– Возьми бутылку.
– Правильно, – подхватил Лу. – Бери бутылку. – И он хлопнул меня по ноге. – А ты ничего. Знаешь об этом? Парень что надо.
Мы вылезли из машины, оставив собаку в кабине, и направились по дорожке к дому. Лу сразу же заперся в туалете, а мы с Джекобом прошли в гостиную и уселись на кушетку. Дверь в комнату была открыта, и мы слышали, как Лу мочится. Процесс оказался длительным.
Чтобы попасть в гостиную, достаточно было сделать лишь шаг от входной двери. Это была просторная и скудно обставленная комната с темно-зеленым жестким ковром на полу. Здесь стояли два обитых материей стула, черная кожаная кушетка, старый телевизор и длинный, низкий кофейный столик, заваленный журналами. В общем-то, выглядела эта комната лучше, чем я мог себе представить, хотя и ненамного.
Выйдя из туалета, Лу прошел на кухню за стаканами. Когда он вернулся, Джекоб стал разливать виски. Я не привык к крепким напиткам, особенно неразбавленным, и первым же глотком мне обожгло горло. Запах виски напомнил мне об отце, о том, как он целовал меня на ночь – голова его возникала из-за спинки кровати, и он наклонялся все ближе и ближе, но всегда замирал, прежде чем коснуться моего лба, словно боялся меня разбудить. Иногда я не открывал глаза, и тогда лишь сладкий аромат алкоголя выдавал присутствие отца да еще скрип половиц под его ногами.
Лу уселся на один из стульев по другую сторону кофейного столика. Ни он, ни Джекоб, казалось, не были расположены к разговору, а я никак не мог сообразить, с чего же мне начать. Я все поглядывал на брата, мысленно взывая к его помощи, но он не откликнулся на мое молчаливое обращение. Веки его набухли, и я боялся, что он вот-вот заснет.
Прошло еще несколько минут в молчании. Вдруг Лу хмыкнул и спросил Джекоба, знает ли он, как зовут того безрукого парня из бассейна.
– Боб, – ответил Джекоб, и оба они закатились от хохота.
Они начали обсуждать человека, мне совершенно не знакомого, – приятеля Лу, который прошлым летом потерял руку во время аварии на стройке. Он загружал сучья в измельчитель, и его руку затянуло в машину. Лу и Джекоб начали спорить, виноват ли этот несчастный в случившемся; Лу считал, что виноват, поскольку подобное могло произойти только по глупости или неосторожности, но Джекоб с ним не соглашался. Сейчас Боб работал в магазине автодеталей. Он рассказывал Лу, что рука его весила десять с половиной фунтов. Ровно на столько он похудел после аварии.
Я сидел, потихоньку заталкивая в себя виски, приятно ощущая, как давит на грудь диктофон, спрятанный в кармане рубашки. Джекоб и Лу словно забыли о моем присутствии, и мне вдруг открылось некоторое родство душ, которое и лежало в основе их дружбы. Что-то в их диалоге – грубоватые суждения, медлительность в ответах – напомнило мне разговоры отца со своими друзьями, которые я частенько подслушивал. Именно так, мне казалось, и должны разговаривать мужчина с мужчиной; и сейчас, наблюдая за своим братом, я вдруг увидел его в совершенно ином свете: пожалуй, впервые в жизни он предстал передо мной зрелым, по-житейски мудрым человеком. Я почувствовал, что проигрываю ему в этом.
Когда я допил свое виски, Джекоб подлил мне еще.
Они с Лу начали спорить о том, откуда пошло название Дьявольское озеро, где они часто удили рыбу. Джекоб утверждал, что все дело в его необычной конфигурации – сверху оно напоминает голову с двумя рогами, – но Лу ему не верил. От виски мне стало очень тепло, и, когда я обратил на это внимание, меня охватила легкая паника; она, словно звонок будильника, заставила меня встрепенуться. Я понимал, что напиться сейчас – это значит провалить дело; мне, как никогда, нужна была ясность в мыслях, четкость в словах и поступках.
Я поставил стакан на столик и, сосредоточившись, стал обдумывать, как бы включиться в их беседу; мне хотелось сформулировать вопрос или суждение, который можно было бы ввернуть в разговор и потом незаметно перевести его на Педерсона и деньги. Я все пыжился, но голова отказывалась работать. Мысленно я почему-то вновь возвращался к безрукому парню, о котором недавно шла речь, и, положив руки на колени, пытался прикинуть в уме их вес. Вконец отчаявшись, я выпалил:
– А что, если бы мне пришлось сознаться?
Голос мой почти сорвался на крик, вызвав всеобщее удивление. Джекоб и Лу недоуменно уставились на меня.
– Сознаться? – переспросил Лу и ухмыльнулся. Он был пьян и, похоже, считал, что и я недалеко ушел от него.
– Вы могли бы такое представить? – продолжал я. – Чтобы я сделал признание?
– Признание в чем?
– В том, что присвоил деньги, а потом еще и убил Педерсона.
Лу по-прежнему улыбался, глядя на меня.
– Ты что, подумываешь о том, чтобы признаться?
Я покачал головой.
– Нет, просто интересно, могли бы вы меня представить в этой роли.
– Конечно, – сказал Лу. – Почему бы и нет?
– А ты? – обратился я к Джекобу. Он сидел рядом со мной, ссутулившись, разглядывая свои руки.
– Думаю, что да, – почти пропищал он.
– И как ты себе это представляешь?
Джекоб бросил на меня злобный взгляд. Ему явно не хотелось отвечать мне.
– Ты изобличишь своих сообщников, – с улыбкой произнес Лу. – Свалишь все на нас, чтобы самому избежать наказания.
– Но что бы я мог сказать?
– Правду. Что задушил Педерсона его же шарфом. Я почувствовал, как Джекоб напрягся. То, что Лу знал про шарф, означало лишь одно: мой брат сам рассказал ему о том, как я убил старика. Хотя, конечно, не исключено, что Лу и впрямь догадался об убийстве, а уж потом, по ходу разговора, Джекоб выложил ему все подробности. Я отметил про себя, что позже мне еще предстоит как следует разобраться с этим.
– Поставь себя на мое место, – сказал я, обращаясь к Лу. – Представь, что Джекоб – шериф и ты пришел к нему, чтобы сделать признание.
Лу подозрительно уставился на меня.
– Зачем?
– Я хочу услышать, что, по-твоему, я должен сказать.
– Я же тебе уже говорил. Ты признаешься, что задушил его шарфом.
– Но я хочу услышать, как бы ты произнес эти слова, будь ты на моем месте.
– Давай, Лу, – подзадорил его Джекоб. Покосившись на меня, он выдавил злорадный смешок. – Притворись бухгалтером.
Лу ухмыльнулся. Сделав глоток виски и встав со стула, он изобразил стук в дверь.
– Шериф Дженкинс? – позвал он нарочито высоким и дрожащим, как у слабонервного подростка, голосом.
– Да? – произнес Джекоб глубоким баритоном, который в его сознании ассоциировался с образом представителя власти.
– Это Хэнк Митчелл. Мне нужно вам кое-что сказать.
– Заходи, Хэнк. – пробасил Джекоб. – Садись.
Лу сделал вид, что открывает дверь. Глупо ухмыляясь, он потоптался на месте, потом, сдвинув колени и положив на них руки, присел на краешек стула.
– Это касается Дуайта Педерсона, – начал он, и я потянулся к карману рубашки. Мягко щелкнула кнопка, и еле слышно зашипел диктофон.
– Да? – произнес Джекоб.
– Видите ли, дело в том, что причиной его гибели была не авария.
– Что ты имеешь в виду?
Лу начал нервно озираться по сторонам. Потом прошептал:
– Я убил его.
Последовала пауза; Лу ждал реакции моего брата. Джекоб, по-видимому, надеялся, что на этом я прерву запись, что мне достаточно лишь этого голого заявления, но я хотел большего. Мне нужно было, чтобы он рассказал, как именно совершил убийство.
– Ты убил Дуайта Педерсона? – спросил наконец Джекоб. Он сделал вид, что потрясен услышанным.
Лу кивнул головой.
– Я задушил его шарфом, а потом столкнул с моста в реку. Я обставил все это как несчастный случай.
Джекоб молчал. Уже по одной его позе я мог бы сказать, что он не собирается больше проронить ни слова, так что мне ничего не оставалось, как только выключить магнитофон. Что ж, пожалуй, и того, что мы записали, было вполне достаточно, чтобы припугнуть Лу и заставить его молчать, если, конечно, такое в принципе было возможно.
– Хорошо, – сказал я. – Можешь остановиться. Лу покачал головой.
– Я хочу подобраться к той части, где ты вызываешься свидетельствовать против нас. – Он сделал знак рукой Джекобу. – Продолжай задавать вопросы, Джейк.
Джекоб не откликнулся. Он сделал большой глоток виски, потом медленно вытер рот рукой. Я вытащил из кармана магнитофон и перемотал пленку на начало.
– Что это? – удивился Лу.
– Магнитофон, – ответил я. Раздался мягкий щелчок: пленка перемоталась.
– Магнитофон? – спросил Джекоб, изобразив замешательство.
Я нажал кнопку воспроизводства записи, усилил звук и положил аппарат на кофейный столик. Секунды две длилось шипение, и вот уже голос Джекоба рявкнул:
– Да?
– Видите ли, дело в том, что причиной его гибели была не авария, – раздался голос Лу.
– Что ты имеешь в виду?
– Я убил его.
– Ты убил Дуайта Педерсона?
– Я задушил его шарфом, а потом столкнул с моста в реку. Я обставил все это как несчастный случай.
Я протянул к магнитофону руку и нажал кнопку «стоп», потом опять перемотал пленку на начало.
– Ты нас записал? – спросил Джекоб.
– Что ты еще надумал, Хэнк, черт бы тебя побрал? – воскликнул Лу.
– Это твое признание, – сказал я. И улыбнулся ему. – Признание в том, что ты убил Дуайта Педерсона.
Лу уставился на меня, совершенно сбитый с толку.
– Но это же было твое признание, – пробормотал он. – Я изображал тебя.
Я подался вперед, включил магнитофон и вновь прокрутил запись их диалога. Слушали все внимательно. Я дождался, пока кончится запись, и произнес:
– Голос, по-моему, больше смахивает на твой, не так ли?
Лу промолчал. Он был пьян и, хотя моя выходка и не доставила ему особой радости, кажется, так и не понял, зачем мне понадобилось устраивать этот глупый розыгрыш.
– Мы не будем делить деньги до лета, – объявил я. Он, похоже, был искренне удивлен этим заявлением.
– Ты же сказал, что мы сделаем это в следующий уик-энд.
Я покачал головой.
– Будем ждать до тех пор, пока не обнаружат самолет. Как договаривались с самого начала.
– Но я уже говорил тебе, Хэнк. Мне нужны деньги сейчас.
Лу взглядом обратился за помощью к Джекобу. Тот все сидел, уставившись на магнитофон, словно пытаясь прийти в себя после потрясения, вызванного его внезапным появлением.
– Я расскажу, – пригрозил Лу. – Я расскажу шерифу про Педерсона.
Думаю, только произнеся эти слова, он наконец понял, зачем мне понадобилось записывать на пленку его признание. Взглянув на меня, он усмехнулся.
– Никто не поверит этой глупости. Сразу же видно, что я просто дурачусь.
– Представь, что завтра мы оба идем к шерифу Дженкинсу и заявляем друг на друга как на убийцу Дуайта Педерсона. Кому, как ты думаешь, он скорее поверит? Тебе?
Лу промолчал, и тогда я ответил за него.
– Он поверит мне. Да ты и сам это понимаешь, разве не так?
– Ты, вонючий… – Он разразился грубой бранью и попытался схватить со стола магнитофон, но я оказался проворнее. Я буквально вырвал магнитофон у него из рук и убрал его в нагрудный карман.
Лу встал, явно собираясь обойти стол и дотянуться до меня, и мне тоже пришлось подняться. Я знал, что его можно не бояться – он был ниже меня ростом да к тому же пьяный, – но перспектива кулачного боя с ним меня вовсе не прельщала, и я бы предпочел избежать драки. Куда как лучше было бы рвануть сейчас через всю комнату и, миновав прихожую, выскочить в дверь, на улицу. Я получил все, за чем приходил; теперь моим единственным желанием было убраться восвояси.
Лу метнул в меня злобный взгляд. И, махнув рукой Джекобу, крикнул:
– Хватай его, Джейк!
Джекоб чуть заметно вздрогнул и заерзал на кушетке.
– Хватать его?
– Сядь, Лу, – сказал я.
– Давай, Джейк. Помоги-ка мне.
В комнате ненадолго воцарилось напряженное молчание – мы оба ждали реакции Джекоба. Он весь как-то съежился, втянул голову в плечи, как черепаха. Похоже, именно этого момента он с ужасом ждал весь вечер – когда ему предстояло в открытую выбрать одного из нас и на деле продемонстрировать преданность своему избраннику.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61
– Правильно, – подхватил Лу. – Бери бутылку. – И он хлопнул меня по ноге. – А ты ничего. Знаешь об этом? Парень что надо.
Мы вылезли из машины, оставив собаку в кабине, и направились по дорожке к дому. Лу сразу же заперся в туалете, а мы с Джекобом прошли в гостиную и уселись на кушетку. Дверь в комнату была открыта, и мы слышали, как Лу мочится. Процесс оказался длительным.
Чтобы попасть в гостиную, достаточно было сделать лишь шаг от входной двери. Это была просторная и скудно обставленная комната с темно-зеленым жестким ковром на полу. Здесь стояли два обитых материей стула, черная кожаная кушетка, старый телевизор и длинный, низкий кофейный столик, заваленный журналами. В общем-то, выглядела эта комната лучше, чем я мог себе представить, хотя и ненамного.
Выйдя из туалета, Лу прошел на кухню за стаканами. Когда он вернулся, Джекоб стал разливать виски. Я не привык к крепким напиткам, особенно неразбавленным, и первым же глотком мне обожгло горло. Запах виски напомнил мне об отце, о том, как он целовал меня на ночь – голова его возникала из-за спинки кровати, и он наклонялся все ближе и ближе, но всегда замирал, прежде чем коснуться моего лба, словно боялся меня разбудить. Иногда я не открывал глаза, и тогда лишь сладкий аромат алкоголя выдавал присутствие отца да еще скрип половиц под его ногами.
Лу уселся на один из стульев по другую сторону кофейного столика. Ни он, ни Джекоб, казалось, не были расположены к разговору, а я никак не мог сообразить, с чего же мне начать. Я все поглядывал на брата, мысленно взывая к его помощи, но он не откликнулся на мое молчаливое обращение. Веки его набухли, и я боялся, что он вот-вот заснет.
Прошло еще несколько минут в молчании. Вдруг Лу хмыкнул и спросил Джекоба, знает ли он, как зовут того безрукого парня из бассейна.
– Боб, – ответил Джекоб, и оба они закатились от хохота.
Они начали обсуждать человека, мне совершенно не знакомого, – приятеля Лу, который прошлым летом потерял руку во время аварии на стройке. Он загружал сучья в измельчитель, и его руку затянуло в машину. Лу и Джекоб начали спорить, виноват ли этот несчастный в случившемся; Лу считал, что виноват, поскольку подобное могло произойти только по глупости или неосторожности, но Джекоб с ним не соглашался. Сейчас Боб работал в магазине автодеталей. Он рассказывал Лу, что рука его весила десять с половиной фунтов. Ровно на столько он похудел после аварии.
Я сидел, потихоньку заталкивая в себя виски, приятно ощущая, как давит на грудь диктофон, спрятанный в кармане рубашки. Джекоб и Лу словно забыли о моем присутствии, и мне вдруг открылось некоторое родство душ, которое и лежало в основе их дружбы. Что-то в их диалоге – грубоватые суждения, медлительность в ответах – напомнило мне разговоры отца со своими друзьями, которые я частенько подслушивал. Именно так, мне казалось, и должны разговаривать мужчина с мужчиной; и сейчас, наблюдая за своим братом, я вдруг увидел его в совершенно ином свете: пожалуй, впервые в жизни он предстал передо мной зрелым, по-житейски мудрым человеком. Я почувствовал, что проигрываю ему в этом.
Когда я допил свое виски, Джекоб подлил мне еще.
Они с Лу начали спорить о том, откуда пошло название Дьявольское озеро, где они часто удили рыбу. Джекоб утверждал, что все дело в его необычной конфигурации – сверху оно напоминает голову с двумя рогами, – но Лу ему не верил. От виски мне стало очень тепло, и, когда я обратил на это внимание, меня охватила легкая паника; она, словно звонок будильника, заставила меня встрепенуться. Я понимал, что напиться сейчас – это значит провалить дело; мне, как никогда, нужна была ясность в мыслях, четкость в словах и поступках.
Я поставил стакан на столик и, сосредоточившись, стал обдумывать, как бы включиться в их беседу; мне хотелось сформулировать вопрос или суждение, который можно было бы ввернуть в разговор и потом незаметно перевести его на Педерсона и деньги. Я все пыжился, но голова отказывалась работать. Мысленно я почему-то вновь возвращался к безрукому парню, о котором недавно шла речь, и, положив руки на колени, пытался прикинуть в уме их вес. Вконец отчаявшись, я выпалил:
– А что, если бы мне пришлось сознаться?
Голос мой почти сорвался на крик, вызвав всеобщее удивление. Джекоб и Лу недоуменно уставились на меня.
– Сознаться? – переспросил Лу и ухмыльнулся. Он был пьян и, похоже, считал, что и я недалеко ушел от него.
– Вы могли бы такое представить? – продолжал я. – Чтобы я сделал признание?
– Признание в чем?
– В том, что присвоил деньги, а потом еще и убил Педерсона.
Лу по-прежнему улыбался, глядя на меня.
– Ты что, подумываешь о том, чтобы признаться?
Я покачал головой.
– Нет, просто интересно, могли бы вы меня представить в этой роли.
– Конечно, – сказал Лу. – Почему бы и нет?
– А ты? – обратился я к Джекобу. Он сидел рядом со мной, ссутулившись, разглядывая свои руки.
– Думаю, что да, – почти пропищал он.
– И как ты себе это представляешь?
Джекоб бросил на меня злобный взгляд. Ему явно не хотелось отвечать мне.
– Ты изобличишь своих сообщников, – с улыбкой произнес Лу. – Свалишь все на нас, чтобы самому избежать наказания.
– Но что бы я мог сказать?
– Правду. Что задушил Педерсона его же шарфом. Я почувствовал, как Джекоб напрягся. То, что Лу знал про шарф, означало лишь одно: мой брат сам рассказал ему о том, как я убил старика. Хотя, конечно, не исключено, что Лу и впрямь догадался об убийстве, а уж потом, по ходу разговора, Джекоб выложил ему все подробности. Я отметил про себя, что позже мне еще предстоит как следует разобраться с этим.
– Поставь себя на мое место, – сказал я, обращаясь к Лу. – Представь, что Джекоб – шериф и ты пришел к нему, чтобы сделать признание.
Лу подозрительно уставился на меня.
– Зачем?
– Я хочу услышать, что, по-твоему, я должен сказать.
– Я же тебе уже говорил. Ты признаешься, что задушил его шарфом.
– Но я хочу услышать, как бы ты произнес эти слова, будь ты на моем месте.
– Давай, Лу, – подзадорил его Джекоб. Покосившись на меня, он выдавил злорадный смешок. – Притворись бухгалтером.
Лу ухмыльнулся. Сделав глоток виски и встав со стула, он изобразил стук в дверь.
– Шериф Дженкинс? – позвал он нарочито высоким и дрожащим, как у слабонервного подростка, голосом.
– Да? – произнес Джекоб глубоким баритоном, который в его сознании ассоциировался с образом представителя власти.
– Это Хэнк Митчелл. Мне нужно вам кое-что сказать.
– Заходи, Хэнк. – пробасил Джекоб. – Садись.
Лу сделал вид, что открывает дверь. Глупо ухмыляясь, он потоптался на месте, потом, сдвинув колени и положив на них руки, присел на краешек стула.
– Это касается Дуайта Педерсона, – начал он, и я потянулся к карману рубашки. Мягко щелкнула кнопка, и еле слышно зашипел диктофон.
– Да? – произнес Джекоб.
– Видите ли, дело в том, что причиной его гибели была не авария.
– Что ты имеешь в виду?
Лу начал нервно озираться по сторонам. Потом прошептал:
– Я убил его.
Последовала пауза; Лу ждал реакции моего брата. Джекоб, по-видимому, надеялся, что на этом я прерву запись, что мне достаточно лишь этого голого заявления, но я хотел большего. Мне нужно было, чтобы он рассказал, как именно совершил убийство.
– Ты убил Дуайта Педерсона? – спросил наконец Джекоб. Он сделал вид, что потрясен услышанным.
Лу кивнул головой.
– Я задушил его шарфом, а потом столкнул с моста в реку. Я обставил все это как несчастный случай.
Джекоб молчал. Уже по одной его позе я мог бы сказать, что он не собирается больше проронить ни слова, так что мне ничего не оставалось, как только выключить магнитофон. Что ж, пожалуй, и того, что мы записали, было вполне достаточно, чтобы припугнуть Лу и заставить его молчать, если, конечно, такое в принципе было возможно.
– Хорошо, – сказал я. – Можешь остановиться. Лу покачал головой.
– Я хочу подобраться к той части, где ты вызываешься свидетельствовать против нас. – Он сделал знак рукой Джекобу. – Продолжай задавать вопросы, Джейк.
Джекоб не откликнулся. Он сделал большой глоток виски, потом медленно вытер рот рукой. Я вытащил из кармана магнитофон и перемотал пленку на начало.
– Что это? – удивился Лу.
– Магнитофон, – ответил я. Раздался мягкий щелчок: пленка перемоталась.
– Магнитофон? – спросил Джекоб, изобразив замешательство.
Я нажал кнопку воспроизводства записи, усилил звук и положил аппарат на кофейный столик. Секунды две длилось шипение, и вот уже голос Джекоба рявкнул:
– Да?
– Видите ли, дело в том, что причиной его гибели была не авария, – раздался голос Лу.
– Что ты имеешь в виду?
– Я убил его.
– Ты убил Дуайта Педерсона?
– Я задушил его шарфом, а потом столкнул с моста в реку. Я обставил все это как несчастный случай.
Я протянул к магнитофону руку и нажал кнопку «стоп», потом опять перемотал пленку на начало.
– Ты нас записал? – спросил Джекоб.
– Что ты еще надумал, Хэнк, черт бы тебя побрал? – воскликнул Лу.
– Это твое признание, – сказал я. И улыбнулся ему. – Признание в том, что ты убил Дуайта Педерсона.
Лу уставился на меня, совершенно сбитый с толку.
– Но это же было твое признание, – пробормотал он. – Я изображал тебя.
Я подался вперед, включил магнитофон и вновь прокрутил запись их диалога. Слушали все внимательно. Я дождался, пока кончится запись, и произнес:
– Голос, по-моему, больше смахивает на твой, не так ли?
Лу промолчал. Он был пьян и, хотя моя выходка и не доставила ему особой радости, кажется, так и не понял, зачем мне понадобилось устраивать этот глупый розыгрыш.
– Мы не будем делить деньги до лета, – объявил я. Он, похоже, был искренне удивлен этим заявлением.
– Ты же сказал, что мы сделаем это в следующий уик-энд.
Я покачал головой.
– Будем ждать до тех пор, пока не обнаружат самолет. Как договаривались с самого начала.
– Но я уже говорил тебе, Хэнк. Мне нужны деньги сейчас.
Лу взглядом обратился за помощью к Джекобу. Тот все сидел, уставившись на магнитофон, словно пытаясь прийти в себя после потрясения, вызванного его внезапным появлением.
– Я расскажу, – пригрозил Лу. – Я расскажу шерифу про Педерсона.
Думаю, только произнеся эти слова, он наконец понял, зачем мне понадобилось записывать на пленку его признание. Взглянув на меня, он усмехнулся.
– Никто не поверит этой глупости. Сразу же видно, что я просто дурачусь.
– Представь, что завтра мы оба идем к шерифу Дженкинсу и заявляем друг на друга как на убийцу Дуайта Педерсона. Кому, как ты думаешь, он скорее поверит? Тебе?
Лу промолчал, и тогда я ответил за него.
– Он поверит мне. Да ты и сам это понимаешь, разве не так?
– Ты, вонючий… – Он разразился грубой бранью и попытался схватить со стола магнитофон, но я оказался проворнее. Я буквально вырвал магнитофон у него из рук и убрал его в нагрудный карман.
Лу встал, явно собираясь обойти стол и дотянуться до меня, и мне тоже пришлось подняться. Я знал, что его можно не бояться – он был ниже меня ростом да к тому же пьяный, – но перспектива кулачного боя с ним меня вовсе не прельщала, и я бы предпочел избежать драки. Куда как лучше было бы рвануть сейчас через всю комнату и, миновав прихожую, выскочить в дверь, на улицу. Я получил все, за чем приходил; теперь моим единственным желанием было убраться восвояси.
Лу метнул в меня злобный взгляд. И, махнув рукой Джекобу, крикнул:
– Хватай его, Джейк!
Джекоб чуть заметно вздрогнул и заерзал на кушетке.
– Хватать его?
– Сядь, Лу, – сказал я.
– Давай, Джейк. Помоги-ка мне.
В комнате ненадолго воцарилось напряженное молчание – мы оба ждали реакции Джекоба. Он весь как-то съежился, втянул голову в плечи, как черепаха. Похоже, именно этого момента он с ужасом ждал весь вечер – когда ему предстояло в открытую выбрать одного из нас и на деле продемонстрировать преданность своему избраннику.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61