Аллердайк закрыл за собой дверь, достал из стола коробку с сигарами и поставил на стол виски и содовую.
— Садитесь, Четтль, и угощайтесь, — сказал он. — Капля виски не помешает. Закурите сигару и возьмите себе несколько штук на дорогу. А теперь покажите мне фотографию.
Четтль достал часы и открыл их. Затем он протянул Аллер-дайку фотографию. Аллердайк внимательно осмотрел ее с обеих сторон.
— Вы нашли в ней что-нибудь новое? — осведомился сыщик.
Вместо того, чтобы ответить ему, Аллердайк положил фотографию на стол и пошел за своим альбомом. Он разыскал свой экземпляр и стал его сравнивать с фотографией, найденной у Лиденберга. И неожиданно он нашел разгадку.
С легким восклицанием он отодвинул альбом в сторону и обратился к сыщику.
— Четтль, — сказал он, — теперь я знаю, что это за экземпляр. Мы были уверены, что это именно та фотография, которую Джемс подарил миссис Марлоу.
— Это не та? — осведомился изумленный детектив. Аллердайк рассмеялся.
— Час тому назад, — сказал он, — или, вернее, за несколько минут до вашего прихода, миссис Марлоу предъявила мне фотографию, которую она получила от Джемса — она показала мне ее в холле. Я все время ломал себе голову и тенерь знаю, в чем дело. И будь я проклят, если теперь дело не стало еще более
загадочным. Но теперь-то я хоть знаю, откуда взялась эта копия.
— Откуда? — воскликнул чрезвычайно заинтересованный сыщик.
— Это фотография с фотографии! — Аллердайк от волнения ударил кулаком по столу. — Дело ясно. Взгляните, быть может, вы и не сведущи в фотографии, но вы все же поймете меня. Я всегда употребляю для всех своих фотографических опытов один и тот же сорт бумаги — все фотографии этого альбома отпечатаны на одной и той же бумаге. А вот эта копия на часах Лиденберга напечатана совсем на другой бумаге и есть не что иное, как фотография сфотографии. Кто-то сфотографировал мою фотографию. Вам понятно?
Четтль утвердительно кивнул головой.
— Хитро, очень хитро, — сказал он с нескрываемым восхищением. — Человек, который сделал это, знал, что он делает. Блестяще! А какие у вас выводы, мистер Аллердайк?
— Я вывожу следующее, — ответил Аллердайк. — Миссис Марлоу сказала мне в холле, что некоторое время она не знала, где находится ее экземпляр этого снимка, и что сегодня случайно снова нашла его. Из этого я делаю вывод, что кто-то получил от миссис Марлоу или взял у нее фотографию, перефотографировал ее и таким образом получил копию, оказавшуюся в часах
у Лиденберга.
— Так что теперь... — начал медленно Четтль.
— Теперь наша задача заключается в том, чтобы установить, кто изготовил этот снимок, — сказал Аллердайк. — Если нам удастся найти его или ее, то тем самым мы найдем и человека, который скрывается за всей этой историей. И я должен найти его. Обещайте мне, что вы ничего не скажете своим сослуживцам, поезжайте спокойно в Гулль заниматься своими делами. А я буду работать здесь. Я с самого начала сказал, что не знаю — не стало ли все это более загадочным, чем раньше, но во всяком случае мы продвинулись на шаг вперед.
Четтль снова спрятал часы и фотографию.
— Шаг вперед в таком деле тоже кое-что значит, — сказал он. — А каков будет следующий шаг?
— Я хочу выяснить, кто изготовил репродукцию, — решительно ответил Аллердайк. — Это будет нелегко, но я хочу вас ознакомить с моей точкой зрения. Информация обо всей этой истории проникла из конторы Фулльвея. Кто-то имел возможность ознакомиться с его перепиской, и то же самое лицо на
несколько дней сумело получить в свое распоряжение фотографию, имеющуюся у миссис Марлоу. Кто бы мог это быть?
Я должен ответить на этот вопрос, хотя бы мне пришлось перевернуть все вверх дном. Но я желал бы знать, что собираются предпринять у вас в управлении? Вы сказали, что ваши люди намерены пойти по следу, данному миссис Перриго. Скажите, вы считаете ее показания важными?
— Оно, несомненно, имеет значение в деле об убийстве француженки, — отметил сыщик. Затем он достал из кармана смятый листок бумаги и развернул его. — Вот это экземпляр объявления о предполагаемой награде. Оно будет напечатано во всех газетах.
Аллердайк ВЗЯЛ листок и ознакомился с его содержанием. В нем предлагалось всем, кто имеет возможность это сделать, дать сведения о молодом человеке с темными глазами и такими же волосами, по всей вероятности, иностранце, который в середине марта прогуливался в Кенсингтонском парке с двумя мопсами с голубыми бантами на ошейниках.
— Несомненно, что на это объявление откликнутся, — заметил Четтль. — Кто-нибудь вспомнит о молодом человеке и сумеет сообщить что-нибудь новое. Но я еще раз сказал Блин-дуэю, что это объявление может превратиться в смертный приговор.
— В смертный приговор? — изумился Аллердайк. — Что вы хотите этим сказать?
— А вот что, — пояснил, горько усмехаясь, сыщик. — Если этот молодой человек с мопсами, гулявший в Кенсингтонском парке, действительно является орудием преступной шайки, то его немедленно же устранят, так же, как устранили Лизетту и Лиденберга. Его уберут сдороги прежде, чем он разболтает что-нибудь важное.
Аллердайк кивнул головой: он понял мысль сыщика. Когда дверь за сыщиком затворилась, Аллердайк бросился в кресло, закурил одну из своих наиболее крепких сигар и задумался, задумался над неразрешимой задачей убийства кузена, целиком поглотившей его.
Глава 24
НЕКТО КАРЛ ФЕДЕРМАНН
Когда на следующий день Аллердайк выходил из отеля, его настиг один из боев.
— Сэр, вас просят к телефону, — сказал он. Аллердайк вернулся и узнал, что это Блиндуэй вызывал его.
Последний попросил его явиться в управление, захватив с собой Фулльвея. Их обоих вызывали в связи с показаниями миссис Перриго. Аллердайк сообщил, что он немедленно явится, а также, что попытается разыскать Фулльвея.
Фулльвея он разыскал в коридоре и когда сообщил ему о вызове в Скотланд-Ярд, тот сделал недовольное лицо.
— Вы знаете, Аллердайк, — начал он, — мое отношение ко всему этому. Я больше не хочу иметь дело с полицейскими. Ван Коон и я хотим вести расследование на наш собственный лад.
— Как вам будет угодно, — перебил его Аллердайк. — Но я все же на вашем месте не стал бы отказываться от возможности узнать что-либо новое. Даже если вы и решили ничего не сообщать полиции, то это не исключает возможности узнать что-либо новое от нее.
— Пожалуй, вы правы, — сказал Фулльвей. — Вызовите авто, и через две минуты я к вашим услугам.
Они подъехали к Скотланд-Ярду одновременно с машиной Целии Леннард. Казалось, она была не особенно довольна новым вызовом в это учреждение.
— Снова! — воскликнула она. — Что теперь предложат нашему вниманию! Опять старушку с какими-нибудь бреднями. К чему все это? О моих драгоценностях мне, по-видимому, не суждено услышать.
— Ничего нельзя знать заранее, — ответил Фулльвей. — Быть может, именно сегодня нас ожидает какая-нибудь приятная неожиданность. Значит вас тоже вызвали сюда?
— Да. Меня оторвали от завтрака, — ответила певица. — Посмотрим, что за новость нам предстоит узнать сегодня.,
В комнате начальника Скотланд-Ярда сидел маленький человечек, не то француз, не то швейцарец, с орденской лентой в петлице. Он казался взволнованным, и его черные глаза поблескивали.
Увидев входящую в комнату даму, он приподнялся со своего места и церемонно поклонился.
— Это господин Аристид Боншоз, — представил его, слегка улыбаясь, начальник Скотланд-Ярда. — Господин Боншоз полагает, что может сообщить нам нечто новое. Он как бы является дополнением к сообщению миссис Перриго. Оно касается молодого человека, о котором упоминала миссис — молодого человека с мопсами с голубыми ленточками.
— Это мопсы моей супруги, — заявил Боншоз, слегка изогнувшись в торжественном поклоне. — Два мопса — Зизи и Шушу.
— Господин Боншоз — владелец увеселительного заведения...
— Кафе-ресторана, —быстро дополнил слова полицейского упомянутый Боншоз. — Кафе Боншоз, Оксфорд-стрит, невелико, но элегантно и уютно. Оно было основано девять лет тому назад, и я перенял его после смерти первого владельца.
— Я полагаю, что лучше всего будет, если мы предоставим господину Боншозу возможность рассказать все на собственный лад, — заметил шеф. — Сегодня утром он прочел в газете сообщение миссис Перриго и немедленно поспешил сюда. Он заявил, что знает молодого человека, который весной несколько раз проявил любезность и выводил на прогулку породистых собачек его супруги. Очевидно, это и есть действительно тот молодой человек, о котором упоминала миссис Перриго. А теперь я попрошу вас продолжить рассказ, господин Боншоз.
Француз уселся поудобнее и расправил усы. Было заметно, что он преисполнен сознанием важности этой минуты.
— С удовольствием, — начал он. — Вам будет понятно, если я вам скажу, что как я, так и моя супруга очень заняты. У нас очень скромный штат прислуги, и поэтому многое приходится делать самим и у нас нет свободного времени для прогулок. Моя супруга — большая любительница собак, в настоящее время у нас ихдве, два мопса — Зизи и Шушу. Очень породистые собаки с родословной и к тому же очень красивые. Моя жена всегда огорчена тем, что лишена возможности водить их на прогулку. Так вот, весной этого года к нам в ресторан стал захаживать один молодой человек — мой земляк, француз из Швейцарии. Иногда он завтракал, а иногда ограничивался тем, что пил только кофе. И когда мы выяснили, что происходим из одной и той же местности, то вскоре стали приятелями.
— Как звали молодого человека? — спросил полицейский.
— Он называл себя Федерманном, — ответил боншоз. —
Карл Федерманн. Он говорил Мне, что ищет место камердинера у какого-нибудь богатого человека. Он где-то в Лондоне был слугой — кажется, в каком-то отеле, — я не особенно прислушивался к тому, что он говорил по этому поводу. Во всяком случае, он располагал деньгами: к завтраку он заказывал всегда самое лучшее, а иногда приходил вечером, и тогда обедал у нас. Мы не берем дорого: хороший завтрак два шиллинга, обед — три шиллинга, он никогда не стеснялся в расходах. Так как ему нечего было делать, то он часто беседовал с моей женой. Как-то, когда мы заговорили о собаках, он заметил, что они жиреют. Моя жена вздохнула и сказала, что это потому, что у них мало возможности бывать на свежем воздухе, и тогда он предложил пойти погулять с ними. На следующий день моя жена нацепила им голубые банты и отправила ихна прогулку с Федерманном. И так он гулял с ними несколько раз — иногда в Гайд-парке, а иногда и в Кенсингтонском парке. Моя жена была ему очень благодарна, она считала его необыкновенно добрым человеком. Затем в один прекрасный день он исчез, и мы о нем больше ничего не слышали. Пока, наконец, не прочли о нем в газетах. Когда мы прочли о нем в газетах, мы посмотрели друг на друга й одновременно сказали: «Это Федерманн. Его разыскивают. Он что-то натворил». И затем я сказал супруге, что должен немедленно же отправиться в полицию, что я и сделал.
— И это все, что вам известно, господин Боншоз? — спросил начальник полиции.
— Все. Абсолютно все.
— Когда он в первый раз пришел к вам в кафе?
— Не то в начале марта, не то в конце февраля. После того, как установилась теплая погода.
— А когда он исчез?
— В начале апреля. С того времени мы больше не видели его. «Кудаделся наш Федерманн?» И так он больше никогда не появлялся.
— Послушайте, мистер Боншоз, он ничего не рассказывал вам о себе?
— Нет. По крайней мере ничего, кроме того, что я вам сообщил.
— Он никогда не сообщал вам, где он живет?
— Нет.
— Он никогда не приходил к вам в чьем-либо обществе? Он не приводил с собой подруги?
Боншоз хлопнул себя по лбу. - Ах да! — воскликнул он, обрадовавшись.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27