..
Но сейчас лицо у неё стало совсем другим, не Машиным, будто девушку подменили! Натянутая кожа на скулах, каменные веки, глаза-точки, лягушачьи губы... Максу вдруг показалось, - ещё мгновение, и она превратится... Он не знал в кого. Или во что... Но раздражение мгновенно улетучилось.
- Извини, - сказал Макс.
Она подобрала ноги к груди, уткнулась лицом в колени.
- У каждого есть свои привычки, кому-то они могут казаться странными, - обиженно произнесла она. - Разве это повод для ссоры?
- Я не хотел...
Пристыженный Макс стал собирать рассыпанные по полу чеки. Каждый был надорван снизу, словно ему приделали ножки. Сто пятьдесят, шестьсот пятьдесят, тысяча восемьсот сорок. Спасибо за покупку. Спасибо. Спасибо... На обороте одной из бумажек Макс увидел написанное от руки: "Ринат". И семь цифр сверху. Номер телефона. В скобках помечено: "нов." Макс сел на пол. Прочел ещё раз. "Ринат. 961-57-45". Почерк Маши. Ну точно... Ее рука. Тот самый чек на тысячу триста - за французское белье.
Макс сунул чек в карман, собрал оставшиеся бумажки, скомкал, натолкал в пакет.
- Все в порядке! - он погладил Машу по голове.
Она вздохнула.
- Ну что с тобой делать... Почему ты такой злой?
- Я не злой. Просто... Просто я тебя ревную...
Девушка улыбнулась. Теперь это была прежняя Маша.
- Дурачок. Ты все ещё помнишь обиду? Но разве можно ревновать к прошлому? К случайно выскочившему имени? К памяти тела?
Она обхватила тонкими руками шею Макса, притянула к себе, подставила губы.
- Это правда - прошлое? Когда ты общалась с ним последний раз?
- Давно, - прошептала она, закрывая глаза. - Еще до твоего возвращения...
- Ну если так, то я спокоен, - тоже прошептал Макс и, опрокинув девушку на спину, одним движением стряхнул с узкого гибкого тела халат, стащил и отбросил в сторону трусики...
- Давай шестьдесят шесть! Я сверху...
Маша вывернулась из-под Макса, привычно развернулась, подставляя к лицу распахнутую промежность. Макс замешкался, но она не обратила на это внимания, добросовестно выполняя свою часть работы.
Захватив ртом чувствительную плоть, Маша исступленно двигалась, беспощадно мяла её, навинчивалась скользким упругим языком, добираясь до какой-то скрытой прежде пронзительной сути...
- Ну что же ты? Что же ты? Давай...
Оторвавшись, на миг выдохнула она и снова жадные губы впились в тело Макса с той же целеустремленностью и силой, с какой задыхающийся аквалангист впивается в кислородный загубник. Но Макс не отвечал взаимностью и Маша, словно гимнастка на бревне развернулась и приняла позу наездницы, безошибочно попав на то, на что хотела попасть. Началась безумная горячая скачка, Маша была редкой мастерицей и владевшая Максом горечь постепенно растворилась в ней без следа.
- Ты сильный, ты большой, ты больше их всех! - горячечно шептала девушка и полуприкрытые глаза влажно и откровенно блестели. - Ты самый лучший мужчина! Самый! Скажи - тебе хорошо со мной? Скажи... Скажи!
- Хорошо, - с трудом вымолвил Макс. - Очень хорошо!
- Говори еще! Говори! Я люблю откровенный секс! Меня возбуждают смелые мужчины! Которые рискуют, которые связаны с опасностью...
В бешеной скачке она раскачивалась все быстрее и быстрее.
- У тебя... опасная работа, скажи? Ты выполняешь какие-то... опасные поручения, да? Ну говори, говори же!.. Я хочу... почувствовать тебя! Всего!
Тело Маши покрылось потом и стало скользким, она пригнулась, впиваясь губами в его шею. Макс что-то отвечал. Да. Да. Еще раз - да. Он - мужчина, который выполняет опасные поручения. Он больше всех Ринатов, всех Евсеевых, всех Джонсонов... Он... Маша заставила его перевернуться, теперь она лежала внизу, забросив икры Максу на плечи, направляя его удары рукой, гладя его и сжимая двумя пальцами, чтобы продлить наслаждение.
- Вот так... Говори еще... Говори мне это!
Макс говорил. Он выворачивался наизнанку. Маша металась под ним, потом вновь вывернулась и, оказавшись наверху, вновь, дрожа всем телом сползла к спасительному загубнику... Ее рот был горячим и жадным, она брала его медленно, со вкусом, теребя пальцами мошонку. Говори еще. Больше. Она хотела ещё больше. Она хотела, чтобы он излился в нее, но только пусть при этом говорит. Пожалуйста. И излияние произошло.
- Рановато, - сглотнув, сказала Маша. - Я хочу еще...
- Боюсь, ничего не выйдет, - произнес Макс, восстанавливая дыхание. Что-то я устал... Давай в другой раз...
- В другой, так в другой, - вздохнула Маша. В её голосе слышалось разочарование.
Макс встал, надел штаны и пошел в туалет. Машиного лица он не видел. Иначе заметил бы, что никакого разочарования на нем не было. Скорее даже наоборот...
Заперев за собой дверь, он достал злополучный чек. На нем была выбита дата: 03. 04. 98. Третье апреля. Он уже полтора месяца, как вернулся. А второго апреля улетел в Лондон.
* * *
- Это дело мне представляется бесперспективным, товарищ генерал, стараясь не встречаться с Ершинским взглядом, докладывал Фокин. Подозреваемый ничего не признает, косвенные улики не позволяют ставить вопрос о его аресте. Я подготовил постановление об освобождении Атаманова под подписку о невыезде. Если у вас, конечно, нет возражений.
- Какие могут быть возражения? - удивился генерал. - Вы опытный следователь, у вас чрезвычайные полномочия и если вы пришли к такому выводу, то значит, он и есть единственно верный!
Надев очки, Ершинский размашисто подписал документ.
- Вы мужественно вели следствие, даже покушения не могли вас остановить, поэтому я думаю представить вас к ордену.
Губы Фокина чуть дрогнули в саркастической улыбке. Генерал заметил её, но никак не прокомментировал: когда непокорный сотрудник начинает играть по правилам, ему можно простить некоторые вольности.
На следующий день позвонил Атаманов.
- Здравствуйте, Сергей Юрьевич! - добродушно пророкотал он.
- Рад, что вы разобрались во всем и приняли справедливое решение. Хочу пригласить вас вечером поплавать в бассейне. Не возражаете?
- Давайте поплаваем, - спокойно ответил подполковник.
- Отлично. Я заеду за вами в семь.
- Идет.
Атаманов приехал на "Ролл-Ройсе" с водителем. Вышел из задней двери, почтительно поздоровался за руку, обозначив уважительный полупоклон, пригласил в салон, сам обошел машину и сел с другой стороны. Медленно поползло вверх толстое стекло, отделяя салон от шофера.
- Выпьем немного?
Мягко откинулась крышка бара, из подсвеченного нутра выдвинулись бутылки и стаканы. Это было покруче, чем в "мерседесе" Главы президентской администрации.
- Что будете пить?
- Водку, чего же еще, - буркнул Фокин. Он не знал, зачем Атаманов устроил эту встречу, да это его не особенно и интересовало.
- Водка требует капитального застолья, - улыбнулся Атаманов. - И обильной закуски. Сальце, квашеная капуста, соленые огурчики, селедочка... Непременно горячие блюда. Ну и конечно, тосты... Все это растягивается на целый вечер, выпивается много, люди сближаются, откровенничают, поют песни... Российская атрибутика, наш отечественный менталитет...
Он выбрал высокую прямоугольную бутылку с голубой этикеткой, плеснул желтоватую жидкость в широкие, с толстым дном стаканы, привычно полез в холодильник.
- Другое дело - виски. Это европейский вариант: можно пить стоя, на фуршете, закусывать солеными орешками или вообще не закусывать, каждый пьет сам по себе, мелкими глоточками, никакого объединения, совсем другие дозы... Нам это непривычно, но надо перенимать цивилизованные варианты...
Блестящие щипчики аккуратно положили в стаканы искрящиеся кубики льда.
- Рекомендую, - жестом гостеприимного хозяина Атаманов протянул стакан. - Это "Джонни Уокер - голубая марка". Выдержка - двадцать восемь лет. Не всякий коньяк может сравниться.
Фокин сделал маленький глоток, потом ещё один.
- Ну как?
- По-моему, та же водка, - он залпом выпил, разжевав и проглотив несколько кусочков льда.
- Нет, нет, вы не правы, - засмеялся хозяин. - Просто нужна привычка.
Атаманов со вкусом отхлебнул и прежним беззаботным тоном продолжил:
- Я не сержусь на вас, работа есть работа. И пригласил развеяться без всякой корыстной цели. Наоборот, я представлю вас одному очень влиятельному человеку. Это будет очень полезное знакомство и оно вам может пригодиться.
- Познакомимся, - буркнул Фокин. Он пытался изменить тон, но ничего не получалось.
Лимузин затормозил у изящного четырехэтажного здания с желто-зеленой неоновой надписью "Семь звезд" на фасаде.
- Приехали.
- Это что, бассейн?
- И бассейн тоже, - гордо ответил Атаманов.
Поднявшись по нескольким ступенькам, они прошли пост охраны и оказались в просторном, отделанном мрамором вестибюле. Атаманов уверенно шел вперед, у резной дубовой двери к нему нерешительно обратился коренастый молодой человек с именной табличкой на лацкане темного пиджака и с рацией в руке.
- В большой зал сейчас нельзя, Илья Сергеевич, - извиняющимся тоном сказал он.
- Можно. Игорь Васильевич нас ждет, - не останавливаясь, ответил тот.
- Только с оружием все равно не пустят, там его собственная охрана, предупредил молодой человек. - Лучше оставить в раздевалке.
- Разберемся! - небрежно бросил Атаманов. Он чувствовал себя здесь хозяином. А Фокин напротив, тушевался, хотя виду не показывал. Бассейном тут и не пахло, причем не только в переносном, но и в самом что ни на есть прямом смысле: ни голых гулких углов, ни засилья стойких к сырости кафеля и клеенки, ни повышенной влажности воздуха, ни едва уловимых запаховых оттенков хлорки...
Обстановка напоминала супердорогие отели, в которых ему несколько раз приходилось бывать. Толстые пружинящие ковры под ногами, полированные деревянные панели, картины на стенах, букеты живых цветов, изящные бронзовые светильники, - непривычная атмосфера роскоши и богатства подавляла его, заставляя испытывать чувство собственной ущербности и неполноценности.
Своим ключом Атаманов отпер очередную дверь и они прошли в самый натуральный гостиничный номер, только без окна - просторная квадратная комната: стол, несколько кресел, диван, квадратная кровать, телевизор, бар...
- Где же бассейн? - угрюмо спросил подполковник, чтобы нарушить затянувшееся молчание.
- Отсюда мы выйдем прямо к воде, - Атаманов открыл дверцу, которая в обычном гостиничном номере должна вести в туалет или ванную. Но за этой находилась ещё одна комната, столь же просторная, только обставленная по-другому: дерево, ковры и велюр сменили пластик и водостойкая синтетика, на вешалке висели кипенно-белые махровые халаты и полотенца разных цветов и размеров.
Фокин беспокоился: как оставлять без присмотра оружие и документы, но все оказалось предусмотрено - в шкаф для одежды был встроен сейф с кодовым замком. Набрав с внутренней стороны первые четыре цифры из номера своего личного жетона, он положил на стальную полку "ПММ", удостоверение, бумажник, записную книжку и... картонную коробочку из-под скрепок. Дверца закрылась, внутри послышалось жужжание, раздался щелчок, вспыхнула красная лампочка.
- Слева на полке плавки, выберите по размеру, - Атаманов быстро разделся и направился к небольшой двери. - Я вас жду.
Действительно, в соседнем отделении шкафа на верхней полке стояли крохотные пузырьки с шампунями, лосьонами, кремами, одеколонами и духами, горкой лежали кусочки мыла в красочных обертках, вторую полку занимали невскрытые пакеты с плавками, третью - купальники и маленькие яркие коробочки кубической формы. Из любопытства Фокин вскрыл одну - там оказалась разовая шапочка для волос.
Через несколько минут подполковник вышел из раздевалки и оказался в огромном высоком зале, очень светлом и радостном, рядом с аквамариновой гладью чистейшей воды. Между дверью и водой стоял высокий мускулистый парень в одних плавках, но с портативным металлодетектором в волосатой руке.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64