Гарри направляется в замок Ноттингем, уверенный, что злодеи пойдут на юг, а мы должны как можно скорее встретиться с ним там, собрав столько людей, сколько сможем.
Вошел Гуилим и остановился в испуге, увидев Джонет на коленях перед Мэдлин, пытающейся сесть. При виде Хью его лицо просветлело. Он улыбнулся:
— Какая встреча, Хью! Мне послать за священником?
— Нет времени, — мрачно известил Николас. — Линкольн и Ловелл, очевидно, объединились, чтобы посадить на трон их фальшивого Уорвика. Они высадились в Ланкашире и сейчас приближаются к Йорку.
— Они возьмут город? — спросил Гуилим.
— Возможно. На севере многие еще верны покойному королю. — Он взглянул на Элис, сосредоточенную на новостях и не обратившую внимания на подтекст его слов. — Для нас сейчас не важно, возьмут ли они Йорк, — сказал он. — Мы выезжаем немедленно, чтобы встретиться с королем.
— Нет! — крикнула Элис. Она подбежала к Николасу и схватила его правую руку обеими руками. — Вы не можете ехать. Вы нужны нам здесь!
— Мадам, контролируйте себя, — резко отбросил он ее руки. — Вы знаете, что я не могу остаться, когда король призывает меня. А теперь успокойтесь и отведите Мэдлин и Джонет в ваши покои. Мне нужно обсудить очень важные дела с Хью и Гуилимом.
— Мне наплевать на ваши важные дела! — выпалила она. — Я ничего не прошу для себя, но у вас есть дочь — и защищать ее тоже ваш долг. Я не позволю вам уехать, забрав всех до единого солдат. Если мятежники победят, потому что даже вы сказали, что ваш король не солдат, вы потеряете все наше состояние.
Николас схватил ее за руку и потащил к галерее, крикнув через плечо:
— Дайте мне минуту, ребята. Хью, поешь что-нибудь… Гуилим, принеси тот список вооруженных всадников, я посмотрю его, как только разберусь с женой.
Слишком поздно Элис вспомнила, что характер ее мужа не выдерживает, когда она призывает его к ответу в присутствии остальных. Она не сопротивлялась, но когда он втолкнул ее в их спальню и захлопнул дверь, ей пришлось собрать все силы, чтобы удержаться от желания закрыться руками.
— Николас, — торопливо начала она, — я сожалею, что говорила опрометчиво, но я так испугалась и… и я просто не подумала. Я боюсь за вас. Я не хочу, чтобы вы уезжали.
— Знаю. — Он прислонился спиной к двери и вытер лоб тыльной стороной ладони. — У вас есть редкий талант, девочка, выводить меня из себя. Две минуты назад я больше всего на свете хотел высечь вас, но я этого не сделаю. Я понимаю, что вы боитесь. Я должен ехать, хотя не сомневаюсь, что вы предпочли бы удержать меня здесь, чтобы дать вашим друзьям-бунтовщикам больше шансов. Не притворяйтесь, что боитесь только за меня. Я не поверю вам.
— Вы должны поверить мне, — возразила она, — но вы заботитесь только о вашем дурацком короле и его ложных притязаниях на английский трон. Если Недди действительно у Ловелла и остальных, даже вы должны признать, что у него прав гораздо больше, чем у Генриха Тюдора.
— Я не думаю, что нам стоит бояться Недди, — ответил он. — Сейчас никто не будет прилагать такие усилия, чтобы посадить на трон мальчишку. Если Линкольн не окажется во главе армии, я буду очень удивлен. За него выступают Ловелл и остальные.
— Линкольн тоже достойный наследник, — упрямо повторила она.
— Мятеж, поднятый вашими друзьями, обречен на провал, мадам, — резко парировал он. — И предупреждаю, вы не должны иметь никаких дел с бунтовщиками. Я оставляю людей, чтобы защищать вас и ребенка. Гуилим будет командовать ими. Я прикажу ему запереть вас, если потребуется, чтобы удержать от любых глупостей. Я знаю, что вы ненавидите Гарри Тюдора, но он ваш король, так же как и мой, а ваши безрассудные слова сегодня — не что иное, как измена. Когда вы научитесь думать, прежде чем кричать о своих чувствах всему миру?
И он ушел прочь, а она не окликнула его. Элис не хотела больше бороться. Он, конечно, должен ехать. Он никогда не оставит свою семью без защиты. Она хваталась за соломинку в тщетной попытке отговорить его от поездки. Противников Тюдора Элис защищала по привычке, хотя произошедшие события давно поколебали ее убеждения. Она действительно боялась за Николаса и не хотела зла королю. После того как она танцевала с королем и увидела, что он никакое не чудовище, а просто человек, который не стремится к войне, она прониклась к нему уважением. Король хотел Англии мира и процветания. К таким стремлениям ни один здравомыслящий человек не мог относиться с презрением. Даже ее чувства к Элизабет изменились. Элис знала, что королева никогда не станет ей близкой подругой, но теперь лучше понимала ее и больше не испытывала ненависти.
Элис смотрела из окна в башне, как мужчины миновали высокие ворота и поехали дальше, вниз по склону холма на юг, и наконец скрылись из виду. В последний момент Николас обернулся, улыбнулся и помахал ей, уверяя своим жестом, что больше не сердится. У Элис вдруг защемило сердце, и ей страстно захотелось обнять свою дочь. Она поспешила к ребенку, по дороге стараясь совладать со своими чувствами. Николас уехал. Его могут убить. Когда она схватила Анну на руки, ее глаза наполнились слезами, и она ходила взад-вперед по детской, пока Мэдлин не нашла ее и не передала малышку няньке, которая стояла робко поодаль, не решаясь заговорить с расхаживающей Элис.
— Они обязательно вернутся, — заверила Мэдлин. — Хью поклялся Джонет, что ничего не случится ни с ним, ни с сэром Николасом, а Джонет говорит, что Хью никогда не лгал ей.
Элис справилась с собой и даже смогла улыбнуться.
— Никогда не лгал? Значит, она согласилась со всем, что он говорил о ней в Уолтеме?
Мэдлин тоже улыбнулась.
— Я не настолько глупа, чтобы спрашивать ее. А ты? Она, похоже, смирилась, что выйдет за Хью. Я не думала, что она все-таки согласится; однако она перестала говорить о нем плохо.
— Я думаю, она специально не подпускала к себе мужчин — может быть, из привязанности ко мне, — поведала Элис, — но Хью продолжал упорствовать, несмотря на ее острый язычок. И как ни странно, похоже, она действительно полюбила его.
— Мне ее чувства совсем не кажутся странными, — резко проговорила Мэдлин и отвернулась, делая вид, что занята помешиванием огня в очаге железной кочергой. — Некоторые женщины любят очень странных мужчин.
Элис не потребовала объяснений ее слов, но не удивилась, что Мэдлин стала даже менее вздорной, чем раньше. Опасность, окружавшая их, сделала ее покорнее, рассудительнее. Она, так же как и все остальные, беспокоилась о возвращении мужчин.
Элис видела, что Гуилим, в свою очередь, больше не игнорирует Мэдлин и даже не критикует ее. Теперь между ними установились добрые и мягкие отношения, а может, и гораздо более глубокие чувства.
Гуилим отправил людей охранять границы владений и, не довольствуясь только донесениями, сам часто выезжал проверить, как обстоят дела. Пришло известие, что мятежники продвигаются очень быстро. Они не пытались взять Йорк. Пройдя мимо города, они продвигались по Большой северной дороге, которая вела к Донкастеру. Гуилим усилил охрану.
Новости стали приходить с тревожащей частотой — сначала о столкновениях с бунтовщиками в Тэдкастере, затем в Стейнфорте, в опасной близости от Вулвестона. В этот вечер женщины собрались в покоях Элис. Весь день они почти не видели Гуилима, потому что он уехал рано утром встретиться со своими наблюдателями.
— Думаешь, они придут сюда, Элис? — спросила Мэдлин. — Ведь, возможно, лорд Ловелл все еще считает поместье Вулвестон верным делу Йорков.
— Нет, — решительно ответила Элис, зная, что, как и она сама, ее подруга больше беспокоится о том, что может случиться с Гуилимом и остальными мужчинами, если придут мятежники, чем о возможной опасности для женщин.
Элис тоже думала, что мятежники могут прийти, не столько потому, что Ловелл будет ожидать преданности Йоркам, сколько потому, что он может использовать Вулвестон как место сбора. Поступило сообщение, что верные королю войска бегут на юг от Трента, что мятежники контролируют Йоркшир и быстро продвигаются в Уорвикшир и Ноттингемшир. Элис не боялась Ловелла или Линкольна и уж тем более мальчика, которого они могли привезти с собой, но она не хотела видеть их в Вулвсстоне, не хотела, чтобы всадники топтали свежезасеянные поля или забивали для еды ягнят. Поэтому, когда в следующий четверг вечером она вошла в свою спальню и увидела Дэйви Хокинса, сидящего перед камином и разговаривающего со своей сестрой, она чуть не позвала стражу.
Он вскочил на ноги и поклонился:
— Простите меня, миледи. Я не хотел напугать вас.
— И все же напугали, — резко ответила она. — Где его светлость, Дэйви? Ты заставил его спрятаться за шторой?
— Нет, миледи. Он далеко отсюда. Джонет, оставь нас, — бесцеремонно бросил он сестре. Она без возражений вышла, и Элис поняла, что до ее прихода они уже какое-то время разговаривали.
— Как ты прошел мимо охраны? — спросила она.
Он пожал плечами.
— Многие все еще верны нашему делу, госпожа, но мне пришлось дать клятву, что я никому не причиню вреда, и так и будет.
— Вы не можете расположиться здесь.
— Мы и не будем. Его светлость послал меня успокоить вас и отдать письмо, чтобы вы показывали его любому участнику мятежа, который может прийти по ошибке, сейчас или потом. — Он протянул ей сложенный лист бумаги, где она узнала руку Ловелла, и продолжал:
— Наша армия расположилась к западу отсюда, ближе к Лондонской дороге. По строжайшему приказу его светлости и милорда Линкольна здесь не будет никаких боев, никакой опасности вам или вашим людям.
— Значит, руководит всем действительно Линкольн? — спросила она, пряча письмо за корсаж. — Мой муж подозревал это.
Дэйви снова пожал плечами.
— Он руководит, мальчик руководит, его светлость руководит. Кто знает, кто будет во главе не сегодня завтра?
Элис пристально смотрела на него, потрясенная его словами.
— Что ты хочешь сказать, Дэйви? Говори яснее, или я точно позову стражу.
— Нет, госпожа, не надо. Я не могу сказать больше, но милорд Ловелл дал мне одну вещь, которую я должен передать вам лично в руки. Вы должны хранить ее, пока все не закончится. Если мы победим, вещь вам не понадобится, но если восстание не удастся, вы должны передать ее королеве.
— Элизабет?
— Да. Ой нет, нет, — быстро поправился он, — не девушке, вдовствующей королеве Элизабет Вудвилл. Лорд Ловелл не доверял ей раньше, но теперь она заслуживает получить эту вещь, если дело примет дурной оборот. Она будет знать, что делать, а вы должны сказать ей, что все хорошо, даже тогда.
— Если вы проиграете? — Элис покачала головой. — Я не понимаю, Дэйви. Как я могу сказать ей, что все хорошо, если восстание провалится? И как я смогу передать вещь вдовствующей королеве? Она же сейчас в Бермондси.
— Дочь навещает ее. Не будет никакой спешки, госпожа. Вы устроите все когда сможете. Вы назовете ей день, когда получили посылку, и скажете, что тогда прошла всего неделя. Она поймет. К тому времени вся страна придет в движение. Впереди ждут большие перемены.
— Если только Гарри не победит, — заметила она.
— Гарри Тюдор не победит, хотя его армия и может, — зловеще предсказал Дэйви. — В субботу узурпатор будет мертв, где бы он ни скрывался. Тут и кроется главная цель поднятого восстания. — Прежде чем она могла спросить что-то еще, он протянул руку с таинственным предметом:
— Возьмите, госпожа, и берегите, чтобы он не попал в чужие руки. Милорд Ловелл не осмеливается хранить его больше.
Ее любопытство возобладало надо всем остальным, и Элис, разжав ладонь, увидела что-то похожее на золотую монету с дырочкой для цепочки. Она внимательно взглянула на нее и узнала выгравированное на одной стороне сияющее солнце, эмблему короля Эдуарда. На другой, обратной, стороне медальона красовалась роза.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57