По бокам Тюдора стояли два стражника-йомена, а за спиной — три штандарта, которые он объявил своими: крест святого Георга на белом шелке, огненно-красный дракон Тюдоров на бело-зеленом поле и серая корова Уорвиков. Но взгляд Элис скользнул к окружавшим короля придворным, чьи великолепные одежды заставили ее еще больше стыдиться своих устаревших одеяний. Ее глаза вдруг наткнулись на знакомую улыбку, и она поняла, что смотрит на сэра Николаса.
Если бы не улыбка, она не узнала бы его так быстро, хотя он и стоял на самом виду. Он сменил панцирь на бледно-серый камзол, украшенный бледно-розовым бархатом, со свисающими прорезными рукавами, подбитыми таким же бархатом, и тунику более темного розового тона поверх белой рубашки. Мягкую шляпу розового цвета венчали черные и белые страусиные перья. Он отказался от своих кожаных штанов в пользу бледно-розовых лосин, вместо сапог буйволовой кожи надел черные туфли. Элис лишь молча взирала на него удивленными глазами.
— Мы уверены, что ваше путешествие оказалось приятным, — наконец проговорил Тюдор.
Повернувшись к нему, Элис почувствовала, как ее щеки вспыхнули жарким румянцем, но достаточно спокойно ответила:
— Да, ваша милость. Оно не было неприятным.
— Значит, сэр Николас Мерион хорошо присматривал за вами?
— Да, сэр. — Ее щеки пылали все сильнее, потому что она знала, что сэр Николас наблюдает за ней, может быть, даже смеется. Вдруг у нее возникла озорная мысль сказать, что он дурно обращался с ней, но она не решилась шутить и, отбросив ненужные мысли, спросила:
— Что будет со мной теперь, ваша милость?
Король нахмурился и ответил коротко:
— В данный момент вы имеете для нас мало значения, леди Элис. Ваш отец умер, а ваш брат лишен прав за участие в недавних неприятных событиях. Однако я могу проявить к нему милосердие, если он покорится мне. Граф Линкольн, сэр Джеймс Тирелл и многие другие уже это сделали. Но до тех пор, пока мы не расторгнем в церкви ваше неподходящее обручение с сэром Лайонелом Эверингемом, вы будете жить в Тауэре. В настоящий момент у вас нет состояния, так что я должен обдумать, не поместить ли вас где-то еще, и если да, не приведет ли это к убыткам для нашей казны.
Элис кивнула. Его намерения достаточно ясны — она станет пешкой в чужой игре. Анна жила такой жизнью, пока не вышла за Дикона. Отец Анны использовал ее в своих собственных интересах, не задумываясь о ее желаниях, и ей очень повезло, что она в конце концов все-таки стала женой Дикона, ведь к тому же она любила его с детства.
По крайней мере, подумала Элис, она теперь знает, что Роджер, Линкольн и сэр Лайонел уцелели в битве при Босворте, и человек по имени Тирелл тоже. Она помнила, что отец называл его имя. Но если Тирелл стал сторонником Тюдора, для нее он теперь бесполезен. Пока король не решит, что с ней делать, у нее не будет настоящей свободы, хотя ей и предстоит жить в королевском замке и с ней станут обращаться подобающе ее положению. Лондонский Тауэр — главная резиденция Эдуарда IV, и она знала, что они оба, он и Ричард, часто держали там двор. Тюдор, без сомнения, поступит так же, если уж он решил хорошо с ней обращаться. Он легко мог бы подарить ее одному из своих солдат, потому что она — всего лишь его военная добыча.
Ее аудиенция закончилась очень быстро, она вернулась в выделенную ей спальню и едва успела надеть свой алый плащ, как ее повезли по Темзе на барже в Тауэр. Баржа причалила около широкой лестницы, где йомен помог ей сойти на берег, и они вместе пересекли королевскую пристань и вошли через Крейдлгейт. Тауэр оказался гораздо больше Вулвестона и Мидцлхэма. У нее хватило времени заметить только несколько серо-белых каменных зданий и широкую зеленую центральную лужайку, как ее провели внутрь. Пришлось подняться по двум лестницам и пройти через множество залов, прежде чем она оказалась в уютно обставленной гостиной. Йомен поклонился, повернулся и вышел.
Элис пересекла комнату и подошла к двум огромным окнам. Выглянув наружу, она увидела, что они выходят на центральный двор и зеленую лужайку.
— О Господи, кто вы?
Низкий женский голос заставил ее вздрогнуть. Она удивленно повернулась и увидела красивую темноволосую молодую женщину с фиалковыми глазами, чуть выше ее ростом. Незнакомка склонила голову набок и разглядывала Элис с неприкрытым любопытством.
Элис, довольная тем, что не оказалась здесь совершенно одна, дружелюбно ответила:
— Я Элис Вулвестон. А кто вы?
— Мэдлин Фенлорд. Должна ли я знать вас? Мне незнакомо ваше имя, но я постыдно невежественна, по крайней мере мой отец часто мне так говорит. Правда, я заметила, что он упоминает о моей невежественности, только когда я не соглашаюсь с ним, что случается очень часто.
Даже в Миддлхэме, где Элис и ее подругам предоставлялась свобода, обычно недоступная молодым женщинам, она не знала никого, кто бы так беззаботно говорил о дочернем непослушании, и посмотрела на мисс Фенлорд с откровенным удивлением.
— О Боже, вы смеете не соглашаться с отцом? Я бы никогда не осмелилась на такое.
Мэдлин улыбнулась, продемонстрировав ряд ровных белых зубов.
— Я здесь потому, что я не только противоестественно непослушная дочь, но и невероятно избалованная. Признаюсь, я надеялась, что вы точно такая же, потому что если вы, как положено, послушны и покорны, у нас едва ли будет время узнать друг друга, ведь в таком случае я снова окажусь здесь одна.
— Вы можете не бояться, — со вздохом ответила Элис. — Я должна оставаться здесь, пока папа не расторгнет мою помолвку, что может занять несколько месяцев. Видите ли, король взял меня под свою опеку.
Мэдлин наклонила голову в другую сторону, напомнив Элис птичку, которая разглядывает насекомое, прежде чем клюнуть, и задумчиво промолвила:
— Ваша помолвка должна быть расторгнута, да? Значит, вы сторонница Йорков или ваш жених йоркист?
— И то и другое, — ответила Элис, — хотя король сказал, что многие уже присягнули ему. Возможно, сэр Лайонел — один из них.
— Ваши слова звучат так, будто вы не очень-то заботитесь о нем, — заметила мисс Фенлорд.
Элис пожала плечами:
— Я совсем не знаю его, какие уж тут чувства…
— Я вас прекрасно понимаю. Именно поэтому я отказалась выйти за последнего из предложенных отцом женихов. Он сын одного девонширского рыцаря, но я не знала о нем ничего, кроме имени, а оно явно не может рекомендовать человека. К тому же его зовут сэр Хэмфри Туодлхем. Только подумайте!
— Я не знаю этого имени, — призналась Элис.
Мэдлин хихикнула.
— Дело совсем не в том. Просто я не хочу провести всю оставшуюся жизнь Мэдлин Туодлхем. Это напоминает мне шутовскую песенку.
Элис рассмеялась.
— Как ужасно! А я могла бы стать Элис Эверингем. Тут не на что пожаловаться.
— Возможно, нет, кроме того, что я просто не хочу выходить замуж ни за какого мужчину. Я думаю, мужчины в основном глупы и несерьезны, и у меня нет ни малейшего желания вручать мою судьбу никому из них.
У Элис просто не оставалось слов от удивления.
— Но что же вы будете делать?
— Не смотрите так испуганно. Я уж точно не умру из-за отсутствия мужа. Мой отец во всем мне потакает, так же как и мои братья. У меня их было четверо. Все мои сестры умерли в младенчестве.
— А ваши братья? Вы сказали, их было четверо?
Лицо Мэдлин затуманилось.
— Мой старший брат Джек погиб, когда ему исполнилось семнадцать, сражаясь за короля Эдуарда при Тьюксбери.
— Значит, вы тоже сторонники Йорков!
Мэдлин улыбнулась:
— В основном да, хотя мой брат Роберт сражался рядом с Бекингемом и Ланкастерами при Шрусбери. Уилли и Александр еще мальчики, но Уилл уже убежденный йоркист. Отец надеется, что мы с ним скоро одумаемся. Он уверен, что король Гарри пришел надолго. Вернее, отец надеется, что он принесет Англии мир, особенно если у него хватит здравого смысла жениться на Элизабет Плантагенет. К счастью, Генрих Тюдор сразу же по приезде в Лондон принял службу Роберта покойному Бекингему как знак того, что наша семья давно на его стороне. Он опечален, правда, тем, что мой отец отказался заставить меня выйти замуж за сэра Хэмфри, который оказался одним из самых рьяных сторонников Тюдора.
— Еще один прекрасный повод отказать ему, — ядовито заметила Элис.
— Вы так считаете? Признаюсь, я никогда не думала с такой точки зрения. Видите ли, мой отец отказался участвовать в каких-либо войнах. Мы жили себе спокойно в Девоншире, никто не требовал его лояльности, когда могло оказаться затруднительным выказать ее, и поэтому ему все прекрасно удалось, кроме потери Джека, разумеется. Но Роберт больше заботится о земле, чем Джек, так что, возможно, Бог и сохранил его. — Она помолчала, а потом добавила, подмигнув:
— Боюсь, отказать сэру Хэмфри за его приверженность Ланкастерам нетактично. Действительно, король мог именно поэтому пожелать настоять на браке с Хэмфри, а я сомневаюсь, что могла бы рассчитывать на дальнейшее потворствование отца моим желаниям, если бы такое случилось.
— Но почему ваш отец отказался? Я не понимаю, как вы можете не делать то, что вам велят.
— Ну, я не смогла бы, конечно, если бы мой отец действительно приказал мне, — согласилась Мэдлин. — Предложений было много, потому что я унаследовала состояние моей матери, умершей сразу после рождения Уилли. Но я пригрозила уйти в монастырь, если он прикажет мне выйти замуж, и он, смирившись, оставил меня в покое. Я сделала так просто для того, чтобы предостеречь его от угроз отослать меня к жениху. Я знаю, что это любимая уловка всех отцов. У меня дома, в Девоншире, есть подруга, с которой вот так обошлись и которая всю жизнь жалеет о своем согласии на брак.
— О Боже! — воскликнула Элис. — Но разумеется, если король решит, что вы должны выйти замуж, вам останется только подчиниться.
Мэдлин пожала плечами.
— Я должна поступать осторожно, конечно, и признаюсь, я не готова была оказаться в Тауэре. Отец привез меня в Лондон, потому что я умоляла его об этом, но скоро король вошел в город. Отец, конечно, сразу же явился к нему, чтобы поклясться в вассальной верности, но король не поверил в лояльность моей семьи и предложил оставить меня в качестве королевской гостьи, пока они не докажут ему свою верность. Таким образом, я оказалась здесь пленницей, так же как и вы.
— Пленницей! Но мы не пленницы, — возразила Элис.
— О нет, дорогая, мы пленницы, — решительно сказала Мэдлин.
Глава 8
Вскоре Элис убедилась, что Мэдлин права. Им не позволялось покидать предоставленные комнаты — две небольшие спальни, гостиную и крошечный туалет. Прислуживала им Элва Дин, славная камеристка Мэдлин, которая спала на лежанке в ее спальне, и еще двое слуг, приносивших еду и явно стороживших их.
Первые несколько дней оказались не так уж плохи, потому что двум молодым женщинам было о чем поговорить. Элис описывала свою жизнь в Миддлхэме, в Шерифф-Хаттоне и Драфилде, а в ответ узнала много о Девоншире. Она даже позавидовала детству Мэдлин, потому что ее всегда баловали преданный отец и любящие братья. Они продолжали ее баловать и теперь. Мэдлин принимала свое нынешнее положение королевской заложницы спокойно, зная, что скоро оно закончится. Ее отец или братья сделают все, чтобы вызволить ее отсюда. Мэдлин не сомневалась в своей значимости для них. Элис завидовала ей, она не знала, что такое, когда тебя любят сильно и заботятся о тебе.
Мэдлин не получила такого хорошего образования, как Элис, но она могла читать и писать и умела заниматься домашними делами, которые пригодились бы в семейной жизни. На спинете и лютне она играла лучше Элис и, проведя долгое время в Лондоне, могла рассказать много интересного о городе.
На второй день, когда они приятно расположились поболтать у окна гостиной, наблюдая, как йомены маршируют по лужайке, Мэдлин вдруг сказала Элис:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57