Я продолжал смотреть в сторону моря и вдруг увидел светящийся хвост, быстро движущийся с запада на восток. Я, наверное, меньше бы обрадовался, увидев старого друга, чем этот поезд, который спешит по железнодорожной линии вдоль берега.
Но все же мне было неуютно здесь. Место, на редкость пустынное, вызывало неприятные мысли, возникающие обычно в одиночестве. Впрочем, и здесь жизнь давала о себе знать. Где-то рядом кричал козодой, а внизу, у подножия холма, слышались трели соловья.
Вскоре полная луна осветила небо на юго-востоке. Я подошел ближе к мельнице, чтобы рассмотреть ее получше. Это было высокое, массивное сооружение. Настолько высокое, что, наверное, оно было хорошо видно с моря. В кирпичной стене мельницы было много проломов, а остатки крыльев висели, словно безвольно опущенные руки. Лунный свет падал на дверь, основательно расшатанную вре-
менем. Я вошел и, всмотревшись в темноту, увидел, что внутри все сохранилось так, словно мельница еще работала. Покрытый ржавчиной постав с жерновами был на своем месте. Ветхая лестница вела на верхний этаж. Мне сразу бросилось в глаза, что кто-то сделал это место своим убежищем. На нижнем этаже был целый склад сушеной еды и разных приспособлений, которые, как я знал, используют деревенские пастухи. Здесь они, возможно, и жили, когда пасли стада на соседних холмах. Место было очень удобным, и я решил с комфортом провести здесь эту ночь. Тем более что в ближайшей деревне могло и не найтись приюта. Теперь же у меня было убежище, и я мог спокойно приготовить себе ужин — благо, еды в сумке оставалось достаточно.
Но поесть в тот вечер мне так и не удалось, потому что в следующую минуту я услышал шаги. Кто-то медленно проходил совсем рядом с мельницей — всего лишь ярдах в пятидесяти от меня. Дерн на вершине холма был сухой и твердый, так что я отчетливо слышал хруст под ногами прохожего. Это были тяжелые, уверенные шаги.
Одним прыжком я очутился около двери и осторожно выглянул наружу. К мельнице медленно приближалась освещенная лунным светом фигура. Человек шел оттуда же, откуда пришел я,— с северо-запада. И я почему-то решил, что это незнакомец с пэтворф-ского кладбища, который бродил по округе, что-то разыскивая. Во всяком случае, приближавшийся человек был очень похож на него.
У меня было всего несколько секунд, чтобы обдумать положение. Хотел ли я встретить этого человека снова, да особенно в этом старом ветряке? Я ведь ничего не знал о нем и не был уверен, что он захочет увидеть меня снова. Тогда он говорил, что отдал бы многое, лишь бы найти эту мельницу. Возможно, теперь ему не понравится, что я, сам того не желая, опередил его. Снова, как и при первой встрече в Пэтворфе, у меня появилась мысль, что он, быть может, не совсем нормален. А если к тому же у него случайно окажется оружие, то он совершенно спокойно избавится от моего присутствия не самым приятным для меня способом.
Пока я размышлял, человек подходил все ближе и ближе. И тут мой взгляд случайно упал на лестницу, ведущую на второй этаж. Быстро и бесшумно я взлетел по ней и через люк, который, к счастью, оказался открыт, выбрался на чердак. Здесь царила темнота, хотя большой пролом в стене был ярко освещен луной. Я затаился, прижавшись спиной к стене, и, стараясь не издавать ни звука, стал наблюдать за пришельцем. Вот он появился в дверном проеме, и лунный свет упал на его лицо. Я увидел,что это не «моряк» из Пэтворфа.
Ощущение, надо сказать, было не из приятных. Не знаю, правильно ли я сделал, что взобрался наверх, не попытавшись как-нибудь выбраться наружу. Незнакомец почему-то не спешил входить. Он стоял на пороге и обшаривал нижний этаж лучом фонаря. При этом, дважды случайно осветив свое лицо, он дал мне возможность хорошенько рассмотреть его. Фигурой он был очень похож на моего случайного знакомого. Оба они были небольшого роста, плотного телосложения, но если мой пэтворфский собеседник зарос по самые
глаза густой щетиной, то лицо этого человека было гладко выбрито, если не считать ярко-рыжей бородки клинышком.Это лицо напоминало хищную лисью морду и придавало всей фигуре зловещий и странный вид. Мне захотелось оказаться в эту минуту где угодно, только не здесь.
Я проклинал себя снова и снова. Каким же я был идиотом, что забрался сюда!Когда этот человек вошел, сразу стало ясно, что он собирается остаться здесь на всю ночь. Незнакомец поместил свой фонарь на выступе расположенного посреди комнаты постава и, сняв с плеч рюкзак, достал оттуда пакет с едой и большую бутылку, наполненную доверху какой-то мутной жидкостью. Это наверняка был джин, возможно, слегка разбавленный водой.
Вдруг он, бросив приготовления, торопливо вышел наружу. Вероятно, хотел убедиться, что там никого нет.Как только он вышел, я поспешно соорудил себе постель из груды старых мешков, валявшихся рядом на полу. Теперь я лежал около люка, через который когда-то с помощью мощных цепей передавали вверх и вниз грузы, и у меня была прекрасная возможность наблюдать за своим соседом, оставаясь незамеченным. По крайней мере до тех пор, пока он не вздумает полезть наверх. Я решил, что, если он сделает это, я проломлю ему голову дубовой тростью — подарком мистера Макферсона. Этот удар заставит моего нового приятеля увидеть гораздо больше звезд, чем те, что уже появились на небе.
Вернувшись, незнакомец устроился поудобнее на груде каких-то обломков и .ветоши и продолжил приготовление ужина. Он достал из сумки кусок мяса и хлеб с маслом. Нож у этого человека был самый страшный из всех, какие я когда-либо видел, и незнакомец умело орудовал им. С жадностью он ел и пил, не обращая внимания на отвратительный запах из бутылки, который я ощущал даже у себя наверху. Да, отсутствием аппетита мой ночной гость явно не страдал!
Наевшись, он убрал оставшиеся мясо и хлеб в пакет. Все пока шло хорошо, и я приготовился смотреть, что же будет дальше. Он достал трубку, табак, спички и с наслаждением закурил. Я сделал вывод, что он чувствует себя, как Робинзон Крузо на своем необитаемом острове. До появления людоедов, конечно.
В этот момент меня беспокоили только две мысли. Первая заключалась в том, что моему новому приятелю с козлиной бородкой может прийти в голову подняться наверх с фонарем. Вторая — что он, закончив курить трубку и осушив бутылку, отправится спать, что было тоже очень вероятно и в такой же степени нежелательно.
Некоторое время незнакомец сидел, сложив руки на груди, и о чем-то размышлял. Он был сыт, но бутылка по-прежнему оказывала на него магическое действие: его блуждающий взгляд периодически падал на нее и он, вытащив зубами пробку, делал очередной глоток.
Уже не надеясь на его уход, я думал, что сейчас он вытряхнет пепел из трубки и уляжется спать, но вместо этого он поставил бутылку рядом с собой, повернул фонарь, чтобы свет падал на постав, заменивший ему стол, и, засунув руку во внутренний карман пиджака, вытащил квадратный пакет, завернутый в светло-коричневую оберточную бумагу.
Я внимательно наблюдал за пришельцем с того самого момента, как он появился в моем убежище. Но после того как я увидел пакет, незваный гость еще больше заинтересовал меня. Все мои домыслы относительно причин его появления разбивались об этот пакет, как о гранитную скалу. Что-то в нем было чрезвычайно таинственное, и я старался не упустить ни одной детали из того, что происходило внизу.
Итак, незнакомец развернул первый слой оберточной бумаги — в такую бумагу мне не раз приходилось упаковывать покупки. Следующий слой обертки был из хорошей писчей бумаги. Под ней обнаружился кусок парусины, и, наконец, я увидел промасленный шелк. Хозяин свертка очень осторожно снял эту последнюю обертку и извлек на свет Божий, а точнее на свет своего фонаря, сложенный в несколько раз лист бумаги. С еще большими предосторожностями он разложил этот листок на своем импровизированном столе так, чтобы луч света падал прямо на него. Я сразу понял, что это карта.
Но не такая, какую и вы, и я привыкли видеть в школе — аккуратно расчерченную и раскрашенную,— это скорее был план местности или обрывок лоции. К сожалению, со своего места я не мог хорошо различить, что там было нарисовано, хотя и лежал прямо над головой владельца бумаги. Хорошо я видел только отчетливую черную точку, нарисованную в самом центре плана, некоторые линии и пометки и, наконец, крест, начерченный так же отчетливо, как и точка. Ни одной надписи мне прочесть не удалось.
Незнакомец некоторое время стоял, склонившись над картой, сосредоточенно изучая ее. Потом снова свернул бумагу и так же осторожно спрятал карту во внутренний карман пиджака. После этого мой новый приятель вытряхнул пепел из трубки так, что ни одной крошки не осталось на полу мельницы. Теперь ему, видимо, больше не о чем было беспокоиться, и, вспомнив опять о своей бутылке, он еще раз приложился к ней, погасил свет и, свернувшись клубком, захрапел.
Я не сразу последовал его примеру.Сон не шел. В голове рождались тысячи вопросов. Что связывает человека с пэтворфского кладбища и джентльмена, храпящего внизу? Скорее всего — старая мельница. Но что нужно «моряку» в этих развалинах? Какого черта его приятель с козлиной бородкой приперся сюда? Еще меня интересовало, что сделает этот человек, если обнаружит меня здесь? Но даже больше, чем страх за собственную жизнь, меня терзало любопытство. Что это за карта? Рассказывает ли она о несметных сокровищах, а если так, то смогу ли я, не разбудив незнакомца, стащить у него карту и убежать?
Наконец, не найдя достойного ответа ни на один из этих вопросов, я решил, что утро вечера мудренее, и заставил себя заснуть.Итак, я заснул, надеясь, что утром все проблемы решатся сами собой, но моим надеждам не суждено было сбыться.
Не прошло и пяти часов, как меня разбудил странный крик. Первой мыслью было, что это кричит какое-то животное, попавшееся в капкан. Но крик повторился. Сомнений не было: так мог кричать только смертельно напуганный человек. Я посмотрел вниз. Человек с картой исчез. Ни бутылки, ни рюкзака, ни его самого. Тогда я подполз к пролому в стене и выглянул наружу. На улице сплошной стеной стоял туман. Сквозь него еще можно было разглядеть ближние деревья, землю, траву, но с моря надвигалась новая волна тумана, непроницаемого и тяжелого. Внизу, в долине, он клубился, окутывая деревья и дома.
Сначала, как я ни вглядывался, ничего не было видно. Но тут раздался новый хриплый крик, заставивший меня взглянуть направо.Там, в двадцати ярдах от меня, боролись два человека. Они сплелись в один клубок так, что нельзя было разобрать, кто из них мой ночной сосед. Они катались по земле, стараясь опрокинуть друг друга на спину и схватить противника за горло. Перевеса не было ни у той, ни у другой стороны. Я с ужасом наблюдал за ними, стараясь не упустить ни одной детали.
Тут один из них одолел другого и, тяжело дыша, навалился на него всем телом, словно вдавливая беднягу в землю. В его руке блеснул нож. Побежденный в последний раз вскрикнул и остался лежать на земле. Убийца вскочил и кинулся прочь, растворившись в морском тумане.
Еще несколько минут я стоял оцепенев, не в силах сделать ни шагу. Наконец, очнувшись, я, еле передвигая ноги, спустился по лестнице и подошел к безжизненно раскинувшемуся на мокрой траве человеку.
Это был мой приятель с козлиной бородкой... Бедняга лежал, широко разбросав руки, запрокинув голову. Его лицо свела предсмертная судорога, в стекленеющих глазах застыл страх, и кровь еще сочилась из рваной раны на шее.
Глава третья
КАПИТАН ТРЭЙС
Я в ужасе бросился бежать вниз с холма туда, где, как я предполагал, была деревня или усадьба. Туда, где вчера вечером горели огни. Я не мог оставаться около мертвеца ни секунды. Конечно, я совершил" ошибку, не обыскав его.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31
Но все же мне было неуютно здесь. Место, на редкость пустынное, вызывало неприятные мысли, возникающие обычно в одиночестве. Впрочем, и здесь жизнь давала о себе знать. Где-то рядом кричал козодой, а внизу, у подножия холма, слышались трели соловья.
Вскоре полная луна осветила небо на юго-востоке. Я подошел ближе к мельнице, чтобы рассмотреть ее получше. Это было высокое, массивное сооружение. Настолько высокое, что, наверное, оно было хорошо видно с моря. В кирпичной стене мельницы было много проломов, а остатки крыльев висели, словно безвольно опущенные руки. Лунный свет падал на дверь, основательно расшатанную вре-
менем. Я вошел и, всмотревшись в темноту, увидел, что внутри все сохранилось так, словно мельница еще работала. Покрытый ржавчиной постав с жерновами был на своем месте. Ветхая лестница вела на верхний этаж. Мне сразу бросилось в глаза, что кто-то сделал это место своим убежищем. На нижнем этаже был целый склад сушеной еды и разных приспособлений, которые, как я знал, используют деревенские пастухи. Здесь они, возможно, и жили, когда пасли стада на соседних холмах. Место было очень удобным, и я решил с комфортом провести здесь эту ночь. Тем более что в ближайшей деревне могло и не найтись приюта. Теперь же у меня было убежище, и я мог спокойно приготовить себе ужин — благо, еды в сумке оставалось достаточно.
Но поесть в тот вечер мне так и не удалось, потому что в следующую минуту я услышал шаги. Кто-то медленно проходил совсем рядом с мельницей — всего лишь ярдах в пятидесяти от меня. Дерн на вершине холма был сухой и твердый, так что я отчетливо слышал хруст под ногами прохожего. Это были тяжелые, уверенные шаги.
Одним прыжком я очутился около двери и осторожно выглянул наружу. К мельнице медленно приближалась освещенная лунным светом фигура. Человек шел оттуда же, откуда пришел я,— с северо-запада. И я почему-то решил, что это незнакомец с пэтворф-ского кладбища, который бродил по округе, что-то разыскивая. Во всяком случае, приближавшийся человек был очень похож на него.
У меня было всего несколько секунд, чтобы обдумать положение. Хотел ли я встретить этого человека снова, да особенно в этом старом ветряке? Я ведь ничего не знал о нем и не был уверен, что он захочет увидеть меня снова. Тогда он говорил, что отдал бы многое, лишь бы найти эту мельницу. Возможно, теперь ему не понравится, что я, сам того не желая, опередил его. Снова, как и при первой встрече в Пэтворфе, у меня появилась мысль, что он, быть может, не совсем нормален. А если к тому же у него случайно окажется оружие, то он совершенно спокойно избавится от моего присутствия не самым приятным для меня способом.
Пока я размышлял, человек подходил все ближе и ближе. И тут мой взгляд случайно упал на лестницу, ведущую на второй этаж. Быстро и бесшумно я взлетел по ней и через люк, который, к счастью, оказался открыт, выбрался на чердак. Здесь царила темнота, хотя большой пролом в стене был ярко освещен луной. Я затаился, прижавшись спиной к стене, и, стараясь не издавать ни звука, стал наблюдать за пришельцем. Вот он появился в дверном проеме, и лунный свет упал на его лицо. Я увидел,что это не «моряк» из Пэтворфа.
Ощущение, надо сказать, было не из приятных. Не знаю, правильно ли я сделал, что взобрался наверх, не попытавшись как-нибудь выбраться наружу. Незнакомец почему-то не спешил входить. Он стоял на пороге и обшаривал нижний этаж лучом фонаря. При этом, дважды случайно осветив свое лицо, он дал мне возможность хорошенько рассмотреть его. Фигурой он был очень похож на моего случайного знакомого. Оба они были небольшого роста, плотного телосложения, но если мой пэтворфский собеседник зарос по самые
глаза густой щетиной, то лицо этого человека было гладко выбрито, если не считать ярко-рыжей бородки клинышком.Это лицо напоминало хищную лисью морду и придавало всей фигуре зловещий и странный вид. Мне захотелось оказаться в эту минуту где угодно, только не здесь.
Я проклинал себя снова и снова. Каким же я был идиотом, что забрался сюда!Когда этот человек вошел, сразу стало ясно, что он собирается остаться здесь на всю ночь. Незнакомец поместил свой фонарь на выступе расположенного посреди комнаты постава и, сняв с плеч рюкзак, достал оттуда пакет с едой и большую бутылку, наполненную доверху какой-то мутной жидкостью. Это наверняка был джин, возможно, слегка разбавленный водой.
Вдруг он, бросив приготовления, торопливо вышел наружу. Вероятно, хотел убедиться, что там никого нет.Как только он вышел, я поспешно соорудил себе постель из груды старых мешков, валявшихся рядом на полу. Теперь я лежал около люка, через который когда-то с помощью мощных цепей передавали вверх и вниз грузы, и у меня была прекрасная возможность наблюдать за своим соседом, оставаясь незамеченным. По крайней мере до тех пор, пока он не вздумает полезть наверх. Я решил, что, если он сделает это, я проломлю ему голову дубовой тростью — подарком мистера Макферсона. Этот удар заставит моего нового приятеля увидеть гораздо больше звезд, чем те, что уже появились на небе.
Вернувшись, незнакомец устроился поудобнее на груде каких-то обломков и .ветоши и продолжил приготовление ужина. Он достал из сумки кусок мяса и хлеб с маслом. Нож у этого человека был самый страшный из всех, какие я когда-либо видел, и незнакомец умело орудовал им. С жадностью он ел и пил, не обращая внимания на отвратительный запах из бутылки, который я ощущал даже у себя наверху. Да, отсутствием аппетита мой ночной гость явно не страдал!
Наевшись, он убрал оставшиеся мясо и хлеб в пакет. Все пока шло хорошо, и я приготовился смотреть, что же будет дальше. Он достал трубку, табак, спички и с наслаждением закурил. Я сделал вывод, что он чувствует себя, как Робинзон Крузо на своем необитаемом острове. До появления людоедов, конечно.
В этот момент меня беспокоили только две мысли. Первая заключалась в том, что моему новому приятелю с козлиной бородкой может прийти в голову подняться наверх с фонарем. Вторая — что он, закончив курить трубку и осушив бутылку, отправится спать, что было тоже очень вероятно и в такой же степени нежелательно.
Некоторое время незнакомец сидел, сложив руки на груди, и о чем-то размышлял. Он был сыт, но бутылка по-прежнему оказывала на него магическое действие: его блуждающий взгляд периодически падал на нее и он, вытащив зубами пробку, делал очередной глоток.
Уже не надеясь на его уход, я думал, что сейчас он вытряхнет пепел из трубки и уляжется спать, но вместо этого он поставил бутылку рядом с собой, повернул фонарь, чтобы свет падал на постав, заменивший ему стол, и, засунув руку во внутренний карман пиджака, вытащил квадратный пакет, завернутый в светло-коричневую оберточную бумагу.
Я внимательно наблюдал за пришельцем с того самого момента, как он появился в моем убежище. Но после того как я увидел пакет, незваный гость еще больше заинтересовал меня. Все мои домыслы относительно причин его появления разбивались об этот пакет, как о гранитную скалу. Что-то в нем было чрезвычайно таинственное, и я старался не упустить ни одной детали из того, что происходило внизу.
Итак, незнакомец развернул первый слой оберточной бумаги — в такую бумагу мне не раз приходилось упаковывать покупки. Следующий слой обертки был из хорошей писчей бумаги. Под ней обнаружился кусок парусины, и, наконец, я увидел промасленный шелк. Хозяин свертка очень осторожно снял эту последнюю обертку и извлек на свет Божий, а точнее на свет своего фонаря, сложенный в несколько раз лист бумаги. С еще большими предосторожностями он разложил этот листок на своем импровизированном столе так, чтобы луч света падал прямо на него. Я сразу понял, что это карта.
Но не такая, какую и вы, и я привыкли видеть в школе — аккуратно расчерченную и раскрашенную,— это скорее был план местности или обрывок лоции. К сожалению, со своего места я не мог хорошо различить, что там было нарисовано, хотя и лежал прямо над головой владельца бумаги. Хорошо я видел только отчетливую черную точку, нарисованную в самом центре плана, некоторые линии и пометки и, наконец, крест, начерченный так же отчетливо, как и точка. Ни одной надписи мне прочесть не удалось.
Незнакомец некоторое время стоял, склонившись над картой, сосредоточенно изучая ее. Потом снова свернул бумагу и так же осторожно спрятал карту во внутренний карман пиджака. После этого мой новый приятель вытряхнул пепел из трубки так, что ни одной крошки не осталось на полу мельницы. Теперь ему, видимо, больше не о чем было беспокоиться, и, вспомнив опять о своей бутылке, он еще раз приложился к ней, погасил свет и, свернувшись клубком, захрапел.
Я не сразу последовал его примеру.Сон не шел. В голове рождались тысячи вопросов. Что связывает человека с пэтворфского кладбища и джентльмена, храпящего внизу? Скорее всего — старая мельница. Но что нужно «моряку» в этих развалинах? Какого черта его приятель с козлиной бородкой приперся сюда? Еще меня интересовало, что сделает этот человек, если обнаружит меня здесь? Но даже больше, чем страх за собственную жизнь, меня терзало любопытство. Что это за карта? Рассказывает ли она о несметных сокровищах, а если так, то смогу ли я, не разбудив незнакомца, стащить у него карту и убежать?
Наконец, не найдя достойного ответа ни на один из этих вопросов, я решил, что утро вечера мудренее, и заставил себя заснуть.Итак, я заснул, надеясь, что утром все проблемы решатся сами собой, но моим надеждам не суждено было сбыться.
Не прошло и пяти часов, как меня разбудил странный крик. Первой мыслью было, что это кричит какое-то животное, попавшееся в капкан. Но крик повторился. Сомнений не было: так мог кричать только смертельно напуганный человек. Я посмотрел вниз. Человек с картой исчез. Ни бутылки, ни рюкзака, ни его самого. Тогда я подполз к пролому в стене и выглянул наружу. На улице сплошной стеной стоял туман. Сквозь него еще можно было разглядеть ближние деревья, землю, траву, но с моря надвигалась новая волна тумана, непроницаемого и тяжелого. Внизу, в долине, он клубился, окутывая деревья и дома.
Сначала, как я ни вглядывался, ничего не было видно. Но тут раздался новый хриплый крик, заставивший меня взглянуть направо.Там, в двадцати ярдах от меня, боролись два человека. Они сплелись в один клубок так, что нельзя было разобрать, кто из них мой ночной сосед. Они катались по земле, стараясь опрокинуть друг друга на спину и схватить противника за горло. Перевеса не было ни у той, ни у другой стороны. Я с ужасом наблюдал за ними, стараясь не упустить ни одной детали.
Тут один из них одолел другого и, тяжело дыша, навалился на него всем телом, словно вдавливая беднягу в землю. В его руке блеснул нож. Побежденный в последний раз вскрикнул и остался лежать на земле. Убийца вскочил и кинулся прочь, растворившись в морском тумане.
Еще несколько минут я стоял оцепенев, не в силах сделать ни шагу. Наконец, очнувшись, я, еле передвигая ноги, спустился по лестнице и подошел к безжизненно раскинувшемуся на мокрой траве человеку.
Это был мой приятель с козлиной бородкой... Бедняга лежал, широко разбросав руки, запрокинув голову. Его лицо свела предсмертная судорога, в стекленеющих глазах застыл страх, и кровь еще сочилась из рваной раны на шее.
Глава третья
КАПИТАН ТРЭЙС
Я в ужасе бросился бежать вниз с холма туда, где, как я предполагал, была деревня или усадьба. Туда, где вчера вечером горели огни. Я не мог оставаться около мертвеца ни секунды. Конечно, я совершил" ошибку, не обыскав его.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31