Для десяти миллионов человек, а может быть, их куда больше, — для всех, кто читает газеты, смотрит телевизор или слушает радио, вы стали героем, борцом за правду.
— Борец за правду, — со вкусом повторил Элан. — Из какой-то книжки, что ли?
— Возможно, — равнодушно ответил Орлифф.
— Помнится, читал я что-то такое, — задумчиво протянул Элан. — В воскресной школе, по-моему.
— Давненько это было, наверное, — заметил репортер. — Вот вы многое и подзабыли.
— Да хватит вам, — оборвал его Элан. — Вы начали что-то говорить о десяти миллионах человек.
— Для них вы национальный герой, — отметил Орлифф. — Своего рода идол. Откровенно говоря, такого я еще не видел.
— Все это минутные чувства, — возразил Элан. — Когда все кончится, меня через десяток дней никто и не вспомнит.
— Может, и так, — не стал спорить Дан. — Но пока вы на гребне, с вами нужно обходиться с уважением. Даже премьер-министрам.
Элан усмехнулся, словно мысль эта сильно его позабавила.
— Хорошо, если я решу попросить встречи с премьер-министром, как, по-вашему, все это организовать?
— А уж это оставьте нам. “Пост” все устроит, — предложил Дан. — Не могу сказать, что Хауден нас обожает, но игнорировать нас он тоже не может. Кроме того, хочу опубликовать завтра статью. Напишем, что вы попросили у него встречи, и мы ждем ответа.
— Ну, вот теперь все ясно, — Элан сбросил ноги с пишущей машинки. — Я чувствовал, что здесь что-то кроется.
Лицо Орлиффа осталось серьезным.
— У каждого человека свои мотивы, но не забывайте, что мы-то с вами будем помогать друг другу и Дювалю тоже. К тому же, если мы авансом объявим на всю страну о вашей просьбе, Хауден отказать не посмеет.
— Не знаю. Просто не знаю, — еще колебался Элан. Встав, он устало потянулся. “Какой во всем этом смысл, — подумал он, — и много ли пользы будет от новых попыток?”
Но тут перед его глазами всплыло лицо Анри Дюваля, а за ним маячила мерзкая торжествующая физиономия Эдгара Крамера.
С внезапной решительностью Элан окрепшим голосом заявил:
— Да какого черта! Попытка не пытка.

Брайан Ричардсон
Глава 1
Молодой человек в очках в черепаховой оправе сказал “через пару дней”.
На самом же деле — с учетом выходных — ему понадобилось четыре.
Сейчас он сидел в кресле для посетителей напротив Брайана Ричардсона в штаб-квартире партии на Спаркс-стрит.
Как всегда в спартански обставленном офисе Ричардсона стояла удушающая жара. Две батареи парового отопления, включенные на полную мощность, булькали, словно кипящие чайники. Несмотря на дневное время, жалюзи на окнах были опущены, ветхие шторы плотно задернуты. Сделано это было для того, чтобы преградить путь сквознякам, так и свистевшим через щелистые окна одряхлевшего здания. К несчастью, одновременно в кабинет не проникало ни капли свежего воздуха.
Снаружи арктический мороз, ударивший еще в воскресенье, сковал ледяным оцепенением Оттаву и всю провинцию Онтарио. Температура упала до двадцати градусов ниже нуля. В кабинете же, судя по стоявшему на столе термометру, было двадцать пять тепла.
На лбу молодого человека блестели крупные капли пота.
Ричардсон поудобнее устроил свое грузное широкоплечее тело в кресле.
— Ну? — вопросительно произнес он.
— Я достал, что вы просили, — спокойным голосом ответил молодой человек.
Он аккуратно положил на середину стола большой конверт коричневой плотной бумаги. На конверте стоял штамп “Министерство национальной обороны”.
— Четко сработано, — одобрил Ричардсон. Его охватило растущее возбуждение. Оправдалась ли его догадка, скорее даже подозрение? Точно ли он вспомнил случайно оброненное замечание — смутный намек, не больше, — услышанное на каком-то приеме от человека, которого он даже не знал по имени? Случилось это лет пятнадцать назад, а то и двадцать.., задолго до того, как он связал свою жизнь с партией.., задолго до того, как Джеймс Хауден и Харви Уоррендер стали чем-то большим, чем просто имена в газетах. Это было так давно, что лица, обстановка, фразы почти стерлись из памяти. Но даже если бы он помнил все до точности, не исключено, что сам намек изначально был ложным. Он очень легко мог и ошибиться.
— Отдохните пока, — предложил Ричардсон. — Можете покурить.
Молодой человек достал плоский золотой портсигар, выбрал сигарету и прикурил от крошечного язычка пламени, прыгнувшего из угла портсигара. Потом, спохватившись, вновь открыл его и приглашающим жестом протянул Ричардсону.
— Нет, спасибо, — отказался партийный функционер. Он уже не глядя шарил рукой в нижнем ящике стола, нащупывая банку с табаком. Набил трубку, не торопясь, раскурил ее и только после этого вскрыл конверт и достал из него тощую зеленую папку. Несколько раз глубоко затянулся табачным дымом и начал читать.
Читал он в полном молчании минут пятнадцать. Но уже через десять минут понял, что в его руки попало именно то, что ему нужно. Память его не подвела.
Закрыв папку, Ричардсон предупредил молодого человека:
— Мне нужно подержать это у себя двадцать четыре часа.
Крепко стиснув зубы, не произнеся ни слова, молодой человек согласно кивнул.
Брайан Ричардсон постучал пальцем по зеленой обложке.
— Полагаю, вам известно, что здесь имеется?
— Да, я прочитал, — два красных пятна ярко вспыхнули на щеках молодого человека. — И должен вам сказать, что, если вы используете это, значит, вы еще более низкий и грязный подонок, чем я всегда считал.
На миг грубоватое лицо Ричардсона побагровело. Голубые глаза сверкнули холодом стального лезвия. Но гнев его тут же погас. Совершенно спокойно он ответил:
— А мне нравится ваша смелость. Могу вам сказать только одно. Бывают моменты, когда жизнь требует, чтобы кто-то и в грязи копался — как бы ему самому это ни было противно.
Молодой человек промолчал.
— Теперь поговорим о вас, — продолжал Ричардсон. Он потянулся к стоявшей на столе корзине, покопался в бумагах и отыскал два скрепленных вместе листка.
Просмотрев их, спросил:
— Вы знаете, где находится Фоллингбрук?
— Да, в Северо-Западном Онтарио.
— Правильно, — кивнул Ричардсон. — Советую приступить к его изучению: география района, местные жители — с этим я вам помогу, — экономика, история и все такое прочее. Этот рейдинг вот уже лет двадцать представляет Хэл Тедеско. На очередных выборах он подаст в отставку, хотя об этом еще и не объявлялось. Фоллингбрук — надежное, гарантированное место, и премьер-министр будет рекомендовать вас на него кандидатом от партии.
— Да, — процедил сквозь зубы молодой человек, — времени вы не теряете.
— Мы заключили сделку, — сухо и резко напомнил ему Ричардсон. — Вы свои обязательства выполнили, теперь — моя очередь.
Указав на зеленую папку, добавил:
— А это верну завтра.
Молодой человек помолчал в нерешительности, потом неловко произнес:
— Не знаю даже, что и сказать.
— А ничего, — посоветовал Ричардсон. Впервые за все время их беседы он улыбнулся. — Основная беда политики в том, что слишком много народу говорит слишком много слов.
Через полчаса, еще раз перечитав содержимое папки, на этот раз с углубленным вниманием, директор партии снял трубку одного из двух телефонных аппаратов, стоявших на его столе. Это был прямой городской телефон, и он набрал номер правительственного коммутатора и попросил соединить его с министерством по делам иммиграции. Переговорив еще с одной телефонисткой и двумя секретарями, он наконец добрался до министра.
Телефонная трубка донесла до него зычный бас Харви Уоррендера:
— Чем могу помочь?
— Я бы хотел встретиться с вами, сэр, — с большинством членов кабинета Брайан Ричардсон был на ты, но Уоррендер составлял редкое исключение.
— У меня как раз выдался свободный час, — предложил Харви Уоррендер. — Заходите, если угодно. Ричардсон заколебался.
— Мне это не очень удобно, если не возражаете. Вопрос у меня весьма личного свойства. Я подумал, нельзя ли было бы нам встретиться у вас дома сегодня вечером. Скажем, часов в восемь.
— В моем офисе нам никто не помешает, заверяю вас, — настаивал министр.
— Я бы все же предпочел встретиться у вас дома, — терпеливо ответил партийный организатор.
По тону Уоррендера было ясно, что министру возражения Ричардсона очень не по душе. Он раздраженно проворчал:
— Не нравится мне вся эта таинственность. Что у вас за дело-то?
— Личное, я же сказал. Думается, вечером вы сами согласитесь, что обсуждать его по телефону не стоило.
— Слушайте, если вы по поводу этого сучьего сына Дюваля…
— Нет, с ним это не связано, — прервал его тираду Ричардсон. “Во всяком случае, напрямую, — подумал он, — Только косвенно, через целую цепь зловещих событий, которые вызвал к жизни сам того не подозревающий Дюваль”.
— Ну, тогда ладно, — нехотя согласился министр. — Если уж так необходимо, приходите ко мне домой. Жду в восемь.
Ричардсон услышал щелчок — министр бросил трубку.
Глава 2
Сидя за рулем “ягуара”, Ричардсон почувствовал, как наступает реакция — волнами нахлынули стыд, отвращение и глубокая подавленность.
Сейчас Брайану Ричардсону было, как никогда, необходимо общество понимающего человеческого существа. Подъезжая к центру города, он остановился у будки телефона-автомата. Не выключая двигателя “ягуара”, набрал номер телефона Милли. Ждал, беззвучно моля: “Пожалуйста, окажись дома. Ты мне так нужна сейчас. Пожалуйста, ну пожалуйста”. Нудно звучали и звучали гудки, но к телефону никто не подходил. Наконец он повесил трубку.
Кроме своей квартиры, идти ему было некуда. Он даже поймал себя на том, что втайне надеется, что хотя бы на этот раз Элоиза может быть дома. Но ее не было.
Он прошелся по одиноко пустым комнатам. Потом взял стакан и непочатую бутылку виски. И с упрямой методичностью стал напиваться.
Через два часа, глубокой ночью, Элоиза Ричардсон, невозмутимо хладнокровная, неописуемо красивая и элегантно одетая, ступила на порог своей квартиры. Пройдя в гостиную с ее стенами цвета слоновой кости и шведской ореховой мебелью, она обнаружила своего распростертого на беловатом ковре и пьяно храпевшего мужа. Рядом с ним валялись пустая бутылка и опрокинутый стакан.
Брезгливо сморщив очаровательный носик, Элоиза поспешила в свою спальню и, как обычно, заперла за собой дверь.

Судья Уиллис
Глава 1
В гостиной апартаментов в отеле “Ванкувер” Джеймс Хауден вручил своему помощнику Эллиоту Праузу долларовую купюру.
— Спуститесь в вестибюль, — проинструктировал он его, — и принесите мне шесть шоколадок.
“Если когда-нибудь напишу мемуары, — решил Хауден, — то обязательно отмечу, что одним из преимуществ в положении премьер-министра является то обстоятельство, что можно посылать кого-нибудь покупать тебе сладости. Неотразимый стимул для любого амбициозного дитя!”
Когда молодой Прауз — с серьезнейшим, как всегда, лицом — вышел, Джеймс Хауден плотно закрыл дверь в смежную комнату, отгородившись от царившего там шума телефонных звонков, стрекочущих пишущих машинок и управлявшихся с ними партийных волонтеров. Удобно устроившись в кресле, он погрузился в мысли о ходе его скоротечной поездки по стране.
Вне всяких сомнений, она оборачивается его небывалым, просто блестящим личным успехом.
Никогда еще за всю свою политическую жизнь Джеймс Хауден не достигал таких высот ораторского искусства, и никогда еще ему не удавалось так завораживать своих слушателей. Специалисты по составлению речей, завербованные Брайаном Ричардсоном — один в Монреале, а другой, автор “Тайма” и “Лайфа”, в Нью-Йорке, — прекрасно справились со своей работой. Но еще лучше удавались порой Джеймсу Хаудену его собственные импровизации, когда он откладывал в сторону подготовленный текст и говорил с убежденностью и искренним чувством, которые передавались аудитории.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76