Припаркуешься здесь, и я тут же впечатаюсь в тебя. — Грэхем подался вперед, его пальцы зашевелились в дюйме от лица водителя. — Ну, выбирай.
— Да ты сошел с ума! — вскинулся водитель.
— Думаешь? — небрежно бросил Грэхем и пошел к своему пикапу.
У водителя не выдержали нервы, он дал газ, и «пиацца» исчезла за ближайшим поворотом.
На лице Грэхема появилась слабая улыбка удовлетворения. Грэхему было тридцать семь лет; загорелый, мускулистый, он неукоснительно следил за своей формой, строго выполнял программу тренировок, бегал и занимался тяжелой атлетикой. Взъерошенные длинные темно-рыжие волосы обрамляли красивое мужественное лицо, а пронзительные светло-голубые глаза излучали силу и уверенность.
Он поставил свой пикап, вытащил ключ зажигания и внимательно посмотрел на жилой дом на противоположной стороне улицы. Человек, который проектировал весь Центральный парк, назвал это здание Олмстед-Хейтс; насколько помнил Грэхем, оно всегда было частью района Мюррей-Хилл. Он жил здесь пять лет, пока не произошла трагедия, так внезапно перевернувшая всю его жизнь. Он перешел дорогу, сунув руки в карманы своих выгоревших джинсов, и остановился, ощупывая взглядом каждую из десяти ступенек, ведущих к двустворчатой стеклянной двери. На обеих створках были выведены курсивом красные инициалы «О.Х.» — ничего не изменилось с тех пор, как он был здесь в последний раз. Грэхем уселся на верхнюю ступеньку спиной к двери — солнце отражалось от нее и слепило глаза. Мыслями он перенесся в прошлое, в тот злополучный октябрьский день два года назад.
В молодости, как и многие его сверстники, Грэхем прошел через ужасы вьетнамской войны. Он получил приглашение стать защитником задней линии в команде «Гиганты Нью-Йорка» спустя месяц после подписания контракта. Сбылась мечта всей его жизни, ведь за эту команду он болел с детства! Но ранение в плечо поставило крест на его спортивной карьере, и следующие два года он провел в Таиланде, помогая ЦРУ обучать местных жителей, которые поддерживали Южный Вьетнам. Затем Грэхем вернулся в Соединенные Штаты, где после углубленных психологических тестов, а также проверок физической подготовки, полковник Чарльз Бекуит взял его в элитное подразделение по борьбе с терроризмом «Дельта». Он успешно служил, и спустя одиннадцать лет его преданность делу была вознаграждена — он стал командиром Б-отряда. Первое задание привело его в Ливию, и, когда они вот-вот должны были атаковать базу террористов, пришло известие, что его жену и пятилетнего сынишку похитили четверо неизвестных, говоривших по-арабски. Его могли освободить от выполнения задания, но он не отступился, база была уничтожена, хотя главарям и удалось скрыться. Его семью так и не обнаружили, несмотря на то что ФБР, предприняло небывалые в своей истории поиски.
— Он вон там часами играл в футбол, дожидаясь, пока ты придешь домой. Мистер Грэхем, он был отличным парнем.
Грэхем обернулся и увидел у двери седовласого негра. Как и Олмстед-Хейтс, привратник был неотделимой принадлежностью Мюррей-Хилл, насколько знал Грэхем.
— Привет, Бен, — сказал Грэхем и пожал протянутую руку.
Бен поморщился, с трудом опускаясь на ступеньку рядом с Грэхемом.
— Я сразу подумал, что это ты приехал в той развалюхе, но не был уверен, пока ты не дал пинка тому парню, который хотел занять твое старое место на стоянке. Тут я окончательно понял, что это ты.
— Да? — пробормотал Грэхем, отрешенно уставясь на тротуар. — Ты все видел, да?
— Что видел?
— Как похитили Керри и Мики.
— Не стоит бередить старые раны, мистер Грэхем.
— Бен, они никогда не заживут.
Грэхем кивнул в сторону тротуара.
— Где они стояли?
— Не надо...
— Где? — отрубил Грэхем.
— Точно напротив нас. Все произошло очень быстро. Миссис Грэхем из багажника своего «форда» вытаскивала покупки, а Майк стучал мячом о стенку у края лестницы. Я помню, как она его распекала: «Ты наследишь и уйдешь, а Бену придется убирать за тобой». За «фордом» остановился черный «мерседес», двое мужчин схватили ее и бросили на заднее сиденье. Третий должен был взять Майка. Ты должен им гордиться, мистер Грэхем. Он обманул этого сукиного сына как настоящий защитник задней линии.
Бен сбился, покачал головой, заново переживая этот кошмар.
— Продолжай. — Грэхем тяжело дышал.
— Это не...
— Продолжай, Бен. Пожалуйста.
— Она закричала: «Беги, Майк, беги». Тут я и выскочил, но мой чертов артрит не позволил ничего сделать. Она увидела меня. «Помоги Майку, Бен, пожалуйста, помоги ему». Это были ее последние слова, обращенные... ко мне. Я был бессилен что-либо сделать. Они открыли огонь поверх моей головы, и, когда я поднялся, «мерседес» уехал. Пока я жив, я не забуду слова миссис Грэхем. Я не смог помочь ей, когда она так нуждалась во мне.
— Не ты не смог помочь ей, Бен. Я не смог.
Они погрузились в молчание, каждый переживал свою вину.
— Ты все еще живешь в Нью-Йорке? — спросил Бен.
— В Вермонте. Я снял домик на берегу озера Чемплэйн, рядом с Барлингтоном.
Неожиданно на ремне Грэхема сработал зуммер, и он быстро отключил его.
— Что это?
— Служба, — ответил Грэхем. — Где здесь ближайший телефон?
— Ты можешь позвонить от меня.
— Спасибо, но я предпочитаю пользоваться платными телефонами.
— Есть один, в конце квартала.
— Доброе утро, Бен, — окликнула привратника пожилая женщина, поднимавшаяся по лестнице.
— Доброе утро, миссис Камильери, — ответил Бен, встал и взял у нее сумку с покупками.
Она пристально посмотрела на Грэхема.
— Вы жили здесь, да?
— Нет, — улыбнувшись, быстро ответил Грэхем. — Я не из этого города. Заблудился, спросил у привратника дорогу.
— Вы очень похожи на мистера Грэхема — он жил здесь. Прекрасный человек. Его жену и сына убили террористы. Такая была замечательная семья. Настоящая трагедия.
— Пойдемте, миссис Камильери, — сказал Бен, беря ее под руку.
Когда он оглянулся, Грэхем уже ушел.
— Ты помнишь семью Грэхем, Бен?
— Я никогда их не забуду, — произнес он, они медленно поднялись по лестнице и вошли в подъезд.
Глава 4
Саре Томас было девятнадцать, когда она приняла участие в конкурсе красоты «Мисс Орегон», ни на что особенно не надеясь, а просто чтобы проверить себя. К своему удивлению, она победила. Ее тут же стали атаковать агенты, охотники за талантами, которые считали, что ее будущее связано с кино, но, наслушавшись историй, как начинающие звезды работают официантками, как моют обеденные залы, а взлета в карьере так и не происходит, она решила не испытывать судьбу и вместо Голливуда отправилась в школу секретарей.
Это было двенадцать лет назад. Хотя она нисколько не утратила присущей ей красоты, ее белокурые волосы теперь были коротко подстрижены, а смелые, облегающие джинсы и блузки с накладными плечиками давно уступили место элегантным костюмам от Армани или Шанель и однотонным блузкам от Пусси. Последние четыре года она работала секретарем в скупо обставленной мебелью комнате на двадцать втором этаже здания Организации Объединенных Наций в Нью-Йорке. Печатала она всегда на чистой бумаге, не пользуясь никакими бланками, а название компании «Льювелин и Ли» произносила, лишь отвечая на звонки одного из четырех черных телефонов на своем столе, — название было выдуманным. Только несколько человек в Организации Объединенных Наций знали, что скрывается за дверью без всякой таблички.
Ее комната была вестибюлем штаб-квартиры ЮНАКО. Стена напротив входа представляла собой панель из тикового дерева, которая скрывала в себе две двери, створки которых разъезжались в стороны — их можно было открывать и закрывать с помощью миниатюрного звукового передатчика. Дверь слева вела в кабинет директора. Дверь справа вела в Центр управления ЮНАКО.
Малколм Филпотт все утро был в Центре управления, принимая информацию от трех групп «Ударных сил», которые в настоящее время выполняли задание. Это был высокий, худой шотландец с редеющей рыжей шевелюрой и прогрессирующей хромотой — во время войны в Корее его ранили в левую ногу. После успешной службы агентом в отделе номер 15 он стал начальником особого отдела Скотланд-Ярда, а семь лет назад в 1980 году был назначен директором ЮНАКО. Сейчас ему было пятьдесят пять лет. Работа была неблагодарная, и, хотя в силу независимого и упрямого характера, у него, случалось, бывали конфликты с генеральным секретарем Организации Объединенных Наций, он пользовался уважением во всех правительственных и секретных службах мира.
Но Филпотт знал и неудачи. Бандитский налет в аэропорту Марко Поло в Венеции повлек за собой смерть семи пассажиров и двух карабинеров. Четыре бандита, возможно из Северной Кореи, после этого скрылись в Ливии, где правительство встретило их как героев революции. Обратились в ЮНАКО, и Филпотт отправил в Триполи девятую группу «Ударных сил». Однако ливийские власти не только отказались от всякого сотрудничества, а не прошло и часа после прибытия группы, как ее арестовали. Филпотт оказался перед дилеммой: либо вызволять группу из хорошо охраняемой тюрьмы, либо уничтожать бандитов, выслав еще одну ударную группу.
Он не замечал шума принтеров, телексов и телефонов, сосредоточив все свое внимание на докладе аналитика, который то и дело обращался к бесчисленным картам, которые висели на стенах этой просторной, звуконепроницаемой комнаты. На картах был изображен район, прилегающий к строго охраняемой тюрьме.
— Сделайте краткое резюме, оно должно быть у меня на столе через полчаса, — сказал Филпотт, как только аналитик закончил доклад.
— Будет сделано, сэр.
Филпотт подошел к дисплею на другом конце ряда компьютерных терминалов, за которым сидел хмурый человек; ловко нажимая на клавиши, он изредка бросал взгляд на экран дисплея.
— Сэр, я пытаюсь сократить список до двадцати трех имен, — сказал мужчина, продолжая вводить информацию в компьютер. — Но итальянцы усложнили нам жизнь, не опознав никого из террористов.
— Да, у нас сплошные сложности, Джек. В течение часа я сформирую группу. Ты можешь составить точный список подозреваемых?
— Он будет готов через тридцать минут, сэр.
— Отлично.
— Полковник Филпотт, вас к телефону, — позвал из-за терминалов мужчина в очках. — Это Сара.
Филпотт снял трубку:
— Да, Сара.
— Третья ударная здесь, сэр.
— Хорошо. Сергей у вас?
Филпотт вернул трубку мужчине в очках и посмотрел по сторонам с ощущением, что ему предстоит длинный и трудный день.
После разговора Филпотта с Сарой Сергей Колчинский поднялся из-за стола босса.
Ему было пятьдесят два года, за черные редеющие волосы и печальное лицо оперативники дали ему прозвище Ищейка. Он пользовался среди них уважением. У него был исключительный нюх на возможные неприятности и прекрасное тактическое мышление, которое не раз спасало от провалов сложнейшие операции ЮНАКО. Он был блестящим работником КГБ, вначале работал в России, а затем в продолжение шестнадцати лет — военным атташе на Западе; в ЮНАКО он перешел после того, как был уличен в шпионаже в пользу кремлевских хозяев один из помощников Филпотта, также бывший агент КГБ. Хотя порой Колчинский был слишком педантичен, особенно когда дело касалось расходов оперативников во время выполнения задания, он был одним из самых популярных личностей ЮНАКО.
С помощью миниатюрного звукового передатчика, вмонтированного в стол Филпотта, Колчинский открыл дверь, ив кабинет вошли Грэхем, Витлок и Сабрина. Они поочередно обменялись с ним рукопожатием. После того как дверь была закрыта, а два черных кожаных дивана автоматически встали на свое место вплотную к стене, Сергей сунул в рот сигарету и закурил.
Витлок подошел к автомату.
— Кому кофе? — спросил он.
— Неплохо бы после такого бурного утра, — отозвалась Сабрина, устраиваясь на одном из диванов.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41
— Да ты сошел с ума! — вскинулся водитель.
— Думаешь? — небрежно бросил Грэхем и пошел к своему пикапу.
У водителя не выдержали нервы, он дал газ, и «пиацца» исчезла за ближайшим поворотом.
На лице Грэхема появилась слабая улыбка удовлетворения. Грэхему было тридцать семь лет; загорелый, мускулистый, он неукоснительно следил за своей формой, строго выполнял программу тренировок, бегал и занимался тяжелой атлетикой. Взъерошенные длинные темно-рыжие волосы обрамляли красивое мужественное лицо, а пронзительные светло-голубые глаза излучали силу и уверенность.
Он поставил свой пикап, вытащил ключ зажигания и внимательно посмотрел на жилой дом на противоположной стороне улицы. Человек, который проектировал весь Центральный парк, назвал это здание Олмстед-Хейтс; насколько помнил Грэхем, оно всегда было частью района Мюррей-Хилл. Он жил здесь пять лет, пока не произошла трагедия, так внезапно перевернувшая всю его жизнь. Он перешел дорогу, сунув руки в карманы своих выгоревших джинсов, и остановился, ощупывая взглядом каждую из десяти ступенек, ведущих к двустворчатой стеклянной двери. На обеих створках были выведены курсивом красные инициалы «О.Х.» — ничего не изменилось с тех пор, как он был здесь в последний раз. Грэхем уселся на верхнюю ступеньку спиной к двери — солнце отражалось от нее и слепило глаза. Мыслями он перенесся в прошлое, в тот злополучный октябрьский день два года назад.
В молодости, как и многие его сверстники, Грэхем прошел через ужасы вьетнамской войны. Он получил приглашение стать защитником задней линии в команде «Гиганты Нью-Йорка» спустя месяц после подписания контракта. Сбылась мечта всей его жизни, ведь за эту команду он болел с детства! Но ранение в плечо поставило крест на его спортивной карьере, и следующие два года он провел в Таиланде, помогая ЦРУ обучать местных жителей, которые поддерживали Южный Вьетнам. Затем Грэхем вернулся в Соединенные Штаты, где после углубленных психологических тестов, а также проверок физической подготовки, полковник Чарльз Бекуит взял его в элитное подразделение по борьбе с терроризмом «Дельта». Он успешно служил, и спустя одиннадцать лет его преданность делу была вознаграждена — он стал командиром Б-отряда. Первое задание привело его в Ливию, и, когда они вот-вот должны были атаковать базу террористов, пришло известие, что его жену и пятилетнего сынишку похитили четверо неизвестных, говоривших по-арабски. Его могли освободить от выполнения задания, но он не отступился, база была уничтожена, хотя главарям и удалось скрыться. Его семью так и не обнаружили, несмотря на то что ФБР, предприняло небывалые в своей истории поиски.
— Он вон там часами играл в футбол, дожидаясь, пока ты придешь домой. Мистер Грэхем, он был отличным парнем.
Грэхем обернулся и увидел у двери седовласого негра. Как и Олмстед-Хейтс, привратник был неотделимой принадлежностью Мюррей-Хилл, насколько знал Грэхем.
— Привет, Бен, — сказал Грэхем и пожал протянутую руку.
Бен поморщился, с трудом опускаясь на ступеньку рядом с Грэхемом.
— Я сразу подумал, что это ты приехал в той развалюхе, но не был уверен, пока ты не дал пинка тому парню, который хотел занять твое старое место на стоянке. Тут я окончательно понял, что это ты.
— Да? — пробормотал Грэхем, отрешенно уставясь на тротуар. — Ты все видел, да?
— Что видел?
— Как похитили Керри и Мики.
— Не стоит бередить старые раны, мистер Грэхем.
— Бен, они никогда не заживут.
Грэхем кивнул в сторону тротуара.
— Где они стояли?
— Не надо...
— Где? — отрубил Грэхем.
— Точно напротив нас. Все произошло очень быстро. Миссис Грэхем из багажника своего «форда» вытаскивала покупки, а Майк стучал мячом о стенку у края лестницы. Я помню, как она его распекала: «Ты наследишь и уйдешь, а Бену придется убирать за тобой». За «фордом» остановился черный «мерседес», двое мужчин схватили ее и бросили на заднее сиденье. Третий должен был взять Майка. Ты должен им гордиться, мистер Грэхем. Он обманул этого сукиного сына как настоящий защитник задней линии.
Бен сбился, покачал головой, заново переживая этот кошмар.
— Продолжай. — Грэхем тяжело дышал.
— Это не...
— Продолжай, Бен. Пожалуйста.
— Она закричала: «Беги, Майк, беги». Тут я и выскочил, но мой чертов артрит не позволил ничего сделать. Она увидела меня. «Помоги Майку, Бен, пожалуйста, помоги ему». Это были ее последние слова, обращенные... ко мне. Я был бессилен что-либо сделать. Они открыли огонь поверх моей головы, и, когда я поднялся, «мерседес» уехал. Пока я жив, я не забуду слова миссис Грэхем. Я не смог помочь ей, когда она так нуждалась во мне.
— Не ты не смог помочь ей, Бен. Я не смог.
Они погрузились в молчание, каждый переживал свою вину.
— Ты все еще живешь в Нью-Йорке? — спросил Бен.
— В Вермонте. Я снял домик на берегу озера Чемплэйн, рядом с Барлингтоном.
Неожиданно на ремне Грэхема сработал зуммер, и он быстро отключил его.
— Что это?
— Служба, — ответил Грэхем. — Где здесь ближайший телефон?
— Ты можешь позвонить от меня.
— Спасибо, но я предпочитаю пользоваться платными телефонами.
— Есть один, в конце квартала.
— Доброе утро, Бен, — окликнула привратника пожилая женщина, поднимавшаяся по лестнице.
— Доброе утро, миссис Камильери, — ответил Бен, встал и взял у нее сумку с покупками.
Она пристально посмотрела на Грэхема.
— Вы жили здесь, да?
— Нет, — улыбнувшись, быстро ответил Грэхем. — Я не из этого города. Заблудился, спросил у привратника дорогу.
— Вы очень похожи на мистера Грэхема — он жил здесь. Прекрасный человек. Его жену и сына убили террористы. Такая была замечательная семья. Настоящая трагедия.
— Пойдемте, миссис Камильери, — сказал Бен, беря ее под руку.
Когда он оглянулся, Грэхем уже ушел.
— Ты помнишь семью Грэхем, Бен?
— Я никогда их не забуду, — произнес он, они медленно поднялись по лестнице и вошли в подъезд.
Глава 4
Саре Томас было девятнадцать, когда она приняла участие в конкурсе красоты «Мисс Орегон», ни на что особенно не надеясь, а просто чтобы проверить себя. К своему удивлению, она победила. Ее тут же стали атаковать агенты, охотники за талантами, которые считали, что ее будущее связано с кино, но, наслушавшись историй, как начинающие звезды работают официантками, как моют обеденные залы, а взлета в карьере так и не происходит, она решила не испытывать судьбу и вместо Голливуда отправилась в школу секретарей.
Это было двенадцать лет назад. Хотя она нисколько не утратила присущей ей красоты, ее белокурые волосы теперь были коротко подстрижены, а смелые, облегающие джинсы и блузки с накладными плечиками давно уступили место элегантным костюмам от Армани или Шанель и однотонным блузкам от Пусси. Последние четыре года она работала секретарем в скупо обставленной мебелью комнате на двадцать втором этаже здания Организации Объединенных Наций в Нью-Йорке. Печатала она всегда на чистой бумаге, не пользуясь никакими бланками, а название компании «Льювелин и Ли» произносила, лишь отвечая на звонки одного из четырех черных телефонов на своем столе, — название было выдуманным. Только несколько человек в Организации Объединенных Наций знали, что скрывается за дверью без всякой таблички.
Ее комната была вестибюлем штаб-квартиры ЮНАКО. Стена напротив входа представляла собой панель из тикового дерева, которая скрывала в себе две двери, створки которых разъезжались в стороны — их можно было открывать и закрывать с помощью миниатюрного звукового передатчика. Дверь слева вела в кабинет директора. Дверь справа вела в Центр управления ЮНАКО.
Малколм Филпотт все утро был в Центре управления, принимая информацию от трех групп «Ударных сил», которые в настоящее время выполняли задание. Это был высокий, худой шотландец с редеющей рыжей шевелюрой и прогрессирующей хромотой — во время войны в Корее его ранили в левую ногу. После успешной службы агентом в отделе номер 15 он стал начальником особого отдела Скотланд-Ярда, а семь лет назад в 1980 году был назначен директором ЮНАКО. Сейчас ему было пятьдесят пять лет. Работа была неблагодарная, и, хотя в силу независимого и упрямого характера, у него, случалось, бывали конфликты с генеральным секретарем Организации Объединенных Наций, он пользовался уважением во всех правительственных и секретных службах мира.
Но Филпотт знал и неудачи. Бандитский налет в аэропорту Марко Поло в Венеции повлек за собой смерть семи пассажиров и двух карабинеров. Четыре бандита, возможно из Северной Кореи, после этого скрылись в Ливии, где правительство встретило их как героев революции. Обратились в ЮНАКО, и Филпотт отправил в Триполи девятую группу «Ударных сил». Однако ливийские власти не только отказались от всякого сотрудничества, а не прошло и часа после прибытия группы, как ее арестовали. Филпотт оказался перед дилеммой: либо вызволять группу из хорошо охраняемой тюрьмы, либо уничтожать бандитов, выслав еще одну ударную группу.
Он не замечал шума принтеров, телексов и телефонов, сосредоточив все свое внимание на докладе аналитика, который то и дело обращался к бесчисленным картам, которые висели на стенах этой просторной, звуконепроницаемой комнаты. На картах был изображен район, прилегающий к строго охраняемой тюрьме.
— Сделайте краткое резюме, оно должно быть у меня на столе через полчаса, — сказал Филпотт, как только аналитик закончил доклад.
— Будет сделано, сэр.
Филпотт подошел к дисплею на другом конце ряда компьютерных терминалов, за которым сидел хмурый человек; ловко нажимая на клавиши, он изредка бросал взгляд на экран дисплея.
— Сэр, я пытаюсь сократить список до двадцати трех имен, — сказал мужчина, продолжая вводить информацию в компьютер. — Но итальянцы усложнили нам жизнь, не опознав никого из террористов.
— Да, у нас сплошные сложности, Джек. В течение часа я сформирую группу. Ты можешь составить точный список подозреваемых?
— Он будет готов через тридцать минут, сэр.
— Отлично.
— Полковник Филпотт, вас к телефону, — позвал из-за терминалов мужчина в очках. — Это Сара.
Филпотт снял трубку:
— Да, Сара.
— Третья ударная здесь, сэр.
— Хорошо. Сергей у вас?
Филпотт вернул трубку мужчине в очках и посмотрел по сторонам с ощущением, что ему предстоит длинный и трудный день.
После разговора Филпотта с Сарой Сергей Колчинский поднялся из-за стола босса.
Ему было пятьдесят два года, за черные редеющие волосы и печальное лицо оперативники дали ему прозвище Ищейка. Он пользовался среди них уважением. У него был исключительный нюх на возможные неприятности и прекрасное тактическое мышление, которое не раз спасало от провалов сложнейшие операции ЮНАКО. Он был блестящим работником КГБ, вначале работал в России, а затем в продолжение шестнадцати лет — военным атташе на Западе; в ЮНАКО он перешел после того, как был уличен в шпионаже в пользу кремлевских хозяев один из помощников Филпотта, также бывший агент КГБ. Хотя порой Колчинский был слишком педантичен, особенно когда дело касалось расходов оперативников во время выполнения задания, он был одним из самых популярных личностей ЮНАКО.
С помощью миниатюрного звукового передатчика, вмонтированного в стол Филпотта, Колчинский открыл дверь, ив кабинет вошли Грэхем, Витлок и Сабрина. Они поочередно обменялись с ним рукопожатием. После того как дверь была закрыта, а два черных кожаных дивана автоматически встали на свое место вплотную к стене, Сергей сунул в рот сигарету и закурил.
Витлок подошел к автомату.
— Кому кофе? — спросил он.
— Неплохо бы после такого бурного утра, — отозвалась Сабрина, устраиваясь на одном из диванов.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41