– Может быть, купить ему книгу, – сказал Джерри и огляделся. – Что он любит?
– Фланцузские, – машинально ответил старик, отвелДжерри наверх и показал свою сокровищницу европейской культуры. Англичанам предназначались порнографические брошюры, изданные в Брюсселе. Французам – несколько полок потрепанной классики: Вольтер, Монтескье, Гюго. Джерри купил томик «Кандида» и положил в карман. Те, кто посещал эту комнату, были, само собой разумеется, знаменитостями, поэтому старик достал книгу для посетителей, и Джерри расписался: " Д ж. У э с т е р б и, р е п о р т е р ". Колонка для отзывов пестрела шутками, и он приписал: «Это самое замечательное торговое заведение в мире». Затем пролистал страницы и спросил:
– А что, приятель, Чарли Маршалл тоже расписывался здесь?
Старик показал ему подпись Чарли Маршалла – она встречалась пару раз. «Адрес: здесь», – написал он.
– А как поживает его друг?
– Длуг?
– Капитан Рикардо.
Старик тут же напустил на себя важный вид и вежливо отобрал книгу.

В отеле «Ориенталь» Джерри зашел в местный клуб для иностранных журналистов. Там никого не было, если не считать группы японцев, только что вернувшихся из Камбоджи. Они рассказали ему, что происходило там вчера, он заказал выпить. Едва он собрался уходить, как, к его ужасу, появился Карлик; он прибыл в город для консультации с местным бюро. Его сопровождал слуга-таиландец, и от этого он держался еще развязнее, чем обычно.
– О, да это Уэстерби! Как дела у вас в Секретной службе?
Он подшучивал так над всеми без разбору, но настроение Джерри от этого не улучшилось. По возвращении в ночлежку пришлось выпить изрядную порцию шотландского виски, но веселье у постояльцев из соседнего домика не давало уснуть. Наконец, в порядке самозащиты, он вышел и привел девочку из соседнего бара, маленькое нежное создание. Но, как только она ушла и он улегся, мысли снова перескочили на Лиззи. Нравится вам это или нет, она любовница Ко. Глубоко ли она втянута в его дела, спросил он себя. Понимала ли она, на что идет, когда выдавала Джерри на растерзание Тиу? Знала ли она, что ребята Дрейка сделали с Фростом? Знала ли, что то же самое они могут сделать и с Джерри? Ему даже пришло в голову, что, может быть, она при этом присутствовала Эта мысль ужасала. Что и говорить, видение трупа Фроста до сих пор стояло перед глазами. Это было хуже всего.
К двум часам ночи он решил, что, наверное, подцепил лихорадку и у него начинается приступ: Джерри вертелся с боку на бок и обливался потом. Один раз в комнате ему послышались чьи-то тихие шаги, он метнулся в угол и схватил тиковую настольную лампу, выключенную из розетки. Часа в четыре его разбудил характерный шум, с которого всегда начинается утро в Азии: хриплый кашель, похожий на хрюканье свиньи, звон колоколов, вопли стариков на смертном одре, кукареканье тысяч петухов. Этот гам эхом перекатывался по кафельным и бетонным коридорам. Он вступил в схватку с поломанным водопроводным краном и принялся за нелегкое занятие, пытаясь отмыться дочиста под тоненькой струйкой холодной воды. В пять часов соседи включили радио на полную громкость, и плаксивая азиатская музыка провозгласила, что день начался. Затем он побрился так, словно собирался на собственную свадьбу, и в восемь часов настучал телеграмму в газету. В ней он говорил о своих планах с таким расчетом, чтобы ее перехватили в Цирке. В одиннадцать Уэстерби сел в самолет, вылетающий в Пномпень. Когда Джерри поднимался на борт «каравеллы» компании «Эйр Камбодж», стюардесса у трапа повернула к нему миловидное личико и, стараясь как можно правильнее говорить по-английски, нараспев пожелала ему «приятного полета».
– Спасибо. Да. Все отлично, – ответил он и сел а кресло над крылом (наилучшие шансы выжить при аварии). Пока самолет медленно разворачивался, он заметил компанию толстых тайцев. Они играли в свой паршивый гольф на идеальном поле совсем рядом со взлетной полосой.
У стойки регистрации Джерри прочитал полетный лист. Там было указано восемь имен, но на борт поднялся всего один пассажир – одетый в черное американец с портфелем. Все остальное пространство занимал груз, сложенный грудами в хвостовой части, – коричневые джутовые мешки, тростниковые ящики. Самолет, следующий в осажденную страну, машинально отметил Джерри. Туда везут товары, обратно вывозят счастливчиков.
Стюардесса предложила старый номер " Ж у р д е Ф р а н с " и леденцы. Он пролистал его, чтобы немного освежить в памяти французский, потом вспомнил о " К а н д и д е " и поменял предмет чтения. Для себя он взял Конрада – в Пномпене он всегда читал его романы: было приятно думать, что находишься в последнем из истинно конрадовских портов на реке.
Они на большой высоте подлетели к месту посадки, потом опустились сквозь облака по головокружительно крутой спирали, чтобы избежать случайного оружейного огня из джунглей. Наземного контроля не было. Джерри иного и не ожидал. Стюардесса не знала, далеко ли от города красные кхмеры, но, по сообщениям японцев, на всех фронтах до них пятнадцать километров, а там, где нет дорог, даже меньше. Японцы говорили, что аэропорт обстреливается, но только спорадически и реактивными снарядами. «Сто пятых» нет – пока нет, во всяком случае, но всегда может начаться, подумал Джерри. Облака никак не кончались. Потом навстречу выскочила земля оливкового цвета, и Джерри заметил, что повсюду, как брызги разбитого яйца, разбросаны воронки от бомб. Тянулись желтые линии – следы колонн грузовиков. Самолет легко, как перышко, приземлился на неровную взлетно-посадочную полосу, и первым, что увидел Уэстерби, были стайки смуглых голых ребятишек, самозабвенно плескавшихся в заполненной грязью воронке.
Пробилось солнце, и, несмотря на рев самолетного двигателя, Джерри показалось, что на дворе стоит тихий летний день. Ему доводилось бывать во многих местах, но почему-то в Пномпене, как нигде, война происходила в обстановке мира и покоя. Он вспомнил, как приезжал сюда в последний раз, до того, как бомбардировки прекратились. Группа пассажиров «Эр Франс», направлявшихся в Токио, с любопытством прохаживалась по бетонированной площадке перед ангаром, не сознавая, что оказались на поле боя. Никто их не сопровождал, никто не велел прятаться в укрытие. Над летным полем с воем проносились истребители-бомбардировщики «F-4» и «F-IH», с периметра аэродрома раздавалась стрельба, вертолеты компании «Эйр Америка» опускали на землю трупы в больших сетках, словно выловленные тралом из некоего кровавого моря. «Боинг-707», получивший команду на взлет, вынужден был ползти через все летное поле, будто провинившийся солдат, которого тащат сквозь строй. Джерри зачарованно следил, как он медленно выбирается из-под обстрела и пределов досягаемости наземного огня, и ждал, что вот-вот раздастся тяжелый грохот, означающий, что самолету попали в хвост. Но он все полз и полз, словно подтверждая своим примером, что воистину от невинного отвратится гнев Божий, и тихо исчез за безмятежным горизонтом.
Теперь, хотя война близилась к концу, Уэстерби заметил, что по иронии судьбы все внимание уделяется грузам, необходимым для того, чтобы выжить. На дальнем конце летного поля, чуть не сталкиваясь, в лихорадочной спешке приземлялись и взлетали огромные транспортные чартерные «Боинги-707» компании «Силвер Америкэн» и четырехмоторные турбовинтовые «С-130», приписанные к «Трансуорлд», «Берд Эйруэйз» или вообще ни к кому. Они ввозили из Таиланда и Сайгона боеприпасы и рис, из Таиланда – нефть и опять-таки боеприпасы. Торопливо шагая к аэровокзалу, Джерри заметил, как приземлились два самолета. Он задержал дыхание, ожидая, когда же наконец переключат тубины на реверс – самолеты начинали тормозить с большим опозданием и, дрожа, останавливались около наполненных землей ящиков из-под боеприпасов на конце взлетно-посадочной полосы. Не успевали они остановиться, как к ним сбегались обслуживающие этот рейс грузчики, похожие на безоружных солдат, в бронежилетах и шлемах и, расталкивая друг друга, принимались вытаскивать из багажных отсеков свои драгоценные тюки.
Однако даже эти дурные предзнаменования не могли испортить радостного настроения: он вернулся!
– Vous restez combien de temps, monsieur? (Сколько времени вы у нас пробудете, месье? ( ф р.)) – спросил служащий иммиграционной службы.
– Toujours (Навсегда ( ф р.)), парень, – ответил Джерри. – Столько, сколько вы меня вытерпите. И даже дольше. – Он хотел тут же начать расспрашивать о Чарли Маршалле, но аэропорт был битком набит полицейскими и разными подозрительными личностями – не стоило раньше времени афишировать свои интересы, для начала нужно выяснить, с чем ему предстоит столкнуться. Вокруг красовались разномастные старые самолеты со свеженарисованными опознавательными знаками, но не было ни одного, приписанного к «Индочартер». Официальные цвета этой компании, сообщил ему Кро в напутственном инструктаже перед отъездом из Гонконга, повторяли цвета Ко на скачках: серый и небесно-голубой.
Джерри сел в такси, по дороге вежливо отклоняя любезные приглашения шофера, предлагавшего ему то девочек, то зрелища, то клубы, то мальчиков. На фоне иссиня-серого муссонного неба красными цветами пламенели высокие делониксы, их кроны смыкались, образуя над шоссе пылающую галерею. Он остановился возле галантерейной лавки, чтобы обменять деньги по гибкому курсу – это выражение ему очень нравилось. Насколько помнил Джерри, обычно меняльным делом занимались китайцы. Но этот оказался индийцем. Все китайцы разбежались в самом начале войны, но индийцы остались, чтобы обглодать труп. Справа и слева от дороги тянулись трущобы. Повсюду молчаливыми кучками сидели, готовили пищу или дремали беженцы. Группа детишек по очереди затягивалась сигаретой.
– Nous sommes un village avec une population des millions (Наша страна – это деревня с населением в несколько миллионов), – сказал таксист на французском, явно выученном в школе.
Навстречу им, прямо по середине дороги, двигалась армейская автоколонна с включенными фарами. Таксист покорно съехал на грязную обочину. Замыкающей шла машина «скорой помощи» с распахнутыми дверцами. Внутри, пятками наружу, грудой лежали тела, их ноги, покрытые синяками, как мрамор – прожилками, походили на свиные копытца. Вряд ли кого-то интересовало, живы они или мертвы.
Такси миновало небольшой поселок из домов на сваях, разрушенных снарядами, и въехало на площадь – такую же можно встретить во французской глубинке: ресторан, бакалейная лавка, колбасная лавка, реклама пива и кока-колы. На обочине, поджидая покупателей, на корточках над литровыми бутылями с ворованным бензином сидели дети. Джерри помнил и это. Как-то во время артиллерийского обстрела снаряды попали в бензин, кончилось все морем крови. То же самое может произойти и на этот раз. Ничего не изменилось, никто ничему не научился, к утру трупы уберут, и все пойдет сначала.
бумажку с адресом Чарли Маршалла, которую ему дали в бангкокском книжном магазине. Ему представлялось, что он должен прокрадываться в это место под покровом ночи, но при свете дня он решил, что в этом нет никакого смысла.
– Y aller? (Ехать туда? ( ф р.)) – спросил таксист, удивленно оглядываясь на него.
– Именно так, дружище.
– Vous connaissez cette maison? (Вы знаете этот дом? (ф р.))
– Это дом моего приятеля.
– A vous? Un ami a vous? (Ваш? Ваш друг? ( ф р.))
– Пресса, – сказал Джерри, словно это объясняло любое сумасбродство.
Таксист пожал плечами и повел машину по длинному бульвару мимо французского собора. Они выехали на грунтовую дорогу. Вдоль нее выстроились виллы с внутренними двориками; ближе к окраине города они становились куда менее пышными. Джерри дважды спрашивал таксиста, что же такого необычного в этом адресе, но тот утратил всю свою любезность и в ответ только пожимал плечами.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116