— Вы принесли ключ?
Этель достала из сумочки ключ и положила на столик.
— Подниметесь со мной в квартиру? — спросил Рюмин.
— Может, немного подождете? Пока я допью чай?
Перед Этель стоял маленький фаянсовый чайник с зеленым чаем. Судя по запаху — с жасмином.
— Это ваш обед? Девушка вздохнула:
— Скорее, ужин. На обед были банан и йогурт.
— Вот как? — капитан небрежно поднял руку. Ему не нужно было изучать меню, чтобы сделать заказ. В «Брюсселе» Рюмин бывал и не раз. — «Альпийский салат» и пинту пива, — сказал он подошедшему официанту.
— Это — ваш обед? — ехидно спросила Этель.
— Скорее, второй завтрак. На обед будет уха, большой кусок мяса с кровью и десерт. Предпочитаю «Бананасплит».
— Везет! — восхищенно сказала модель и отхлебнула бледный настой.
— Я же не хожу по подиуму… — начал Рюмин.
— Ну да, вы ходите по краю! — перебила девушка. — Знакомая песня.
Капитан беспечно пожал плечами.
— И такое случается. Сейчас не об этом. Вы не возражаете, если я вас… — он выдержал паузу, — кое о чем спрошу?
— Слушаю! — с готовностью сказала Этель.
— Расскажите мне об Ингрид. Все, что знаете. Все, что придет в голову. Мне пригодится любая мелочь.
— Вы опять о ней? — девушка была явно разочарована. — Вряд ли я смогу помочь. Мы не были подругами.
— Но кто тогда сможет? Ведь с кем-то она дружила?
Модель горько усмехнулась.
— Вы были в цирке?
— Иногда у меня складывается впечатление, будто я не выхожу оттуда.
— Вы видели лошадей? В красивых попонах, с пышными султанами, в дорогой блестящей упряжи? Они бегают по кругу, встают на колени, вальсируют… Вы думаете, они дружат?
— А что же они, по вашему, делают? После представления?.
— Пьют зеленый чай. В одиночку.
— Не могу поверить, что такая девушка, как вы, пьет зеленый чай в одиночку, — преувеличенно бодро сказал Рюмин. Он даже позволил себе мудро улыбнуться: мол, я-то знаю, что это не так…
— Ас кем? — с неподдельным отчаянием спросила модель.
— Этель…
— Лучше — Нина, — поправила девушка.
— Хорошо. Нина. Мне кажется, уж вы-то избалованы мужским вниманием.
— Вниманием? — Нина посмотрела капитану в глаза и спросила напрямик. — Что вы имеете в виду? Показы и фишки? То, что многие хотят со мной переспать? И готовы за это заплатить?
— Ну… — Рюмина немного смутила ее откровенность, хотя это выглядело странно — девушка годилась ему в дочери. — Это распространенное женское заблуждение — разделять любовь и секс…
— Как раз вы, мужчины, и разделяете, — отрезала собеседница.
— Чем?
— Деньгами. Хотите любви, предлагаете деньги, а когда получаете один секс, устраиваете истерики.
Официант принес салат и пиво. Рюмин залпом осушил половину бокала и принялся с аппетитом есть.
— Выходит, все, как у «Битлз»? — спросил он. — «Любовь не купишь»?
— Только взамен на любовь.
Рюмин с аппетитом хрустел кольцами маринованного лука. Чем ему нравился «Брюссель», так это тем, что здесь не жалели мяса. Если в составе салата значилось «телятина», значит, она там будет. И в немалом количестве.
Капитан быстро расправился с салатом, допил пиво и закурил новую сигарету.
— Вы идеалистка, Нина.
— Почему?
— Продаете секс, получаете деньги, но при этом — хотите любви. Так не бывает.
Девушка закусила губу и некоторое время молчала. Потом медленно произнесла.
— Продажная женщина не может мечтать о любви? Вы ведь это имели в виду? Только сказали в более мягкой форме. Да?
Рюмин ничего не ответил, и она продолжала.
— Знаете, вы мне очень понравились. За меня еще никто никогда не заступался. Вы казались мне… не таким, как все. И, когда позвонили сегодня, я подумала, что побегу за вами, стоит вам только подмигнуть… Безо всяких денег. Но… Вы ведь все это делали не для меня. Для себя. Просто не можете терпеть, когда кто-то бьет женщину в вашем присутствии. И с Ингрид то же самое. Вам интересно само расследование, а на убитую модельку наплевать. Кем она была? Обычной проституткой, хоть и очень дорогой. Вы же так думаете?
По выражению лица девушки было видно, что она не на шутку обижена. Губы дрожали, на глаза навернулись слезы.
— Нина… — начал Рюмин.
— Этель! — перебила девушка. — Так привычнее.
— Нина, — повторил капитан и накрыл ладонью ее руку. — Может быть, я не герой вашего романа. Может, я несколько старомоден и оттого скучен. Может, я законченный эгоист и вообще не понимаю трепетную женскую сущность. Но при всем при том я не отбираю медяки у нищих, не поджигаю сиротские приюты и… не убиваю девушек. Я хочу найти убийцу. А на остальное — тут вы правы! — мне наплевать!
— Вы ничего не поняли, — с укоризной сказала Нина. — Ингрид — такая же, как я. Такая же, как все мы. Если она привела кого-то к себе в дом, то сделала это потому, что поверила.
— Он — высокий, сильный, дорого одет и ездит на черном американском джипе. Вспомните, может, кто-нибудь из… — Рюмин на мгновение запнулся, — ваших клиентов подходит под это описание?
— Поймите же, это был не клиент!
— Допустим, так. Сказочный принц. Она что-нибудь о нем говорила?
Девушка энергично помотала головой.
— Это сразу дошло бы до Миши. Нет, Ингрид никому ничего не рассказывала.
Рюмин начал терять терпение. Переливание из пустого в порожнее его раздражало.
— Ну, хорошо, а где она могла с ним познакомиться?
Нина развела руками.
— Я не знаю. Только не в нашей тусовке. Нигде.
— «Нигде» это значит — где угодно? — уточнил Рюмин.
Девушка кивнула. Капитан, не дожидаясь, когда принесут счет, положил под пепельницу деньги и встал.
— Вы сами откуда?
— Из Новосибирска, — ответила Нина.
— Хотите добрый совет? Поезжайте в Новосибирск, найдите хорошего парня, выйдите за него замуж и нарожайте ему троих детей. Тогда не придется разрываться между деньгами, сексом и любовью. Будет все и сразу.
— Как у вас просто… — вздохнула Нина.
— Это непросто, — заявил Рюмин. — Совсем непросто. Наоборот. Быть хорошей женой и матерью — очень трудно. Куда сложнее, чем искать призрачное счастье в Москве и ходить по подиуму. Зато — это самое правильное. Вы это поймете — лет через сорок, когда на ваш день рождения за праздничным столом соберутся все ваши дети и внуки. Или не соберутся, и вы будете сидеть одна — все равно поймете. Простите, если я вас чем-нибудь обидел.
Он взял со стола ключ и вышел из кафе.*** 57-я квартира была опечатана. Рюмин разорвал бумажную полоску и открыл дверь. Удушливая атмосфера смерти навалилась на него. В комнате, в ванной, на кухне было чисто, но все же… Что-то тревожное витало в воздухе, словно слабое эхо предсмертных криков еще билось где-то в дальнем углу, под самым потолком.
Рюмин подошел к компьютеру, стоявшему на столике у окна. Потухший глаз монитора смотрел на капитана тупо и безжизненно. Выпуклое стекло успело покрыться тонким слоем пыли. Рюмин сел на вращающийся стул, просчитывая дальнейшую последовательность действий.
Что может храниться в памяти компьютера молодой девушки? Да все, что угодно. Фотографии, видеоролики, переписка… Работа предстояла долгая. На всякий случай капитан захватил с собой несколько пустых «болванок», но ведь CD-ROM мог оказаться и непишущим.
Рюмин нажал выключатель на системном блоке. Компьютер начал загружаться. На черном фоне высветились белые буквы меню BlOSa и… Все застыло.
Внутри железного ящика что-то захрустело, звякнуло, и на экране появилась надпись: «HDD not detected».
Рюмин нажал кнопку перезагрузки. Все повторилось. Тот же звук, та же надпись.
— Ну конечно! Ты — идиот, капитан, если надеялся, что все окажется так просто…
Рюмин несколько секунд сидел неподвижно. Затем вскочил — стул откатился далеко назад — и набросился на системный блок, не обращая внимания на спутанные провода. Снимать заднюю панель не было времени — капитан чувствовал, что взорвется, если не увидит это прямо сейчас. Рюмин с мясом вырвал кабель, идущий к монитору, второпях отломил штеккер, вставленный в гнездо колонок, и выдрал сетевой шнур.
Он вытащил системный блок и бросил на ковер. Царапая пальцы, отогнул боковые панели и заглянул в запыленные внутренности.
Материнская плата, процессор, вентилятор, блок питания, видеокарта… Все было на месте. За исключением одного — жесткого диска.
Преступник не стал вытаскивать громоздкий ящик из квартиры. Он поступил проще: извлек жесткий диск, где хранилась вся информация, и унес его с собой. Но сначала — снова аккуратно собрал системный блок.
Он подумал об этом три дня назад. Через пять минут после того, как совершил кровавое убийство. Он так же, как Рюмин, сидел на ковре, но не ломал в спешке корпус, а неторопливо закручивал саморезы. И руки у него не дрожали. Возможно, он даже что-то напевал.
А за его спиной — капитан поднял голову и посмотрел на кровать, отражавшуюся в черном экране монитора — лежало еще не успевшее остыть тело девушки. Девушки, которая считала себя опытной хищницей, тонко знающей мужскую натуру. Девушки, которая так и осталась наивной провинциальной дурочкой, поверившей в сказку о прекрасном принце.
И то, что она была наивной провинциальной дурочкой, еще полбеды. Беда в том, что тело ее было изуродовано острой бритвой, а горло — перерезано.
28
Вяземская и Северцев миновали центральную проходную «Мосфильма» и, дойдя до первого перекрестка, повернули налево.
— Нам туда, — Анна показала на табличку с надписью «Производственный корпус».
— За вами — куда угодно! — воскликнул Александр.
Кровь, сочившаяся из пореза на щеке, остановилась и запеклась. Северцев с любопытством глазел по сторонам, отчаянно рискуя свернуть себе шею.
Вяземская и Северцев прошли до угла здания, пересекли площадь, уставленную дорогими автомобилями, и оказались перед производственным корпусом.
— Куда мы идем? — спросил Александр.
— К одному моему хорошему знакомому, — уклончиво ответила Вяземская.
— Знакомому? — насторожился Северцев.
— Он — режиссер.
Александр придирчиво осмотрел свое отражение в стекле, одернул потертую куртку, быстрым движением откинул волосы назад. Видимо, он счел принятые меры по улучшению внешнего облика недостаточными. Северцев нахмурился.
— Вращаетесь среди богемы? — угрюмо спросил он.
— Приходится.
Северцев пробурчал что-то неразборчивое и громко засопел — совсем как ребенок, обнаруживший, что у мальчика из соседнего двора велосипед красивее и лучше.
Анна взбежала по лестнице на второй этаж и быстро зашагала по длинному коридору. По обе стороны тянулись нескончаемые ряды одинаковых дверей; промежутки между ними были настолько малы, что это волей-неволей наводило на мысль об удручающе малых размерах скрывающихся за ними комнат.
Вяземская остановилась, подождала, когда Северцев ее догонит, и постучала.
— Входи, моя судьба! — раздалось за дверью. В следующую секунду она распахнулась. На пороге стоял высокий подтянутый мужчина в джинсовом костюме с благородной сединой на висках. Увидев Анну, он звучно шлепнул себя по лбу и запрокинул голову. — О, как ты неприглядна! — завершил он декламацию трагическим голосом.
— Привет, Володя! Я тоже рада тебя видеть, — Вяземская подставила щечку для поцелуя.
— Зубриков! — представился режиссер.
— Александр.
Режиссер пожал Северцеву руку и обернулся к Анне.
— Твой?
Вяземская молча кивнула.
— Фактурный тип, — Зубриков не торопился разнять рукопожатия. — Кажется, у меня есть для него небольшая роль…
— Ты опоздал, — осадила Анна. — У него уже есть роль.
Северцев выглядел обескураженным, но всячески старался не подавать виду. Он сел на один из шести стульев, стоявших вдоль правой стены.
Зубриков вернулся за стол и устроился рядом с пышногрудой блондинкой. Он успел как бы ненароком ущипнуть ее за аппетитную коленку, но ни от кого из присутствующих это не укрылось: вызывающе округлые блестящие колени блондинки составляли центр скромной композиции кабинета.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44