Случай этот долго еще будоражил прессу и широкую публику, особенно после того, как тело женщины было обнаружено в заливе, именно там, где якобы рыбачил ее муж, когда она исчезла. Сделанная еще до страшной находки запись на внутреннем кармане папки гласила: «Явно мертва – труп в воде». А на листке, датированном накануне ареста мужа, значилось: «Другая женщина».
В одной из папок обнаружились чуть не пророческие записи, касающиеся Элизабет Смит, девочки из Юты, которую нашли почти через год после исчезновения. Под газетной фотографией ребенка Терри написал – и, как выяснилось, был прав – «Жива».
А еще Терри Маккалеб частным образом занимался делом Роберта Блейка, некогда звезды экрана, обвиненного в убийстве жены. История эта долго не сходила с первых полос. Записи Терри представляли набор догадок и предположений, но, когда дело дошло до суда, выяснилось, что он был прав.
На мгновение у меня возникло подозрение, что Маккалеб датировал свои записи задним числом, черпая информацию в газетах и на телевидении, но создавая иллюзию, будто выдвигает версии сам. Но мысль эта как возникла, так и прошла. Разумеется, всякое бывает, однако вероятность ничтожно мала. Какой смысл? Себя ведь не обманешь. Нет, наверняка он действительно занимался этими делами самостоятельно.
В одной из папок я обнаружил газетные вырезки, в которых сообщалось, что полиция Лос-Анджелеса открыла новое подразделение, которому предстоит заниматься старыми «висяками». Тут же нашелся листок с именами и номерами мобильных телефонов четырех сотрудников отдела. Похоже, Терри удалось преодолеть ведомственные барьеры, разделяющие ФБР и полицию Лос-Анджелеса. Ведь кому попало номера мобильных телефонов там не дают – это я прекрасно помнил.
Одного типа я знал. Тим Марция. Какое-то время он служил в голливудском отделении, в том числе и в убойном отделе. Да, час поздний, но ведь полицейские привыкли к звонкам в самое неожиданное время. Так что ничего, Тим не будет в претензии. Я извлек из кармана мобильник и, сверяясь с листком в папке, набрал номер. Марция ответил сразу же. Я представился и, отдав дань вежливости – как поживаешь, давно не виделись и так далее, – сказал, что звоню по поводу Терри Маккалеба. Это была правда, хотя и не вся – о расследовании убийства я умолчал. Заметил только, что по просьбе вдовы Терри привожу в порядок его архив, наткнулся вот на имя и телефон Тима Марции. Теперь любопытствую, что их могло связывать.
– Слушай, Гарри, ты ведь в свое время занимался «висяками»?
– Ну и что?
– Тогда тебе ничего не надо объяснять. Ведь за любую соломинку хватаешься, ни от чьей помощи не отказываешься. Однажды Терри позвонил мне и предложил свои услуги. Не по какому-то конкретному случаю, а вообще. Наверное, прочитал в «Таймс» о нашем отделе, вот и связался со мной: мол, коли возникнет нужда составить психологический портрет подозреваемого, он в моем распоряжении. А Терри – специалист классный. Печально, что все так обернулось. Я собирался в Каталину на похороны, но не сложилось.
– Как всегда. Ну и что, воспользовался ты его предложением?
– Ну да, и не только я, еще двое наших парней к нему обращались. Да что я тебе буду объяснять? У нас в конторе сколько-нибудь серьезных специалистов такого профиля нет, а в Бюро не достучишься. А тут человек, понимающий, что к чему, и ничего взамен не требующий. Ему просто хочется работать. Вот мы его и задействовали. Пару-тройку дел на него спихнули.
– И как?
– Отлично сработал. Мы сейчас распутываем одно дело, и когда шеф собрал нас на совещание, принялись перебирать старые «висяки». Связали шесть эпизодов – трупы на свалках. Кое-что общее есть, но раньше никому в голову не приходило сравнить. Переправили копии бумаг Терри, и тот занялся поиском, по его словам, «психологических соответствий». Дело все еще в работе, но теперь мы точно знаем, в каком направлении идти. И я совсем не уверен, что без Терри нам бы это удалось.
– Ну что ж, отлично, рад слышать, что он помог вам. Уверен, что и вдове будет приятно.
– Ладно, передавай ей привет. Да, слушай, Гарри, ты, говорят, возвращаешься?
Такого вопроса я ждал меньше всего. Думал, Тим спросит, зачем я на самом деле роюсь в бумагах Терри.
– О чем это ты?
– Ты что, не слышал о трехлетнем сроке, который ввел нынешний босс?
– Да нет, что за срок такой?
– Он на каждом углу кричит, что за последние годы мы потеряли слишком много классных парней. Скандалы, разговоры, сплетни, работать невозможно. Ну вот он и открывает двери. Если подать заявление в течение трех лет после отставки, можно вернуться, не проходя переподготовки. Отличный шанс для ветеранов вроде тебя.
По голосу я почувствовал, что Тим улыбается.
– Три года, говоришь?
– Ну да. А ты сколько не у дел, два с половиной?
– Около того.
– Ну вот, стало быть, подходишь. Подумай. Занялся бы у нас «висяками». Их тысяч семь набралось, так что выбор о-го-го.
Я промолчал. А может, молнией мелькнула мысль, в самом деле вернуться? О минусах я сейчас не думал, соображал только, каково это – снова получить жетон.
– Впрочем, в жизни отставника тоже, наверное, есть свои радости. Словом, смотри. Что-нибудь еще, Гарри?
– Да нет, приятель, большое спасибо. Извини, что отнял столько времени.
– Ну о чем ты! И все-таки подумай о трехлетнем сроке. Для тебя дело всегда найдется – здесь ли, в Голливуде ли, да где угодно.
– Ладно, спасибо. Непременно подумаю.
Я отключился и, в окружении призраков, некогда преследовавших моего друга, погрузился в собственные мысли. Я грезил о возвращении. О семи тысячах голосов, взывающих из могилы и не находящих ответа. Семь тысяч – как ни вглядывайся, на ночном небе столько звезд не увидишь.
Не успел я положить мобильник в карман, как он ожил. Пронзительный звук вывел меня из транса. Наверное, Марция звонит, хочет сказать, что трехлетка – дружеский розыгрыш. Но это оказалась Грасиэла.
– Увидела свет на яхте, вот и решила позвонить, – сказала она. – Вы все еще там?
– Ну да.
– А что так поздно? Вы ведь последний паром пропустили.
– А я и не собирался назад. Хочу сегодня покончить со всеми делами. Кстати, нам бы с вами переговорить.
– Всегда к вашим услугам. Завтра я не работаю. Паковаться буду.
– Паковаться?
– Мы возвращаемся на материк. Будем жить в Нортридже. Меня берут на старое место, в Красном Кресте.
– Это вы из-за Рэймонда переезжаете?
– Из-за Рэймонда? О чем это вы?
– Да так, я слышал, что мальчику не особенно нравится жить на острове.
– Это верно, друзей у него здесь не много. Как-то не складывается компания. Но дело не в Рэймонде, по крайней мере не только в нем. Мне самой хочется назад. Давно тянуло, Терри еще был жив. Да я уж говорила вам.
– Да-да, припоминаю.
– Вам что-нибудь нужно? – Грасиэла переменила тему. – Как там с едой?
– Да нашел кое-что на кухне.
– Там же сплошное старье! – брезгливо фыркнула Грасиэла. – Прежде чем есть, обязательно проверьте срок годности.
– Ладно.
Грасиэла помолчала и задала вопрос, ради которого, собственно, и позвонила:
– Что-нибудь удалось найти?
– Да, есть кое-что интересное. Но чтобы явная зацепка, – пожалуй, нет. Пока нет.
Я подумал о мужчине в бейсболке. Уж он-то точно появился неспроста, но сейчас мне не хотелось говорить о нем с Грасиэлой. Надо побольше узнать.
– Ну что ж, держите меня в курсе, хорошо?
– Разумеется.
– Ладно, Гарри, до завтра. Вы где остановитесь – в гостинице или на яхте?
– Да лучше бы на яхте, если вы, конечно, не против.
– С чего бы? Пусть будет так, как удобнее вам.
– Спасибо. Можно вопрос?
– Естественно.
– Вы говорили, что паковаться собираетесь, и вот о чем я подумал. Вы часто ездите на материк? Ну, за покупками, в ресторан, с семьей повидаться?
– Обычно раз в месяц. Если только какая-то особая нужда не возникнет.
– А детей с собой берете?
– Как правило, да. Пусть привыкают к городской жизни. Знаете, когда живешь на острове, где вместо машин электромобили, как в гольф-клубе, и все знают всех... Трудно перебираться на материк вот так, в одночасье. Мне хотелось подготовить ребят к переезду.
– Что ж, все правильно. А какой торговый центр ближе всего к парому?
– Какой самый близкий, не знаю, я всегда езжу в «Променад». Знаю, есть и поближе – например, на Фокс-Хиллз, но мне нравится этот. Там хороший выбор, да и недорого. Если повезет, встретишься с приятельницами из Долины, поболтать всегда приятно.
И наблюдать удобно, подумал я.
– Ясно, – сказал я, хотя особой ясности и не было. – Еще одно. Тут у меня со светом неважно. Батареи, похоже, выдыхаются. Не знаете, перезарядить их можно?
– А Бадди вы не спрашивали?
– Нет, когда он был здесь, я не знал о такой напасти.
– Увы, Гарри, боюсь, это не по моей части. Там вроде должен быть генератор, но где именно, понятия не имею.
– Ладно, не беспокойтесь. Позвоню Бадди. Счастливо! Поработаю, пока хоть что-то видно.
Я отключился, записал название торгового центра и вышел из каюты. Переходя из помещения в помещение, везде, кроме кабинета, выключил свет, чтобы сберечь хоть немного энергии. Покончив с этим, я позвонил Бадди. Тот откликнулся сонным голосом.
– Привет, просыпайтесь. Это Гарри Босх.
– Кто-кто? А-а, это вы. Что-нибудь случилось?
– Мне нужна ваша помощь. На яхте есть генератор или что-нибудь в этом роде? Темновато становится. Батареи вот-вот совсем сядут.
– Ничего удивительного, если повсюду иллюминацию устраивать. Странно, что еще работают.
– Ладно, что делать-то?
– Ну что «что». Генератор надо включить. Беда только в том, что уже полночь, соседи ваши давно уж без задних ног дрыхнут. Вряд ли им понравится, если вы заведете эту штуковину.
– Ладно, забыли. Утром займусь. А как его заводить, ключом?
– Ну да, как машину. Двигайте на нос, в рулевую рубку, ключи там. Поставьте их в положение «пуск». Поверх каждого – тумблеры зажигания. Поднимете их, и машина заработает – если, конечно, зарядка не кончилась.
– Ладно, все понял. Спасибо. А карманные фонари здесь есть?
– Да, один в камбузе, один над столом с картами и еще один в капитанской каюте, во встроенном ящике слева от кровати. Да, есть еще большой фонарь, он в кубрике, в комоде. Но в кабинете им пользоваться не советую – задохнетесь от керосина. И тогда придется расследовать еще одну загадочную смерть.
Последние слова прозвучали с явным оттенком насмешки, но я предпочел ее не заметить.
– Ладно, Бадди, спасибо. Еще потолкуем.
– Спокойной ночи.
Я отправился на поиски фонарей. В кабинет вернулся с тем, что поменьше, из капитанской каюты, и большим из кубрика. Положил на стол, включил, затем выключил верхнее освещение. Луч от фонаря уперся в низкий потолок и, отразившись, начал медленно расползаться по тесному помещению. Ничего, работать можно.
Мне осталось просмотреть менее половины всех папок, и я решил покончить с этим делом. А уж потом спать! Папки оказались тонкими – последние поступления в архив Маккалеба. Судя по виду, в них хранились вырезки из газет и, возможно, листки из записной книжки хозяина.
Я потянулся к кипе и наугад вытащил одну папку. В Лас-Вегас бы мне, с одноруким бандитом сыграть! Потому что папка эта оказалась джокером. Все сошлось в фокус. Определился дальнейший путь.
13
На наклейке значилось просто: «Шестеро пропавших». В самой же папке содержались вырезка из «Лос-Анджелес таймс», несколько датированных разными числами листков, а также имена и номера телефонов – все как обычно. Но еще не прочитав статьи и не разобравшись в записях, я понял, что нашел нечто важное. Дата – вот что с ходу привлекло мое внимание. Маккалеб сделал четыре записи, первая датирована седьмым января, последняя – двадцать восьмым февраля текущего года. Месяц спустя, тридцать первого марта, его не станет. Это самые свежие записи из тех, что я успел просмотреть.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47
В одной из папок обнаружились чуть не пророческие записи, касающиеся Элизабет Смит, девочки из Юты, которую нашли почти через год после исчезновения. Под газетной фотографией ребенка Терри написал – и, как выяснилось, был прав – «Жива».
А еще Терри Маккалеб частным образом занимался делом Роберта Блейка, некогда звезды экрана, обвиненного в убийстве жены. История эта долго не сходила с первых полос. Записи Терри представляли набор догадок и предположений, но, когда дело дошло до суда, выяснилось, что он был прав.
На мгновение у меня возникло подозрение, что Маккалеб датировал свои записи задним числом, черпая информацию в газетах и на телевидении, но создавая иллюзию, будто выдвигает версии сам. Но мысль эта как возникла, так и прошла. Разумеется, всякое бывает, однако вероятность ничтожно мала. Какой смысл? Себя ведь не обманешь. Нет, наверняка он действительно занимался этими делами самостоятельно.
В одной из папок я обнаружил газетные вырезки, в которых сообщалось, что полиция Лос-Анджелеса открыла новое подразделение, которому предстоит заниматься старыми «висяками». Тут же нашелся листок с именами и номерами мобильных телефонов четырех сотрудников отдела. Похоже, Терри удалось преодолеть ведомственные барьеры, разделяющие ФБР и полицию Лос-Анджелеса. Ведь кому попало номера мобильных телефонов там не дают – это я прекрасно помнил.
Одного типа я знал. Тим Марция. Какое-то время он служил в голливудском отделении, в том числе и в убойном отделе. Да, час поздний, но ведь полицейские привыкли к звонкам в самое неожиданное время. Так что ничего, Тим не будет в претензии. Я извлек из кармана мобильник и, сверяясь с листком в папке, набрал номер. Марция ответил сразу же. Я представился и, отдав дань вежливости – как поживаешь, давно не виделись и так далее, – сказал, что звоню по поводу Терри Маккалеба. Это была правда, хотя и не вся – о расследовании убийства я умолчал. Заметил только, что по просьбе вдовы Терри привожу в порядок его архив, наткнулся вот на имя и телефон Тима Марции. Теперь любопытствую, что их могло связывать.
– Слушай, Гарри, ты ведь в свое время занимался «висяками»?
– Ну и что?
– Тогда тебе ничего не надо объяснять. Ведь за любую соломинку хватаешься, ни от чьей помощи не отказываешься. Однажды Терри позвонил мне и предложил свои услуги. Не по какому-то конкретному случаю, а вообще. Наверное, прочитал в «Таймс» о нашем отделе, вот и связался со мной: мол, коли возникнет нужда составить психологический портрет подозреваемого, он в моем распоряжении. А Терри – специалист классный. Печально, что все так обернулось. Я собирался в Каталину на похороны, но не сложилось.
– Как всегда. Ну и что, воспользовался ты его предложением?
– Ну да, и не только я, еще двое наших парней к нему обращались. Да что я тебе буду объяснять? У нас в конторе сколько-нибудь серьезных специалистов такого профиля нет, а в Бюро не достучишься. А тут человек, понимающий, что к чему, и ничего взамен не требующий. Ему просто хочется работать. Вот мы его и задействовали. Пару-тройку дел на него спихнули.
– И как?
– Отлично сработал. Мы сейчас распутываем одно дело, и когда шеф собрал нас на совещание, принялись перебирать старые «висяки». Связали шесть эпизодов – трупы на свалках. Кое-что общее есть, но раньше никому в голову не приходило сравнить. Переправили копии бумаг Терри, и тот занялся поиском, по его словам, «психологических соответствий». Дело все еще в работе, но теперь мы точно знаем, в каком направлении идти. И я совсем не уверен, что без Терри нам бы это удалось.
– Ну что ж, отлично, рад слышать, что он помог вам. Уверен, что и вдове будет приятно.
– Ладно, передавай ей привет. Да, слушай, Гарри, ты, говорят, возвращаешься?
Такого вопроса я ждал меньше всего. Думал, Тим спросит, зачем я на самом деле роюсь в бумагах Терри.
– О чем это ты?
– Ты что, не слышал о трехлетнем сроке, который ввел нынешний босс?
– Да нет, что за срок такой?
– Он на каждом углу кричит, что за последние годы мы потеряли слишком много классных парней. Скандалы, разговоры, сплетни, работать невозможно. Ну вот он и открывает двери. Если подать заявление в течение трех лет после отставки, можно вернуться, не проходя переподготовки. Отличный шанс для ветеранов вроде тебя.
По голосу я почувствовал, что Тим улыбается.
– Три года, говоришь?
– Ну да. А ты сколько не у дел, два с половиной?
– Около того.
– Ну вот, стало быть, подходишь. Подумай. Занялся бы у нас «висяками». Их тысяч семь набралось, так что выбор о-го-го.
Я промолчал. А может, молнией мелькнула мысль, в самом деле вернуться? О минусах я сейчас не думал, соображал только, каково это – снова получить жетон.
– Впрочем, в жизни отставника тоже, наверное, есть свои радости. Словом, смотри. Что-нибудь еще, Гарри?
– Да нет, приятель, большое спасибо. Извини, что отнял столько времени.
– Ну о чем ты! И все-таки подумай о трехлетнем сроке. Для тебя дело всегда найдется – здесь ли, в Голливуде ли, да где угодно.
– Ладно, спасибо. Непременно подумаю.
Я отключился и, в окружении призраков, некогда преследовавших моего друга, погрузился в собственные мысли. Я грезил о возвращении. О семи тысячах голосов, взывающих из могилы и не находящих ответа. Семь тысяч – как ни вглядывайся, на ночном небе столько звезд не увидишь.
Не успел я положить мобильник в карман, как он ожил. Пронзительный звук вывел меня из транса. Наверное, Марция звонит, хочет сказать, что трехлетка – дружеский розыгрыш. Но это оказалась Грасиэла.
– Увидела свет на яхте, вот и решила позвонить, – сказала она. – Вы все еще там?
– Ну да.
– А что так поздно? Вы ведь последний паром пропустили.
– А я и не собирался назад. Хочу сегодня покончить со всеми делами. Кстати, нам бы с вами переговорить.
– Всегда к вашим услугам. Завтра я не работаю. Паковаться буду.
– Паковаться?
– Мы возвращаемся на материк. Будем жить в Нортридже. Меня берут на старое место, в Красном Кресте.
– Это вы из-за Рэймонда переезжаете?
– Из-за Рэймонда? О чем это вы?
– Да так, я слышал, что мальчику не особенно нравится жить на острове.
– Это верно, друзей у него здесь не много. Как-то не складывается компания. Но дело не в Рэймонде, по крайней мере не только в нем. Мне самой хочется назад. Давно тянуло, Терри еще был жив. Да я уж говорила вам.
– Да-да, припоминаю.
– Вам что-нибудь нужно? – Грасиэла переменила тему. – Как там с едой?
– Да нашел кое-что на кухне.
– Там же сплошное старье! – брезгливо фыркнула Грасиэла. – Прежде чем есть, обязательно проверьте срок годности.
– Ладно.
Грасиэла помолчала и задала вопрос, ради которого, собственно, и позвонила:
– Что-нибудь удалось найти?
– Да, есть кое-что интересное. Но чтобы явная зацепка, – пожалуй, нет. Пока нет.
Я подумал о мужчине в бейсболке. Уж он-то точно появился неспроста, но сейчас мне не хотелось говорить о нем с Грасиэлой. Надо побольше узнать.
– Ну что ж, держите меня в курсе, хорошо?
– Разумеется.
– Ладно, Гарри, до завтра. Вы где остановитесь – в гостинице или на яхте?
– Да лучше бы на яхте, если вы, конечно, не против.
– С чего бы? Пусть будет так, как удобнее вам.
– Спасибо. Можно вопрос?
– Естественно.
– Вы говорили, что паковаться собираетесь, и вот о чем я подумал. Вы часто ездите на материк? Ну, за покупками, в ресторан, с семьей повидаться?
– Обычно раз в месяц. Если только какая-то особая нужда не возникнет.
– А детей с собой берете?
– Как правило, да. Пусть привыкают к городской жизни. Знаете, когда живешь на острове, где вместо машин электромобили, как в гольф-клубе, и все знают всех... Трудно перебираться на материк вот так, в одночасье. Мне хотелось подготовить ребят к переезду.
– Что ж, все правильно. А какой торговый центр ближе всего к парому?
– Какой самый близкий, не знаю, я всегда езжу в «Променад». Знаю, есть и поближе – например, на Фокс-Хиллз, но мне нравится этот. Там хороший выбор, да и недорого. Если повезет, встретишься с приятельницами из Долины, поболтать всегда приятно.
И наблюдать удобно, подумал я.
– Ясно, – сказал я, хотя особой ясности и не было. – Еще одно. Тут у меня со светом неважно. Батареи, похоже, выдыхаются. Не знаете, перезарядить их можно?
– А Бадди вы не спрашивали?
– Нет, когда он был здесь, я не знал о такой напасти.
– Увы, Гарри, боюсь, это не по моей части. Там вроде должен быть генератор, но где именно, понятия не имею.
– Ладно, не беспокойтесь. Позвоню Бадди. Счастливо! Поработаю, пока хоть что-то видно.
Я отключился, записал название торгового центра и вышел из каюты. Переходя из помещения в помещение, везде, кроме кабинета, выключил свет, чтобы сберечь хоть немного энергии. Покончив с этим, я позвонил Бадди. Тот откликнулся сонным голосом.
– Привет, просыпайтесь. Это Гарри Босх.
– Кто-кто? А-а, это вы. Что-нибудь случилось?
– Мне нужна ваша помощь. На яхте есть генератор или что-нибудь в этом роде? Темновато становится. Батареи вот-вот совсем сядут.
– Ничего удивительного, если повсюду иллюминацию устраивать. Странно, что еще работают.
– Ладно, что делать-то?
– Ну что «что». Генератор надо включить. Беда только в том, что уже полночь, соседи ваши давно уж без задних ног дрыхнут. Вряд ли им понравится, если вы заведете эту штуковину.
– Ладно, забыли. Утром займусь. А как его заводить, ключом?
– Ну да, как машину. Двигайте на нос, в рулевую рубку, ключи там. Поставьте их в положение «пуск». Поверх каждого – тумблеры зажигания. Поднимете их, и машина заработает – если, конечно, зарядка не кончилась.
– Ладно, все понял. Спасибо. А карманные фонари здесь есть?
– Да, один в камбузе, один над столом с картами и еще один в капитанской каюте, во встроенном ящике слева от кровати. Да, есть еще большой фонарь, он в кубрике, в комоде. Но в кабинете им пользоваться не советую – задохнетесь от керосина. И тогда придется расследовать еще одну загадочную смерть.
Последние слова прозвучали с явным оттенком насмешки, но я предпочел ее не заметить.
– Ладно, Бадди, спасибо. Еще потолкуем.
– Спокойной ночи.
Я отправился на поиски фонарей. В кабинет вернулся с тем, что поменьше, из капитанской каюты, и большим из кубрика. Положил на стол, включил, затем выключил верхнее освещение. Луч от фонаря уперся в низкий потолок и, отразившись, начал медленно расползаться по тесному помещению. Ничего, работать можно.
Мне осталось просмотреть менее половины всех папок, и я решил покончить с этим делом. А уж потом спать! Папки оказались тонкими – последние поступления в архив Маккалеба. Судя по виду, в них хранились вырезки из газет и, возможно, листки из записной книжки хозяина.
Я потянулся к кипе и наугад вытащил одну папку. В Лас-Вегас бы мне, с одноруким бандитом сыграть! Потому что папка эта оказалась джокером. Все сошлось в фокус. Определился дальнейший путь.
13
На наклейке значилось просто: «Шестеро пропавших». В самой же папке содержались вырезка из «Лос-Анджелес таймс», несколько датированных разными числами листков, а также имена и номера телефонов – все как обычно. Но еще не прочитав статьи и не разобравшись в записях, я понял, что нашел нечто важное. Дата – вот что с ходу привлекло мое внимание. Маккалеб сделал четыре записи, первая датирована седьмым января, последняя – двадцать восьмым февраля текущего года. Месяц спустя, тридцать первого марта, его не станет. Это самые свежие записи из тех, что я успел просмотреть.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47