Она подвинулась, чтобы устроиться поудобнее на его груди, давным-давно прекратив попытки сидеть прямо как стрела, когда они ехали вместе.
Деревни становились все ближе друг к другу, полей между ними попадалось все меньше. Наутро девятого дня их путешествия сэр Николас отправил Хью с четырьмя солдатами вперед.
— Вы предчувствуете опасность, сэр? — спросила она. Он с улыбкой взглянул на нее. Его шлем свисал с седла, латные рукавицы висели на рукояти меча.
— Посмотрите вон туда, миледи, между нами и солнцем.
Яркое солнечное сияние слепило глаза, но, прищурившись, Элис увидела башни и стены города, опоясанные широкой серебряной лентой реки.
— Лондон?
— Да, Лондон. — Его голос дрогнул, глаза светились предвкушением, и она поняла, что сэр Николас тоже, как и она, никогда раньше не видел Лондона.
Дорога до городских ворот заняла больше времени, чем она ожидала, и чем ближе они подъезжали, тем сильнее возрастало ее возбуждение, потому что город оказался гораздо больше Йорка. Она слышала, что Лондон — самый большой город во всем мире, и теперь поверила. Город выплеснулся даже через стены — на окрестные холмы и в деревни, тоже разросшиеся. Здесь стояли не только крестьянские домишки, но и большие дома, окруженные садами с деревьями и яркими цветами, видными даже с дороги. Ее удивило множество лавок. Отряд ехал между живыми изгородями и вязами, за которыми простирались очаровательные луга с извивающимися по ним реками и ручьями. Кругом были люди, пешие и верховые.
Перед самыми городскими воротами их догнал Хью с отрядом, и после разговора с ним сэр Николас обратился к Элис:
— Гарри в Гринвиче. Мы поедем к нему туда.
— Где Гринвич? — спросила она, разочарованная мыслью, что все-таки не сможет увидеть Лондон.
Сэр Николас улыбнулся.
— Ниже по реке, mi geneth, но мы проедем через город, потому что ближайший мост через Темзу только там, а река слишком широка, чтобы переправляться с таким количеством лошадей вброд. Вы сможете ехать дальше одна?
— Да, — твердо ответила Элис. Ни за что на свете она не поедет по Лондону на луке его седла. Но сэр Николас ничего не сказал. Он, так же как и Элис, был захвачен увиденным, хотя и старался скрыть свои чувства.
Лондон просто кишел людьми. Однако в нем сохранился деревенский дух. Элис помнила Йорк — красивый город с мощеными улицами и шумной толпой людей. Лондон совсем не такой. Он поражал грохотом и шумом толпы. К топоту конских копыт присоединялись звон церковных колоколов и крики уличных торговцев. Улицы в городе были в основном очень узкие, застроенные рядами двухэтажных домов, так же как в Йорке, но попадались и дома с садами. И воздух оказался чище, чем она ожидала, наверное, из-за ветра с реки.
Цветы и деревья повсюду распространяли свой аромат, располагаясь в центральных садах очаровательных домов, мимо которых они проезжали. И даже когда с приближением к Темзе на улицах стало больше народу, Элис все равно то тут, то там замечала цветы и деревья за забором. Им не пришлось ехать слишком далеко, потому что город, построенный большим полумесяцем вдоль реки, имел расстояние около полутора миль от Тауэра до Вестминстера и чуть больше полумили от реки до северных ворот.
Река так же очаровала Элис, как и весь город. У длинных причалов стояли на якоре корабли, возвышаясь над огромными пяти — и шестиэтажными складами, построенными на берегу. Шум и суета здесь чувствовались сильнее, чем где-либо, но как только они пересекли каменный мост с лавками по обеим его сторонам и оказались в южной части города, густонаселенные кварталы скоро превратились в луга и леса. Позади них, за рекой, на горизонте виднелся лондонский Тауэр, пока поворот реки не скрыл его из виду.
Дорога шла вдоль берега реки, где последние летние полевые цветы выделялись яркими пятнами на зеленых и золотых лугах в противоположность густым лесным зарослям справа. Перед ними возникло несколько больших домов, а потом вдруг впереди появились зубчатые стены и каменные башни Гринвича. Подъемный мост через ров опустили, и они оказались во внешнем дворе. Элис даже не успела оглянуться, как сэр Николас помог ей спешиться, и они пошли за парой лакеев в королевских ливреях в замок. У Элис сложилось впечатление, что Гринвич — укрепленный форт, способный выдержать длительную осаду, чему она очень удивилась.
Позолоченный и увешанный изысканно вытканными гобеленами, замок ошеломил своим великолепием. Полы, выложенные терракотовой плиткой, украшала монограмма королевы Маргариты Анжуйской, энергичной жены Генриха VI, — символ принадлежности дворца, пока короли Йорки не забрали его в свои руки. В окна вставлены дорогие стекла, а колонны и арки скульпторы украсили эмблемой королевы Маргариты — крупными ромашками, названными в честь ее маргаритками.
— Его величество примет вас немедленно, сэр Николас, — доложил один из лакеев. — Леди должна пойти с нами.
Элис охватила внезапная паника, и она инстинктивно вцепилась в рукав сэра Николаса.
Успокаивающе накрыв ладонью ее руку, он спокойно спросил слугу:
— Куда вы забираете ее?
— В дамские покои, сэр. Его величество король пошлет за ней позже, когда она отдохнет.
Не желая дать валлийцу возможность догадаться, что она все еще боится, Элис убрала руку с его рукава и гордо вскинула голову, глядя куда-то через плечо лакея. Но сэр Николас ощутил ее напряжение, потому что после короткой паузы мягко успокоил:
— Идите с ним, леди Элис. Клянусь честью, здесь вам ничто не угрожает.
После его слов она сразу почувствовала себя лучше.
— Я не боюсь, сэр, — заверила она и твердым голосом приказала лакею:
— Я хочу, чтобы мне сразу же приготовили ванну.
Бросив взгляд через плечо, она с удовлетворением увидела довольную улыбку на лице сэра Николаса. Ободренная теплом его улыбки, она двинулась по широкой лестнице и каменной галерее, но самообладание почти покинуло ее при виде двух вооруженных стражников около высоких дверей. Они расступились, и взволнованная Элис увидела Елизавету Йоркскую.
Не вставая с изящно вырезанного позолоченного кресла, Элизабет произнесла с поистине королевским достоинством:
— Леди Элис Вулвестон, как приятно, что вы снова с нами. Мы надеемся, что вы в добром здравии.
Глава 7
Стиснув зубы, Элис сделала глубокий реверанс. В нежном голосе Элизабет звучали участие и доброта. Элис взглянула на двух других женщин в комнате и подумала, знают ли они Элизабет так же хорошо, как она. Она не знала ни одну из них.
Старшая, пышнотелая дама с несколькими подбородками, трясущимися над воротом ее отделанного серым мехом зеленого платья, встала, услышав имя Элис, и пошла ей навстречу. Другая, стройная, одетая в розовый бархат, украшенный мехом рыси, тоже поднялась, но осталась стоять рядом с Элизабет. У всех трех головы покрывали простые вуалевые накидки вместо замысловатых уборов в форме бабочки, которые были в моде многие годы.
— Леди Элис, — произнесла старшая из женщин, — я леди Эмлин Лейси, а это леди Беатрикс Фулкс. Мы рады приветствовать вас. Ее высочество часто говорила нам о вас и с нетерпением ждала возможности насладиться вашим обществом, хотя и ненадолго.
— Ненадолго? — Элис посмотрела на принцессу, заметив злобную искорку в бледно-голубых глазах. Подавляя гнев, вспыхнувший, когда она увидела ее, облаченную в великолепный голубой дамаст и соболя и не выказывающую ни малейшей скорби по дяде, которого всегда делала вид, что любит, Элис осторожно сказала:
— Мне дали понять, что я должна стать подопечной короля. Разве что-то изменилось?
— Разумеется, ничего, — ответила Элизабет еще любезнее, чем раньше, — но вы же не думаете, что король всегда будет держать вас при себе, Элис, дорогая. Думаю, вы будете жить в Тауэре, так же как и наш дорогой Недди, пока его монаршее величество не решит, как лучше вами распорядиться.
— Распорядиться мной? — Девушка удивленно подняла брови, стараясь не выдать испуга. — Если я не нужна, почему же меня не оставили спокойно жить в северном Ноттингемшире?
— Не будьте так докучливы, Элис. — В голосе Элизабет заметно поубавилось доброты, но, взглянув на двух фрейлин, она добавила:
— Вам будет безопаснее в Лондоне, чем в Вулвестоне, хотя я уверена, что вы поступили благоразумно, не задержавшись сегодня в городе, и проехали не останавливаясь.
— Но чем это вызвано?
— Ходят слухи о новой болезни. Именно поэтому я живу здесь, в Гринвиче, а не в Вестминстерском дворце вместе с моей матерью. И после таких предосторожностей мы бы не хотели, чтобы вы заразили нас.
— Я кое-что знаю о болезни, — сообщила Элис, подавляя неприятный холодок от воспоминаний. — В действительности я сама перенесла ее и…
— Не говорите чепухи, — прервала ее Элизабет почти резко. — Говорят, что сильные мужчины падают замертво прямо на улице — мужчины, которые только что были совершенно здоровы. Даже лорд-мэр умер. Вы не могли заболеть ею и хвастаться тем, что выжили. Вы говорите так, чтобы привлечь к себе внимание.
— Воля ваша, — пожала плечами Элис. — В любом случае я не могу никого заразить. Мы проехали через город не останавливаясь.
— Где ваши служанки?
— У меня их нет. — Она спрятала свое горе.
Уголки губ Элизабет приподнялись в улыбке.
— Бедняжка Элис. Как ужасно путешествовать без помощи камеристок. Я надеялась, что у вас будет удобный паланкин и целый штат собственных слуг.
— Мне негде взять паланкин, большинство слуг моего отца умерли от той самой болезни, а те, кто не умер, бежали из Вулвестона. Но меня обслуживали достаточно хорошо. Мой эскорт возглавлял валлийский рыцарь, который служит королю. Я находилась в совершенной безопасности.
— Кто ваш рыцарь?
— Его зовут сэр Николас Мерион.
Элизабет небрежно махнула рукой.
— Я не знаю его. Я уверена, вы захотите надеть более подходящее платье, прежде чем предстанете перед леди Маргарет.
— Леди Маргарет?
— Королевой-матерью, разумеется. — В лице Элизабет промелькнуло раздражение, но Элис не поняла, по отношению к кому — к ней или к Маргарет Боуфорт, графине Ричмонд и жене предателя сэра Томаса Стэнли.
— Она здесь?
— Разумеется. Где же еще ей быть? По правде говоря, именно она решила, что мне лучше переехать из Вестминстера в Гринвич, где я буду в большей безопасности.
Элис удивилась, но не тому, что Элизабет оставила свою мать, и не тому, что ей позволили уехать, но тому, что, по ее мнению, Маргарет Боуфорт должна находиться на севере с мужем, а не здесь. Конечно, размышляла Элис, женщина предпочла остаться со своим сыном. Она так упорно боролась, чтобы увидеть его на троне, что ее желание насладиться благами нынешнего трудно завоеванного положения сына вполне естественно. Странно, однако, что Маргарет Боуфорт проявляет такую заботу о дочери дома Йорков, если только слухи о грядущей свадьбе не верны.
— Значит, правда, — произнесла она свои мысли вслух, — что вы обручены с королем?
— Я говорила вам об этом уже много месяцев назад, — ответила Элизабет, даже не пытаясь скрыть своего удовлетворения. — Он дал клятву на алтаре собора. Вы же не считаете Генриха Тюдора человеком, который может пренебречь святой клятвой?
Поскольку в данных обстоятельствах Элис не могла высказать свое настоящее мнение о Тюдоре, она осторожно заметила:
— Я ничего не могу сказать о том, какой он человек. Я никогда не встречала его.
— Ну, в одном вы можете не сомневаться, — самодовольно заметила Элизабет. — Скоро я буду королевой всей Англии.
— Так, значит, все уже решено? Когда же ваша свадьба?
— Что касается свадьбы, то дата еще не определена, потому что Генрих пока не коронованный король. Решено, что лучше отложить его коронацию до тех пор, пока не пройдет болезнь, потому что он хочет короноваться с подобающей пышностью в Вестминстерском аббатстве.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57
Деревни становились все ближе друг к другу, полей между ними попадалось все меньше. Наутро девятого дня их путешествия сэр Николас отправил Хью с четырьмя солдатами вперед.
— Вы предчувствуете опасность, сэр? — спросила она. Он с улыбкой взглянул на нее. Его шлем свисал с седла, латные рукавицы висели на рукояти меча.
— Посмотрите вон туда, миледи, между нами и солнцем.
Яркое солнечное сияние слепило глаза, но, прищурившись, Элис увидела башни и стены города, опоясанные широкой серебряной лентой реки.
— Лондон?
— Да, Лондон. — Его голос дрогнул, глаза светились предвкушением, и она поняла, что сэр Николас тоже, как и она, никогда раньше не видел Лондона.
Дорога до городских ворот заняла больше времени, чем она ожидала, и чем ближе они подъезжали, тем сильнее возрастало ее возбуждение, потому что город оказался гораздо больше Йорка. Она слышала, что Лондон — самый большой город во всем мире, и теперь поверила. Город выплеснулся даже через стены — на окрестные холмы и в деревни, тоже разросшиеся. Здесь стояли не только крестьянские домишки, но и большие дома, окруженные садами с деревьями и яркими цветами, видными даже с дороги. Ее удивило множество лавок. Отряд ехал между живыми изгородями и вязами, за которыми простирались очаровательные луга с извивающимися по ним реками и ручьями. Кругом были люди, пешие и верховые.
Перед самыми городскими воротами их догнал Хью с отрядом, и после разговора с ним сэр Николас обратился к Элис:
— Гарри в Гринвиче. Мы поедем к нему туда.
— Где Гринвич? — спросила она, разочарованная мыслью, что все-таки не сможет увидеть Лондон.
Сэр Николас улыбнулся.
— Ниже по реке, mi geneth, но мы проедем через город, потому что ближайший мост через Темзу только там, а река слишком широка, чтобы переправляться с таким количеством лошадей вброд. Вы сможете ехать дальше одна?
— Да, — твердо ответила Элис. Ни за что на свете она не поедет по Лондону на луке его седла. Но сэр Николас ничего не сказал. Он, так же как и Элис, был захвачен увиденным, хотя и старался скрыть свои чувства.
Лондон просто кишел людьми. Однако в нем сохранился деревенский дух. Элис помнила Йорк — красивый город с мощеными улицами и шумной толпой людей. Лондон совсем не такой. Он поражал грохотом и шумом толпы. К топоту конских копыт присоединялись звон церковных колоколов и крики уличных торговцев. Улицы в городе были в основном очень узкие, застроенные рядами двухэтажных домов, так же как в Йорке, но попадались и дома с садами. И воздух оказался чище, чем она ожидала, наверное, из-за ветра с реки.
Цветы и деревья повсюду распространяли свой аромат, располагаясь в центральных садах очаровательных домов, мимо которых они проезжали. И даже когда с приближением к Темзе на улицах стало больше народу, Элис все равно то тут, то там замечала цветы и деревья за забором. Им не пришлось ехать слишком далеко, потому что город, построенный большим полумесяцем вдоль реки, имел расстояние около полутора миль от Тауэра до Вестминстера и чуть больше полумили от реки до северных ворот.
Река так же очаровала Элис, как и весь город. У длинных причалов стояли на якоре корабли, возвышаясь над огромными пяти — и шестиэтажными складами, построенными на берегу. Шум и суета здесь чувствовались сильнее, чем где-либо, но как только они пересекли каменный мост с лавками по обеим его сторонам и оказались в южной части города, густонаселенные кварталы скоро превратились в луга и леса. Позади них, за рекой, на горизонте виднелся лондонский Тауэр, пока поворот реки не скрыл его из виду.
Дорога шла вдоль берега реки, где последние летние полевые цветы выделялись яркими пятнами на зеленых и золотых лугах в противоположность густым лесным зарослям справа. Перед ними возникло несколько больших домов, а потом вдруг впереди появились зубчатые стены и каменные башни Гринвича. Подъемный мост через ров опустили, и они оказались во внешнем дворе. Элис даже не успела оглянуться, как сэр Николас помог ей спешиться, и они пошли за парой лакеев в королевских ливреях в замок. У Элис сложилось впечатление, что Гринвич — укрепленный форт, способный выдержать длительную осаду, чему она очень удивилась.
Позолоченный и увешанный изысканно вытканными гобеленами, замок ошеломил своим великолепием. Полы, выложенные терракотовой плиткой, украшала монограмма королевы Маргариты Анжуйской, энергичной жены Генриха VI, — символ принадлежности дворца, пока короли Йорки не забрали его в свои руки. В окна вставлены дорогие стекла, а колонны и арки скульпторы украсили эмблемой королевы Маргариты — крупными ромашками, названными в честь ее маргаритками.
— Его величество примет вас немедленно, сэр Николас, — доложил один из лакеев. — Леди должна пойти с нами.
Элис охватила внезапная паника, и она инстинктивно вцепилась в рукав сэра Николаса.
Успокаивающе накрыв ладонью ее руку, он спокойно спросил слугу:
— Куда вы забираете ее?
— В дамские покои, сэр. Его величество король пошлет за ней позже, когда она отдохнет.
Не желая дать валлийцу возможность догадаться, что она все еще боится, Элис убрала руку с его рукава и гордо вскинула голову, глядя куда-то через плечо лакея. Но сэр Николас ощутил ее напряжение, потому что после короткой паузы мягко успокоил:
— Идите с ним, леди Элис. Клянусь честью, здесь вам ничто не угрожает.
После его слов она сразу почувствовала себя лучше.
— Я не боюсь, сэр, — заверила она и твердым голосом приказала лакею:
— Я хочу, чтобы мне сразу же приготовили ванну.
Бросив взгляд через плечо, она с удовлетворением увидела довольную улыбку на лице сэра Николаса. Ободренная теплом его улыбки, она двинулась по широкой лестнице и каменной галерее, но самообладание почти покинуло ее при виде двух вооруженных стражников около высоких дверей. Они расступились, и взволнованная Элис увидела Елизавету Йоркскую.
Не вставая с изящно вырезанного позолоченного кресла, Элизабет произнесла с поистине королевским достоинством:
— Леди Элис Вулвестон, как приятно, что вы снова с нами. Мы надеемся, что вы в добром здравии.
Глава 7
Стиснув зубы, Элис сделала глубокий реверанс. В нежном голосе Элизабет звучали участие и доброта. Элис взглянула на двух других женщин в комнате и подумала, знают ли они Элизабет так же хорошо, как она. Она не знала ни одну из них.
Старшая, пышнотелая дама с несколькими подбородками, трясущимися над воротом ее отделанного серым мехом зеленого платья, встала, услышав имя Элис, и пошла ей навстречу. Другая, стройная, одетая в розовый бархат, украшенный мехом рыси, тоже поднялась, но осталась стоять рядом с Элизабет. У всех трех головы покрывали простые вуалевые накидки вместо замысловатых уборов в форме бабочки, которые были в моде многие годы.
— Леди Элис, — произнесла старшая из женщин, — я леди Эмлин Лейси, а это леди Беатрикс Фулкс. Мы рады приветствовать вас. Ее высочество часто говорила нам о вас и с нетерпением ждала возможности насладиться вашим обществом, хотя и ненадолго.
— Ненадолго? — Элис посмотрела на принцессу, заметив злобную искорку в бледно-голубых глазах. Подавляя гнев, вспыхнувший, когда она увидела ее, облаченную в великолепный голубой дамаст и соболя и не выказывающую ни малейшей скорби по дяде, которого всегда делала вид, что любит, Элис осторожно сказала:
— Мне дали понять, что я должна стать подопечной короля. Разве что-то изменилось?
— Разумеется, ничего, — ответила Элизабет еще любезнее, чем раньше, — но вы же не думаете, что король всегда будет держать вас при себе, Элис, дорогая. Думаю, вы будете жить в Тауэре, так же как и наш дорогой Недди, пока его монаршее величество не решит, как лучше вами распорядиться.
— Распорядиться мной? — Девушка удивленно подняла брови, стараясь не выдать испуга. — Если я не нужна, почему же меня не оставили спокойно жить в северном Ноттингемшире?
— Не будьте так докучливы, Элис. — В голосе Элизабет заметно поубавилось доброты, но, взглянув на двух фрейлин, она добавила:
— Вам будет безопаснее в Лондоне, чем в Вулвестоне, хотя я уверена, что вы поступили благоразумно, не задержавшись сегодня в городе, и проехали не останавливаясь.
— Но чем это вызвано?
— Ходят слухи о новой болезни. Именно поэтому я живу здесь, в Гринвиче, а не в Вестминстерском дворце вместе с моей матерью. И после таких предосторожностей мы бы не хотели, чтобы вы заразили нас.
— Я кое-что знаю о болезни, — сообщила Элис, подавляя неприятный холодок от воспоминаний. — В действительности я сама перенесла ее и…
— Не говорите чепухи, — прервала ее Элизабет почти резко. — Говорят, что сильные мужчины падают замертво прямо на улице — мужчины, которые только что были совершенно здоровы. Даже лорд-мэр умер. Вы не могли заболеть ею и хвастаться тем, что выжили. Вы говорите так, чтобы привлечь к себе внимание.
— Воля ваша, — пожала плечами Элис. — В любом случае я не могу никого заразить. Мы проехали через город не останавливаясь.
— Где ваши служанки?
— У меня их нет. — Она спрятала свое горе.
Уголки губ Элизабет приподнялись в улыбке.
— Бедняжка Элис. Как ужасно путешествовать без помощи камеристок. Я надеялась, что у вас будет удобный паланкин и целый штат собственных слуг.
— Мне негде взять паланкин, большинство слуг моего отца умерли от той самой болезни, а те, кто не умер, бежали из Вулвестона. Но меня обслуживали достаточно хорошо. Мой эскорт возглавлял валлийский рыцарь, который служит королю. Я находилась в совершенной безопасности.
— Кто ваш рыцарь?
— Его зовут сэр Николас Мерион.
Элизабет небрежно махнула рукой.
— Я не знаю его. Я уверена, вы захотите надеть более подходящее платье, прежде чем предстанете перед леди Маргарет.
— Леди Маргарет?
— Королевой-матерью, разумеется. — В лице Элизабет промелькнуло раздражение, но Элис не поняла, по отношению к кому — к ней или к Маргарет Боуфорт, графине Ричмонд и жене предателя сэра Томаса Стэнли.
— Она здесь?
— Разумеется. Где же еще ей быть? По правде говоря, именно она решила, что мне лучше переехать из Вестминстера в Гринвич, где я буду в большей безопасности.
Элис удивилась, но не тому, что Элизабет оставила свою мать, и не тому, что ей позволили уехать, но тому, что, по ее мнению, Маргарет Боуфорт должна находиться на севере с мужем, а не здесь. Конечно, размышляла Элис, женщина предпочла остаться со своим сыном. Она так упорно боролась, чтобы увидеть его на троне, что ее желание насладиться благами нынешнего трудно завоеванного положения сына вполне естественно. Странно, однако, что Маргарет Боуфорт проявляет такую заботу о дочери дома Йорков, если только слухи о грядущей свадьбе не верны.
— Значит, правда, — произнесла она свои мысли вслух, — что вы обручены с королем?
— Я говорила вам об этом уже много месяцев назад, — ответила Элизабет, даже не пытаясь скрыть своего удовлетворения. — Он дал клятву на алтаре собора. Вы же не считаете Генриха Тюдора человеком, который может пренебречь святой клятвой?
Поскольку в данных обстоятельствах Элис не могла высказать свое настоящее мнение о Тюдоре, она осторожно заметила:
— Я ничего не могу сказать о том, какой он человек. Я никогда не встречала его.
— Ну, в одном вы можете не сомневаться, — самодовольно заметила Элизабет. — Скоро я буду королевой всей Англии.
— Так, значит, все уже решено? Когда же ваша свадьба?
— Что касается свадьбы, то дата еще не определена, потому что Генрих пока не коронованный король. Решено, что лучше отложить его коронацию до тех пор, пока не пройдет болезнь, потому что он хочет короноваться с подобающей пышностью в Вестминстерском аббатстве.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57