.. Перебивка: многозначительно слушающий последнюю информацию по телефону телеведущий, следом знакомый пейзаж: вилла Евсеева, обсаженная кустарником дорога, безжизненный тела - одно, второе, третье, четвертое... Крупный план: пистолеты с глушителями, гильзы, пустой магазин от "вальтера", лица убитых... Среди них оказался ещё один знакомый: высокий красавчик в длиннополом пальто, ударивший Макса кастетом возле машиного дома и так неожиданно покинувший поле боя... Полицейский эксперт пинцетом поднимает магазин и опускает в пластиковый пакет...
У Макса зачесались кончики пальцев: на магазине они найдут прекрасные отпечатки... Если он попадется - не отвертится...
Стараясь сохранить безразличие на лице, он вышел из-под тента и осмотрелся. На солнце было тепло, но желающих загорать находилось немного: большинство шезлонгов и топчанов пустовало. Макс прошелся вдоль берега, иногда заходя в студеную воду, и выбрал шезлонг в первом ряду, рядом с брюнеткой лет тридцати пяти-сорока. Закинув руки за голову, она подставляла солнцу намазанное белым кремом лицо, сохранившее упругость тело и чуть отвисшую грудь с крупными розовыми сосками. Глаза у неё были закрыты. Что ж, ключ вполне подходящий...
- Вы купались сегодня? - по-английски спросил Макс, обворожительно улыбаясь. - Интересно: вода очень холодная?
В ответ - никакой реакции. Только чуть дрогнули плотно сомкнутые веки.
- Добрый день, мадам, - собрав все свои познания во французском сказал Макс. И вновь перешел на английский:
- Не хотите ли искупаться?
"Что я несу? - тут же ужаснулся он. - Идиотское предложение... А если вдруг она согласится, придется лезть в ледяную воду!"
На этот раз глаза открылись. Красивые голубые глаза. Но в них не было ни малейшего интереса к навязчивому соседу. И произнесенная фраза была короткой и резкой. Что-то типа "Идите к черту!", или "Оставьте меня в покое!" Во всяком случае женщина явно не собиралась с ним знакомиться, приглашать к себе в гости и предоставлять столь необходимое убежище. Правда жизни вступала в противоречие с романтичными вымыслами кинематографа.
Макс независимо засвистел и хотел пойти искупаться - отчасти назло надменной брюнетке да и самому себе, отчасти для того, чтобы убить время. Но мысль об оставленных в одежде бриллиантах изменила план действий. Минут двадцать он просидел на прежнем месте, делая вид, что загорает и поминутно оглядываясь в сторону раздевалки, потом изобразил, что заинтересовался игрой в шары, которую вели на мокром песке три пляжных служителя - подошел поближе, понаблюдал, кивая с видом знатока и плавно перешел к стадии отхода.
Засвеченную сумку он оставил в ячейке камеры хранения, предварительно перебрав вещи и убедившись, что индивидуальных признаков, связывающих белье, спортивный костюм и ещё кое-какие мелочи с его персоной, там нет. Впрочем, эта предосторожность была совершенно лишней: "пальцев" на пистолетном магазине вполне достаточно, чтобы получить пожизненное заключение. Бриллианты он завязал в чистый платок, получившийся узелок расплющил, сунул в левый карман куртки и застегнул косую "молнию".
Заплатив за пастис и покинув пляж, Макс как неприкаянный бродил по городу и наконец забрел в этот диско-бар. Теперь он сидит здесь, среди музыки, бешеных сполохов электрического огня, среди красивых молодых людей, плескающихся в бассейне и попивающих "Малибу", он жив, богат и пока что свободен. Но это ненадолго.
За соседний столик сели парень с девушкой, они только что вышли из бассейна, оба навеселе. У девушки очень милое лицо, обрамленное темными мокрыми завитушками, гибкая фигура завернута в махровую простыню: кажется, она забыла в бассейне свой лифчик. Здесь это обычное дело...
На экранах огромных телевизоров появилась знакомая вилла: Канн, плас Шуайе, 17... Хозяйка, оживленно рассказывающая о своих постояльцах... Компьютер, с которого оперативник в штатском ловко снимает отпечатки пальцев... Фотороботы всех троих...
Самым похожим был Спец, на втором месте - Веретнев. Макса хозяйка видела только один раз, поэтому узнать его было практически невозможно. Но розыск велся наступательно и умело. Кольцо сжималось.
Правда, Карданову много раз в жизни приходилось разрывать такие кольца. И он знал, как это надо делать.
Под вечер Максу удалось найти, кажется, самый убогий отель в Ницце, по вестибюлю то и дело шныряли женщины с помятыми лицами, от портье пахло спиртным и острый нос его был испещрен красными прожилками.
Это было то, что надо. В таких местах столько подозрительных типов, что среди них очень легко затеряться. Правда, и полицейских осведомителей в таких местах пруд пруди...
Порывшись в бумажнике, Макс выудил двести франков, положил на конторку и выставил вперед указательный палец. Вряд ли портье говорил по-английски, а язык денег и жестов понятен каждому: "Нужен номер на одни сутки". Красноносый осклабился, и, кивнув головой, смахнул деньги в ящичек. Затем подвинул Максу какой-то гроссбух и ручку. Макс записал туда: "Р. Смит". Больше ничего. Портье, не глядя, захлопнул книгу и выложил перед Максом ключ с массивным деревянным брелком.
И вдруг Макса как током пронизало с головы до пят. Вид французских и английских денег, соединившись с фамилией, на которую был выписан британский паспорт, поднял из глубин памяти ответ на вопрос, который мучал его целый день: его паспорт остался в меняльной конторе "Томас Кук" в Канне! И переждав несколько дней, можно съездить и спокойно забрать его!
Взбодренный, Макс схватил ключ и пошел к лестнице. Выкупаться, поспать, а утром будет видно... Что-то заставило его оглянуться - наверное, этот тихий жужжащий звук. Портье увлеченно накручивал диск телефона. Куда он звонит? Настроение опять испортилось.
Макс медленно поднялся на второй этаж, столкнувшись на лестнице с проституткой - негритянкой в ярко-красной кожаной курточке. Та с интересом глянула на него и, вильнув широкой задницей, прошмыгнула мимо. У дверей своего номера Макс остановился. Воткнул ключ в замочную скважину. Помедлил... Нет, он не войдет сюда. Портье, телефон... эта негритянка. Возможно, у него просто разыгралось воображение. А возможно и нет!
Оставив ключ торчать в дверях, Макс сбежал по лестнице вниз, прошел мимо конторки, сделал явно удивленному портье неопределенный жест, покрутив кистью возле головы: мол, что-то забыл - и выскочил на улицу.
За последние полчаса успело здорово стемнеть. Южная ночь упала на окраины Ниццы, как плотное одеяло. Вдали, над плоскими крышами зажглось неоновое зарево - там курортный район, центр города, нарядная толпа на ярко освещенных улицах, фешенебельные рестораны, кафе, казино...
А здесь безликие многоэтажки, словно в Бибирево или Новых Черемушках. И такая же темень на улицах, расшитая редкими точками фонарей и горящих кое-где окон. И похожий запах из темных подворотен...
Здесь живут пролетарии - низший слой обслуги того яркого праздничного мира: повара, официанты, бармены, сантехники. И конечно, мотоциклисты: это они рисуют аэрозольной краской свастики и непристойные надписи на фасадах домов, но гонять наперегонки, оголтело ревя моторами, наверняка выезжают туда где чисто и красиво, потому что здесь не получится никакого вызова обществу - обольют помоями из окна, и дело с концом...
Здесь живут ещё и иммигранты - турки, арабы - дешевая рабочая сила... На каждом шагу, - убоговатые кофейни, из распахнутых настежь дверей несется незатейливая восточная музыка, тут и там гостиницы - наподобие той, откуда он только что сбежал. У входа подпирают стену спиной и согнутой в колене ногой девицы специфической внешности, тусуются смуглые рукастые мужики с цепкими глазами и смоляными усами. По другой стороне улицы параллельным курсом движутся два жгучих брюнета с сигарами. За ним?
На перекрестке он свернул направо, надеясь найти такси, брюнеты свернули следом. Макс вспомнил о недавних беспорядках в Страсбурге, внешне таком же тихом и опрятном (особенно если смотреть из Москвы), - где банды арабов-иммигрантов бесчинствовали всю рождественскую ночь, сжигая автомобили и избивая прохожих... Но Макс дорого дал бы за то, чтобы эти брюнеты оказались именно бандитами - а не переодетыми полицейскими.
Он издали сделал мысленную "зарубку" на тусклой зеленоватой вывеске бара и, поравнявшись с ней, резко повернул, толкнул дверь и вошел внутрь. Длинная стойка начиналась едва ли не от самого порога, за ней работал телевизор. Небольшой квадратный зал был погружен в полумрак, несколько пар нетрезвых глаз от столиков без интереса уставились на него. Макс сел на высокий табурет, быстро осмотрелся, скользнул взглядом по рядам бутылок с пестрыми наклейками, увидел темный проем позади стойки... там должна находиться кухня или подсобка.
- Виски! - для верности он показал на бутылку "Белой лошади".
На соседний табурет немедленно взгромоздилась совсем молоденькая смазливая девушка в очень короткой юбке.
- Ду ю спик инглиш? - с ужасным акцентом произнесла она и улыбнулась.
- У тебя есть квартира на всю ночь? - без предисловий спросил Макс.
Девушка улыбнулась ещё шире.
- Тысяча франков!
Это было в четыре раза больше, чем она стоила на самом деле, но Макс согласно кивнул.
- Вы англичанин? Возьмите мне выпить! - она положила ладонь ему на колено.
Макс кивнул два раза и бармен поставил вторую рюмку.
- Меня зовут Элизабет, - жеманно представилась девушка, массируя колено Макса.
Начались новости. Он впился взглядом в экран. Нашли ли тело Спеца? И что ещё они откопали?
Маленькая ладошка погладила ему ногу, явно забираясь вверх.
Да, нашли! Пляж, знакомая лодка, лежащий на спине труп со сложенными на груди руками, целая бригада полицейских, вспышки блицев... Хозяйка с плас Шуайе, 17 утвердительно кивает головой... Три фоторобота, к одному протягивается стрелка от снимка убитого Спеца, его рисованное изображение заменяется фотографией, обводится кружком и перечеркивается крест-накрест: разыскиваемый найден!
Девчонка добралась туда, куда хотела и принялась мять брюки и то, что удавалось захватить под ними. Никакого эффекта это не приносило: Макс был слишком поглощен тем, что происходило на экране.
Неожиданно кружок охватил наименее узнаваемый рисунок, от него протянулась стрелка к... раскрытому британскому паспорту на имя Роберта Смита! Фотография Макса заполнила весь экран. Он похолодел.
- Ждите на улице, сейчас я выведу лоха, - продолжая безуспешные попытки, сказала смазливая девочка на чистейшем русском.
Тем временем фотография встала на место неудачного рисунка. Крупным планом камера фиксировала рисунок Веретнева и портрет Макса, как бы предлагая тысячам людей хорошенько запомнить эти лица.
- А бабки у него есть? - послышался за спиной мужской голос. Он тоже говорил по-русски.
- Это богатый англичанин, легко согласился на тысячу...
- Тогда ладно...
Макс обернулся, но увидел только удаляющуюся в сторону двери широкую спину.
- Это мой брат, - пояснила девушка. - Я сказала, чтобы он не приходил ночевать.
- А на каком языке ты говорила?
- На чешском. Я приехала из Праги. Пойдем...
Макс положил деньги на стойку и вдруг одним прыжком перемахнул через нее, оттолкнул в сторону бармена, нырнул в проем, так... кухня... котлы, кастрюли, кто-то сзади рванул за куртку, Макс, не оборачиваясь, ударил локтем, побежал вперед - вот она, "черная" дверь, скользкая от перепачканных в жире рук, за ней - узкий, мощеный камнем двор с тусклой желтой лампочкой. Справа бледным полукружием тлел свод арки, выходящей на улицу. Макс рванул к ней, но навстречу уже спешили четыре хищно разворачивающиеся в ряд тени.
Времени хвалить себя за предусмотрительность не было, он просто вынул левой рукой аэрозольный баллончик с кайенским перцем, а правой - пружинный нож.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64
У Макса зачесались кончики пальцев: на магазине они найдут прекрасные отпечатки... Если он попадется - не отвертится...
Стараясь сохранить безразличие на лице, он вышел из-под тента и осмотрелся. На солнце было тепло, но желающих загорать находилось немного: большинство шезлонгов и топчанов пустовало. Макс прошелся вдоль берега, иногда заходя в студеную воду, и выбрал шезлонг в первом ряду, рядом с брюнеткой лет тридцати пяти-сорока. Закинув руки за голову, она подставляла солнцу намазанное белым кремом лицо, сохранившее упругость тело и чуть отвисшую грудь с крупными розовыми сосками. Глаза у неё были закрыты. Что ж, ключ вполне подходящий...
- Вы купались сегодня? - по-английски спросил Макс, обворожительно улыбаясь. - Интересно: вода очень холодная?
В ответ - никакой реакции. Только чуть дрогнули плотно сомкнутые веки.
- Добрый день, мадам, - собрав все свои познания во французском сказал Макс. И вновь перешел на английский:
- Не хотите ли искупаться?
"Что я несу? - тут же ужаснулся он. - Идиотское предложение... А если вдруг она согласится, придется лезть в ледяную воду!"
На этот раз глаза открылись. Красивые голубые глаза. Но в них не было ни малейшего интереса к навязчивому соседу. И произнесенная фраза была короткой и резкой. Что-то типа "Идите к черту!", или "Оставьте меня в покое!" Во всяком случае женщина явно не собиралась с ним знакомиться, приглашать к себе в гости и предоставлять столь необходимое убежище. Правда жизни вступала в противоречие с романтичными вымыслами кинематографа.
Макс независимо засвистел и хотел пойти искупаться - отчасти назло надменной брюнетке да и самому себе, отчасти для того, чтобы убить время. Но мысль об оставленных в одежде бриллиантах изменила план действий. Минут двадцать он просидел на прежнем месте, делая вид, что загорает и поминутно оглядываясь в сторону раздевалки, потом изобразил, что заинтересовался игрой в шары, которую вели на мокром песке три пляжных служителя - подошел поближе, понаблюдал, кивая с видом знатока и плавно перешел к стадии отхода.
Засвеченную сумку он оставил в ячейке камеры хранения, предварительно перебрав вещи и убедившись, что индивидуальных признаков, связывающих белье, спортивный костюм и ещё кое-какие мелочи с его персоной, там нет. Впрочем, эта предосторожность была совершенно лишней: "пальцев" на пистолетном магазине вполне достаточно, чтобы получить пожизненное заключение. Бриллианты он завязал в чистый платок, получившийся узелок расплющил, сунул в левый карман куртки и застегнул косую "молнию".
Заплатив за пастис и покинув пляж, Макс как неприкаянный бродил по городу и наконец забрел в этот диско-бар. Теперь он сидит здесь, среди музыки, бешеных сполохов электрического огня, среди красивых молодых людей, плескающихся в бассейне и попивающих "Малибу", он жив, богат и пока что свободен. Но это ненадолго.
За соседний столик сели парень с девушкой, они только что вышли из бассейна, оба навеселе. У девушки очень милое лицо, обрамленное темными мокрыми завитушками, гибкая фигура завернута в махровую простыню: кажется, она забыла в бассейне свой лифчик. Здесь это обычное дело...
На экранах огромных телевизоров появилась знакомая вилла: Канн, плас Шуайе, 17... Хозяйка, оживленно рассказывающая о своих постояльцах... Компьютер, с которого оперативник в штатском ловко снимает отпечатки пальцев... Фотороботы всех троих...
Самым похожим был Спец, на втором месте - Веретнев. Макса хозяйка видела только один раз, поэтому узнать его было практически невозможно. Но розыск велся наступательно и умело. Кольцо сжималось.
Правда, Карданову много раз в жизни приходилось разрывать такие кольца. И он знал, как это надо делать.
Под вечер Максу удалось найти, кажется, самый убогий отель в Ницце, по вестибюлю то и дело шныряли женщины с помятыми лицами, от портье пахло спиртным и острый нос его был испещрен красными прожилками.
Это было то, что надо. В таких местах столько подозрительных типов, что среди них очень легко затеряться. Правда, и полицейских осведомителей в таких местах пруд пруди...
Порывшись в бумажнике, Макс выудил двести франков, положил на конторку и выставил вперед указательный палец. Вряд ли портье говорил по-английски, а язык денег и жестов понятен каждому: "Нужен номер на одни сутки". Красноносый осклабился, и, кивнув головой, смахнул деньги в ящичек. Затем подвинул Максу какой-то гроссбух и ручку. Макс записал туда: "Р. Смит". Больше ничего. Портье, не глядя, захлопнул книгу и выложил перед Максом ключ с массивным деревянным брелком.
И вдруг Макса как током пронизало с головы до пят. Вид французских и английских денег, соединившись с фамилией, на которую был выписан британский паспорт, поднял из глубин памяти ответ на вопрос, который мучал его целый день: его паспорт остался в меняльной конторе "Томас Кук" в Канне! И переждав несколько дней, можно съездить и спокойно забрать его!
Взбодренный, Макс схватил ключ и пошел к лестнице. Выкупаться, поспать, а утром будет видно... Что-то заставило его оглянуться - наверное, этот тихий жужжащий звук. Портье увлеченно накручивал диск телефона. Куда он звонит? Настроение опять испортилось.
Макс медленно поднялся на второй этаж, столкнувшись на лестнице с проституткой - негритянкой в ярко-красной кожаной курточке. Та с интересом глянула на него и, вильнув широкой задницей, прошмыгнула мимо. У дверей своего номера Макс остановился. Воткнул ключ в замочную скважину. Помедлил... Нет, он не войдет сюда. Портье, телефон... эта негритянка. Возможно, у него просто разыгралось воображение. А возможно и нет!
Оставив ключ торчать в дверях, Макс сбежал по лестнице вниз, прошел мимо конторки, сделал явно удивленному портье неопределенный жест, покрутив кистью возле головы: мол, что-то забыл - и выскочил на улицу.
За последние полчаса успело здорово стемнеть. Южная ночь упала на окраины Ниццы, как плотное одеяло. Вдали, над плоскими крышами зажглось неоновое зарево - там курортный район, центр города, нарядная толпа на ярко освещенных улицах, фешенебельные рестораны, кафе, казино...
А здесь безликие многоэтажки, словно в Бибирево или Новых Черемушках. И такая же темень на улицах, расшитая редкими точками фонарей и горящих кое-где окон. И похожий запах из темных подворотен...
Здесь живут пролетарии - низший слой обслуги того яркого праздничного мира: повара, официанты, бармены, сантехники. И конечно, мотоциклисты: это они рисуют аэрозольной краской свастики и непристойные надписи на фасадах домов, но гонять наперегонки, оголтело ревя моторами, наверняка выезжают туда где чисто и красиво, потому что здесь не получится никакого вызова обществу - обольют помоями из окна, и дело с концом...
Здесь живут ещё и иммигранты - турки, арабы - дешевая рабочая сила... На каждом шагу, - убоговатые кофейни, из распахнутых настежь дверей несется незатейливая восточная музыка, тут и там гостиницы - наподобие той, откуда он только что сбежал. У входа подпирают стену спиной и согнутой в колене ногой девицы специфической внешности, тусуются смуглые рукастые мужики с цепкими глазами и смоляными усами. По другой стороне улицы параллельным курсом движутся два жгучих брюнета с сигарами. За ним?
На перекрестке он свернул направо, надеясь найти такси, брюнеты свернули следом. Макс вспомнил о недавних беспорядках в Страсбурге, внешне таком же тихом и опрятном (особенно если смотреть из Москвы), - где банды арабов-иммигрантов бесчинствовали всю рождественскую ночь, сжигая автомобили и избивая прохожих... Но Макс дорого дал бы за то, чтобы эти брюнеты оказались именно бандитами - а не переодетыми полицейскими.
Он издали сделал мысленную "зарубку" на тусклой зеленоватой вывеске бара и, поравнявшись с ней, резко повернул, толкнул дверь и вошел внутрь. Длинная стойка начиналась едва ли не от самого порога, за ней работал телевизор. Небольшой квадратный зал был погружен в полумрак, несколько пар нетрезвых глаз от столиков без интереса уставились на него. Макс сел на высокий табурет, быстро осмотрелся, скользнул взглядом по рядам бутылок с пестрыми наклейками, увидел темный проем позади стойки... там должна находиться кухня или подсобка.
- Виски! - для верности он показал на бутылку "Белой лошади".
На соседний табурет немедленно взгромоздилась совсем молоденькая смазливая девушка в очень короткой юбке.
- Ду ю спик инглиш? - с ужасным акцентом произнесла она и улыбнулась.
- У тебя есть квартира на всю ночь? - без предисловий спросил Макс.
Девушка улыбнулась ещё шире.
- Тысяча франков!
Это было в четыре раза больше, чем она стоила на самом деле, но Макс согласно кивнул.
- Вы англичанин? Возьмите мне выпить! - она положила ладонь ему на колено.
Макс кивнул два раза и бармен поставил вторую рюмку.
- Меня зовут Элизабет, - жеманно представилась девушка, массируя колено Макса.
Начались новости. Он впился взглядом в экран. Нашли ли тело Спеца? И что ещё они откопали?
Маленькая ладошка погладила ему ногу, явно забираясь вверх.
Да, нашли! Пляж, знакомая лодка, лежащий на спине труп со сложенными на груди руками, целая бригада полицейских, вспышки блицев... Хозяйка с плас Шуайе, 17 утвердительно кивает головой... Три фоторобота, к одному протягивается стрелка от снимка убитого Спеца, его рисованное изображение заменяется фотографией, обводится кружком и перечеркивается крест-накрест: разыскиваемый найден!
Девчонка добралась туда, куда хотела и принялась мять брюки и то, что удавалось захватить под ними. Никакого эффекта это не приносило: Макс был слишком поглощен тем, что происходило на экране.
Неожиданно кружок охватил наименее узнаваемый рисунок, от него протянулась стрелка к... раскрытому британскому паспорту на имя Роберта Смита! Фотография Макса заполнила весь экран. Он похолодел.
- Ждите на улице, сейчас я выведу лоха, - продолжая безуспешные попытки, сказала смазливая девочка на чистейшем русском.
Тем временем фотография встала на место неудачного рисунка. Крупным планом камера фиксировала рисунок Веретнева и портрет Макса, как бы предлагая тысячам людей хорошенько запомнить эти лица.
- А бабки у него есть? - послышался за спиной мужской голос. Он тоже говорил по-русски.
- Это богатый англичанин, легко согласился на тысячу...
- Тогда ладно...
Макс обернулся, но увидел только удаляющуюся в сторону двери широкую спину.
- Это мой брат, - пояснила девушка. - Я сказала, чтобы он не приходил ночевать.
- А на каком языке ты говорила?
- На чешском. Я приехала из Праги. Пойдем...
Макс положил деньги на стойку и вдруг одним прыжком перемахнул через нее, оттолкнул в сторону бармена, нырнул в проем, так... кухня... котлы, кастрюли, кто-то сзади рванул за куртку, Макс, не оборачиваясь, ударил локтем, побежал вперед - вот она, "черная" дверь, скользкая от перепачканных в жире рук, за ней - узкий, мощеный камнем двор с тусклой желтой лампочкой. Справа бледным полукружием тлел свод арки, выходящей на улицу. Макс рванул к ней, но навстречу уже спешили четыре хищно разворачивающиеся в ряд тени.
Времени хвалить себя за предусмотрительность не было, он просто вынул левой рукой аэрозольный баллончик с кайенским перцем, а правой - пружинный нож.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64