– Они друзья?
– Конечно. Лу ведь арендует у него дом.
– Они выходят куда-нибудь вместе?
– Не знаю, – устало произнес Джекоб. – А, впрочем, почему бы и нет?
– Он знает про деньги?
– Про деньги?
– Да, – закричал я, вне себя от злости. – Лу рассказал ему про деньги?
Кто-то из соседей застучал в стену, и мы оба замерли от испуга.
Вскоре Джекоб уже сидел в кровати. Свесив ноги, он наклонился вперед, упершись локтями в колени. Я уставился на его голые ступни. Меня всегда шокировал их размер. И почему-то они напоминали мне двух свежезамороженных цыплят.
– Тебе нужно отдохнуть, Хэнк. Ты становишься параноиком. Никто не знает про деньги, кроме нас, Ненси и Сары.
– Сара тоже не знает.
Он посмотрел на меня и пожал плечами.
– Ну, значит, кроме нас и Ненси. Пусть так.
Собака спрыгнула с кровати, потянулась и направилась в сторону ванной. Прошмыгнув внутрь, она стала шумно пить воду из унитаза. Мы прислушивались, пока она не напилась.
– Я убил Педерсона ради тебя, Джекоб, – сказал я. Он резко выпрямился.
– Что?
– Я убил его ради тебя.
– Какого черта ты мне постоянно твердишь об этом? Что это значит?
– Это значит, что я пошел из-за тебя на риск, а ты развернулся на сто восемьдесят градусов и предал меня.
– Предал тебя?
– Ты сказал Лу, где я спрятал деньги!
– Хэнк, что с тобой сегодня, черт возьми?
– Он знал, что они находятся в гараже.
Джекоб молчал. Собака вышла из ванной и застучала коготками по дощатому полу.
– Ты меня не предупреждал о том, что ему нельзя говорить, где спрятаны деньги, – пробормотал Джекоб.
Очень тихо я сказал:
– Ты проболтался ему насчет Педерсона.
– Я не…
– Ты предал меня, Джекоб. А ведь ты обещал, что будешь молчать.
– Я ничего ему не говорил. Он сам догадался. И сказал мне об этом.
– С чего это он вдруг догадался?
– Я рассказал ему, что в то утро мы ездили к самолету. Он видел репортаж о Педерсоне по телевизору и просто спросил меня: «Это вы убили его?».
– И ты это отрицал?
Он заколебался.
– Я ничего не стал говорить.
– Так ты отрицал?
– Он сам догадался, Хэнк, – раздраженным, вымученным голосом произнес Джекоб. – Просто догадался.
– Что ж, отлично, Джекоб. Потому что теперь он шантажирует меня этим.
– Шантажирует тебя?
– Да, говорит, что выдаст меня, если я не отдам его долю.
Джекоб задумался.
– И ты собираешься отдать ему деньги?
– Я не могу. Он же начнет сорить по городу стодолларовыми бумажками. Нас поймают раньше, чем он расскажет Карлу о Педерсоне, случись такое.
– Ты действительно думаешь, что он скажет?
– А ты?
Джекоб нахмурился.
– Не знаю. Наверное, нет. Он просто проигрался в последнее время, поэтому ему позарез нужны деньги.
– Проигрался?
Он кивнул.
– Где он играл? – Сама эта идея мне почему-то показалась абсурдной.
– В Толидо. На скачках. Он потерял немного денег.
– Сколько?
Джекоб пожал плечами.
– Не очень много. Я точно не знаю.
Я потер лицо руками.
– Черт возьми! – в сердцах произнес я и отвернулся к окну. На карнизе сидел голубь, нахохлившийся от холода. Я постучал по стеклу костяшками пальцев, и он улетел. На солнце блеснули его крылья.
– Ты понимаешь, что происходит, Джекоб? – спросил я.
Он не ответил.
– Теперь Лу ничего не стоит упрятать нас обоих за решетку.
– Лу не станет…
– И контролировать его мы уже не сможем. Раньше мы могли пригрозить ему, что сожжем деньги, но теперь это не сработает. Он нас выдаст, если мы осуществим свою угрозу.
– Ты бы в любом случае не сжег деньги, Хэнк. Я пропустил его слова мимо ушей.
– Знаешь, в чем заключается проблема? В том, что ты думаешь, будто можешь ему доверять. Он твой лучший друг, и ты надеешься, что тебя-то уж он не предаст.
– Да перестань ты. Лу просто…
Я покачал головой.
– Ты не можешь в полной мере оценить его поступки. Ты слишком близок к нему и не видишь, что он на самом деле из себя представляет.
– Что он из себя представляет? – скептически переспросил Джекоб. – Не ты ли собираешься открыть мне на него глаза?
– Во всяком случае, могу тебе сказать…
Он резко оборвал меня; голос его срывался от злости, когда он заговорил.
– Он мой лучший друг, Хэнк. Ты ничего о нем не знаешь. Несколько раз ты видел его пьяным и думаешь, что раскусил его, но это не так. Тебе ничего о нем неизвестно.
Я обернулся и в упор посмотрел на него.
– Ты можешь гарантировать, что он нас не выдаст?
– Гарантировать?
– Согласишься ли ты изложить на бумаге свое признание в том, что ты один убил Дуайта Педерсона, подписаться под ним и отдать мне на хранение?
Он бросил на меня испуганный взгляд.
– Признание? Зачем оно тебе?
– Чтобы показать полиции, если Лу вздумает выдать нас.
Джекоб лишился дара речи. Мое предложение, судя по всему, возымело должное действие. У Джекоба заметно поубавилось прыти; на это я и рассчитывал. Его признание было мне совершенно ни к чему – я лишь попытался припугнуть его, устроить ему небольшую встряску и согнать спесь.
– Вся эта катавасия происходит по твоей вине, Джекоб. Это ты проболтался Лу.
Джекоб молчал. Так и не дождавшись его ответа, я опять отвернулся к окну.
– И вот теперь Лу просит меня о том, на что я заведомо не могу пойти, – проговорил я. – И, когда я откажусь выполнить его просьбу, он нас выдаст. И упрячет за решетку.
– Перестань, Хэнк. Все кончится тем, что поймают нас как раз из-за тебя. Ты слишком нервничаешь, весь издергался…
– Я сейчас здесь, – сказал я не оборачиваясь, – чтобы выяснить, на чьей ты стороне.
– На чьей стороне?
– Тебе придется выбирать.
– Я ни на чьей. Вы оба всё твердите про какие-то стороны…
– Лу тоже так ставит вопрос? Он проигнорировал мою реплику.
– Я на стороне каждого из вас. Мы же в одной упряжке. Таков был наш уговор.
– А если бы тебе пришлось выбирать чью-то сторону…
– Я не собираюсь этого делать.
– Джекоб, я хочу, чтобы ты все-таки выбрал. Я хочу знать: Лу или я?
Я спиной чувствовал его замешательство, близкое к панике. Матрац жалобно скрипел, пока он ерзал на кровати.
– Я…
– Выбирай кого-то одного.
Секунд десять длилось его молчание. Затаив дыхание, я ждал ответа.
– Я выбираю тебя, Хэнк, – наконец произнес он. – Ты мой брат.
Я уперся лбом в оконное стекло. Оно было холодным и обжигало кожу. На улице, прямо под окном, какой-то старик выронил газету, и ее тут же подхватил ветер. Проходившая мимо парочка помогла старику поймать газету, и они немного поболтали; старик энергично кивал. «Спасибо, – произнес он, когда они расставались. – Спасибо».
Мэри-Бет зевнул, и я расслышал, как брат принялся ласкать его.
– Не забудь, Джекоб, – сказал я, и от моего дыхания стекло чуть запотело. – Что бы ни случилось, помни об этом.
Во вторник днем в дверь моего кабинета постучали. Не успел я и рта раскрыть, как дверь приоткрылась и в нее просунулась голова Лу. Он широко улыбался мне, выставляя напоказ свои зубы. Они были, как у грызуна – острые и желтые.
– Привет, мистер Бухгалтер, – сказал он. И вошел в кабинет, закрыв за собой дверь. Он направился прямиком к моему столу, но, подойдя, не присел. На нем была все та же белая куртка и рабочие сапоги. Лицо раскраснелось от холода.
Последние три дня я с ужасом ждал этого момента, но сейчас, когда он наконец настал, не испытывал ни страха, ни злости. Я чувствовал лишь страшную усталость.
– Чего тебе, Лу? – вздохнув, спросил я. Я знал, что он наверняка попросит именно то, что я не смогу ему дать.
– Мне нужно немного денег, Хэнк.
Вот и все, что он сказал. Не было ни угроз, ни упоминаний о Педерсоне или Джекобе, но я чувствовал, что их имена витают в воздухе, я словно улавливал их аромат.
– Я уже сказал тебе… – начал было я, но он, резко взмахнув рукой, оборвал меня:
– Я не об этом прошу. Дай мне хотя бы в долг.
– В долг?
– Я расплачусь с тобой, как только мы поделим деньги.
Я нахмурился.
– Сколько тебе нужно?
– Две тысячи, – ответил он и попытался улыбнуться, но, видимо, вовремя сообразил, что это уж слишком, и вновь принял серьезный вид.
– Две тысячи долларов? – переспросил я. Он мрачно кивнул.
– С чего это вдруг тебе понадобилось столько денег?
– У меня долги.
– На две тысячи? Кому ты должен?
Он не ответил.
– Мне нужны деньги, Хэнк. Это действительно очень важно.
– Проигрался где-нибудь?
Лу чуть заметно вздрогнул, удивившись моей осведомленности, но тут же выдавил из себя улыбку.
– Долги бывают разные.
– Проиграл две тысячи долларов?
Он покачал головой.
– Чуть больше. – И подмигнув мне, добавил: – Те деньги, что я прошу, Нужны мне, чтобы спасти репутацию и попридержать кредиторов, пока я не получу свою долю.
– Сколько же ты проиграл?
– Хэнк, все, что мне нужно, – это две тысячи.
– Я хочу знать, сколько ты проиграл.
Лу опять покачал головой.
– А вот это уж не твое дело, мистер Бухгалтер, ты не находишь?
Спрятав руки в карманы куртки, он стоял передо мной в терпеливом ожидании.
– Дело в том, что у меня под рукой нет таких денег, – проговорил я. – Я не могу вот так запросто залезть в стол и выдать тебе две тысячи долларов.
– Банк напротив.
– Для этого нужно время. – Я сделал нетерпеливый жест рукой. – Тебе придется зайти к концу дня.
Когда он ушел, я сходил в банк и снял с нашего счета две тысячи долларов. Я принес их в свой кабинет, запечатал в конверт и положил в верхний ящик стола.
Я попытался вернуться к работе, но день пошел насмарку: сосредоточиться на чем бы то ни было я уже не мог. Сделав кое-какие пометки на полях писем, я стал листать охотничий журнал, забытый кем-то в моем кабинете.
Мне было ясно: отдай я сейчас Лу конверт, и неизбежно возникнет необходимость дележа денег. Иначе он никогда не сможет расплатиться со мной. Все это я понимал, но тем не менее пытался убедить себя в том, что поступаю правильно; ведь мне важно было выиграть время. Я чувствовал, что выход есть, и был уверен, что смогу найти его, если только мне удастся спокойно все обдумать. Нужно было сконцентрироваться, собрать волю в кулак.
Лу вернулся около пяти, постучал в дверь и, не дожидаясь вызова, зашел в кабинет.
– Достал? – спросил он. Судя по всему, он очень торопился. От этого я стал еще медлительнее.
Я потянулся к ящику, открыл его, вытащил конверт и положил на край стола.
Лу сделал шаг вперед, чтобы взять его. Вскрыв конверт, он, беззвучно шевеля губами, пересчитал деньги. Потом улыбнулся мне.
– Я тебе очень признателен, Хэнк, – проговорил он, словно я расставался с деньгами по собственной воле.
– Больше ты от меня ничего не получишь, – сказал я.
Лу вновь пересчитал деньги, одновременно что-то прикидывая в голове.
– Когда Саре рожать?
– Двадцать четвертого.
– На следующей неделе? – Он просиял.
– В следующее воскресенье.
– И тогда мы съездим за деньгами?
Я пожал плечами.
– Мне понадобится несколько дней, чтобы уладить дела. И поехать мы сможем только в уик-энд. Я не могу срываться с работы.
Лу двинулся к двери.
– Ты мне позвонишь? – спросил он.
– Да. – Я вздохнул. – Позвоню.
Саре я решил ничего не рассказывать.
Дни летели. Наступило и прошло двадцать четвертое. За все это время я ни разу не виделся и не разговаривал ни с Джекобом, ни с Лу. Сара была озабочена предстоящими родами. О Лу и Ненси она даже не вспоминала.
По ночам, лежа в постели, я все думал о своих сообщниках. Я мысленно испытывал их на прочность, выявлял их слабости, представлял каждого в роли предателя, мошенника, норовящего надуть меня, обокрасть, причинить боль. Они мне даже снились: Лу, нападающий на меня со скалкой; Джекоб, надвигающийся с ножом и вилкой, готовый съесть меня живьем; Ненси, целующая Сару и шепчущая ей в ухо: «Отрави его. Отрави его. Отрави».
Я просыпался среди ночи – перед моими глазами стояла пивная банка Лу, брошенная в снегу на окраине сада; вот кто-то из сотрудников ФБР в резиновых перчатках поднимает ее, потом опускает в пластиковый пакет, чтобы отправить в лабораторию.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61