Деревни могли разграбить, жители могли покинуть их. Еще существует угроза того, что, ввиду симпатий вашего отца йоркистам, его люди теперь могут поддерживать Ловелла и Стаффордов.
— Стаффордов?
— Да, после того как мы проехали Вустер, мы слышали разговоры, что сэр Томас Стаффорд и его брат Хэмфри пытаются поднять против Гарри центральные графства, а Ловелл поднимает север. Я запретил солдатам говорить об этом в вашем присутствии, чтобы вы или другие женщины не волновались. Думаю, ваша поездка отсюда до Вулвестона будет достаточно безопасна, но когда вся Англия неспокойна, нельзя оставлять такое большое имение, как Вулвестон-Хазард, в руках женщины.
Элис молчала. Его рука скользила теперь по ее талии и вверх, к груди, играя с ней, все еще лениво, но с нежностью, и ощущения, пронизывающие тело, наполняли ее блаженством. Подвинувшись ближе к нему и положив руку на его щеку, она заявила:
— Вы во всем правы, сэр, я не подумала, что в такое трудное время наши люди примут мужскую руку в управлении легче, чем мою, но я бы предпочла вашу руку, Николас, а не Гуилима.
— Я тоже, но это невозможно. — Он поцелуями заставил ее замолчать, забыть их споры, чтобы утолить нарастающую страсть.
Когда он уснул, она лежала рядом, удовлетворенная, но сон не шел.
Элис подумала, что начинает лучше понимать его. С женщинами гораздо проще. Она довела его до бешенства и удивилась, что это удалось. Она надеялась только, что ее женское оружие позволит ей остаться целой и невредимой. Но потом, пожалев ее, Николас опять стал холоднее, даже злее, чем раньше. Она начала подозревать, что затронута его гордость, его гнев обратился внутрь, на самого себя. По-видимому, он считал милосердие минутой слабости.
Николас разбудил ее рано утром поцелуями, и когда она ответила со страстью, равной его собственной, он, похоже, забыл, что хотел отбыть до начала утренней службы, и остался с ней, дразня и лаская, пока она не стала бояться, что ее стоны наслаждения могут услышать в монастыре. Когда он наконец вошел в нее, ее тело бросилось ему навстречу, и когда все закончилось, она лежала, трепещущая, в его объятиях и ждала, пока пройдет последняя волна дрожи.
— Я совершенно без сил, сэр. Я никогда больше не смогу пошевелиться.
Он усмехнулся:
— Я буду скучать по тебе, девочка.
— Господин! — В комнату вошел Том, и Элис спряталась за Николаса, закрываясь от оруженосца. — Вы будете одеваться сейчас, сэр?
Элис прошептала:
— Отошлите его, — но Николас уже встал и прошел дальше в комнату, задернув полог кровати.
Часом позже в монастырском дворе настроение ее мужа снова изменилось, и он посчитал обязательным во всеуслышание приказать ей в присутствии солдат и самого аббата подчиняться приказам Гуилима как его собственным. Он говорил сурово, с непреклонным видом, как будто не целовал и не ласкал ее с самого момента пробуждения.
Его приказ мгновенно вызвал в ней возмущение, но она подавила его, стиснув зубы, и вела себя так кротко, что сам аббат одобрительно кивнул головой. Наконец, отдав напоследок приказ Гуилиму двигаться до Донкастера окольными и малолюдными путями, вместо того чтобы ехать по Большой северной дороге, Николас дал знак своим людям отправляться. Когда Элис увидела его проезжающим через ворота, такого великолепного на Черном Вайверне, она вдруг почувствовала себя покинутой. Сэр Николас сказал, что будет скучать, а у нее даже не представилось возможности ответить. Но она тоже будет скучать по нему, ужасно скучать.
Стоящая рядом с ней Джонет вздохнула, и Элис посмотрела на нее. Ее восприятие обострилось от собственных чувств, и она тихо посоветовала:
— Тебе надо относиться добрее к Хью Гауэру. Он любит тебя.
— Этот чудак? — фыркнула Джонет. — Говорит словно мед пьет, а сам болван болваном.
*» Элис не проронила больше ни слова. Вскоре их собственный маленький отряд отправился в путь, и они так старательно кружили по окольным дорогам, что только через четыре дня приблизились к Вулвестону. Мужчины отряда и женщины-служанки стоически переносили трудности пути, как и их командир. Но Элис и Мэдлин раздражались от всех действий и приказов Гуилима.
Однажды он резко крикнул, чтобы они перестали болтать в дороге, из опасения, что их голоса могут привлечь ненужное внимание, и Мэдлин ядовито отозвалась на его слова:
— Ручаюсь, вы думаете, что лес кишит врагами, сэр. Позвольте напомнить вам, что ни один Йоркский рыцарь не причинит зла ни одной из нас, ни нашим людям.
— Возможно, вы и правы, мадам, — прорычал он, — но я не имею права испытывать судьбу! А вам хорошо бы вспомнить, что солдаты, будучи в первую очередь мужчинами и только во вторую йоркистами, могут не поинтересоваться вашими политическими пристрастиями, прежде чем отобрать у вас кошелек или вашу девственность.
— Очень остроумно, — презрительно сморщилась Мэдлин. — Попытаться напугать нас — другого поведения от вас и не ждали, господин Мерион, но нас не так легко испугать, как вы уже заметили.
— Для нас всех лучше, если бы вы испугались, мадам. А теперь замолчите, пока я не потерял терпение.
Вскинув голову, Мэдлин произнесла нарочито любезно:
— Уверена, мы бы увидели ужасающее зрелище, сэр. Щеки Гуилима вспыхнули, и Элис, спрятав улыбку, поспешно показала вперед:
— Смотри, Мэдлин, вон видишь замок там, на холме? Разве он не великолепен?
Венчающий холм Вулвестон-Хазард с залитыми солнцем каменными стенами выглядел чистым и привлекательным после дождей. Склоны холма покрывала свежая зеленая трава, а на ней то тут, то там виднелись яркие пятна весенних цветов. Им открывался великолепный вид на реку Трент, огибающую подножие холма, зеленые поля, топкие пустоши и болота позади них. Представшая перед ними умиротворяющая картина доставила Элис истинное удовольствие. Несомненно, замок выглядел сейчас гораздо красивее, чем в прошлый раз.
Вид замка заставил их поспешить, обещая тепло каминов, хорошую еду и безопасность каменных стен и крепких железных ворот. Меньше чем через полчаса они въехали через главные ворота, стоявшие почему-то открытыми.
Элис обратилась к Йену:
— Я помню, ты сказал мне, что здесь есть люди. Ворота оставались точно так же открыты, когда ты приезжал в прошлый раз?
Он отрицательно покачал головой и взглянул на Гуилима, потом оглядел пустынный двор. Он казался озадаченным, но не более. Однако Гуилим, услышав вопрос Элис и ответ Йена, одной рукой взялся за меч, а другую поднял, требуя тишины. Не было слышно ни звука, кроме свиста ветра в проемах бастиона, пока наконец где-то вдалеке не чирикнула птичка и ей ответила другая.
— Я думал, здесь кто-то встретит нас, — произнес Гуилим, понизив голос. — Ник сказал, что болезнь опустошила местность, но в замке оставалось несколько солдат, если только король не вызвал их отсюда себе на помощь. И даже в таком случае несколько человек всегда остаются, чтобы присматривать за замком.
Йен кивнул:
— Раньше здесь было многолюдно, господин. Я приезжал сюда из Ботри по поручению госпожи, чтобы узнать о судьбе мистрис Хокинс. Ворота тогда держали закрытыми, и их охраняли стражники.
Мэдлин заметила нетерпеливо:
— Какая разница, где они? Мы здесь, и я едва не падаю с ног от голода и усталости. Позвольте нам войти внутрь и разжечь огонь, чтобы приготовить нормальную еду. А во время отдыха мы обсудим, где найти еще людей, чтобы охранять замок.
Элис согласилась:
— Когда станет известно, что я вернулась домой, люди сами придут, чтобы поклясться в верности, сэр. Мне говорили, что владения моего отца огромны, так что даже если умерло много людей, останется достаточно, чтобы служить нам. Давайте войдем внутрь.
Гуилим колебался всего мгновение. Потом, спешившись, он вытащил свой меч и сделал знак двум другим солдатам последовать за ним.
— Йен, сможешь закрыть ворота один?
— Да. — Йен повернул своего коня к сторожке, и через несколько минут огромные ворота, удерживаемые противовесами, начали захлопываться.
Когда они закрылись, Гуилим, казалось, немного успокоился.
— А теперь, ребята, — призвал он, — идите за мной и смотрите в оба. Вы, женщины, держитесь за нами. Мне не нравится обстановка, но совершенное безрассудство оставлять вас во дворе.
Маленький отряд пересек мощенный булыжником двор и, избегая главного входа с его высокими, обитыми железом дверями, прошел через боковую дверь, ту самую, которой воспользовалась Элис в свой предыдущий визит в замок. Когда дверь открылась от одного прикосновения Гуилима к щеколде, он помедлил снова, но недолго. Поднявшись по винтовой лестнице наверх и проверив по пути все комнаты, они без происшествий прошли по каменной галерее к арочному входу в двухэтажный главный зал. Задержавшись на пороге, чтобы убедиться, что комната пуста, Гуилим вошел внутрь, за ним все остальные.
Оглушенная предчувствием, Элис вспомнила, что есть еще галерея музыкантов и другой похожий альков напротив, но слишком поздно.
Как будто прямо из стены вдруг появилось больше дюжины солдат с обнаженными мечами и алебардами на изготовку. Увидев их, Гуилим, Йен и остальные замерли на месте. Прежде чем они могли отреагировать, громкий голос приказал им не двигаться с места.
— Нас здесь в два раза больше, а мои люди есть и за стенами замка, так что если вы не жаждете быть проткнутыми насквозь прямо на месте, сложите оружие и сдавайтесь.
Элис, с удивлением узнав голос, повернулась и воскликнула:
— Лайонел Эверингем! Какого дьявола, сэр, вы тут вытворяете?
— Мадам, я пришел заявить свои права на вас и ваше имущество, как и было с самого начала. А теперь, — он подбоченился и, опустив меч, злобно взглянул на Гуилима, — вы сдаетесь или умрете на месте?
— Сдаемся, сэр.
Элис и Мэдлин вздохнули с облегчением.
Глава 18
— Отведите мужчин вниз к остальным, — приказал сэр Лайонел и добавил, обращаясь к Гуилиму:
— У нас в донжоне уже полно солдат Тюдора. Вы можете на время составить им компанию, пока не станет ясно, кто здесь хозяин.
— Подождите! — крикнула Элис, пока мужчин разоружали.
— Что такое? — нетерпеливо произнес сэр Лайонел. — Вы окажете себе плохую услугу, если попытаетесь перечить мне, леди Элис.
— Я не делаю ничего такого, сэр Лайонел, — ответила она, лихорадочно соображая. — Честно говоря, перечить такому храброму воину, который бросил вызов и Тюдору, и его самому сильному рыцарю, в высшей степени безрассудно. Но вы чуть не отослали вместе со всеми моего слугу. Йен всего лишь мальчик, сэр, и он предан только мне, и никому другому. Однако он служит мне очень хорошо, потому что изучил мои привычки. Умоляю, позвольте ему остаться со мной.
— Он выглядит достаточно крепким, — засомневался сэр Лайонел, — и у него есть меч и кинжал, как у любого другого солдата.
— Только потому, что наш отряд слишком мал, — настаивала Элис. — Вы видите, сэр, у него даже нет настоящих доспехов, а только кожаный панцирь и поножи. — Она надеялась, что ему не представилось случая видеть остальных солдат сэра Николаса, потому что они имели не больше доспехов, чем у Йена, чтобы передвигаться с большей скоростью. Гуилим и два других солдата носили металлические нагрудники, и на них она возлагала все свои надежды.
Сэр Лайонел решил проявить великодушие.
— Хорошо, — согласился он наконец, — парень может остаться и развести огонь в каминах, чтобы после возвращения слуг заняться приготовлением еды. Но помни, не серди меня, парень, — добавил он, мрачно глядя на Йена. — Малейший проступок, и я прикажу разорвать тебя в клочья и скормить моим собакам.
Не позволив себе даже взглянуть на Элис, Йен кивнул, выпустив на свободу свой огненно-рыжий чуб, и каким-то образом показался еще моложе и безобиднее, чем минуту назад. Он поспешно склонился над очагом, взял несколько поленьев и, разложив их на горке углей, стал усердно раздувать их и помешивать, пока они не разгорелись.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57