследованием. Так просто, небольшое наведение справок. Или визит вежливости, если угодно.
Внешне Муниципальный госпиталь Сан-Франциско напоминал колоссальную каменную твердыню, куда от тротуара вела аллея, усаженная тенистыми деревьями за низенькой решетчатой оградой.
Я припарковалась на больничной стоянке и проникла в унылый вестибюль первого этажа. Пересекла его, ступая по неподатливым плитам из серого гранита, попала к лифтам, вышла на третьем этаже и по стрелкам добралась до одноместной палаты 311.
Только я собиралась открыть дверь и познакомиться с миссис Хаггерти, как из палаты вышла санитарка с ворохом постельного белья в руках. Дождавшись, пока она не свернет за угол коридора, я ступила внутрь.
По характеру голоса миссис Хаггерти я в своих мыслях нарисовала образ худенькой женщины с темно-рыжими, крашенными хной волосами и сейчас готовилась проверить свою интуицию.
К чему я не была готова, так это к совершенно пустой комнате и голому матрасу на осиротевшей койке.
Несколько секунд я оцепенело, стояла в дверях, тупо моргая, затем резко провернулась и бросилась в коридор.
Санитарка успела запихать простыни в бельевую тележку и катила ее куда-то прочь.
– Стойте! – скомандовала я, в прыжке ухватив женщину за локоть.
Надо же, какая у нее перекошенная физиономия! Что-то не похоже на закаленный больничный медперсонал…
– Отпустите меня!
– Прошу прощения, – промолвила я, демонстрируя удостоверение. – Лейтенант Боксер, ПДСФ, следственный отдел. Я к миссис Хаггерти, номер 311.
– Стало быть, вы опоздали.
– Как это опоздала? Да она мне только что звонила! Что случилось?
Перед мысленным взором стояла женщина, нагнувшаяся к телефону и что-то опасливо шепчущая в трубку.
Что за ерунда?! Мы разговаривали буквально несколько минут назад!
– Она сама себя выписала, не испрашивая разрешения врачей. Я лично вывезла ее на инвалидном кресле прямо на улицу. Помогла сесть в такси. Желтое, как в Нью-Йорке, кстати… Ну, все, наверное? Можно идти?
Я кивнула, сказав спасибо.
Санитарка побрела дальше, оставив меня в пустынном больничном коридоре.
Перед глазами появилась дверь на лестницу и надпись «Выход», когда из какой-то палаты выглянула медсестра и молча поманила меня пальцем. Светлокожая негритянка, синяя наглаженная униформа, круглое лицо, лет двадцать пять от роду, рыжеватые курчавые волосы. На шее цепочка из крошечных металлических шариков с подвешенной биркой: «Нодди Уилкинс, дипл. м/с».
– Это вы из полиции, да? – спросила она тихо и напористо. – Слушайте, мне надо с вами поговорить. У нас тут такие дела творятся… Вам пора вмешаться, честное слово.
Глава 66
Разговор было решено продолжить где-нибудь вне больничных стен. В итоге мы с Нодди Уилкинс устроились в салоне моего «иксплорера», потягивая буфетный кофе из бумажных стаканчиков.
– Происходит что-то неладное, – начала Нодди. – На прошлой неделе, когда умер очередной мой подопечный, я вообще чуть не спятила. Мистер Харрис был такой живчик, даже передать трудно. Его готовили к выписке домой, а не на кладбище. А тут – раз! Сердечный приступ, видите ли! А ведь, насколько я знаю, его сердечко было в полнейшем порядке.
– Вам это показалось подозрительным?
– Во-первых, естественно, да! А во-вторых… когда я нашла его мертвым, у него на глазах лежали кружочки.
Я поперхнулась, чудом не забрызгав лобовое стекло.
– А? Какие кружочки? Типа монеток?
– Ну да, как бы монетки, но на самом деле вроде пуговиц. Словно с пиджака или блейзера. И с рисунком… ну-у… как чеканка, только изнутри.
– С выпуклым рельефом?
– Вот-вот, с выпуклым рельефом! Там был такой медицинский символ: змеи вьются вокруг палки, а наверху – крылышки.
– Вы имеете в виду жезл-кадуцей?
– Точно! Кадуцей…
Меня будто спихнули в канализационный люк.
На глазах мертвого пациента лежали метки!
Чем это еще может быть, как не подписью злодея?
– Это плохо, да, плохо? – зачастила Нодди, прочитав потрясение на моем лице. – Есть кое-что еще…
Она впилась в меня своими темными овальными глазами, словно долгое время сдерживалась и теперь ей, позарез нужно было высказаться.
– В первый раз, месяцев шесть назад, я нашла эти круглые штуки на глазах другого мертвого больного. Я тогда еще подумала: монеты перевозчику. Жуткое дело… Но потом, когда они появились на мистере Харрисе… честное слово, я чуть не заорала в голос. Не только со страху, но и от злости. Он мне понравился, этот старичок, забавный такой. И я ему тоже… А теперь эти штуки? Ну, уж нет, хватит с меня, пора бы тут хорошенько разобраться.
– Отчего же вы в полицию не сообщили? – спросила я скорее для проформы, потому как Уилкинс хоть и была лично мне симпатична, особым умом явно не отличалась.
– Как это – не сообщила?! Еще как сообщила! Правда, не в полицию, а старшей медсестре, а уж она обещала все передать самому мистеру Уитли! Мистер Уитли – самый главный у нас в больнице, он генеральный управляющий!
У меня так билось сердце, что в ушах гремело. Каким образом госпиталю удавалось скрывать столь дикие вещи?
– Нодди, – сказала я, – надо, чтобы вы написали заявление.
Женщина тут же отодвинулась, уткнувшись плечом в закрытую дверцу.
– Нет, пожалуйста, – испуганно отмахнулась она. – Мне без этой работы хоть в петлю! Ведь я одиночка, двое малышей…
– Понимаю-понимаю, – поспешила я ее успокоить. – Никто и не узнает, обещаю. А вы, кстати, беседовали с этим управляющим?
– Да-а уж, беседовала… Он меня чуть не съел! – Молодая женщина покачала головой при воспоминании. – Сказал, что монетки просто чья-то шутка, а если я пойду языком чесать, то больнице это влетит в приличную сумму, и придется пойти на сокращение штатов… А я не дура, мне много раз повторять не надо. – Она помолчала. – В общем, я заткнулась. А что прикажете делать?.. Ну, так вот, а потом до меня дошли слухи, будто на других пациентах тоже появлялись эти штуковины. Но народ сделал вид, будто ничего не случилось. И действительно, на несколько месяцев все успокоилось, а потом – бац! бац! бац! Мертвые больные, один за другим, один за другим… И у каждого монетки на глазах!
– Сколько именно, Нодди? Сколько умерло?
– Не знаю я! – Она вдруг протянула мне оголенную по локоть руку. – Видите, вся в пупырках? Ни спать, ни есть не могу… Нет, если это и в самом деле чья-то шутка, как уверял мистер Уитли, то пусть мне расскажут, где тут юмор!
Глава 67
Я нетерпеливо поерзала в мягком кресле с высокой спинкой. Под ногами ковер с плотным ворсом; рядом кофейный столик из светлого дерева с небрежно брошенным номером «Форчун»; приятная обстановка… Словом, все, как и полагается для приемной человека уровня Карла Уитли, генерального управляющего муниципальным госпиталем.
Секретарша бережно положила трубку и сообщила, что мистер Уитли готов принять меня прямо сейчас.
Я вошла в офис с огромным количеством окон. Из-за стола поднялся седовласый мужчина с гладкими розовыми щечками и в очках с проволочной оправой. Внешне он изрядно смахивал на сенатора-республиканца или бритого Санта-Клауса.
Мы потрясли друг друга за руку, и я показала ему свое удостоверение, попутно размышляя о том, что у меня с собой нет ни напарника, ни ордера, ни даже номера заведенного дела. Из всех улик и свидетельств – лишь страх Нодди Уилкинс и ни на минуту не дающий успокоиться образ мамы Юки.
– Лейтенант, я, признаться, не совсем понимаю, – начал Уитли, едва усевшись в кресло. Я заняла место через стол. Из окна, напротив, по глазам больно било солнце. – Кто-то пожаловался в полицию? Кто именно? И по какому поводу?
– Вас это удивляет? Теперь я должна признаться, что не совсем понимаю. На ваш госпиталь, извините, в суд подали.
– Чушь! – отмахнулся Уитли. – Издевательство над правосудием! У нас замечательная больница, просто мы живем в такое время, когда чуть что – сразу в суд!
– Тем не менее, я хотела бы задать вам несколько вопросов.
– Ладно, – легко согласился он, переплел пальцы за головой и откинулся в своем роскошном кресле а-ля президент. – Валяйте!
– Что вы можете сказать о монетах, которые ваши сотрудники иногда находят на глазах умерших больных? И как долго это продолжается?
– Ах, монеты… – протянул он, возвращаясь в прежнюю позу и бросая на меня снисходительный взгляд. – Вы, должно быть, имеете в виду пуговицы?
– Монеты, пуговицы… Какая, к черту, разница? Между прочим, в моей профессии их называют уликами.
– Уликами чего, дорогой мой лейтенант? Нам известны причины смерти каждого пациента, и ничто – ни разу! – не указало на убийство. Хотите знать мое мнение? Эти пуговицы – просто дурацкая шутка. Черный юмор.
– Потому вы и не сообщили о них в полицию?
– А что именно сообщать? Больные действительно порой умирают!
Уитли выглядел невероятно самодовольным, а мне в людях никогда не нравилась такая черта. А в сочетании с гладким детским личиком на фоне лошадиного ржания и подавно. Не говоря уже о том, как он нагло и неуклюже пытается задурить мне голову.
– Сокрытие улик, мистер Уитли, является преступлением. Или вы расскажете мне все об этих пуговицах, или в нашей приятной беседе придется поставить точку, после чего я вас арестую за препятствование полицейскому расследованию.
– Арестуете? Секундочку, лейтенант, я только адвоката приглашу.
– Ради Бога, – ответила я. – А пока мы его ждем, призадумайтесь над ситуацией.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39