- Парень вырос, поступил в ПГУ3, прошел все мыслимые проверки и очень хорошую подготовку, работал в Международной Экспедиции ЦК КПСС, в девяносто втором следы его затерялись! А он, между прочим, родился в Лондоне и по английским законам является гражданином Великобритании! Вот метрика!
Генерал извлек из папки официальную бумагу с водяными знаками и четким английским текстом, потряс ею перед носом окончательно раздавленного Яскевича.
- И ему сам Бог велел официально прийти в администрацию тюрьмы и поинтересоваться судьбой своих родителей!
- Вряд ли "МИ-5" поверит в чистоту и невинность этого визита, - глухо произнес Яскевич, чтобы хоть что-то сказать.
Золотарев улыбнулся. Это была улыбка превосходства, причем не того примитивного должностного превосходства, которое признавал в нем Яскевич, а превосходства профессионального, интеллектуального, наконец, в котором начальник сектора напрочь ему отказывал.
- Наплевать. Даже если в Лондон заявится Иисус Христос, собственной персоной, контрразведка в него не поверит. Контрразведка и не должна никому верить! Но интерес сына к родителям - достаточно обоснованный повод, чтобы на нем можно было строить легенду. Разве не так?
Теперь он показательно драл Яскевича на его поле.
- Так...
- К тому же, если Макс... Кстати, вы знаете, что его оперативный псевдоним Макс?
Яскевич, конечно же не знал, но кивнул.
- Так вот, если Макс проявит хорошие способности и подтвердит свои прежние характеристики, то мы можем вернуть его на службу! Высококвалифицированные специалисты нам не помешают, верно ведь?
Яскевич кивнул ещё раз.
- Вопрос только один: где он сейчас? И сопутствующий, но немаловажный: где он был и что делал все эти годы?
Яскевич распрямился, лихорадочно вспоминая доклады подчиненных.
- Сейчас он в Москве, Иван Федорович. И мои люди имели с ним контрольный контакт.
Генерал откинулся на спинку кресла, аккуратно вложил свидетельство о рождении обратно в папку, тщательно закрепил зажим. Пауза затягивалась. У Яскевича вспотели ладони.
- Ну что ж, подполковник, - наконец Золотарев поднял глаза. - Надеюсь, что вы ещё не пропащий для разведки человек. Держите!
И как спасательный круг протянул подчиненному личное дело Макса Карданова.
* * *
Гигантский, из темного стекла, тетраэдр "Консорциума" был подобен вулкану накануне извержения. Лава ещё не выплеснулась наружу, она кипела внутри - в обитых кожей и дорогими дубовыми панелями кабинетах, в Мраморном зале, где проходило прощание с Куракиным и Бачуриным.
То, что осталось от них, - куски обгоревшего мяса, черные остовы тел, - все это лежало в массивных ореховых гробах, укрытое от взоров близких и друзей тяжелыми полированными крышками, в которых отражался яркий свет хрустальных люстр. При жизни они хорошо делали свою работу, они обеспечивали безопасность фирмы, они кусались и хватали, вовремя нажимали на нужные рычаги, они привыкли жить под давлением, как хищные глубоководные рыбы... И само их предназначение сводилось к тому, чтобы умереть первыми, спасая членов Совета управляющих или Директорат. И они свое предназначение выполнили. Поэтому их и хоронят в гробах по десять тысяч долларов, поэтому устроена торжественная церемония, на которую прибыли не только рядовые сотрудники, но и высшее руководство. Ибо похороны - это завершающая оценка всей жизни, назидание другим сотрудникам, подсказка как надо себя вести, чтобы со славой и почетом отправиться в мир иной.
Прощание началось сразу после полудня. Струнный квартет на галерее играл "Реквием" Верди. На противоположной стороне за колонной стоял Фокин и, незамеченный, смотрел вниз. Две вдовы в черных туалетах неподвижно застыли на стульях рядом с закрытыми гробами. Рядом стоял юноша с вытянутым бледным лицом - шестнадцатилетний сын Бачурина. Для семей погибших заканчивалась привычная - устроенная и обеспеченная жизнь и начиналась другая, неизвестная.
Фокин подумал, что "Консорциуму" смерть квалифицированных специалистов по большому счету безразлична. Неудобство - да, досадная потеря, но отнюдь не невосполнимая. Не на них опиралась жизнедеятельность огромного организма. Они были лишь видимой частью айсберга, исполнителями, движущимися фигурками на фоне могущественных молчаливых теней. И их место обязательно займет другая марионетка.
Контрразведчик внимательно наблюдал за развитием событий у гроба. Смерть, подобно чувствительному химическому реактиву, проявляет негатив жизни, обнажает истинную суть вещей, демаскирует тайные связи и отношения. Именно на похоронах приобретают видимость скрываемые дружба, заинтересованность, симпатии, появляются из тени неизвестные друзья и покровители, а зачастую и хозяева... Недаром коллеги из криминальной милиции тщательно фиксируют проводы в последний путь застреленных и взорванных "братков"... Но в "Консорциум" милиции путь закрыт, да и присутствующие здесь люди им явно не по зубам...
Зенчук, вице-спикер Госдумы, отстояв рядом с гробами положенные минуты, подошел к вдовам, произнес несколько ободряющих слов. Молча потрепал по щеке Бачурина-младшего.
Пигарев, начальник тыла министерства обороны, - высокий пожилой человек в черном, - положил сухую руку на плечо Куракиной, сказал негромко что-то типа: "Фирма позаботится о вас."
За ним подошел Локтионов, замминистра топлива и энергетики, - грузный, вельможный, с пронзительными серыми глазами.
Макарин, председатель Комитета по госресурсам.
Налютин, председатель одного из Думских комитетов...
Все они упоминались в оперативных материалах, как истинные хозяева "Консорциума". Сейчас сообщения источников получали наглядное подтверждение.
Черные костюмы, размеренное бесшумное движение, известные по телеэкрану и газетам лица, властные манеры. В одном фантастическом боевике так выглядели замаскированные инопланетяне, задумавшие уничтожить человеческую цивилизацию и заселить Землю своими соплеменниками. Когда неустрашимый герой направил на респектабельных джентльменов факел огнемета, маски слетели и отвратительные черные фигуры наглядно подтвердили факт существования чудовищного заговора, в который не хотели верить ни полицейские, ни политики, ни газетчики, ни даже Президент страны...
Внизу появился Закатовский - лидер самой опереточной партии и одноименной думской фракции, его сопровождали два депутата, известные первобытным примитивизмом суждений и склонностью к кулуарным дракам. О его причастности к Совету учредителей Фокин ничего не знал. Скорей всего он просто трется сбоку, реагируя на запах силы и огромных денег - о любви и к тому и к другому он неоднократно заявлял публично, с той же истовостью, с которой когда-то клялся в любви к родине и демократическим идеалам ...
А вот вице-премьер Фандоренко, этот не может быть сбоку припека, он наверняка в руководстве... Ведь на многих документах, предоставляющих "Консорциуму" право приобретения основных активов России стоит именно его подпись...
Строгие черные костюмы и благочинные лица медленно кружились в скорбном хороводе. Они не насыщали углекислотой земную атмосферу, не уничтожали озоновый слой, не облучали младенцев гамма-лучами... Но они уже выкупили контрольные пакеты акций Российской энергетической сети, Газнефтепрома, Желдортранса, основных телевизионных каналов, журналов и газет. Они прибрали к рукам крупнейшие заводы и комбинаты, алмазные карьеры, золотодобывающие шахты, угольные разрезы. "Консорциум" успешно скупал Россию.
На взгляд Фокина это был не менее чудовищный заговор, но если вдруг сюда ворвется Шварценеггер с огнеметом и пожжет всех подряд, то все равно ничего не докажет: потому что это свои, тутошные монстры и пламя не выявит в человеческих оболочках чужеземную начинку... Да если бы даже и выявило, все равно никто не поверит. Точнее, не захочет поверить. К тому же в жизни неустрашимые герои встречаются куда реже, чем в кино. А если вдруг объявится такой мудак, то его жену изнасилуют в темном подвале и пригрозят тем же самым ему самому...
Майор скрипнул зубами и сунул в рот сигарету.
Но тут они, суки, ошиблись! Их время заканчивается. И этот "мудак" запихнет их в душные камеры крытой тюрьмы... А если аргументов для приговора не окажется, то огнемет тоже аргумент! Или заряд взрывчатки... Тем более, что он, кажется, не одинок. Безопасность всего проекта обеспечивал Куракин. Значит, человек, который его взорвал, был противником скупки России. А значит - союзником ему, Фокину.
Теперь место Куракина, займет Атаманов. А с Атамановым у него свои счеты...
- У нас курить нельзя! - раздался строгий голос сзади.
- А я что курю? - спросил майор, не выпуская сигареты изо рта и обернулся.
Два молодых человека в официальных костюмах и с табличками секьюрити на лацканах старательно удерживали на лицах вежливое выражение. Но это им плохо удавалось, ибо изначально мимические мышцы квадратных физиономий были настроены на изображение презрения и угрозы.
- Кто вы такой и что здесь делаете? - охранники придвинулись ближе. Внушительные габариты Фокина их явно не смущали.
- Гостям не разрешается покидать зал!
- Я не гость, - майор извлек удостоверение, раскрыл и поочередно поднес к лицам, на которых уже отчетливо проступило природное выражение.
- Я расследую дело о взрыве и мне нужно допросить ряд свидетелей...
Но и могущественная некогда "ксива" не смутила охранников.
- Все, кроме сотрудников "Консорциума" являются гостями и должны иметь пропуск, - заученно произнес один, очевидно старший. - Просьба пройти к дежурному.
- Пошли, - пожал плечами Фокин. Он и так собирался это сделать.
Через два часа, допросив нескольких сотрудников Куракина и Бачурина, которые, как и следовало ожидать, "ничего не знали", майор вышел на улицу. Похоронный кортеж давно уехал, рассосалась толпа в вестибюле, разъехались со стоянки многочисленные лимузины. Отойдя на квартал, Фокин оглянулся.
Заходящее солнце отражалось в дымчатых стеклах тетраэдра, казалось, что угловатая искусственная гора накалилась изнутри. Там шли интенсивные глубинные процессы, которые грозили или разорвать это чудо архитектурной мысли или... Или выплеснуть наружу всю неукротимую энергию, скопившуюся под непрозрачной блестящей оболочкой.
За организацию похорон и их безопасность отвечал Илья Сергеевич Атаманов. Процедура прошла на должном уровне, без сбоев и непредвиденных ситуаций. А они могли быть самыми неприятными: от взрыва под катафалком, до обстрела траурного кортежа. Не говоря уже о фото - или видеосъемке участников.
Вернувшись с кладбища, Атаманов прошел доложиться Горемыкину. Председатель Совета учредителей только закончил совещание и все ещё пребывал в состоянии возбуждения. Правда, определить это мог только тот человек, который его хорошо знал. Если обычно Петр Георгиевич монументальностью форм и малоподвижностью напоминал неполностью ожившую статую, то сейчас статуя ожила полностью, хотя и не дотягивала до человеческой мимики и подвижности.
- Поплавский со всем своим банковским холдингом ушел под кремлевскую крышу, - прогудел он. - Кредиты МВФ шли через него, теперь нам до них не добраться! Какой негодяй! Теперь он бросит эти деньги на скупку якутских приисков и тем самым поднимет цену...
Атаманов дипломатично молчал. Поплавский - не та фигура, в отношении которого можно предлагать "острые" мероприятия. Во всяком случае, по своей инициативе.
Горемыкин встал и прошелся по кабинету, размеры которого позволяли даже проехаться на велосипеде, но высокий и толстый Петр Георгиевич вряд ли смог бы на него взгромоздиться.
- У меня есть подозрения, что ещё кто-то из наших смотрит в сторону Поплавского, - значительно, с расстановкой, проговорил он.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64