Но слишком много еще предстоит сделать.
Бэкус задержал дыхание. Теперь он их чувствовал. Мухи нашли его, они ползали по одеялу, отыскивая путь к нему. Он даровал им жизнь, а они хотят достать его и сожрать.
Из-под одеяла донесся хриплый смех, и мухи, облепившие ткань, разлетелись. Он вдруг понял, что ничем не отличается от мух. Он тоже восстал против дарующего жизнь. Он снова рассмеялся – и почувствовал комок в горле.
– Кх-х-х!
Бэкус отрыгнул и закашлялся. Снова попытался выплюнуть что-то застрявшее в горле. Муха. В горле застряла муха.
Бэкус вскочил и, выбираясь на воздух, споткнулся, едва не упав. Он сунул палец глубоко в горло. Все, что стояло в нем, выплеснулось наружу. Он упал на колени и начал отплевываться. Затем вынул из кармана фонарь и направил луч вниз. В зеленовато-желтой мути плавала муха. Она еще дергала крыльями и лапками, все глубже погружаясь в человеческую блевотину.
Бэкус поднялся, наступил на муху и кивнул сам себе. Затем вытер подошву о бурую поверхность и, задрав голову, посмотрел на выступ, нависавший в сотне футов над ним. Сейчас он загораживал луну. Но это не имеет значения. Наоборот, звезды сияют еще ярче.
29
Я отложил пухлую папку и вгляделся в лицо дочери. Что ей, интересно, сейчас снится? Ведь Мэдди еще так мало видела в этой жизни, что же подогревает ее ночные фантазии? Я не сомневался, что в загадочном мире сновидений ее поджидает только хорошее, и хотел, чтобы так оставалось всегда.
Накатила усталость. Я закрыл глаза и вскоре сам уснул. Но мне виделись тени, слышались отрывистые голоса, во тьме кто-то перебегал с места на место. Где я? Непонятно. Куда направляюсь? Тоже неведомо. А потом в меня вцепились чьи-то невидимые руки и вытащили из тьмы на свет.
– Гарри, что ты здесь делаешь?
Я открыл глаза.
Элеонор тянула меня за ворот рубахи.
– Э-э, это ты, Элеонор?.. Что тут происходит?
Я попытался улыбнуться, но еще не настолько проснулся, чтобы контролировать себя.
– Это я хочу спросить, что тут происходит. Как ты здесь оказался? И взгляни-ка на пол!
Похоже, она была зла не на шутку. Я перегнулся через край кровати. Папка с досье Поэта лежала на полу, содержимое ее выскользнуло на ковер. Фотографии, запечатлевшие место убийства, рассыпались по всему полу. Особенно бросались в глаза три снимка полицейского из Денвера, которого Бэкус прикончил в машине. Затылок полностью снесло выстрелом, на сиденье видны пятна крови и ошметки мозга. На остальных фотографиях трупы, всплывшие на поверхность канала, и еще один полицейский, у этого череп вовсе разнесен на куски.
– О Боже!
– Что ты себе позволяешь! – в голос воскликнула Элеонор. – А если бы она проснулась и увидела все это? Кошмары на всю оставшуюся жизнь обеспечены.
– Слушай, если ты будешь кричать, она действительно проснется. Ладно, каюсь. Я не думал, что засну.
Я опустился на колени и торопливо собрал фотографии. Мельком взглянул на часы – почти пять утра. Сколько же времени я проспал? Неудивительно, что все плывет перед глазами. Кстати, засиделась что-то Элеонор в казино. Обычно она возвращается раньше. Наверное, удача отвернулась, а она все стремилась отыграться, чего делать не следует. Я поспешно запихал фотографии и отчеты в папку и распрямился.
– Извини еще раз.
– Знаешь что, меньше всего мне хочется сталкиваться с такими вещами у себя дома.
Я промолчал. Да и что скажешь в такой ситуации? Я посмотрел на кровать. Мэдди так и не проснулась, только темные завитки снова упали на лицо. «Если даже крик ее не разбудил, – подумал я, – можно надеяться, что не потревожит и грохочущая тишина ненависти, которую родители питают друг к другу».
Элеонор быстро вышла из детской, вскоре за ней последовал и я. Хозяйку нашел на кухне. Сидела, облокотившись о стол и с силой сдавив виски ладонями.
– Что, фарта не было?
– Только не думай, будто я обозлилась поэтому.
Я поднял руки в знак капитуляции.
– Ничего такого я и не думаю. Сам во всем виноват. Просто хотел посидеть немного с Мэдди и сам не заметил, как заснул.
– Хватит, а?
– Хватит – что? Приходить к ней по вечерам?
– Не знаю.
Элеонор потянулась к холодильнику, достала бутылку минеральной воды, налила себе стакан и предложила мне. Я покачал головой.
– А что там, собственно, в этой папке? – спросила она. – Дело какое-нибудь расследуешь?
– Точно. Убийство. Все началось в Лос-Анджелесе, а дальше дорога привела в Вегас. Сегодня еду в пустыню.
– Какое милое совпадение. По пути можно заскочить сюда и до смерти напугать дочку.
– Да брось же наконец, Элеонор. Признаю, все получилось глупо, я дурак, но она ведь так ничего и не увидела.
– Но могла увидеть. А может, увидела. Проснулась, увидела эти страшные снимки и снова заснула. И сейчас ей снятся кошмары.
– Да она даже не шевельнулась ни разу. Это я тебе точно говорю. Как убитая спит. Больше этого не повторится, обещаю, так что давай покончим с этим?
– Ладно.
– Так как игра-то сложилась?
– Да неохота об этом. Спать хочу.
– В таком случае выслушай меня.
– Что такое?
Вообще-то я не собирался откровенничать с ней, но как-то все разом навалилось, вот и захотелось выговориться.
– Я подумываю о том, чтобы вернуться на работу.
– Ты о чем, об этом расследовании?
– Нет, вообще. Департамент полиции Лос-Анджелеса затевает новую программу. В ней будут задействованы старые хрычи вроде меня. Опытные люди нужны. И даже в академии учиться не надо, можно с ходу начинать. Что ты об этом думаешь?
– Тебе решать, – пожала плечами она. – Только с дочкой реже видеться будешь. Пойдут дела, одно за другим... словом, сам знаешь, как оно бывает.
– Вполне возможно, – кивнул я в знак согласия.
– А впрочем, какое это имеет значение? Мэдди и так с тобой недавно познакомилась.
– И чья же это вина?
– Знаешь что, давай не будем опять открывать банку с пауками.
– Если бы я знал, что она родится, все было бы иначе. Но я не знал.
– Ладно, ладно, согласна. Мой грех.
– Этого я не утверждаю. Я только хочу сказать, что...
– Я знаю, что ты хочешь сказать, так что можешь не трудиться.
Мы немного помолчали, чтобы слегка остыть. Я уставился в пол.
– Может, она могла бы поехать со мной.
– О чем это ты?
– О том, о чем мы с тобой уже говорили. О Лос-Анджелесе. Девочка могла бы жить там.
Элеонор энергично затрясла головой:
– Нет уж, тут я буду стоять на своем. Как, интересно, ты собираешься воспитывать ее в одиночку? Ты, со своими ночными вызовами, расследованиями, которые длятся не один день и не один месяц, оружием в доме, разбросанными повсюду снимками трупов... Неужели ты хочешь, чтобы она росла в такой обстановке? По-твоему, там ей будет лучше, чем в Вегасе?
– Ну почему же в одиночку? Я подумал, вдруг ты согласишься вернуться?
– Даже не мечтай. И вообще, я не хочу больше говорить на эту тему. Никуда я отсюда не уеду, и Мэдди тоже. Ты поступай, как считаешь нужным, но за нас не решай.
Не успел я ответить, как на пороге кухни появилась заспанная Марисоль. На ней болтался ночной халат с надписью «Белладжио» на кармане.
– Слишком громко, – вымолвила она.
– Ты права, – откликнулась Элеонор, – извини.
Марисоль подошла к холодильнику, вытащила минералку, налила себе стакан и вернула бутылку на место. Затем, не говоря ни слова, удалилась.
– Полагаю, и тебе пора, – напомнила Элеонор. – Я слишком устала, чтобы продолжать этот разговор.
– Ладно. Только зайду попрощаться с Мэдди.
– Смотри не разбуди ее.
– Не беспокойся.
Я вернулся в детскую. Там по-прежнему горел свет. Я присел на край кровати как можно ближе к Мэдди, несколько секунд просто смотрел на нее. Затем откинул волосы со лба и поцеловал в щеку. В ноздри мне ударил запах детского шампуня. Я еще раз поцеловал ее и шепотом пожелал спокойной ночи. Выключил свет и посидел еще пару минут, прислушиваясь к дыханию девочки и выжидая. Чего? Этого я и сам не знал. Может, надеялся, что придет Элеонор и мы вместе полюбуемся, как спит наша дочь.
Через некоторое время я поднялся и, включив монитор, вышел из комнаты. В доме было тихо. Элеонор меня не провожала. Ушла спать, наверное, со мной говорить больше не о чем. Я вышел на улицу, убедившись, что автоматический замок защелкнулся.
В громком скрежете металла о металл чудилась какая-то окончательность, – окончательность пули, насквозь пробивающей тело.
30
В восемь утра я подъехал к центральному входу «Эмбасси сьютс» на Парадайз-роуд. В «мерседесе» меня ждали два больших бумажных стакана кофе и пакет арахиса. Перед отъездом я принял душ, чисто выбрился, переоделся. Заправил полный бак бензина и снял с карточки дневной максимум наличными. Словом, я основательно приготовился к тому, чтобы провести день в пустыне с Рейчел Уоллинг, но она не вышла меня встретить. Прождав пять минут, я полез в карман за мобильником, но в тот самый момент он ожил. Рейчел!
– Еще пять минут! – выпалила она.
– Где вы?
– Возвращаюсь с совещания. Нас собирали в местном отделении Бюро.
– Что за совещание?
– Расскажу при встрече. Я уже на Парадайз-роуд.
– Ладно, жду.
Я захлопнул крышку телефона и уставился на афишу, приклеенную к стеклу стоявшего впереди такси. Реклама какого-то шоу в «Ривьере». На афише танцевали несколько обнаженных красоток с роскошными формами – вид сзади. Я подумал о том, как меняется Вегас, вспомнил статью об исчезнувших мужчинах. О тех, кто оставляет семью лишь затем, чтобы сразу по приезде насладиться такой вот афишкой. А их здесь сотни и тысячи.
На противоположной стороне улицы притормозила «виктория». Рейчел опустила стекло.
– На моей поедем?
– На моей. – Я подумал, что это даст мне пусть и небольшое, но преимущество.
Рейчел не стала спорить. Она завела «викторию» на стоянку и села в «мерседес».
Я не трогался с места.
– Кофе ваш? – осведомилась Рейчел.
– Нет, один для вас. Вот сахар. А сливок не прилагается.
– Я все равно пью черный.
Рейчел сделала большой глоток. Я посмотрел вперед через лобовое стекло, перевел взгляд на зеркало заднего обзора. И все еще ждал.
– Ну так что, едем? – не выдержала Рейчел.
– Вот уж и не знаю. Может, для начала лучше поговорить?
– О чем, собственно?
– О том, что здесь происходит.
– А что здесь происходит?
– С чего это вас в такую рань понесло в контору? А ну-ка, агент Уоллинг, выкладывайте.
Рейчел раздраженно фыркнула.
– Знаете, Гарри, по-моему, вам следует кое-что зарубить себе на носу. Это расследование для Бюро чрезвычайно важно. Оно на контроле у самого директора.
– Ну и?..
– Ну и если он назначает совещание на десять утра, то мы, штабные крысы из Квонтико, а также полевые работники, собираемся в девять, чтобы подготовиться к докладу и никого не подставить ненароком.
Я кивнул. Вот теперь все ясно.
– А девять в Квонтико – это шесть в Вегасе.
– Вот именно.
– Ну и что там было в десять? Что вы доложили директору?
– Вообще-то это дело ФБР... – Рейчел с улыбкой повернулась ко мне. – Но от вас я ничего утаивать не собираюсь. Надеюсь, что и вы поделитесь со мной своими секретами. Директор собирается раскрыть карты. Хранить молчание уже слишком рискованно. Если информация просочится наружу, возникнут подозрения в намеренном сокрытии фактов. Так что лучше взять инициативу в свои руки.
Я тронулся с места, направляясь к выезду со стоянки. Маршрут наметил заранее. Поедем по Фламинго до Пятнадцатого, затем бросок в сторону Блу-Даймонд-хайвей, далее строго на север, до самого Ясного.
– И что же шеф собирается выложить публике?
– На сегодня, ближе к концу дня, у него намечена пресс-конференция. Он объявит, что, судя по всему, Бэкус жив и мы охотимся за ним. Продемонстрирует сделанный Терри Маккалебом снимок Шенди.
– А что, ваши ребята уже все выяснили?
– Да. Непонятно только, как имеющиеся факты связаны с Шенди – может, Маккалеб просто так называл Бэкуса.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47
Бэкус задержал дыхание. Теперь он их чувствовал. Мухи нашли его, они ползали по одеялу, отыскивая путь к нему. Он даровал им жизнь, а они хотят достать его и сожрать.
Из-под одеяла донесся хриплый смех, и мухи, облепившие ткань, разлетелись. Он вдруг понял, что ничем не отличается от мух. Он тоже восстал против дарующего жизнь. Он снова рассмеялся – и почувствовал комок в горле.
– Кх-х-х!
Бэкус отрыгнул и закашлялся. Снова попытался выплюнуть что-то застрявшее в горле. Муха. В горле застряла муха.
Бэкус вскочил и, выбираясь на воздух, споткнулся, едва не упав. Он сунул палец глубоко в горло. Все, что стояло в нем, выплеснулось наружу. Он упал на колени и начал отплевываться. Затем вынул из кармана фонарь и направил луч вниз. В зеленовато-желтой мути плавала муха. Она еще дергала крыльями и лапками, все глубже погружаясь в человеческую блевотину.
Бэкус поднялся, наступил на муху и кивнул сам себе. Затем вытер подошву о бурую поверхность и, задрав голову, посмотрел на выступ, нависавший в сотне футов над ним. Сейчас он загораживал луну. Но это не имеет значения. Наоборот, звезды сияют еще ярче.
29
Я отложил пухлую папку и вгляделся в лицо дочери. Что ей, интересно, сейчас снится? Ведь Мэдди еще так мало видела в этой жизни, что же подогревает ее ночные фантазии? Я не сомневался, что в загадочном мире сновидений ее поджидает только хорошее, и хотел, чтобы так оставалось всегда.
Накатила усталость. Я закрыл глаза и вскоре сам уснул. Но мне виделись тени, слышались отрывистые голоса, во тьме кто-то перебегал с места на место. Где я? Непонятно. Куда направляюсь? Тоже неведомо. А потом в меня вцепились чьи-то невидимые руки и вытащили из тьмы на свет.
– Гарри, что ты здесь делаешь?
Я открыл глаза.
Элеонор тянула меня за ворот рубахи.
– Э-э, это ты, Элеонор?.. Что тут происходит?
Я попытался улыбнуться, но еще не настолько проснулся, чтобы контролировать себя.
– Это я хочу спросить, что тут происходит. Как ты здесь оказался? И взгляни-ка на пол!
Похоже, она была зла не на шутку. Я перегнулся через край кровати. Папка с досье Поэта лежала на полу, содержимое ее выскользнуло на ковер. Фотографии, запечатлевшие место убийства, рассыпались по всему полу. Особенно бросались в глаза три снимка полицейского из Денвера, которого Бэкус прикончил в машине. Затылок полностью снесло выстрелом, на сиденье видны пятна крови и ошметки мозга. На остальных фотографиях трупы, всплывшие на поверхность канала, и еще один полицейский, у этого череп вовсе разнесен на куски.
– О Боже!
– Что ты себе позволяешь! – в голос воскликнула Элеонор. – А если бы она проснулась и увидела все это? Кошмары на всю оставшуюся жизнь обеспечены.
– Слушай, если ты будешь кричать, она действительно проснется. Ладно, каюсь. Я не думал, что засну.
Я опустился на колени и торопливо собрал фотографии. Мельком взглянул на часы – почти пять утра. Сколько же времени я проспал? Неудивительно, что все плывет перед глазами. Кстати, засиделась что-то Элеонор в казино. Обычно она возвращается раньше. Наверное, удача отвернулась, а она все стремилась отыграться, чего делать не следует. Я поспешно запихал фотографии и отчеты в папку и распрямился.
– Извини еще раз.
– Знаешь что, меньше всего мне хочется сталкиваться с такими вещами у себя дома.
Я промолчал. Да и что скажешь в такой ситуации? Я посмотрел на кровать. Мэдди так и не проснулась, только темные завитки снова упали на лицо. «Если даже крик ее не разбудил, – подумал я, – можно надеяться, что не потревожит и грохочущая тишина ненависти, которую родители питают друг к другу».
Элеонор быстро вышла из детской, вскоре за ней последовал и я. Хозяйку нашел на кухне. Сидела, облокотившись о стол и с силой сдавив виски ладонями.
– Что, фарта не было?
– Только не думай, будто я обозлилась поэтому.
Я поднял руки в знак капитуляции.
– Ничего такого я и не думаю. Сам во всем виноват. Просто хотел посидеть немного с Мэдди и сам не заметил, как заснул.
– Хватит, а?
– Хватит – что? Приходить к ней по вечерам?
– Не знаю.
Элеонор потянулась к холодильнику, достала бутылку минеральной воды, налила себе стакан и предложила мне. Я покачал головой.
– А что там, собственно, в этой папке? – спросила она. – Дело какое-нибудь расследуешь?
– Точно. Убийство. Все началось в Лос-Анджелесе, а дальше дорога привела в Вегас. Сегодня еду в пустыню.
– Какое милое совпадение. По пути можно заскочить сюда и до смерти напугать дочку.
– Да брось же наконец, Элеонор. Признаю, все получилось глупо, я дурак, но она ведь так ничего и не увидела.
– Но могла увидеть. А может, увидела. Проснулась, увидела эти страшные снимки и снова заснула. И сейчас ей снятся кошмары.
– Да она даже не шевельнулась ни разу. Это я тебе точно говорю. Как убитая спит. Больше этого не повторится, обещаю, так что давай покончим с этим?
– Ладно.
– Так как игра-то сложилась?
– Да неохота об этом. Спать хочу.
– В таком случае выслушай меня.
– Что такое?
Вообще-то я не собирался откровенничать с ней, но как-то все разом навалилось, вот и захотелось выговориться.
– Я подумываю о том, чтобы вернуться на работу.
– Ты о чем, об этом расследовании?
– Нет, вообще. Департамент полиции Лос-Анджелеса затевает новую программу. В ней будут задействованы старые хрычи вроде меня. Опытные люди нужны. И даже в академии учиться не надо, можно с ходу начинать. Что ты об этом думаешь?
– Тебе решать, – пожала плечами она. – Только с дочкой реже видеться будешь. Пойдут дела, одно за другим... словом, сам знаешь, как оно бывает.
– Вполне возможно, – кивнул я в знак согласия.
– А впрочем, какое это имеет значение? Мэдди и так с тобой недавно познакомилась.
– И чья же это вина?
– Знаешь что, давай не будем опять открывать банку с пауками.
– Если бы я знал, что она родится, все было бы иначе. Но я не знал.
– Ладно, ладно, согласна. Мой грех.
– Этого я не утверждаю. Я только хочу сказать, что...
– Я знаю, что ты хочешь сказать, так что можешь не трудиться.
Мы немного помолчали, чтобы слегка остыть. Я уставился в пол.
– Может, она могла бы поехать со мной.
– О чем это ты?
– О том, о чем мы с тобой уже говорили. О Лос-Анджелесе. Девочка могла бы жить там.
Элеонор энергично затрясла головой:
– Нет уж, тут я буду стоять на своем. Как, интересно, ты собираешься воспитывать ее в одиночку? Ты, со своими ночными вызовами, расследованиями, которые длятся не один день и не один месяц, оружием в доме, разбросанными повсюду снимками трупов... Неужели ты хочешь, чтобы она росла в такой обстановке? По-твоему, там ей будет лучше, чем в Вегасе?
– Ну почему же в одиночку? Я подумал, вдруг ты согласишься вернуться?
– Даже не мечтай. И вообще, я не хочу больше говорить на эту тему. Никуда я отсюда не уеду, и Мэдди тоже. Ты поступай, как считаешь нужным, но за нас не решай.
Не успел я ответить, как на пороге кухни появилась заспанная Марисоль. На ней болтался ночной халат с надписью «Белладжио» на кармане.
– Слишком громко, – вымолвила она.
– Ты права, – откликнулась Элеонор, – извини.
Марисоль подошла к холодильнику, вытащила минералку, налила себе стакан и вернула бутылку на место. Затем, не говоря ни слова, удалилась.
– Полагаю, и тебе пора, – напомнила Элеонор. – Я слишком устала, чтобы продолжать этот разговор.
– Ладно. Только зайду попрощаться с Мэдди.
– Смотри не разбуди ее.
– Не беспокойся.
Я вернулся в детскую. Там по-прежнему горел свет. Я присел на край кровати как можно ближе к Мэдди, несколько секунд просто смотрел на нее. Затем откинул волосы со лба и поцеловал в щеку. В ноздри мне ударил запах детского шампуня. Я еще раз поцеловал ее и шепотом пожелал спокойной ночи. Выключил свет и посидел еще пару минут, прислушиваясь к дыханию девочки и выжидая. Чего? Этого я и сам не знал. Может, надеялся, что придет Элеонор и мы вместе полюбуемся, как спит наша дочь.
Через некоторое время я поднялся и, включив монитор, вышел из комнаты. В доме было тихо. Элеонор меня не провожала. Ушла спать, наверное, со мной говорить больше не о чем. Я вышел на улицу, убедившись, что автоматический замок защелкнулся.
В громком скрежете металла о металл чудилась какая-то окончательность, – окончательность пули, насквозь пробивающей тело.
30
В восемь утра я подъехал к центральному входу «Эмбасси сьютс» на Парадайз-роуд. В «мерседесе» меня ждали два больших бумажных стакана кофе и пакет арахиса. Перед отъездом я принял душ, чисто выбрился, переоделся. Заправил полный бак бензина и снял с карточки дневной максимум наличными. Словом, я основательно приготовился к тому, чтобы провести день в пустыне с Рейчел Уоллинг, но она не вышла меня встретить. Прождав пять минут, я полез в карман за мобильником, но в тот самый момент он ожил. Рейчел!
– Еще пять минут! – выпалила она.
– Где вы?
– Возвращаюсь с совещания. Нас собирали в местном отделении Бюро.
– Что за совещание?
– Расскажу при встрече. Я уже на Парадайз-роуд.
– Ладно, жду.
Я захлопнул крышку телефона и уставился на афишу, приклеенную к стеклу стоявшего впереди такси. Реклама какого-то шоу в «Ривьере». На афише танцевали несколько обнаженных красоток с роскошными формами – вид сзади. Я подумал о том, как меняется Вегас, вспомнил статью об исчезнувших мужчинах. О тех, кто оставляет семью лишь затем, чтобы сразу по приезде насладиться такой вот афишкой. А их здесь сотни и тысячи.
На противоположной стороне улицы притормозила «виктория». Рейчел опустила стекло.
– На моей поедем?
– На моей. – Я подумал, что это даст мне пусть и небольшое, но преимущество.
Рейчел не стала спорить. Она завела «викторию» на стоянку и села в «мерседес».
Я не трогался с места.
– Кофе ваш? – осведомилась Рейчел.
– Нет, один для вас. Вот сахар. А сливок не прилагается.
– Я все равно пью черный.
Рейчел сделала большой глоток. Я посмотрел вперед через лобовое стекло, перевел взгляд на зеркало заднего обзора. И все еще ждал.
– Ну так что, едем? – не выдержала Рейчел.
– Вот уж и не знаю. Может, для начала лучше поговорить?
– О чем, собственно?
– О том, что здесь происходит.
– А что здесь происходит?
– С чего это вас в такую рань понесло в контору? А ну-ка, агент Уоллинг, выкладывайте.
Рейчел раздраженно фыркнула.
– Знаете, Гарри, по-моему, вам следует кое-что зарубить себе на носу. Это расследование для Бюро чрезвычайно важно. Оно на контроле у самого директора.
– Ну и?..
– Ну и если он назначает совещание на десять утра, то мы, штабные крысы из Квонтико, а также полевые работники, собираемся в девять, чтобы подготовиться к докладу и никого не подставить ненароком.
Я кивнул. Вот теперь все ясно.
– А девять в Квонтико – это шесть в Вегасе.
– Вот именно.
– Ну и что там было в десять? Что вы доложили директору?
– Вообще-то это дело ФБР... – Рейчел с улыбкой повернулась ко мне. – Но от вас я ничего утаивать не собираюсь. Надеюсь, что и вы поделитесь со мной своими секретами. Директор собирается раскрыть карты. Хранить молчание уже слишком рискованно. Если информация просочится наружу, возникнут подозрения в намеренном сокрытии фактов. Так что лучше взять инициативу в свои руки.
Я тронулся с места, направляясь к выезду со стоянки. Маршрут наметил заранее. Поедем по Фламинго до Пятнадцатого, затем бросок в сторону Блу-Даймонд-хайвей, далее строго на север, до самого Ясного.
– И что же шеф собирается выложить публике?
– На сегодня, ближе к концу дня, у него намечена пресс-конференция. Он объявит, что, судя по всему, Бэкус жив и мы охотимся за ним. Продемонстрирует сделанный Терри Маккалебом снимок Шенди.
– А что, ваши ребята уже все выяснили?
– Да. Непонятно только, как имеющиеся факты связаны с Шенди – может, Маккалеб просто так называл Бэкуса.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47