Для них нет России, для них есть только их Москва, все так же сосущая соки из провинций. Для них есть беспрерывное столичное шоу, вакханалия ночной и тусовочной жизни - им все равно - если здесь все пойдет прахом - у них есть путь к отступлению - они давно привычно и обреченно сидят на чемоданах".
На этом месте текст закончился. Афанасий отразил его практически дословно и долго осмысливал содержание. Это не было бытовым обывательским антисемитизмом, но написано от горячего чувства.
- А что, - рассуждал он, прочитав девчатам запись, - крестьян-евреев нет, рабочих практически тоже, все они шустрят на непыльной работе, телевидение в их руках и, конечно, получается, что любой дурак, а они умные.
- Ну и пусть бы свой ум проявляли в Израиле, что-то там особой культуры не замечается.
- А во мне четверть еврейской крови, - хладнокровно сказала вдруг Ольга - у моей матери половина...
- Но ты же не состоишь в еврейском клане, - поторопилась Ирина.
- И ты же не станешь отрицать, - добавил Афанасий, - что существует еврейская мафия на телевидении и в культуре?
- Не стану. Но я как-то думала об этом. В том смысле - почему именно Россия оказалась полигоном, почему она принесла в жертву свои духовные ценности? Ведь она оказалась как бы распятой на кресте - и это похоже на искупление грехов за всех, за те же тысячелетние гонения на евреев. Другого я не смогла найти, чтобы объяснить всю эту катастрофу.
У Ирины была особенность - при всем своем равнодушии к историческим процессам, её легко можно было завести на политические темы:
- Но что теперь-то делать? Как избавиться от их клана? Они же родились здесь - это как бы диаспора, они уже сто лет в Москве. Что, посадить их на пароходы и отправить в Израиль? Весь мир заголосит. Ведь не будут же ходить по театрам и говорить режиссерам - собирайтесь, завтра вы едите в Израиль? Что делать-то? Ждать, когда они ассимилируют полностью?
- Они не ассимилируют. Теперь самому Израилю выгодно иметь здесь этот клан. Неизвестно, какие у них планы.
- Но что делать-то?
- Мне кажется, - продолжал Афанасий, - что дело идет к погромам или к террактам. Они же действительно резвятся, как безумные. У них крыша поехала и тормоза отказали. Они всегда, как соберутся вместе, так и вызывают огонь на себя. Если бы у них в Израиле не было враждебного окружения, они бы и там гражданскую войну устроили. Не зря у них ни при что ни за что Каин Авеля замочил.
- Он обиделся, что Господь принял дары Авеля, а его нет, - пояснила Ольга.
- Зависть его точила. Вот и в России они устроили переворот из-за зависти и друг друга предавали из-за зависти.
- Но что делать-то? - не успокаивалась Ирина. - Может, нужно объединяться не евреям?
- Да угомонись ты! Ляжешь спать и все забудешь. Объединишь тут вас! Это нужно создавать нееврейские газеты, нееврейское телевидение, конкурировать с ними. А русские не будут этого делать, мы способны только на бунт. А пока - каждый за себя.
Они ещё повспоминали, как немцы пригнали в Россию вагон с "выходцами", поспорили о Шостаковиче, Пастернаке и Бродском. А потом как-то разом устали и замолчали. Ну, баламутят Россию евреи, разворовывают чиновники, ну, устроили они себе праздник и промывают мозги населению - всем мало мыслящим это понятно. И что? Что от этого знания меняется? Все то же тяжелейшее ощущение безысходности. Но Афанасий почти физически ощущал боль за истерзанную Россию, у него даже возникла мысль послать статью в газеты, с желанием "раскрыть людям глаза", и может быть, он бы на это решился, если бы на том самом чистом листе впервые не появилась уже знакомая фраза: "Не делай этого!"
Но на этот раз она его не испугала, а немного раздразнила. Он взял и написал чуть ниже:
"Меня зовут Афанасий, а ты кто?"
Лист "помолчал", и вдруг всплыли слова:
"Где ты находишься?"
Вопрос озадачил его. Это был уже явный контакт, но с кем?
"Планета Земля. Страна Россия", - написал он и хотел было уточнить место в России, но решил повременить и спросил:
"А ты где?"
Лист "молчал" минуты три. Потом выдал:
"Мы можем встретиться. Назначь время и место. Не бойся."
"Я не боюсь. Но кто ты? Человек?"
"Все узнаешь при встрече."
"Зачем она нужна?"
"Чтобы тебе помочь."
"У меня все нормально."
"Ты в опасности."
"Что мне угрожает?"
"Узнаешь при встрече."
И вот это настойчивое желание выманить на встречу, Афанасия очень насторожило. Кто бы ни был этот контактер, но на инопланетянина он явно не тянул. Скорее всего это мог быть кто-то, имеющий отношение к листам и желающий их вернуть.
Афанасия не волновал технический вопрос: каким образом налажен контакт? Зато он понял, что его местонахождение листы не выказывают, и он написал:
"Должен получить исчерпывающую информацию о вас".
"Хорошо. Завтра. Просьба: ни в коем случае не писать на других листах. Это опасно для вас."
Об этом контакте он не стал рассказывать. Ольга была на работе, а с Ириной ему общаться не хотелось. Она и воспринимала эти загадочные листы как какую-то техническую игрушку типа компьютера и не понимала волнений Афанасия.
"Скорее всего - это человек. Каким-то способом он передает текст. Значит, он имел отношение к сундуку. Он предупреждает меня об опасности, но скорее всего он боится, что я ещё что-то узнаю, можно назначить встречу в таком месте, чтобы Ольга могла посмотреть на него".
А между тем на "кофейных" листах появился новый текст. Афанасий принялся было его читать, как услышал женский голос:
- Есть кто-нибудь? Хозяева!
Ирина с детьми, видимо, спали после обеда в дальней комнате. Он выглянул в окно и сразу же узнал женщину из малины. Она смотрела на него снизу вверх и улыбалась.
- Так это вы, загадочный сосед? У вас наверху до поздней ночи горит свет, а я, знаете, тоже ночная птица.
- Я сейчас спущусь, - и он побыстрее, боясь, что она войдет в дом, поспешил на улицу.
- Мы только что въехали. Вот, знакомлюсь с соседями. Меня зовут Леной.
- Афанасий. - сказал он краснея, - рад познакомиться.
- Вы, наверное, писатель?
- Да нет, я так... Вообще-то, я археолог.
- Очень интересно. А девочки - это ваши дети? Я смотрю, вы тут очень весело проводите время, - и она кивнула на бассейн. - Все время слышен смех. Ой, какой песик!
Это Гарик вышел из дому и равнодушно смотрел на гостью.
- А где дети?
- Они спят.
- Вы извините, я могла их разбудить. Знаете что, у нас на участке есть баня, настоящая, с парилкой. Можете мыться и париться, когда захотите. У вас же нет горячей воды? Это проблема, когда дети. Приходите в любое время, я всех приглашаю. Знаете, вот слева от нас живет известный писатель, он ищет, с кем попариться. Не составите ли ему компанию? Правда, я не читала ни одной его книги, но он подарил мне три. Сиплярский - не слышали?
- Нет.
- Но это все равно, познакомитесь. И, может быть, расскажите о ваших занятиях. Я так бы хотела узнать, чем занимаются современные археологи. Я очень любопытная!
Нельзя было сказать, что она кокетничала, ей этого и не нужно было делать - она знала, что и без того привлекает к себе внимание мужчин, а было очевидно, что она хочет не просто привлечь, но и узнать человека, как можно быстрее. Ее глаза старались ухватить психологическое состояние Афанасия, нащупать его сильные и слабые стороны. Отсюда в её лице было это несоответствие - слова проговаривались с одним чувством, а глаза смотрели не то, чтобы холодно, а эдак - себе на уме...
- Спасибо... за приглашение. Я скажу жене. Это очень кстати.
- А я вам крикну через забор, когда придет Сиплярский, хорошо? Ну, ладно, пойду дальше знакомиться.
И она в своем тонком сарафане поплыла к калитке.
"Не отказался бы ты с ней собирать малину!" - сказал кто-то в голове у Афанасия.
Этот "кто-то" всегда старался все опошлить и был ещё тем умником. Стоило с ним войти в диалог, и он живо прокручивал эротические сюжеты. А эта Лена совсем не походила на сексуально озабоченную, просто, наверное, не может жить без общества.
Он не успел зайти в дом, когда появилась Ольга.
- Чего она хотела?
- Ходит, знакомится, приглашала детей мыть в бане.
- Смотри сам. Только откуда у неё такие хоромы?
Он рассмеялся.
- Ты судишь о людях с прокурорских позиций. Она же красивая женщина, у нее, наверное, богатый любовник.
- Вот-вот, как бы тебе не наткнуться на её богатых знакомых.
- Да я не собираюсь ни с кем знакомиться, - неуверенно сказал он.
- Ну-ну.
- Слушай, я же сегодня установил контакт!
И он рассказал о диалоге. Самое вероятное, предположил он, у кого-то в руках осталось некое средство подключения к одному из листов. Но этот некто может тоже оказаться бандитом, что скорее всего - раз он первым делом взялся выяснять местонахождение и упорно добивался встречи.
- Электронная она что ли... - как-то недовольно отреагировала Ольга.
- Бумага что ли?
- Еще запеленгуют, Афа, ты все хорошенько обдумай, прежде чем продолжать этот контакт.
Но в этот день Афанасию не пришлось как следует обдумать контакт. Он все боялся, что соседка позовет его, но неожиданно нарисовался сам Сиплярский Александр Антонович - лет пятидесяти, крепкого телосложения, улыбчивый и болтливый.
- Ваша соседка сказала, что вы любите париться и сосватала мне вас в напарники. В баньке уже все готово, и вы не думайте отказываться - нужно дружить и общаться, а не сидеть в своих медвежьих углах. Баня - святое дело на Руси, и грех не составить компанию. Тем паче, сегодня Суббота.
- Да иди, не отстанет ведь, - шепнула Ольга.
- Только не напейся, - напутствовала Ирина.
- Ничего себе у неё дачка, да? - болтал Сиплярский, - вы ещё внутри не были? Тогда держитесь!
Но Афанасия нельзя было удивить роскошью, он был к ней равнодушен. Все в этом особняке было как в музее - каждый предмет представлял ценность и был выставлен словно на обозрение.
Они чуток подождали, пока по лестнице в холл к ним спустилась хозяйка.
- Не перестаю любоваться Вами! - во всю улыбался Сиплярский. - Да и все Переделкино не сводит с Вас глаз. Меня уже все замучили - кто эта красавица? Тут же все друг за другом шпионят и прячутся за высокими заборами. А Вы не такая!
- Да я просто общительная и праздная. А здесь люди занятые, все в грезах, вдохновленные.
- Да что Вы! Здесь одни старперы, да и самих писателей осталось мало, богачи понаехали. Переделили Переделкино.
- Афанасий, Вы не сердитесь, что я Вас отвлекла от дел?
Он подумал, что вероятно она его ровесница, ну, может, на два-три года старше, а почему-то было чувство, будто он подросток, а она зрелая женщина.
- Сержусь, - ответил он, - но давно не парился.
- Ну, тогда вы меня быстро простите. Вот эта дверь ведет в баню. Вы, Александр, все знаете, так что - вперед!
- Извините, что Вас оставляем и не берем с собой! - пошутил Сиплярский.
- За это вам придется после бани со мной отужинать.
- С превеликим удовольствием, хозяйка Медной горы.
В баню можно было попасть из дома и с улицы, и в ней было просто замечательно. Банные запахи, горячая печка, рукавицы, шапки, веники...
- Ну что, сначала пропотеем? - Сиплярский открыл заслонку и плеснул ковшичком на раскаленные камни. - Хороша баба! Так бы и трахнул её от души. Но хитрая! От скуки изнывает, говорит. Больше трахаться надо, скучно не будет. Они уже не знают, чего им нужно. По-моему, она на тебя глаз положила. Но ты смотри, а то явится бритоголовый - и отрежет яйца.
- А чего мне смотреть? Брось ты!
- А я бы трахнул! Но, знаешь, она не шибко этим озабочена, я это за версту чую. Красивые бабы фригидны. Ее трахают раз в месяц и ей большего не надо. Я вот только не пойму - она говорит, что не хозяйка, но на простую любовницу не похожа. Тут я видел - наезжали раз к ней на иномарках. Баба расфуфыренная и три мужика с глазами зыркающими. Но с ней очень почтительно, чего-то ей там привезли, она с бабой потрепалась, поцеловались и уехали. Я сейчас вещь про новых русских пишу, вот хочу через неё сведений подчерпнуть, пообщаться, а там глядишь и трахнул бы!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34