Ой, мамочки, подумал Джерри. Ох ты, Боже мой. Вот напугал-то.
– Я передам им ваше послание, – пообещал он и собрался уходить.
– Un instant, monsieur (Одну минутку, месье), – резко бросил высокопоставленный чиновник, и дремавшие телохранители встрепенулись. Он открыл ящик стола и достал внушительную папку. Завещание Фроста, подумал Джерри. Мой смертный приговор. Марки для писем к Кэт.
– Вы писатель?
– Да.
Вот Ко до меня и добрался. Сегодня отправят в полицейский участок, а завтра я там проснусь с перерезанным горлом.
– Вы учились в Сорбонне, месье? – спросил чиновник.
– В Оксфорде.
– Оксфорд. Это тот, что в Лондоне?
– Да.
– Значит, вы читали великих французских поэтов, месье?
– С огромным удовольствием, – пылко ответил Джерри. Приближенные взирали на него мрачнее некуда.
– Тогда, может быть, месье окажет мне честь и выскажет свое мнение о следующих стихах. – Коротышка-чиновник, плавно жестикулируя, начал читать на блестящем французском:
Deux amants assis sur la terre Regardaient la mer <Двое любовников сидели на земле И смотрели на море (фр.)>
Так начинались эти стихи. Дальше шло еще строк двадцать, столь же невыносимых. Джерри слушал, ничего не понимая.
– Voila, – произнес наконец чиновник и отложил папку. – Vous l'aimez? (Вот. Вам нравится? ( ф р.)) – спросил он, уставившись куда-то вконец комнаты.
– Superbe, – с энтузиазмом ответил Джерри. – Merveilleux (Великолепно. Чудесно ( ф р.)). Сама чувственность.
– Как вы думаете, чьи они?
Джерри наугад назвал первое пришедшее в голову имя.
– Ламартин?
Высокопоставленный чиновник покачал головой. Присутствующие сверлили Джерри глазами.
– Виктор Гюго? – рискнул Джерри.
– Это мои, – скромно признался сочинитель и со вздохом положил стихи обратно в ящик стола. Приближенные уселись поудобнее. – Следите, чтобы этот высокообразованный литератор ни в чем не нуждался, – приказал он.
Джерри вернулся в аэропорт. Там царила чудовищная неразбериха. По подъездной дороге, как в разоренном муравейнике, туда и сюда сновали «мерседесы», на привокзальной площади мигали сигнальные огни, трещали мотоциклы, завывали сирены. Он с трудом протолкался сквозь кордоны охранников; вестибюль был битком набит перепуганным народом. Люди сражались за место возле доски объявлений, орали друг на друга и прислушивались к трубному гласу громкоговорителей. Джерри проложил себе дорогу к справочному бюро – оно оказалось закрытым. Вспрыгнул на стойку и сквозь щель в противоосколочном щите увидел летное поле. По пустой полосе к белым мачтам, на которых в неподвижном воздухе повисли национальные флаги, рысцой бежал взвод вооруженных солдат. Они приспустили два знамени; громкоговоритель в вестибюле прервал передачу и проревел несколько тактов национального гимна. Джерри высматривал в бурлящем море голов человека, с которым можно было бы поговорить. Неподалеку стоял худощавый рыжеволосый миссионер в очках; к карману его коричневой рубашки был приколот пятнадцатисантиметровый серебряный крест. Возле него с потерянным видом околачивалась пара камбоджийцев в высоких жестких воротничках.
– Vous parlez francais? (Вы говорите по-французски? ( ф р.))
– Да, но я говорю и по-английски!
Делал он это правильно и мелодично. Датчанин, догадался Джерри.
– Я журналист. Что здесь за кутерьма? – Он кричал что было сил.
– Пномпень закрыт, – проревел в ответ миссионер. – Самолеты не взлетают и не садятся.
– Почему?
– Красные кхмеры разбомбили в аэропорту склад боеприпасов. Город закрыт по крайней мере до утра.
Снова забормотал громкоговоритель. Двое священников прислушались. Они тихо переводили; чтобы расслышать их, миссионер согнулся чуть ли не пополам.
– Они нанесли огромный– ущерб и повредили полдюжины самолетов. О да! Полностью вывели их из строя. Власти также подозревают саботаж. Возможно, кто-то будет посажен в тюрьму. Слушайте, как им пришло в голову устроить склад боеприпасов в аэропорту? Это же самое опасное место. Какой в этом смысл?
– Хороший вопрос, – согласился Джерри.
Он принялся продираться обратно. Основной план уже провалился – так всегда проваливались все его основные планы. Дверь с надписью «Только для членов экипажа» охранялась парой очень серьезно настроенных полицейских, и он понял, что в столь сложной обстановке ему не удастся проникнуть внутрь ни силой, ни хитростью. Толпа напирала в сторону выхода для пассажиров. Там задерганный персонал ни у кого не принимал посадочных талонов, а измочаленные полицейские едва отбивались от записок с требованием разрешить проход, выдаваемых важным персонам именно для защиты от полиции. Пришлось отдаться на волю людской реки. У ее берегов группа французских торговцев с воплями требовала возмещения убытков, а старики, умудренные жизнью, готовились ночевать в аэропорту. Середина потока бурлила и обменивалась свежими слухами. Толпа безостановочно несла вперед. Добравшись до кордона, Джерри осторожно вынул карточку для оплаты телеграмм и перелез через наспех сколоченный барьер. На той стороне его встретил надменный взгляд лоснящегося старшего полицейского в хорошо подогнанном мундире; его подчиненные сражались с толпой. Размахивая сумкой, Джерри направился прямо к нему и сунул ему под нос телеграфную карточку.
– Securite americaine (Американская служба безопасности ( ф р.)). – прорычал Уэстерби на ужасающем французском и, рявкнув на двух служащих у вращающихся дверей, вышел на бетонированную дорожку, спиной ожидая или оклика, или предупредительного выстрела, а возможно – в этой накаленной атмосфере все возможно – и не предупредительного. Он шагал с сердитым видом, как человек, облеченный властью, и в лучших сарратских традициях, чтобы отвлечь внимание, размахивал сумкой. Впереди – до них оставалось от силы шестьдесят метров, потом расстояние сократилось до пятидесяти – стояли в ряд учебно-тренировочные одномоторные военные самолеты без опознавательных знаков. Позади, на огороженной площадке, размещались грузовые склады с номерами от девятого до восемнадцатого, а позади складов Джерри заметил ангары и самолетные стоянки; на каждой двери чуть ли не на всех языках, кроме китайского, было написано: «Вход воспрещен». Джерри дошел до учебно-тренировочных самолетов и с командирским видом зашагал вдоль строя, словно проводил инспекцию. Их удерживали на месте кирпичи, привязанные проволокой. Джерри помедлил, но не остановился, раздраженно пнул кирпич кожаным ботинком, дернул за элерон и покачал головой. Слева, с позиции, защищенной мешками с песком, на него лениво взирал расчет зенитного орудия.
– Qu'est-ce que vous faites? (Что вы делаете? ( ф р.))
Джерри полуобернулся, сложил ладони рупором и поднес ко рту.
– Глазею на небо, черт бы вас побрал, – проорал он с образцовым американским акцентом и сердито указал на небо. Потом подошел к высокому забору. Ворота были открыты, склады лежали прямо перед ним. Если он скроется там, его не увидят ни из аэровокзала, ни с диспетчерской вышки. В трещинах разбитой бетонной дорожки рос пырей. Никого не было видно. В длину склады достигали десяти метров, в высоту – более трех, стены были обшиты досками, крыши – устланы пальмовыми листьями. Он дошел до первого строения. Окна прикрывали доски с надписью: «Осколочные бомбы без взрывателей». По другую сторону тянулись ангары, к ним вела утоптанная грунтовая тропинка. В просвет между складами Джерри мельком заметил на стоянке раскрашенные, как попугаи, грузовые самолеты.
– А вот и ты, – вслух пробормотал Уэстерби, выбираясь из-за складов с безопасной стороны. Прямо перед ним, как на ладони, словно первый враг, встреченный после многомесячного перехода, стоял потрепанный «DC-4 Карвер» серо-голубого цвета. Он припал к искрошенной полосе, как толстая лягушка. Носовой конус был откинут. С обоих двигателей правого борта густым черным дождем стекало дизельное масло. Возле грузового люка, покуривая и то и дело сверяясь с описью, наблюдал за погрузкой высокий тощий китаец в морской фуражке с военной кокардой. Туда и сюда носились с тюками два кули, третий работал возле допотопного автопогрузчика. Прямо у его ног с нахальным видом копошились в пыли куры. На фюзеляже ярко-алыми буквами, пламенеющими на фоне блеклых скаковых цветов Джейка Ко, сияла надпись «ОЧАРТ». Остальные буквы исчезли во время ремонта.
" О, Ч а р л и – н е с о к р у ш и м, о н п р о с т о б е с с м е р т е н / Ч а р ли М а р ш а л л, м и с т е р Т и у, э т о ф а н т а с т и ч е с к о е с у щ е с т в о, н а п о л о в и н у к и т а е ц, в е с ь с о с т о и т и з к о ж и, к о с т е й и о п и у ма и п р и э т о м в е л и к о л е п н ы й л е т ч и к… "
Хорошо бы это оказалось правдой, с содроганием подумал Джерри, глядя, как кули один за другим через открытый нос кидают тюки в потрепанное брюхо самолета.
" П о ж и з н е н н ы й С а н ч о П а н с а п р е п о д о б н о г о Р и к а р д о, в а ш а с в е т л о с т ь, – говорил Кро, уточняя описание, которое дала Лиззи. – Н а п о л о в и н у к и т а е ц, к а к и с о о б щ а л а н а м д р а ж а й ш а я л е д и, г о р д ы й в е т е р а н м н о ж е с т в а н и к о м у н е н у ж н ы х в о й н ".

Джерри и не пытался скрыться, он остался стоять на месте, помахивая сумкой и виновато улыбаясь: извините, мол, англичанин заблудился. Теперь казалось, что грузчики-кули ринулись к самолету сразу с нескольких сторон; их было уже не двое, а куда больше. Джерри повернулся к ним спиной и беспечно зашагал вдоль складов, как только что шагал мимо строя учебно-тренировочных самолетов, как шел по коридору к комнате, где лежал Фрост. Он заглядывал в щели между досками, но видел лишь валявшиеся кое-где разбитые ящики. " В о з о б н о в л я е м а я к о н ц е с с и я н а п о л е т ы и з Б а т т а м б а н г а с т о и т п о л м и л л и о н а а м е р и к а н с к и х д о л л а р о в ", – говорил Келлер. Кто при такой цене платит за косметический ремонт? Склады кончились, он оказался возле четырех армейских грузовиков, доверху загруженных фруктами, овощами и ненадписанными джутовыми мешками. Они стояли задним бортом к самолету, на боках красовались знаки артиллерийских дивизионов. По два солдата в каждом грузовике передавали кули джутовые мешки. Было бы разумнее поставить грузовики на бетонную полосу поближе к самолету, но сейчас каждый предпочитал поступать по собственному усмотрению. " А р м и я л ю б и т в о в с е с о в а т ь н о с, – говорил Келлер. – В о е н н о – м о р с к о й ф л о т с к о л а ч и в а е т м и л ли о н ы н а к о н в о я х в н и з п о М е к о н г у, в о е н н о – в о з д у ш н ы е с и л ы т о ж е н е п л о х о у с т р о и л и с ь : н а б о м б а р д и р о в щ и к а х в о з я т ф р у к т ы, в е р т о л е т ы в м е с т о р а н е н ы х в ы т а с к и в а ю т и з о с а ж д е н н о г о г о р о д а б о г а т ы х к и т а й ц е в. С о л д а т ы ж е т о р ч а т т а м, к у д а и х з а б р о с я т, а в е д ь и м т о ж е х о ч е т с я к у ша т ь. В о т а р м и и и п р и х о д и т с я к р у т и т ь с я, ч т о б ы з а р а б о та т ь н а к у с о к х л е б а ".
Джерри уже подошел к самолету довольно близко и слышал визгливый голос Чарли Маршалла, отдававшего команды грузчикам-кули.
Снова потянулись склады. У номера восемнадцатого были двустворчатые двери. На дереве зеленой краской было намалевано «Индочартер». Буквы с любого расстояния напоминали китайские иероглифы. Внутри, в полумраке, на земляном полу сидела на корточках пара крестьян-китайцев. Возле них лежала связанная свинья, она положила голову на обутые в шлепанцы ноги старика. Остальное их имущество составлял длинный тростниковый тюк, тщательно перевязанный веревкой. Не исключено, что в нем лежал труп. В одном углу стоял кувшин с водой, рядом с ним – две чашки с рисом. Больше в бараке ничего не было. "Добро пожаловать в зал транзитных пассажиров авиакомпании «Индочартер», подумал Джерри. Пот струился ручьями. Он пристроился к цепочке грузчиков и вместе с ними приблизился к Чарли Маршаллу. Тот все так же пронзительно кричал на кхмерском и трясущейся рукой вносил в опись каждый загружаемый тюк.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116