Мы с тобой решим свои дела, а потом пригласим барышень. Времени у меня - до восемнадцати тридцати. Дальше другая встреча.
- Деловая ты стала, Анастасия Игнатьева, - прокомментировал Фофанов.
- И тебе советую ворон не ловить, - отрезала Настя. - Дай указание, чтобы столик подготовили, а то будем торчать столбами как бедные родственники, или подсаживаться к кому попало... Встречаемся в кофейне.
Настя тосковала по редакционной обстановке. Здесь прошел не самый худший кусок её жизни, в этих коридорах и кабинетах девки учили её уму-разуму, а она училась профессии, ремеслу. Как может газетчик забыть свою первую напечатанную заметку, первую крупную ошибку, первый "зарезанный" начальством материал? В её время после стихийных возлияний девчонки с чувством хором орали на всю редакцию песенку: "Нам нового начальника прислали". Был начальник-бабник, трахал всех подряд, возмутились, потребовали убрать. И "нам нового начальника прислали..." Алкоголик, пьяница, не высыхает... Снова возмутились. И опять "нам нового начальника прислали..." Дурака и тупицу... И тогда потребовала "общественность" вернуть самого первого начальника - хоть какая-то была от него польза.
Такие вот тоскливо-развеселые песенки пели редакционные девчонки, ныне ставшие уже солидными дамами.
Фофанов сидел за столиком в углу - один, отмахиваясь от желающих почтить главного редактора своим присутствием. Все как обычно: "золотые перья" за сдвинутыми вместе двумя столиками обсуждали насущные вопросы российского бытия и тон у каждого был непререкаемый, словно именно ему была известна истина в первой инстанции. Два вызванных в редакцию собкора из провинции поили шампанским секретарш, стенографисток и прочих технических девочек, приглядываясь, какая вечерком не откажет. Сгрудился за столом дружный экономический отдел - там работали одни мужики и каждый из них себе на уме. В сторонке от всех сидели Ленка Ирченко и Люська Заболотина, заинтригованные указанием Фофанова вести тихо и ловить его знаки.
Настю встретили шумом, гамом, радостными возгласами. Она пришла к своим и это был такой народец, который перед её миллионами не гнулся. Сопровождавшие её Артем и Никита тут же встали у входа, что не осталось незамеченным. Настя показала им столик, за которым будет сидеть и попросила пристроиться где-нибудь рядом, а не перекрывать вход-выход. Парни окинули взглядами публику, чуть приметно поморщились - дым, гам, и народ все какой-то возбужденный и встрепанный. Но это было не их дело, они просто заняли те места, с которых хорошо обозревались зал и вход в него.
Настя, сделав ручкой всем "общий привет", попросила Глашу поставить на столик к Фофанову коньяк, лимоны, "боржоми". Она заметила в кофейне несколько новичков. "Бывалые" объясняли им шепотом, что это явилась госпожа Соболева собственной персоной. Кто она такая, новичкам, конечно, уже было известно. Но в целом редакционный народ вел себя сдержанно, пора изумления миновала, а потом это ведь редакция, запросто бывать в которой хотелось бы многим новорусским - и банкирам, и предпринимателям, и финансовым бандитам.
Фофанов, заметив Настю, встал и пошел ей навстречу с раскрытыми объятиями. Он демонстрировал всему коллективу, в каких замечательных отношениях находится с владелицей контрольного пакета акций газеты.
- Здравствуй, Юра, - подыграла ему Настя. По неписаной традиции по имени главного редактора никто не называл. Но Настя могла это себе позволить.
Настя схватила завистливые взгляды журналистов, засекших на их столике коньяк.
- Зарплату снова задержали? - спросила Фофанова.
Тот лишь вздохнул.
- Ладно, немного подброшу в счет взаимных расчетов. В качестве благодарности за публикации о Бираго Диопе.
- За это спасибо, Анастасия Игнатьевна. Вертимся, как можем, но дела идут не то, чтобы очень...
Настя вздохнула:
- Слабый ты человек, Юрий Борисович.
- Ты что? - изумился Фофанов. - Чего обижаешь, Соболек?
- Да выгони ты половину редакции - вишь сколько их у тебя на шесть газетных полос! А вторую половину заставь работать до седьмого пота.
- Я и сам об этом думал не раз. Но как ты их выгонишь? Прошлое связывает покрепче трудового законодательства.
- Объяви, что отныне редакция будет работать на контрактной основе... Мысль понял?
- Да.
- Характера хватит?
- Не знаю.
- Ты имей в виду, сейчас мягкотелых перемалывают, пережевывают и выплевывают. Ты их жалеешь, а они тебя? Бессовестно бездельничают и ещё требуют, чтобы ты им платил за ничегонеделанье. У меня есть одна идея, но о ней чуть позже. А сейчас хочу информировать, что твой Волнухин отлично себя проявил во время поездки со мной в Африку...
Фофанов оживился:
- Мне звонил посол. Он рассыпался в благодарностях газете, мне и Женьке Волнухину. Приглашал вместе пообедать, чтобы обсудить планы сотрудничества...
Что же звонок посла - в масть. В самолете на обратном пути из Африки Элеонора все заглядывала в глазки Насте, пока та прямо не сказала:
- Не мелькай, Элька. Что надо?
- Понимаешь... Я... Женя... Мы...
Элеонора вполне натурально краснела и смущалась, опускала глазки, теребила в руках носовой платочек, словно девочка, которую первый раз потискали - и хочется, и колется, и сопротивляться следует в меру, чтобы не спугнуть.
- А ночка темная была? - спросила с намеком Настя.
- Понимаешь...
- Да или нет?
- Все случилось так неожиданно... - совсем по-девичьи зарделась Эля.
- Дальше что?
- Предложил расписаться. Мол, мечтал о такой женщине, как я.
- Он что, неженатый?
- Угу...
- Так что ты от меня хочешь?
- Ты моя самая близкая подруга. И моя хозяйка...
А что, подумала Настя, может и повезет Эльке после всех её сексуальных похождений. Из таких хорошие, верные жены получаются, когда перебесятся, остановятся на какой-нибудь тихой "станции".
- Вот что, Элеонора... Я не против, но надо сделать все на хорошем уровне. Ты - директор рекламного агентства, у тебя заработки втрое выше, чем у него, простого корреспондента. Неравный брак... Может закомплексовать...
Элеоноре почудилось в словах Насти препятствие на пути к её семейному счастью и она заволновалась, пошла пятнами.
- Угомонись, - успокоила её Настя. - Предполагаемый неравный брак сделаем равным...
Сейчас она тактично подвела Фофанова к разговору о Волнухине.
- Юрий Борисович, кроме того, что Женя Волнухин хорошо отписался. он вел себя очень тактично... Я думаю, он засиделся в корреспондентах.
- Но у нас нет вакансий, - Фофанов сообразил, на что намекает Настя.
- Юра, не мне тебе рассказывать, как много у России интересов в Африке. Ни в одной центральной газете нет отдела африканских стран. А ты будь новатором - открой такой отдел. И назначь его редактором Волнухина. Получишь знающего и преданного личного тебе человека, потому что свою высокую должность он получит из твоих рук.
- Стоит подумать, - протянул Фофанов.
- И думать нечего, - отрезала Настя. - Оформляй приказом.
Она бросила взгляд на Ленку Ирченко и Люську, которые пили в ожидании "указаний" уже по третьей чашке кофе.
- Юрий Борисович, теперь по быстрому, а то наши девицы уже засиделись. Какие у тебя сведения: Люся поддерживает отношения с тем боровом, который был при мне редактором отдела информации? Помнишь его?
- Помню. Она его с треском поперла.
- Пошаливает в одиночестве?
- Нет вроде бы. Не с кем, негде и не на что. Живет вместе с дочкой от первого брака. И все у неё маленькое: квартира маленькая, зарплата маленькая, дочка маленькая...
- Что же, информация исчерпывающая.
Настя жестом подозвала Артема.
- Артем, будь другом, пригласи за наш столик вот тех двух дамочек, что в углу...
Артем на виду у всех прошел кофейню по диагонали - коренастый, плечистый, невозмутимый. Редакционные девы во всю пялили на него глаза. Свежий парень - это всегда хорошо. А этот вон какой накачанный. Да, умеет Настька-Соболек выбирать себе спутников, достаточно вспомнить того автогонщика, кажется, Кушкина.
Ленка и Люська подошли независимо, словно бы одолжение делали. Это тоже входило в правила игры: вы нас позвали, мы вам нужны, а не наоборот.
Фофанов налил им коньяк в рюмки, чуть приподнял свою, предлагая выпить.
- Лена, - сказала Настя, - я рада тебя видеть, а то Юрий Борисович все тебя прячет, словно опасается чего-то.
Ленка поперхнулась коньяком. Но честно ответила:
- Разговоров боится.
- Ну и дурачок, - елейно сказала Настя. - Кто в редакции не знает про ваши отношения? Сколько лет они длятся?
- Три года, - пролепетала Ленка.
- Пора и рожать, - изрекла Настя.
Люська хихикнула, заметив, как побагровел Фофанов.
- Ладно, - смилостивилась Настя. - Не будем о печальном.
Настя рассматривала Люську в упор. Да, изменилась Люська Заболотная после расставания со своим "боровом". Ушла, уплыла стервозность, растворились в житейских невзгодах искорки в глазах. Средний возраст - он тяжелый самый. Молодые-удалые в спину дышат, желания всякие по ночам спать не дают... Как там говаривали девчонки: и энергичная, и деловая, и шутит, и туалеты каждый день меняет, а... никто с нею не спит. А между тем работником всегда была отменным - отдел на ней держался, а не на её обормоте.
- Люся, - сказала Настя. - Предлагаю тебе перейти ко мне на работу. В "Африку".
- Что? - изумилась Люська. - Как это? Кем? И главный редактор как на это посмотрит?
- Главный редактор согласится, - уверенно сказала Настя. - Тем более, что у нас будет много общих дел с газетой. Главный редактор согласится ещё и потому, что когда меняли редактора отдела, он тебя не выдвинул, хотя все знали, что именно ты руководила отделом, а не тот придурок-сластолюбец...
Фофанов отвел глаза, возразить ему было нечего, Соболева умела все повернуть так, что чувствуешь себя дурачком.
- Ты изменилась за последнее время, Люся, и должна сказать - к лучшему. Как твое отчество, кстати? А то все Люська, да Люська...
- Николаевна, - чуть слышно ответила Заболотина.
- Ты, Людмила Николаевна, помнишь, как моей самой первой заметулечке зеленый свет дала на полосу?
- Про тюльпаны, которые расцвели в Александровском саду?
- Про них, любимых. А теперь я тебе дам хороший шанс: пойдешь ко мне коммерческим директором. На очень короткий срок. И вскоре снова вернешься в газету. Но уже на другие роли.
- Соболек! - в изумлении выпалила Люся. - Я не смогу, не справлюсь, завалю тебе все дело!
- Сможешь, Людмила Николаевна. Кто школу этой газеты прошел, тот многое может. Юрий Борисович, отдай приказ об освобождении Людмилы Николаевны Заболотиной от обязанностей старшего корреспондента в связи с переходом на другую работу. Люся, послезавтра, в девять тридцать ты должна уже быть в моей приемной.
Настя обратила внимание на то, что Фофанов с трудом "переваривает" её неожиданное решение.
- Не кисни, Юрий Борисович, - подбодрила она главного редактора. Коммерческая дирекция и тебе нужна. Если хорошенько попросишь Людмилу Николаевну, она поможет тебе в реализации розницы газеты.
Настя подозвала Глашу и рассчиталась с нею за заказ.
- Что ты, что ты! - запротестовал Фофанов. - Ты ведь наша гостья!
- Я не гостья, я в свою газету пришла. И всегда плачу сама...
Красивая. Элегантная. Богатая
...Швейцар частного ресторана "Белое солнце пустыни", встретив Настю почтительным поклоном, сообщил: "Вас ждут, Анастасия Игнатьевна". У них, в этом "Солнышке" была своя система оповещения, какие-нибудь кнопочки под стойкой. Во всяком случае Настя и трех шагов не успела сделать, как ей навстречу уже шел мэтр: "Рады вас снова видеть у себя, госпожа Соболева". Он не снизошел до того, чтобы перечислять, что у них сегодня в меню. Зачем? Вкусы госпожи Соболевой известны.
- Вашего гостя, - информировал на ходу мэтр, - мы посадили за угловой столик, который вы любите.
Информация была полезной, ибо Настя разговаривала с Озеровым по телефону и ей предстояло теперь познакомиться с ним, как говорится, живьем.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68
- Деловая ты стала, Анастасия Игнатьева, - прокомментировал Фофанов.
- И тебе советую ворон не ловить, - отрезала Настя. - Дай указание, чтобы столик подготовили, а то будем торчать столбами как бедные родственники, или подсаживаться к кому попало... Встречаемся в кофейне.
Настя тосковала по редакционной обстановке. Здесь прошел не самый худший кусок её жизни, в этих коридорах и кабинетах девки учили её уму-разуму, а она училась профессии, ремеслу. Как может газетчик забыть свою первую напечатанную заметку, первую крупную ошибку, первый "зарезанный" начальством материал? В её время после стихийных возлияний девчонки с чувством хором орали на всю редакцию песенку: "Нам нового начальника прислали". Был начальник-бабник, трахал всех подряд, возмутились, потребовали убрать. И "нам нового начальника прислали..." Алкоголик, пьяница, не высыхает... Снова возмутились. И опять "нам нового начальника прислали..." Дурака и тупицу... И тогда потребовала "общественность" вернуть самого первого начальника - хоть какая-то была от него польза.
Такие вот тоскливо-развеселые песенки пели редакционные девчонки, ныне ставшие уже солидными дамами.
Фофанов сидел за столиком в углу - один, отмахиваясь от желающих почтить главного редактора своим присутствием. Все как обычно: "золотые перья" за сдвинутыми вместе двумя столиками обсуждали насущные вопросы российского бытия и тон у каждого был непререкаемый, словно именно ему была известна истина в первой инстанции. Два вызванных в редакцию собкора из провинции поили шампанским секретарш, стенографисток и прочих технических девочек, приглядываясь, какая вечерком не откажет. Сгрудился за столом дружный экономический отдел - там работали одни мужики и каждый из них себе на уме. В сторонке от всех сидели Ленка Ирченко и Люська Заболотина, заинтригованные указанием Фофанова вести тихо и ловить его знаки.
Настю встретили шумом, гамом, радостными возгласами. Она пришла к своим и это был такой народец, который перед её миллионами не гнулся. Сопровождавшие её Артем и Никита тут же встали у входа, что не осталось незамеченным. Настя показала им столик, за которым будет сидеть и попросила пристроиться где-нибудь рядом, а не перекрывать вход-выход. Парни окинули взглядами публику, чуть приметно поморщились - дым, гам, и народ все какой-то возбужденный и встрепанный. Но это было не их дело, они просто заняли те места, с которых хорошо обозревались зал и вход в него.
Настя, сделав ручкой всем "общий привет", попросила Глашу поставить на столик к Фофанову коньяк, лимоны, "боржоми". Она заметила в кофейне несколько новичков. "Бывалые" объясняли им шепотом, что это явилась госпожа Соболева собственной персоной. Кто она такая, новичкам, конечно, уже было известно. Но в целом редакционный народ вел себя сдержанно, пора изумления миновала, а потом это ведь редакция, запросто бывать в которой хотелось бы многим новорусским - и банкирам, и предпринимателям, и финансовым бандитам.
Фофанов, заметив Настю, встал и пошел ей навстречу с раскрытыми объятиями. Он демонстрировал всему коллективу, в каких замечательных отношениях находится с владелицей контрольного пакета акций газеты.
- Здравствуй, Юра, - подыграла ему Настя. По неписаной традиции по имени главного редактора никто не называл. Но Настя могла это себе позволить.
Настя схватила завистливые взгляды журналистов, засекших на их столике коньяк.
- Зарплату снова задержали? - спросила Фофанова.
Тот лишь вздохнул.
- Ладно, немного подброшу в счет взаимных расчетов. В качестве благодарности за публикации о Бираго Диопе.
- За это спасибо, Анастасия Игнатьевна. Вертимся, как можем, но дела идут не то, чтобы очень...
Настя вздохнула:
- Слабый ты человек, Юрий Борисович.
- Ты что? - изумился Фофанов. - Чего обижаешь, Соболек?
- Да выгони ты половину редакции - вишь сколько их у тебя на шесть газетных полос! А вторую половину заставь работать до седьмого пота.
- Я и сам об этом думал не раз. Но как ты их выгонишь? Прошлое связывает покрепче трудового законодательства.
- Объяви, что отныне редакция будет работать на контрактной основе... Мысль понял?
- Да.
- Характера хватит?
- Не знаю.
- Ты имей в виду, сейчас мягкотелых перемалывают, пережевывают и выплевывают. Ты их жалеешь, а они тебя? Бессовестно бездельничают и ещё требуют, чтобы ты им платил за ничегонеделанье. У меня есть одна идея, но о ней чуть позже. А сейчас хочу информировать, что твой Волнухин отлично себя проявил во время поездки со мной в Африку...
Фофанов оживился:
- Мне звонил посол. Он рассыпался в благодарностях газете, мне и Женьке Волнухину. Приглашал вместе пообедать, чтобы обсудить планы сотрудничества...
Что же звонок посла - в масть. В самолете на обратном пути из Африки Элеонора все заглядывала в глазки Насте, пока та прямо не сказала:
- Не мелькай, Элька. Что надо?
- Понимаешь... Я... Женя... Мы...
Элеонора вполне натурально краснела и смущалась, опускала глазки, теребила в руках носовой платочек, словно девочка, которую первый раз потискали - и хочется, и колется, и сопротивляться следует в меру, чтобы не спугнуть.
- А ночка темная была? - спросила с намеком Настя.
- Понимаешь...
- Да или нет?
- Все случилось так неожиданно... - совсем по-девичьи зарделась Эля.
- Дальше что?
- Предложил расписаться. Мол, мечтал о такой женщине, как я.
- Он что, неженатый?
- Угу...
- Так что ты от меня хочешь?
- Ты моя самая близкая подруга. И моя хозяйка...
А что, подумала Настя, может и повезет Эльке после всех её сексуальных похождений. Из таких хорошие, верные жены получаются, когда перебесятся, остановятся на какой-нибудь тихой "станции".
- Вот что, Элеонора... Я не против, но надо сделать все на хорошем уровне. Ты - директор рекламного агентства, у тебя заработки втрое выше, чем у него, простого корреспондента. Неравный брак... Может закомплексовать...
Элеоноре почудилось в словах Насти препятствие на пути к её семейному счастью и она заволновалась, пошла пятнами.
- Угомонись, - успокоила её Настя. - Предполагаемый неравный брак сделаем равным...
Сейчас она тактично подвела Фофанова к разговору о Волнухине.
- Юрий Борисович, кроме того, что Женя Волнухин хорошо отписался. он вел себя очень тактично... Я думаю, он засиделся в корреспондентах.
- Но у нас нет вакансий, - Фофанов сообразил, на что намекает Настя.
- Юра, не мне тебе рассказывать, как много у России интересов в Африке. Ни в одной центральной газете нет отдела африканских стран. А ты будь новатором - открой такой отдел. И назначь его редактором Волнухина. Получишь знающего и преданного личного тебе человека, потому что свою высокую должность он получит из твоих рук.
- Стоит подумать, - протянул Фофанов.
- И думать нечего, - отрезала Настя. - Оформляй приказом.
Она бросила взгляд на Ленку Ирченко и Люську, которые пили в ожидании "указаний" уже по третьей чашке кофе.
- Юрий Борисович, теперь по быстрому, а то наши девицы уже засиделись. Какие у тебя сведения: Люся поддерживает отношения с тем боровом, который был при мне редактором отдела информации? Помнишь его?
- Помню. Она его с треском поперла.
- Пошаливает в одиночестве?
- Нет вроде бы. Не с кем, негде и не на что. Живет вместе с дочкой от первого брака. И все у неё маленькое: квартира маленькая, зарплата маленькая, дочка маленькая...
- Что же, информация исчерпывающая.
Настя жестом подозвала Артема.
- Артем, будь другом, пригласи за наш столик вот тех двух дамочек, что в углу...
Артем на виду у всех прошел кофейню по диагонали - коренастый, плечистый, невозмутимый. Редакционные девы во всю пялили на него глаза. Свежий парень - это всегда хорошо. А этот вон какой накачанный. Да, умеет Настька-Соболек выбирать себе спутников, достаточно вспомнить того автогонщика, кажется, Кушкина.
Ленка и Люська подошли независимо, словно бы одолжение делали. Это тоже входило в правила игры: вы нас позвали, мы вам нужны, а не наоборот.
Фофанов налил им коньяк в рюмки, чуть приподнял свою, предлагая выпить.
- Лена, - сказала Настя, - я рада тебя видеть, а то Юрий Борисович все тебя прячет, словно опасается чего-то.
Ленка поперхнулась коньяком. Но честно ответила:
- Разговоров боится.
- Ну и дурачок, - елейно сказала Настя. - Кто в редакции не знает про ваши отношения? Сколько лет они длятся?
- Три года, - пролепетала Ленка.
- Пора и рожать, - изрекла Настя.
Люська хихикнула, заметив, как побагровел Фофанов.
- Ладно, - смилостивилась Настя. - Не будем о печальном.
Настя рассматривала Люську в упор. Да, изменилась Люська Заболотная после расставания со своим "боровом". Ушла, уплыла стервозность, растворились в житейских невзгодах искорки в глазах. Средний возраст - он тяжелый самый. Молодые-удалые в спину дышат, желания всякие по ночам спать не дают... Как там говаривали девчонки: и энергичная, и деловая, и шутит, и туалеты каждый день меняет, а... никто с нею не спит. А между тем работником всегда была отменным - отдел на ней держался, а не на её обормоте.
- Люся, - сказала Настя. - Предлагаю тебе перейти ко мне на работу. В "Африку".
- Что? - изумилась Люська. - Как это? Кем? И главный редактор как на это посмотрит?
- Главный редактор согласится, - уверенно сказала Настя. - Тем более, что у нас будет много общих дел с газетой. Главный редактор согласится ещё и потому, что когда меняли редактора отдела, он тебя не выдвинул, хотя все знали, что именно ты руководила отделом, а не тот придурок-сластолюбец...
Фофанов отвел глаза, возразить ему было нечего, Соболева умела все повернуть так, что чувствуешь себя дурачком.
- Ты изменилась за последнее время, Люся, и должна сказать - к лучшему. Как твое отчество, кстати? А то все Люська, да Люська...
- Николаевна, - чуть слышно ответила Заболотина.
- Ты, Людмила Николаевна, помнишь, как моей самой первой заметулечке зеленый свет дала на полосу?
- Про тюльпаны, которые расцвели в Александровском саду?
- Про них, любимых. А теперь я тебе дам хороший шанс: пойдешь ко мне коммерческим директором. На очень короткий срок. И вскоре снова вернешься в газету. Но уже на другие роли.
- Соболек! - в изумлении выпалила Люся. - Я не смогу, не справлюсь, завалю тебе все дело!
- Сможешь, Людмила Николаевна. Кто школу этой газеты прошел, тот многое может. Юрий Борисович, отдай приказ об освобождении Людмилы Николаевны Заболотиной от обязанностей старшего корреспондента в связи с переходом на другую работу. Люся, послезавтра, в девять тридцать ты должна уже быть в моей приемной.
Настя обратила внимание на то, что Фофанов с трудом "переваривает" её неожиданное решение.
- Не кисни, Юрий Борисович, - подбодрила она главного редактора. Коммерческая дирекция и тебе нужна. Если хорошенько попросишь Людмилу Николаевну, она поможет тебе в реализации розницы газеты.
Настя подозвала Глашу и рассчиталась с нею за заказ.
- Что ты, что ты! - запротестовал Фофанов. - Ты ведь наша гостья!
- Я не гостья, я в свою газету пришла. И всегда плачу сама...
Красивая. Элегантная. Богатая
...Швейцар частного ресторана "Белое солнце пустыни", встретив Настю почтительным поклоном, сообщил: "Вас ждут, Анастасия Игнатьевна". У них, в этом "Солнышке" была своя система оповещения, какие-нибудь кнопочки под стойкой. Во всяком случае Настя и трех шагов не успела сделать, как ей навстречу уже шел мэтр: "Рады вас снова видеть у себя, госпожа Соболева". Он не снизошел до того, чтобы перечислять, что у них сегодня в меню. Зачем? Вкусы госпожи Соболевой известны.
- Вашего гостя, - информировал на ходу мэтр, - мы посадили за угловой столик, который вы любите.
Информация была полезной, ибо Настя разговаривала с Озеровым по телефону и ей предстояло теперь познакомиться с ним, как говорится, живьем.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68