О таких вещах забываешь, и лишь потом, когда случается вернуться, вспоминаешь, как тут хорошо. Впервые я появился здесь шестнадцатилетним бродяжкой. Спустился в доки гавани Габриэла и задержался на многие дни, наблюдая за швартующимися рыбацкими судами с тунцом и постепенно покрываясь наколками. Ночью я устраивался на буксире с нежным названием «Бутон». Доступ туда был открыт всегда. До тех самых пор, пока начальник дока не вернул меня приемным родителям. На костяшках моих пальцев красовалась татуировка: «Держись!»
Сама-то гавань Габриэла, впрочем, появилась позднее. Сейчас это уже не те доки, где я болтался столько лет назад. Теперь тут швартуются прогулочные яхты. За запертыми воротами возвышаются сотни мачт – прямо лес после пожара. А за ними – яхты моторные, иные миллионы стоят.
Но не все. Яхта Бадди Локриджа меньше всего напоминала плавучий дворец. Локридж, ставший в последнее время, по словам Грасиэлы Маккалеб, партнером и лучшим другом ее мужа, жил на паруснике длиною в тридцать два фута. Вы бы ему дали, впрочем, все шестьдесят, столько всего умещалось на его палубе. Настоящая свалка, право! Не сама яхта, а то, во что ее превратили. Живи Локридж в коттедже, во дворе бы у него теснилось множество машин на приколе, а комнаты были бы забиты пачками старых газет.
Он перехватил меня прямо у причала. Выполз из каюты в шортах, сандалиях и футболке, застиранной до того, что надпись на груди прочитать уже не было шансов. Грасиэла упредила звонком мое появление, и парень знал, что я хочу поговорить с ним, хотя не догадывался о чем.
– Итак, – начал он, ступая на причал, – Грасиэла говорила, якобы вас интересуют обстоятельства смерти Терри, верно? Вас страховка интересует... или что?
– Что-то вроде этого.
– Частное расследование, так следует понимать?
– Верно.
Он потребовал документы, и я показал ему заламинированный экземпляр лицензии, которую мне прислали из Сакраменто. Прочитав отпечатанное имя, он с удивлением округлил глаза:
– Иероним Босх. Разве так не художника безумного звали?
Не часто встретишься с такими знатоками. Это кое-что говорит о Бадди Локридже.
– Одни считают его безумным. Иные полагают, что он в точности предсказал будущее.
Лицензия, похоже, удовлетворила Локриджа. Он согласился поговорить со мной – на яхте или в бакалее, где можно выпить по чашке кофе. Вообще-то неплохо бы взглянуть на его дом-яхту вблизи, это основа любого расследования, но рановато мне демонстрировать свои намерения. И я сказал, что кофе – отличная идея.
Бакалея оказалась магазинчиком в форме корабля, в пяти минутах ходьбы от причала. По дороге мы болтали о том о сем, я по большей части слушал сетования Бадди на то, каким придурком его выставили в фильме про Маккалеба.
– Вам ведь заплатили, верно? – спросил я, когда морской волк наконец замолк.
– Да, но не в этом дело.
– Как раз в этом. Положите деньги на свой банковский счет и выкиньте из головы всю историю. В конце концов, это всего лишь кино.
У магазинчика обнаружилось несколько свободных столиков и лавок, и мы устроились со своим кофе на свежем воздухе. Локридж засыпал меня вопросами. До времени я не мешал ему. Этот Бадди – важное звено моего расследования, он ведь знал Терри Маккалеба, был одним из двух свидетелей его смерти. Пусть уж чувствует себя в моем обществе свободно. Пока не выговорится.
– Так что у вас за плечами? – любопытствовал он. – Служили в полиции?
– Почти тридцать лет. В Лос-Анджелесе. Половину этого срока занимался убийствами.
– Ах вот как? И были знакомы с Террором?
– С кем, с кем?
– С Терри. Я называл его Террором.
– С чего это?
– Трудно сказать. Называл – и все. Я всем даю прозвища. Терри встречался с террористами лицом к лицу, понимаете? Вот я и прозвал его Террором.
– А как насчет меня? В смысле прозвища.
– Вы...
Он посмотрел на меня, как скульптор, прикидывающий размеры гранитной глыбы.
– Вы... Вы будете Гарри-Чемоданом.
– Это еще почему?
– А потому что вы какой-то помятый, словно только что из чемодана.
– Годится, – кивнул я.
– Так вы знали Терри?
– Да, мы были знакомы. Вместе вели несколько дел, когда он работал в Бюро. И еще одно, уже после того, как ему пересадили сердце.
Бадди щелкнул пальцами и уставился на меня.
– Точно, теперь припоминаю! Вы были тем полицейским, который оказался на посудине, когда на Терри накинулись эти гады. Вы спасли его, а потом он вас выручил.
– Все так, – кивнул я. – Ну а теперь, Бадди, можно вам задать несколько вопросов?
Бадди раскинул руки – мол, он в моем распоряжении и скрывать ему нечего.
– Ну конечно, конечно, приятель, я вовсе не собирался захватывать микрофон, если вы понимаете, что я хочу сказать.
Я вытащил блокнот и положил его на столик.
– Спасибо. Начнем с вашего последнего рейса. Расскажите о нем.
– А что вы хотите знать?
– Все.
Локридж с шумом выдохнул.
– Ничего себе просьба!
Тем не менее он приступил к рассказу. Поначалу то, что говорил Бадди, вполне совпадало с тем немногим, что я читал в газетах Лас-Вегаса и слышал на отпевании Терри. Маккалеб и Локридж вышли в четырехдневный рейс, взяв одного пассажира, пожелавшего ловить марлинов в водах Южной Калифорнии. На четвертый день Маккалеб, стоявший в рубке у руля, вдруг пошатнулся и рухнул на пол. Яхта находилась в двадцати двух милях от берега, где-то между Сан-Диего и Лос-Анджелесом. В службу береговой охраны был немедленно послан сигнал SOS, оттуда выслали спасательный вертолет. Маккалеба доставили в больницу на Лонг-Бич, где врачи сразу констатировали смерть.
Дождавшись конца рассказа, я кивнул – да, все верно.
– А сами-то вы видели, как он упал?
– Нет. Но почувствовал.
– Как это?
– Ну, он был в рулевой рубке, наверху. А я в кубрике, с пассажиром. Мы шли на север, домой. К тому времени клиент наш уже нарыбачился, даже к снастям уже не подходил, так что Терри дал полный, может, двадцать пять узлов. Ну вот, сидим мы с Отто – это наш пассажир – в кубрике, и вдруг яхта разворачивается под прямым углом, на запад. В открытое море. Я сразу понял – что-то не так. Полез наверх, заглянул в рубку, а там Терри упал на руль. Потерял сознание. Я к нему! Он еще дышал, но явно вырубился.
– И что же вы сделали?
– Когда-то я работал спасателем. В Венеции. И все еще помню, чему меня учили. Я позвал Отто, тот связался с береговой охраной и встал за руль, а я взялся за Терри. Откачать его мне так и не удалось, но я делал искусственное дыхание до тех самых пор, пока не появился вертолет. А это вам не пять минут.
Я все записывал. Не так уж это было важно, но мне хотелось, чтобы Локридж видел: я принимаю его всерьез, и все, что он считает важным, важно и для меня.
– Сколько?
– Минут двадцать, может, двадцать пять. Точно не скажу, но когда восстанавливаешь дыхание, кажется, целая вечность прошла.
– Естественно. Все, с кем я говорил, в один голос утверждают: вы сделали все, что могли. Итак, Терри не вымолвил ни слова? Просто обмяк и упал на руль?
– Именно.
– А до этого? Помните его последние слова?
Локридж даже ногти принялся грызть от напряжения.
– Хороший вопрос. По-моему, он вышел из рубки, перегнулся через перила над кубриком и крикнул, что к закату будем дома.
– Задолго до того, как потерял сознание?
– За полчаса, может, чуть больше.
– И выглядел он нормально?
– Да, как обычно. Террор он и есть Террор... Понимаете, что я хочу сказать? Никто не предполагал, что случится через каких-то полчаса.
– Уже четыре дня прошло, как вы вышли в море, так?
– Точно. Тут у нас тесновато, пассажир занял всю большую каюту, так что нам с Терри пришлось ютиться впереди.
– Вы не обратили внимания, все эти дни Терри постоянно принимал лекарства? Ну, те, что ему прописаны.
Локридж энергично закивал:
– Ну да, он свои пилюли как орехи щелкал. Каждое утро и каждый вечер. Мы ведь с ним много рейсов бок о бок! У него это железно, как часы. И никогда не пропускал времени приема. В этот рейс все было как всегда.
Я сделал еще несколько заметок – просто чтобы помолчать, а вот Локриджу дать возможность поговорить, но он ею не воспользовался.
– А Терри не говорил, что на сей раз таблетки на вкус какие-то другие или что, как примет, чувствует себя иначе?
– Так вот что вам надо? Вы, ребята, хотите доказать, что Терри принимал не те таблетки и, стало быть, можно не платить страховку? Да знай я это, сразу бы вас послал!
Он вскочил со скамейки, но я перегнулся через столик и стиснул его плечо:
– Сидите, Бадди, не дергайтесь. Совсем не в том дело. Видите ли, я не имею никакого отношения к страховой компании.
Он тяжело опустился на скамейку и потер плечо.
– Тогда что вам нужно?
– Полагаю, вы и сами уже догадались. Я хочу убедиться, что в смерти Терри нет ничего необычного.
– Как это?
Наверное, я неудачно выразился.
– Скажем так: я подозреваю, что ему помогли умереть.
Локридж внимательно посмотрел на меня и кивнул:
– То есть вы намекаете, будто таблетки перекрасили или подменили?
– Не исключено.
Локридж воинственно стиснул зубы. Мне показалось, что он искренне возмущен.
– Вам нужна моя помощь?
– Пожалуй. Завтра я отправляюсь на остров Святой Каталины. Хочу осмотреть яхту. Можете меня встретить?
– Конечно.
Он был явно возбужден. Боюсь, рано или поздно это еще аукнется, но сейчас мне нужна его помощь.
– Отлично. А теперь позвольте задать еще несколько вопросов. Расскажите про своего пассажира. Вы этого малого, Отто, знали раньше?
– Ну да, мы вывозим его в море пару раз в год. Он живет на острове, это единственная причина, почему мы идем в многодневный рейс. Дело прибыльное, но Террор ценил другое. Он просто обожал эту бухточку, покачивался там на воде целыми днями.
– Не так быстро, Бадди. О чем это вы?
– Я о том, что Терри держал яхту близ этого острова. Вообще-то тамошний народ выходит порыбачить на несколько часов. Больших рейсов, дней на пять, – а это хорошие деньги, – там не получишь. Отто – исключение, пару раз в году он уходит порыбачить в сторону Мексики, чтобы расслабиться, встряхнуться.
Локридж накачивал меня большим количеством фактов, чем я мог переварить. Пока сосредоточусь на Маккалебе, но наверняка придется вернуться и к Отто.
– Итак, правильно я вас понял, Терри не любил длительных рейсов?
– Точно. Я все твердил ему: «Давай переберемся на материк, дадим объявления, займемся серьезной работой». Он и слушать не хотел.
– А почему, не спрашивали?
– Конечно, спрашивал. Он боялся покидать остров. Боялся надолго оставлять семью. И еще эти его досье...
– Старые ящики с бумагами?
– И новые тоже.
– Что за новые?
– Понятия не имею. Он постоянно собирал вырезки из газет, сшивал их, звонил куда-то.
– Прямо на яхте?
– Ну да. Грасиэла запрещала ему заниматься этим дома. Я с его слов знаю. Иногда он даже ночевал на яхте. Это уже незадолго до конца было. По-моему, как раз из-за всех этих бумаг. Терри оторваться от них не мог! Вот Грасиэла и велела ему не возвращаться домой, пока он с ними не покончит.
– Это он вам сказал?
– А ему и говорить не надо было.
– Не помните, может, в какой-нибудь папке он особенно долго копался?
– Да нет. В последнее время он не посвящал меня в свои дела. Я помог ему найти убийцу донора, но потом он меня вроде как отстранил.
– Обиделись?
– Да не сказал бы. Вообще-то хотелось быть полезным. Гоняться за плохими парнями интереснее, чем гоняться за рыбой, но я понимал, что это его мир, не мой.
Что-то Бадди отвечает, как на экзамене, словно заучил слова Терри. Ладно, пока оставим, но к этому предмету нам еще придется вернуться.
– Что ж, поговорим об Отто. Сколько раз вы ходили с ним в море?
– Это был третий... нет, четвертый рейс.
– И всегда в Мексику?
– В основном да.
– А чем он зарабатывает на жизнь, раз позволяет себе такие круизы?
– Он на пенсии. По-моему, воображает себя чемпионом по рыбной ловле, мечтает поймать черного марлина и повесить скелет у себя дома на стене.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47